«Почему сегодня Петя просыпался десять раз? Потому что он сегодня… Как же, блять, волнует Арс!» — переделывал у себя в голове детский стишок* Шастун. Утро долгожданного воскресенья началось в 7:04 — без будильника, без несвоевременных звонков — просто началось. Антон списывал это на волнение перед встречей с Поповым, и больше не сомкнул глаз, представляя себе всевозможные варианты сегодняшнего дня — от провальнейших ситуаций, в результате которых парни перестали бы общаться, до невозможно идеальных раскладов, где они признаются друг другу в любви и целуются на глазах у всего торгового центра.
— Шастун, возьми себя в руки, — произнес парень вслух. На часах было за десять утра, и русоволосый решил, что пора бы встать. Встречу Попов назначил на 13:00, а Антон боялся не дожить от нетерпения.
Позавтракав, Шастун вернулся в свою комнату и достал с полки небольшую шкатулку — в ней хранились те браслеты и кольца, которые не носились каждый день. Следующий час парень провел в размышлениях, какие именно побрякушки нацепить сегодня.
«А вот этот понравится Арсу? Блять, Шаст, не тупи, ему не понравится даже если ты придешь голым! Нет, не так — ОСОБЕННО если придешь голым. Ты парень, Арсу не нравятся парни». Помотав головой, Антон просто нацепил как можно больше украшений на свои руки, и взглянул на время.
«Ну, еще час проторчать у шкафа — и можно выходить», — вздыхая, подумал он. Волнение не желало покидать его даже после «отрезвляющих» мыслей, и только усилием воли удавалось отогнать вожделенные мысли о том, что предстоящая встреча напоминает ему свидание.
***
Арс спокойно проснулся в одиннадцать утра, сладко зевнув. Одежду он приготовил еще с вечера — черная футболка (все же он собирался примерять толстовки) и зауженные черные джинсы уже висели на спинке стула.
Скрипнув кроватью, Попов поднялся на ноги, направляясь в ванную.
«Давно уже не мальчик, ну ебаный, а…» — смущенно выругался про себя Арсений, разглядывая в зеркале выпирающий бугорок домашних штанов. Душа было не избежать — и после него Попов мысленно приносил тысячу извинений лику Антона, но что поделать, если без его образа в голове ничего уже не получалось…
Задумчиво жуя бутерброд и изредка запивая его чаем, голубоглазый студент прокручивал в голове примерный план сегодняшней прогулки. Он не собирался ограничиваться торговым центром — несмотря на искреннее желание добавить в гардероб парочку вещей в стиле Шастуна, главной целью все же было провести время с самим Антоном. Ощущая себя продумывающим план битвы полководцем, Арс вновь мысленно извинился перед невинным, как ему казалось, Шастуном.
***
Антон вытягивал шею, ища в толпе Попова, что было без особой надобности — мало кто из расслабленно идущих по торговому центру был хотя бы одного роста с Шастуном. Как они и договаривались, парень стоял у магазина «H&M», что был недалеко от входа. В который раз он обновлял список диалогов «Вконтакте», но заветного сообщения от старшекурсника все не было.
«Если это твои дебильные шуточки, Попов, и ты даже не собирался приходить — я тебя в факультетской клумбе зарою», — мысленно пригрозил Антон маленькой аватарке брюнета.
Продолжая оглядываться и гадая, откуда придет
если придет Арсений, Шастун нервно перекатывался с пятки на носок и обратно.
— А ты принарядился, я смотрю, — раздался хриплый шепот прямо у него над ухом. Антон испуганно отскочил в сторону, оглядываясь на подкравшегося к нему со спины Попова. Тот не скрывал озорной улыбки и странного огонька в притягательно-голубых глазах.
Он оглядывал одежду Антона — казалось, парни сговорились — на нем тоже были черные узкие джинсы, и того же цвета джинсовая толстовка — только капюшон и завязки от него были серыми и из обычной «толстовской», как называл это про себя Арсений, ткани. Футболка, правда, была белой, но это делало прикид еще более стильным.
