Каждый демон был когда-то ангелом

      — Ты мог бы сказать мне, — горько произнёс он после. — Посланник Бога, ты просто забыл упомянуть, что будет война? Разве ты не мог предупредить?       — Думаешь, я не пытался? — если было что-то, в чем Гавриил был всегда хорош, то это был праведный гнев. Вот и сейчас он весь пылал им. — Я говорил тебе: «Если не будешь осторожен, это приведёт к падению». Что, по-твоему, я мог иметь в виду?       — Я думал, ты говоришь об облаках. И я думал ещё: «Глупо говорить об этом, у меня же есть крылья, так что может случиться?» — Кровлей поднял свои крылья, словно для демонстрации, широко раскидывая их. — Я никогда не думал, что ты имеешь в виду это. Да и как я мог? Божья любовь бесконечна. Мы все это знаем.       — Но вы и правда зашли слишком далеко, — а это было сказано не гневно, но мягко. Были некоторые вещи, которыми — даже Гавриил это знал — не стоило тыкать в лицо. — Ты знаешь, что это так. Что, вы думали, должно было произойти?       — Я не знаю! — Кровлей снова спрятал крылья за спиной и немного сгорбился, выглядя таким несчастным, каким Гавриил никогда не видел его раньше. — Я просто… В основном, я просто хотел, чтобы хоть что-то произошло. Мне было так скучно в этой ежедневной рутине — порхать с облака на облако, петь с ангельскими хорами, иногда бренчать на арфе. И ведь ладно бы хоть песни были интересными. Я просто подумал, это может немного всё встряхнуть.       — Оно и встряхнуло, — немного холодно сказал Гавриил.       — Я никогда даже не думал ни о чем подобном! Я думал, может быть, самое худшее, что может случиться — нас всех поставят в угол, чтобы мы подумали о том, что натворили! — запротестовал Кровлей. — Что мы все отделаемся обязательным присутствием в ангельском хоре на следующие несколько столетий или что-то в этом духе. А следующее, что я знаю — Михаил достал свой пламенный меч, и я подумал тогда: «Окей, это чрезмерная реакция, через минутку кто-нибудь скажет ему перестать, пока он не выколол кому-то глаза», — он провел рукой по темным волосам, погрузившись в воспоминания. — А потом я увидел там тебя, и я знал, для чего ты тут — чтобы сообщить, что нам нужно прекратить все это прямо сейчас. А потом ты этого не сделал.       Гавриил на мгновение прикрыл глаза. В то время всё казалось таким простым. Пришли вести о раздоре среди ангелов, о восстании, и ему было поручено доставить сообщение, что оно должно быть немедленно подавлено. Он не колебался — ни когда нес сообщение, ни когда брал свой меч, испытывая отвращение от уродливых выражений на лицах ангелов, с которыми когда-то был хорошо знаком.       А потом он заметил одно лицо среди них: потерянное, смущённое, отчаявшееся…       — Мне жаль, — сказал он тихо, — но у меня не было выбора. Неужели ты думал, я прекращу битву только ради тебя? Ты думал, я могу?       — Я думал, что вечная, бесконечная любовь не будет означать небесную войну, Гавриил! — Вновь вспыхнул гнев, и теперь уже Кровлей подскочил, принимаясь яростно расхаживать из стороны в сторону. — Я думал, что она твердит о всепрощении, а не о том, чтобы сунуть пламенные мечи всем в руки и сказать: «Эй, давайте же!» В каком месте это вписывается хоть во что-то?       — Я не знаю, — признал Гавриил. — Но это должно быть частью непостижимого замысла.       Это был давно привычный ответ, повторяемый каждый раз, когда ангел встречал что-то, что его разум не мог осознать; но Кровлей уже слишком часто слышал это. Он повернулся к Гавриилу, его лицо побагровело.       — Это не ответ! Ты не можешь отвечать «Это непостижимо» на все, чего не понимаешь! Что, если Высший Замысел состоит в том, чтобы просто свести нас всех с ума? Ты когда-нибудь об этом думал?! А что, если он — просто посмотреть, как скоро мы все придём к Падению? Ты не можешь доверять какому-то плану, даже не зная, о чём он!       Гавриил сделал шаг назад, спина его напряглась, выражение лица сменилось на прохладное неодобрение:       — Сам знаешь, именно такие мысли и привели тебя в итоге к Падению. Ты не должен сомневаться.       — Ты бы тоже сомневался, если бы стал одним из падших! — парировал Кровлей. — Что ты хочешь от меня — чтобы я просто сказал: «О да, всё прекрасно — быть проклятым на всю вечность!»?       Ангел немного смягчился, приблизился, чтобы нежно положить руку на его плечо.       — Бельфегор…       Тот вздрогнул, отпрянул, сопротивляясь мягкому прикосновению.       — Кровлей, — поправил он, — имя изменилось. Часть всей этой истории, забыл?       Гавриил поморщился:       — Это тебе не подходит.       — Не вижу, почему тебя теперь это должно волновать, — отрезал Кровлей, но уступил спустя всего мгновение: — Я все ещё думаю над ним. Может, потом поменяю снова.       — Хорошо бы, — согласился Гавриил. Он замялся, не уверенный в том, как стоит сформулировать вопрос. — Слушай, как оно там, внизу?       Кровлей приподнял и снова опустил плечи.       — Ад, — лаконично ответил он. Он немного нахмурился, повернувшись, чтобы сощурить свои жёлто-золотые глаза на Гавриила. — Ты же не думаешь о том, чтобы присоединиться к нам?       Гавриил вздрогнул и отвёл глаза, чтобы не видеть изменений, так ясно отмечавших Кровлей как демона, не ангела.       — Нет, — сказал он твёрдо. Такую вещь нельзя было рассматривать, даже ради Кровлей. — Но на вашей стороне скоро появится одна должность, на которую ты, возможно, захочешь попроситься. Это вытащит тебя оттуда.       В озаренное надеждой лицо Кровлей больно было смотреть.       — И я смогу пойти домой?       — Нет, — был вынужден признать Гавриил и поморщился слегка, увидев, как эта надежда снова угасла. Он быстро заговорил, стараясь успеть высказаться прежде, чем Кровлей разозлится и перестанет слушать: — Но по крайней мере это будет уже не Ад — это, похоже, будет какое-то место для людей, где те смогут остаться. Они уже распланировали всю эту большую идею с садом. Это, скорее всего, будет что-то весьма красивое, — он вспомнил, кому все это говорит, и добавил то, что, по его мнению, лучше всего смогло бы убедить Кровлей: — С людьми там будет хотя бы интересно.       Кровлей склонил голову набок и долго разглядывал Гавриила в задумчивости.       — И им там нужен демон?       Гавриил кивнул.       — Да — и не спрашивай меня почему, — быстро сказал он. — Это снова непостижимо.       — О, я удивлен, — кисло отозвался Кровлей. — Не могу дождаться, когда всё это наконец станет постижимым. Когда-нибудь же это должно произойти. — Тем не менее, идея пустила корни. Он с подозрением посмотрел на Гавриила. — А ты должен был мне это говорить?       Ангел пожал плечами.       — Кто знает, что каждый из нас должен делать или не делать в великой схеме Божьего плана?       — Но в куда меньшей схеме управления Небесами ты получил сообщение об этом для передачи кому-то другому и подумал, что было бы полезно поделиться и со мной, — догадался Кровлей и впервые за весь разговор улыбнулся. — Спасибо.       — Ну, наверно, лучше не говорить никому, откуда у тебя появились мысли о твоём месте в этой конкретной части плана, — признался Гавриил. — Но мне показалось, это чуть больше в твоём духе, чем твое нынешнее положение.       — Попробовать не повредит, — сказал Кровлей, а затем поправился: — По крайней мере, не повредит больше, чем то, что я пробовал в последний раз, — он взглянул на Гавриила, его улыбка медленно угасла. — Думаю, сейчас мы должны попрощаться, да?       — Ничто другое не было бы уместно, — неловко признал Гавриил. — Не между ангелом и демоном.       Кровлей приблизился, чтобы поцеловать его, но Гавриил в последний миг сместился, не в силах спокойно смотреть в эти жёлтые змеиные глаза. Он предпочёл вместо этого коснуться своими губами лба Кровлей — легкий целомудренный поцелуй, пока его руки обхватили демона в последнем объятии.       Когда он не мог видеть глаз Кровлей, всё было почти так, словно ничего не изменилось.       — Тогда прощай, — голос Кровлей был груб. Гавриил не смог найти слов, чтобы ответить ему. Вместо этого он кивнул и отвернулся, раскрывая огромные крылья, чтобы направиться к дому, куда Кровлей никогда не сможет вернуться.       Он мысленно сделал себе заметку убедиться, что приложит руку к выбору ангела, которому предстоит сыграть роль противовеса Кровлей в Эдемском Саду. Сколь бы Кровлей не сомневался, в нем не было истинного зла, в этом Гавриил был уверен. Кто-то вроде Михаила превратил бы его в отбивную за считанные секунды.       Нет, если ему предстоит застрять в обличье демона, меньшее, что Гавриил мог сделать — облегчить эту участь насколько возможно. Хотя он и не имел возможности помочь открыто, но, по крайней мере, он мог выбрать ангела, который будет не слишком хорош в раздаче кары праведной. Который, возможно, не будет ненавидеть ради ненависти. Который сможет взглянуть на непостижимый план и совсем немного задуматься.       Задуматься как раз настолько, чтобы суметь посмотреть в глаза врагу, руша его замыслы, — как сам он сделать не сумел; это станет тем последним подарком, что он может дать в память о потерянных небесах.       Странно, но даже когда он пересёк границу Рая, возвращение домой не ощущалось таковым в полной мере, как будто Гавриил тоже потерял кусочек рая, оставив Кровлей позади.       Я знаю своего врага, и он мой.