Модель в Средиземье, или ещё одно несчастье Братству Кольца

К концу второй недели пути погода изменилась. Ветер сначала стих, а потом задул с севера. Хранители подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами — казалось, что их стволы сделаны из тех же камней, на которых они росли. Далеко на юге глазам путников предстала горная страна. Слева вздымались три отдельных пика с серебряными шапками снега. Ближайший, самый высокий, напоминал очертаниями драконий зуб. Вершина розовела заревыми бликами. Рэйчел во все глаза смотрела на красивый пейзаж. Такого она себе даже вообразить не могла. — Здесь начинаются земли Эрегиона, которые люди звали Благодатными кущами. Когда-то здесь жили эльфы, но те времена давно миновали, — оповестил отряд Гэндальф. — Теперь нам придется удвоить осторожность: враги наверняка послали сюда шпионов. Рэйчел содрогнулась. Она прекрасно помнила тех жутких птиц, посланных Саруманом на разведку, и ей в самую последнюю очередь хотелось встретить их наяву. Но девушка поспешила успокоить себя тем, что до этого ещё далеко. Дальше Гэндальф и Пиппин разговаривали насчёт гор и карт, а Гимли начал свою проникновенную речь, которую девушка поначалу почти не слушала. Лишь когда гном начал называть горы, она встрепенулась. — ...Ведь под ними лежит древнее царство гномов, Казад Дум, зовущаяся ныне Черной Бездной, на языке эльфов — Мория, — услышала Рэйчел. — Вон стоит Баразинбар, Багровый Рог, по-эльфийски — Карадрас... Вспомнив, что им придется пережить на этом самом Карадрасе, Рэйчел поежилась. Даже ветреная погода не шла ни в какое сравнение со снегами этой горы. Она вдруг остро осознала, что всего-ничего осталось до трагедии в Мории, и это привело ее в замешательство. Что делать? Нужно ли предотвращать то, что там произойдет? А что если Гэндальф не вернётся в обличии Белого мага? К этому времени разговоры утихли, и Хранители снова пустились в путь, а Рэйчел стояла как вкопанная, ничего не замечая. В реальность ее вернул Боромир, тем же способом, что и на первой тренировке — щелчком перед глазами. — Рэйчел, не спи на ходу, — сказал он, когда девушка обратила на него непонимающий взгляд голубых глаз. — Да, я просто задумалась... — тихо проговорила девушка, поспешив вдогонку за Хранителями. К вечеру, одолев немалое расстояние, Братство остановилось в уютной лощине, надёжно укрытой ветвями падуба. Хвороста вокруг было предостаточно, так что решили развести небольшой костер. В этот вечер все Хранители были в хорошем настроении. Горячая еда показалась всем очень вкусной после череды унылых холодных ужинов, а тепло костра впервые за долгое время по-настоящему согревало. После ужина спать не спешили, потому что им предстояла целая ночь спокойного сна, да и на следующий день решили отдыхать. Потом переждать ещё одну ночь, и с новыми силами идти дальше. Лишь одному Арагорну было неспокойно — следопыта настораживало отсутствие зверей и птиц, о чем он поведал хоббитам, когда те спросили о причине его беспокойства. Гэндальф тоже выслушал опасения Странника, и сказал быть начеку, а хоббитам посоветовал болтать потише. Рэйчел же с немалым трудом переплела косу и, наслаждаясь теплом костра, думала о предстоящем. Она много раз хотела обратиться к Гэндальфу за помощью, но не решалась. Девушка не знала, что может ему рассказать, чтобы не навлечь на себя подозрений. А по всему выходило, что ничего. Если она предупредит даже о Карадрасе, история будет изменена так, что дальше предугадать что-либо будет невозможно. А этого нельзя допустить. Оставались ещё её собственные страхи, но она чувствовала, что должна справляться с ними самостоятельно. Теперь она отчётливо понимала, что искренне беспокоится за тех, с кем одолела так много лиг. За время совместных путешествий они все стали