— Если ты задумал убить меня — мог просто стукнуть по голове, — фыркнул Антон, приходя в себя.
— Убийство красивых первокурсников — непростительное расточительство, — усмехнулся Попов, снова приближаясь к парню на Арс-я-сейчас-упаду-в-обморок-расстояние.
— К-каких? — изумленно поперхнулся собеседник.
— Всех остальных, кроме тебя, — поддразнил Попов, весело улыбаясь.
— Ну спасибо, — буркнул Шастун, возвращая себе присутствие духа.
— Да ладно, лук и правда стильный, — сделав тон попроще, кивнул брюнет, — поэтому я и позвал тебя с собой.
Антон лишь чудом вспомнил, что «лук» — это не только растение, и вздохнул.
«Я уже устал, что же будет дальше?»
— Ладно, идем сюда сначала? — кивнул Попов на «H&M», но Шастун вдруг встрепенулся:
— Еще чего! Ты пижаму выбирать собрался, что ли? — фыркнул он. — Пойдем.
— И куда? — полюбопытствовал Арсений, последовав за ним.
Антон уверенным шагом шел к эскалатору, и старшекурсник поторопился успеть на соседнюю ступеньку. Так они оказались будто бы одного роста, что с удивлением и отметил про себя Шастун, обернувшись.
— Идем в «Croptown», — терпеливо пояснил он, и тут же понял, что Попову это название ни о чем не говорит. — Увидишь, в общем, — губы его тронула улыбка.
— Увижу, — подтвердил Арсений, невольно залипая на длинные ресницы парня. Он едва ли не впервые стоял с ним абсолютно вровень и теперь хотел вволю наглядеться на его лицо. Взгляд сам по себе соскользнул с глаз на губы (хотя на них он и так смотрел довольно часто), и как назло, Шастун в этот момент провел по ним языком. Обоих спасло только то, что эскалатор кончился.
— Ого, да это же рай для скейтеров и всех таких, — восторженно произнес Арсений.
Интерьер магазина был исполнен в темных тонах, то тут то там на не занятых вещами стенах красовались граффити, кое-где висели скейты и даже было закреплено одно баскетбольное кольцо.
— Всех таких, — хохотнув, повторил Антон. — Ну да, это мой рай, в некотором роде.
— Ты умеешь кататься на скейте? — вскинул брови Попов.
— А что, не похоже? — отозвался тот, взглядом выискивая вещи, что подошли бы брюнету.
— Не знаю — мне с моим ростом было сложно научиться, так что…
— Дело не в росте, — качнул головой Антон, внутренне улыбаясь:
«Вот мы и нашли хоть что-то, где наш граф не столь безупречен». — Возьми вот это своего размера, — ткнул он пальцем в вешалки. Старшекурсник принялся послушно перебирать вещи, отыскивая этикетки. — У тебя ж «элька», да?
Попов кивнул, продолжая сосредоточенно перебирать вешалки с толстовками. Наконец он с ликующим видом вынул нужную и обернулся к Антону. Тот стоял с еще тремя вещами в руках.
— Быстро ты, — удивленно выдохнул Арсений.
— У меня здесь глаз наметан, — пожал плечами парень. — Пойдем дальше.
В итоге они набрали с десяток разного вида толстовок и худи, а Антон заставил Арса взять на примерку еще и какой-то неформальный на взгляд того плащевик.
«Исписанные граффити примерочные — ну конечно», — мысленно хмыкнул Арсений, протискиваясь с охапкой вещей внутрь каморки.
— Ты хоть показывайся, — напоминает Антон, и получает в ответ кивок перед тем, как дверь примерочной захлопывается. Он присаживается на пуфик напротив и пока задумчиво наблюдает за вышедшим из соседней «кабинки» блондинистым парнем, что явно пришел один, и сейчас вертелся перед общим большим зеркалом, пытаясь понять, подходит ли ему футболка. Их с Антоном взгляды случайно сталкиваются, и студент с улыбкой показывает ему большой палец, поднятый вверх. Тот благодарно кивает и, явно приободренный, вновь скрывается за дверцей своей примерочной.
