Истории разных людей

Девушка в мешковатом темно-синем свитере, предназначенном именно для домашней носки, стоит, облокотившись о стену. Каштановые волосы ее небрежно собраны в высокий пучок, голубовато-серые глаза полуприкрыты, а темные брови сведены к переносице. Обессиленно открыв глаза, она обвела взглядом еще совсем недавно убранную кухню: в раковине гора грязной посуды, столешницы испачканы, а на полу лежат цветы и осколки любимой вазы. Девушка была вымотана и устала, она то и дело прикасалась холодными от анемии подушечками пальцев к пульсирующим вискам. С самого утра Мюррей вела себя крайне странно: всем привычная улыбка исчезла с бледно-розовых губ, в глазах плескалась какая-то глубокая и необоснованная тоска, а звонкий голос теперь же звучал глухо и равнодушно. Шерил, увидев подругу в таком состоянии, слегка побледнела. Понаблюдав за Мюррей еще немного, она стала обдумывать ситуацию, а спустя пару минут пришла к решению: совместное приготовление ужина. Мюррей жила кулинарией: в каждом ее действии прослеживалась страсть, в глазах пылали искры заинтересованности, а губы невольно расплывались в мягкой улыбке. Она готовила для друзей, родственников, посетителей маленького кафе на соседней улице, но никогда для себя. Каждый раз, приходя домой с работы поздним вечером, она просто ложилась спать, не желая видеть ничего, кроме снов. Шерил же готовить не умела, да и учиться не собиралась. Она путала сахар с солью, перебарщивала или же вовсе забывала про перец, смешивала различные приправы, дающие вместе отвратительную на вкус и запах смесь. Шерил любила экспериментировать, избегала привычных последовательностей и предсказуемых результатов, не боялась ошибиться. И вот, около семи часов вечера Шерил навещает Мюррей, что гостей явно не ждала. В руках этой кареглазой блондинки несколько пакетов с продуктами, но вскоре она от них избавляется, передав хозяйке маленькой квартиры с окнами, входящими на море. Кухня Мюррей как всегда в идеальном состоянии, так что девушки, обмолвившись лишь парой фраз, приступили к приготовлению блюд итальянской кухни. Мюррей делала все строго по рецепту, движения ее отточены и уверены до определенного момента. Ей становится неинтересно, ее отталкивает весь этот некогда любимый процесс. Из рук у девушки падает мерный стакан с набранной в него мукой, что через мгновение, словно снег укрывает кухню. Шерил обеспокоено смотрит на подругу, но не спешит спрашивать о ее самочувствии. Мюррей, простояв после падения стакана еще двадцать секунд, наконец его поднимает и продолжает готовить, делая вид, что ей это интересно. — Все хорошо? — спрашивает кареглазая, пристально глядя на шатенку. — Да, все в порядке, — отвечает Мюррей, продолжая приготовление пирога. Шерил же все время стоит и ждет, когда вскипит вода, налитая в кастрюлю и поставленная на плиту. И вот, вода начинает бурлить, и Шерил закидывает в нее равиоли. Мюррей смотрит с любопытством за делающей легкие, но от этого не менее завораживающие манипуляции блондинкой. На лице Шерил расплескалась ослепительная улыбка, в глазах отражаются всполохи синего пламени. Вскоре равиоли были готовы, и кареглазая аккуратно извлекает их из кастрюли при помощи шумовки, а затем выкладывает их на блюдо. Мюррей берет тарелку из ее рук, дабы хоть как-то отвлечься от невыносимо скучного пирога, и случайно задевает хрустальную вазу, подаренную матерью на совершеннолетие. Та со звоном, тонущем в звуке телефонного звонка, разбивается. Шерил поднимает трубку и спустя несколько минут изрекает: — Меня вызвали на дежурство, прости. Сама понимаешь, я же врач. — Ничего страшного, беги. Шерил уходит, а Мюррей, облокотившись о стену, прикрыла глаза…