Соседняя наконец распахивается, и из нее выходит Арс, озадаченно глядя на надетое им худи с камуфляжным принтом. Почему-то на нем она выглядит нелепо, и Шастун честно пытается не смеяться, но веселых искр в глазах не скрыть, а потому Попов обиженно фыркает и хлопает хлипкой дверью. Сквозь нее доносится уже неконтролируемый хохот первокурсника, и Арс только закатывает глаза, рывком снимая с себя худи и надевая следующее.
Дальше примерка проходит более спокойно, но тут Арс выходит с той самой куртке-плащевике длиной до середины бедра. Наружная его сторона похожа на измятый мусорный пакет или нечто подобное, массивные язычки молнии на карманах и посреди куртки покачиваются с глухим стуком, а из горловины, что продолжается капюшоном за спиной, выглядывает половина лица Арса, что смотрит на Шастуна вопросительным взглядом.
— Тебе охренительно идет, — выдыхает Антон, и плечи Попова расслабленно опускаются, но он все еще не вынимает рук из больших прямоугольных карманов.
— А мне сначала не нравилось, — задумчиво тянет Арс, разглядывая себя в зеркало. Антон становится прямо за ним, так же рассматривая отражение, и аккуратно опускает ворот, подворачивая его. Попов застывает, сосредоточенно глядя на окольцованные пальцы, но те слишком быстро исчезают из поля зрения.
— Так тоже классно, и тебя видно, — удовлетворенно выдает Шастун, и Арсений согласно кивает — теперь его лицо и правда видно целиком.
«Как будто тебе нужно меня видеть, — мысленно фыркает он. —
Это я уже не смогу прожить, не глядя на тебя хотя бы раз в пару суток…»
— Тогда я возьму это, и пока все, — произносит Попов, на ходу расстегивая куртку и возвращаясь в примерочную за оставленным там телефоном.
— Эй, парень, не поможешь? — неожиданно окликает Антона тот блондин, приоткрывая свою примерочную. Видно, правда, только его руку, что вслепую подзывает Шастуна, а голос слышен приглушенно. Вокруг ни одного консультанта, и студент решает откликнуться на зов.
Оказавшись на пороге «кабинки», зеленоглазый улыбается — несчастный парень не мог снять худи, застряв головой в вороте.
— Подожди, тут бирка зацепилась, сейчас, — Антон касается рук незнакомца, останавливая их движение —
«Голову себе оторвать можно, если так дергать». Длинные пальцы легко выуживают бирку из сплетения ткани, и теперь можно расправить одежду, а затем начать снимать ее снова. На этот раз получается, и незнакомец, забавно фыркая и шатаясь, все еще вслепую натыкается на Шастуна, а тот, спотыкаясь о собственную ногу, теряет равновесие — и они оба вываливаются наружу, прямо под ноги Арсению.
Антон хохочет от нелепости ситуации, а блондин отчаянно краснеет, стараясь побыстрее подняться с него. Смех Шастуна обрывается, едва он понимает, что прямо над его головой стоит…
— Арс? — чуть щурится от света ламп парень.
— А ты ждал кого-то другого? — грудным голосом, призванным скрыть раздражение, интересуется тот, наблюдая перевернутого первокурсника.
— Помоги подняться, — тянет к нему руку Шастун, и тот, вздыхая, обходит его, подавая свою.
Антон чуть морщится от того, как сильно Арсений сдавил руку, и, с размаху впечатавшись в Попова, старается побыстрее освободиться от железной хватки.
— Благодарствую, — кивает он, и оборачивается на пунцового незнакомца.
— Прости, чувак, я вообще случайно, — бормочет тот, — спасибо за помощь…
— Да ничего, бывает, я сам неуклюжий, понимаю, — ободряюще улыбается Антон, и озадачено вскидывает брови, когда блондин как-то испуганно вздрагивает. — Не за что, в общем. Пойдем? — обращается он к Попову.
— Да-да, — каким-то странно учтивым голосом отзывается тот, и пропускает Антона вперед, вновь оборачиваясь, чтобы метнуть грозным взглядом молнию.
Блондин облегченно выдыхает, когда эти двое уходят к кассам, и, недовольно бурча:
«Геи, чтоли…» — собирает выбранные вещи, предпочитая немного посидеть здесь, чтобы не приближаться вновь к явно недовольному происшедшим голубоглазому брюнету.
Попова же едва не трясет от злости, а перед глазами стоит картина с хохочущим Антоном и завалившимся на него блондинчиком.
«Весело тебе, значит… Ну ты допрыгался, Шастун…» — мрачно думает он, одновременно с этим приветливо улыбаясь девушке на кассе.
Они вновь оказываются в коридоре торгового центра, только теперь у Арсения в руках пакет с первой покупкой.
— Хочу яркую толстовку как у тебя, — почти канючит Попов.
— Худи, — машинально поправляет Антон, раздумывая, куда лучше за этим пойти.
— А в чем разница? — вскидывает брови Арсений. Он мог рассказать чуть ли не все о рубашках, пиджаках и стрелках на брюках, но вот о «спортивной» одежде не знал практически ничего. Кроме того, до появления Шастуна в его жизни она его совсем не интересовала.
— Толстовка застегивается на молнию, как куртки, а худи «сплошное», и одевается через голову. Пойдем в «Бершку», — наконец решает он, и парни, сверившись с найденной неподалеку картой торгового центра, вновь идут к эскалатору, чтобы попасть на другой этаж.
Арсений становится на ступеньку выше Антона и разворачивается к нему лицом. Тому не по себе от такой близости, и он пытается успокоить пустившееся вскачь сердце.
«Глупое сердце, не бейся. Все мы обмануты… Арсом»**, — и парень нервно хихикает, подумывая завести блокнот для переделанных под Арса стихов.
— Что смешного? — интересуется Попов, замечая его настроение.
— Да вспомнил эту нелепую случайность в магазине, — брякнул Антон первое, что пришло в голову. Ему кажется, что голубые глаза темнеют, но он списывает все на слишком бурное воображение (или хреновое освещение), и, сходя с эскалатора, машет Арсению рукой, призывая следовать за ним.
Тот идет следом, судорожно придумывая план восстановления собственнического спокойствия. И, на несчастье Антона, придумывает, на ходу улыбаясь уголком губ.
В «Бершке» Шастун сразу выхватывает с вешалки желтое худи с художественно обрезанным нижним краем, и настойчиво сует его в руки Попову, с блеском в глазах убеждая, что оно точно «зайдет».
Они берут для приличия еще несколько тоже неплохих вещей, но Шаст уверен на все сто — желтое худи сядет на Арсе идеально.
Так и случается — Попов неверяще смотрит в зеркало, и в голову приходит мысль о том, что в этом худи он чувствует себя уютно.
«А как иначе — его ведь выбрал для тебя Антон», — шепчет сознание, и парню нечего возразить.
— Офигенное, беру, — выдыхает Арсений, и сталкивается взглядом с едва ли не пляшущим от радости Шастуном.
«Но не думай, что я теперь забуду, что собирался делать», — хмыкает про себя голубоглазый, пытаясь не растаять от вида Антона, который разве что хвостом не вилял от радости.
— Сейчас, я еще ту толстовку примерю — мало ли, — кивает он ему, возвращаясь в примерочную и задергивая штору — в примерке толстовок нет ничего такого, но никому не нужно видеть сейчас его манипуляций. Надев черную толстовку, Попов с силой тянет вверх молнию, и она послушно застегивается. Парень раздраженно цокает, и, вновь расстегнув, теперь не до конца вставляет одну часть в другую и снова дергает вверх. Молния застегивается, но у самой шеи в нее зажевывается ткань. «Уже лучше», — думает Арсений, и пытается самостоятельно решить конфликт застежки с тканью. У него не выходит, и, кажется, замок только глубже увязает в этой трясине. Парень пробует снять через голову, но горловина слишком узкая и не проходит даже этап подбородка.
«То, что нужно», — довольно думает он, и, приняв как можно более растерянный вид, он высовывается из-за шторы:
— Шаст, иди сюда, помощь нужна.
— Да что же сегодня за день непослушных вещей, — бурчит себе под нос Антон, пытаясь достать ткань из замочка. Для этого пришлось встать вплотную к Арсу. Запах его тела вперемешку с парфюмом сильно отвлекает — но вряд ли сильнее голубых глаз, что, как и в «лучшие» дни универа прожигают в нем дыру.
Длинные пальцы то и дело случайно касаются шеи парня — Антон каждый раз извиняется, но разе на пятом бросает это дело, потому что непослушная толстовка реально бесит. Да и чем не благоприятный повод прикоснуться к возлюбленному,
верно?
А у Попова по спине бегут мурашки, и становится тяжелее дышать от осознания физической близости к Шастуну, от его теплого дыхания на шее. Но этого так
мало. Хочется уткнуться носом в его волосы, вдыхая аромат шампуня, хочется крепко прижать к себе за талию, и чтобы окольцованные пальцы уже намеренно коснулись шеи, а затем уступили место слегка пухлым искусанным от волнения губам. Хочется сжать обтянутые чертовыми джинсами ягодицы, забросить длинные ноги себе на пояс и вжать первокурсника в стену, покрывая поцелуями все, до чего дотянутся губы.
Арсений ощутил тесноту в штанах и едва сдержал расстроенный стон. Фантазии слишком яркими картинами плясали перед его глазами, и парень, не удержавшись, будто случайно мазнул губами по кончику уха Шастуна. Тот слегка вздрогнул, но больше ничем не выдал того, что заметил эту «случайность».
Антон думал, его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Он был уверен, что ничем не поможет с этой долбанной толстовкой, но не прекращал попытки — только чтобы продлить момент этой фантомной близости к Попову. Между телами было жалкое расстояние — сантиметров пять от силы — и Шастун жалел, что нет повода придвинуться вплотную. Из раздумий его вырвало мимолетное касание (он готов был поклясться, что это были губы!) Арса к его уху, и сквозь тело пробежала волна жара.
«Черт, Попов, я сейчас порву на тебе эту сраную толстовку», — проскулил про себя Антон, и с силой дернул язычок замка. Каким-то чудом расстегнулось еще несколько сантиметров, и Шастун устало выдохнул, слегка отстраняясь, но оставив одну руку на плече Арса.
— Теперь будем тянуть через голову, — поднял он на него усталый взгляд.
— Давай попробуем, — хрипотца в голосе брюнета заставила Антона прятать взгляд и благодарить себя за то, что он надел сегодня длинную футболку.
Элемент одежды поддавался стягиванию с головы неохотно, и Попов успел почти пожалеть о том, что затеял все это. Но тут же забыл все сожаления, едва голова высвободилась из капкана, и он нос к носу столкнулся с Шастуном. Тому почему-то не пришло в голову опустить его руки и продолжить стягивать с них вещь на расстоянии, поэтому он с горящим от смущения
или возбуждения лицом стоял практически вплотную к парню и тянул ткань вверх под пристальным взглядом голубых глаз.
Они щекотали друг друга дыханием, и, чувствуя жар тел, оба ощущали одновременно смущение и сильнейшее желание повалить другого прямо здесь.
Последний рывок — Шастуну пришлось встать на носочки — и руки Попова свободны. Но Антон неловко покачнулся, наконец вплотную прислонившись к Арсу, и оба прикрыли глаза от тока, что разошелся по телу при соприкосновении. Шастун ощутил, как талию его обвила крепкая рука, и испуганно распахнул глаза.
— Не падай, мой рыцарь, — хрипло произнес он прямо в губы Антону. Тот застыл, боясь потерять сознание. Или самообладание — ведь стоило всего раз качнуться, чтобы коснуться желанных губ. Но…
«Шастун, не порть хотя бы те отношения, что у вас есть, и будь доволен ими», — проворчал голос разума в его голове.
— Чего это я рыцарь? — недоверчиво произнес Антон, высвобождаясь из спасших от падения объятий и швыряя доставшую его толстовку на пуфик.
— Ну, ты ведь вытащил меня из тесной башни, — хохотнул Арс, кивая на черную вещь.
— Ладно, принцесса, идем к кассам, — хмыкает Шастун — не признаваться же вслух, что сравнение ему очень даже нравится.
Напряжение между ними спало, но сексуальное возбуждение никуда не делось, и каждый прятал его за пошутейками, как мог. И каждый думал, что разряды тока от каждого случайного касания пробегают сквозь тело только у него.
В течение часа они обошли еще несколько магазинов, и Антон невольно думал, что, будь в России нормой однополые браки, они бы смотрелись как супруги. Потому что, пытаясь отвлечься от пошлых мыслей, Арс неудержимо бубнел, капризничал и подшучивал над примеряемыми вещами, а Антон словно терпеливая женушка уверяла, что «эта футболка тебе очень идет» и «нет, ты не кажешься в этом толстым, Арс».
В итоге они купили еще пару футболок в более разгильдяйском, чем привык брюнет, стиле, и сошлись во мнении, что пора бы поесть и закругляться с шоппингом — они молчали об этом, но прогулка по магазинам выжала у каждого много сил, и в основном потому, что приходилось контролировать себя рядом с предметом вожделения.
Свой выбор они остановили на фастфуде и встали в большую (выходной день все же!) очередь.
— Я думал, ты питаешься только фуагра и белым вином, — весело хихикнул Шастун, бросая озорной взгляд на друга.
«Друга? Надо будет уточнить конечно. А то даже это звучит слишком хорошо».
Арсений закатил глаза, не в силах скрыть ответную улыбку:
— Иногда предаюсь холопским утехам, — подыграл он.
Антон тут же о чем-то задумался, и, заметив вопросительный взгляд собеседника, выдал:
— Да вот загадка теперь — секс — это холопское или графское развлечение? Как делить будем? — он невольно ухмыльнулся, заметив в кои-то веки смущенный румянец на щеках Арса, а не на своих. Но ликовать пришлось не долго:
— Поровну, Шаст, секс обычно делят поровну, — облизнулся Попов, с прищуром глядя парню в глаза.
Антона пробило мурашками насквозь.
«Сука, не смотри на меня как чертов бог ебли, умоляю».
От необходимости остроумного ответа
мычания ребят спас продавец своим «Здравствуйте, что будете заказывать?», за что Шастун был ему неимоверно благодарен — за всем этим разговоров они и не заметили, что подошла их очередь.
Но эта парочка не была бы собой, если бы хоть что-то у них прошло ровно.
— Я тебе не девочка! — возмущается Шастун, отказываясь диктовать свою часть заказа. Арсений, жалея, что заранее сказал что все оплатит, раздраженно фыркает:
— Вот и не ломайся, блин, Шастун!
— Я сам в состоянии за себя заплатить, — упрямо сдвигает брови тот. Но у Попова есть беспроигрышный рычаг воздействия, и он им пользуется.
— Слушай, — он понижает голос, который словно вибрирует от сексуально-хриплых ноток, и приближает свое лицо к лицу Антона. — Я ведь тебя заставил таскаться со мной в выходной, — голубые глаза гипнотизируют зеленые, и Шастун сглатывает. — Дай мне сказать спасибо, ну, — выдыхает он последние слова уже в самое ухо, и с удовольствием наблюдает, как загораются алым кончики ушей парня.
«Твое смущение — лучшее слабое место. И самое милое, пожалуй».
— Гриль чикен барбекю и колу, — недовольно бурчит продавцу Антон, отводя взгляд в сторону.
— Вот и здорово, — все так же рокочет Попов, а Шастун благодарит всех богов за то, что Арс не умеет читать его грязные мыслишки.
Парню перед ними, пробивавшему заказ, стоило больших усилий спрятать удивление, что так и норовило проявиться на его лице. Ну потому что огрести на тему «мы не педики, урод» не особо хотелось.
К концу перекуса бургерами Антон перестал злиться на Попова. Или смущаться его поступку. Или обижаться на него. Он сам не мог точно сказать, что это была за эмоция, но она отпускала. И на смену приходили мысли о том, что вовсе не хотелось прощаться вот так — даже не вечером, часа в четыре. Когда еще он сможет остаться вдвоем с этим голубоглазым совершеством?
— Какие еще у тебя планы на сегодня? — будто вскользь поинтересовался Антон. Арсений задумался.
— Да вроде никаких, — наконец пожал он плечами. В голове его быстро крутились шестеренки, соображающие, как бы воплотить хоть часть своих планов на сегодня. Планов на Антона. — А у тебя?
— Да вот тоже, — отзеркалил его жест Шастун. — Домой как-то не хочется, вроде даже погода норм.
— Может тогда в парке посидим? — предлагает Арсений, мысленно съеживаясь, страшась отказа.
— Тебе с пакетами будет удобно? — в сомнении протянул Антон.
«Я же не могу заставлять тебя побыть со мной, Арс».
— Да пофиг, мы ж посидим на лавке, — сверкнул тот белозубой улыбкой, резво поднимаясь на ноги. Будь Антон чуть самоуверенней — понял бы, что Попов боится, что он передумает. Но сам он боится того же относительно Арса, поэтому пружинисто встает на ноги вслед за ним.
— Тогда вперед, — улыбается Шастун.
Парк едва ли не сразу у выхода из ТЦ, и Антон, запахивая толстовку, с наслаждением вдыхает вечерний воздух, вглядываясь в розоватый горизонт.
— Погодка отпад, — широко улыбается Арс, исподтишка любуясь спутником.
— Даа, — тянет зеленоглазый, и, приметив свободную лавку, бежит к ней со всех ног. Попов хохочет — почти двухметровый Шастун ведет себя как ребенок — даже глаза сверкают от радости, что успел — хотя на лавку никто кроме них не покушался.
Они сидят рядом, болтая о незначительной ерунде — то о преподавателях, то о фильмах, то вновь перескакивая на тему универа.
— Всегда бы так, — вырвалось у Шастуна. Оба замирают — как будто привычный мир внезапно вытворил что-то странное. Небо в зеленое окрасилось, например. — Ну, погодка классная, на пары не надо идти, — выкрутился Антон. И оба выдыхают.
«Не спалился».
«Показалось».
Одному — облегчение, а другому становится горько. Потому что и
ему бы так всегда.
— Давай сфоткаемся! Пока совсем не стемнело, — тянется за телефоном Арс. Уже активно смеркалось, и он опасался не выполнить самую главную часть своего плана.
— Давай, — с напускным равнодушием жмет плечами Антон. Он не любит фоткаться. Но фото с Арсом — особенный случай. Поэтому и не говорит свое вечное «зачем?» — чтобы не спугнуть.
Попов вытягивает руку с телефоном и ищет лучший ракурс. Но они вдвоем все не могут нормально влезть в кадр— слишком отдаленно держится Шастун.
— Не помещаемся, иди сюда, — словно между делом и почти раздраженно выдыхает Арсений, обнимая парня одной рукой и крепко обхватывая пальцами его плечо, касаясь ключицы. Антон замирает, чувствуя горячую ладонь и тепло чужого тела даже сквозь всю одежду.
«Наслаждайся, дурень», — шепчет ему здравый
или не очень смысл. И он повинуется — широкая улыбка озаряет лицо, и парень даже жмется ближе к Попову. Тот жмет кнопку, запечатляя самые довольные улыбки на их лицах. Еще с десяток селфи он делает просто так — чтобы подольше касаться Антона, то и дело перехватывая его плечо.
А Шастуну по-хорошему плохо от его прикосновений. Хочется самому обхватить его двумя руками, зарыться носом во впадинку под шеей и вдыхать Арсения. Вдыхать его запах, его тепло, его стук сердца. Вместо этого Антон лишь ерошит его волосы на последнем снимке, и, получая в ответ возмущенный возглас, весело хохочет. Сейчас он счастлив.
"И этого пока хватит".