друзьями, даже если не особо общались между собой. Они вместе терпели все неприятности и это не могло их не сплотить. Хоббиты ещё даже не подозревали о грядущих опасностях, и Рэйчел хотела, чтобы они наступили как можно позже. Уж очень грустно становилось от мысли, что совсем скоро их улыбки будут стёрты, и они впервые узнают, что такое боль утраты. Но слушая оживленные голоса своих маленьких спутников, думать о чем-то столь мрачном не хотелось, а потому она оглядела Братство и улыбнулась. В конце концов, зачем мучить себя тяжёлыми мыслями, когда так хорошо? Совершенно случайно взгляд Рэйчел упал на сидящего неподалеку Боромира, и она без труда смогла рассмотреть каждую деталь его лица. Светло-серые глаза казались почти карими в неверном свете костра, а красивые и четкие черты его лица сейчас не были омрачены — видимо, он думал о чем-то хорошем. Возраст и война все же наложили свой отпечаток, проявляющийся в немногочисленных морщинках, но даже это его не портило. Рэйчел поймала себя на том, что впервые рассматривает его так внимательно. Теперь она отчётливо понимала, что суровый гондорец ей нравится. Он весь был словно одной сплошной загадкой — о себе он почти не говорил, даже на том памятном привале. Он умудрялся вести интересный рассказ, не говоря при этом ничего конкретного, складывая его из отдельных историй. Рэйчел видела в нем не только опытного и умелого воина, но и весьма проницательного, умного человека. Боромир всегда предпочитал поменьше говорить и побольше делать. И ей это нравилось. Ей нравилось все в нем, начиная от внешности и заканчивая его качествами. Рэйчел хотелось узнать о нем как можно больше, но узнать самой — постепенно, понемногу, не так, как обычно. За этими мыслями она и не заметила как он поднялся и направился в сторону рощи. Но внезапно ей показалось, что за ней наблюдают. Словно почувствовав чужой взгляд, она обернулась и была права — на нее смотрел Леголас. Он сидел чуть поодаль, оперевшись спиной о ствол молодого дуба, крона которого отбрасывала тень на него. Как только он увидел, что Рэйчел обернулась, он не стал отводить взгляд, а лишь улыбнулся, осознав, что этот момент вполне может подойти для дружеского разговора. Он поднялся с травы и, отряхнувшись от листвы и маленьких веточек, что прицепились к его плащу за то время, когда он сидел на земле, направился в сторону девушки. За тот короткий промежуток времени, что эльф шел, Рэйчел успела подметить пару деталей в его образе, которых не замечала при свете дня. Она увидела, что на его губах играла легкая улыбка, которую она не могла объяснить, и глаза его как-то странно сверкали. "Наверное, в них отражается огонь от костра," — подумалось ей. Когда же эльф присел рядом, она смогла разглядеть его чуть лучше. Его золотистые волосы ниспадали чуть ниже плеч, а на висках были аккуратно заплетены. Носил он одежды зелёных и коричневых цветов, а обувь его выглядела очень легкой в сравнении с обувью Арагорна. Она никогда не обращала внимание на эти небольшие детали, но теперь это лишь дополнило сложившийся образ лихолесского принца. Рэйчел подняла глаза на Леголаса и улыбнулась. Он смотрел на нее, а она на него. В его серо-голубых глазах, казавшимися при свете дня маленькими осколками льда, сейчас плясали веселые огоньки. И теперь в них больше не было той холодности, какую она замечала в его взгляде, когда он смотрел на некоторых участников похода, теперь в них серебрилось тепло и... "Что? Нежность? Влюбленность? Господи, что? О чем я думаю? — такой объем мыслей бывал в голове Рэйчел, вероятно, лишь тогда, когда она пыталась правдоподобнее соврать родителям. Обычно она была спокойна и рассудительна. — Нет, ну надо же вообще, что мне в голову пришло!" Она тряхнула головой, словно, прогоняя мысли. Как ни странно, это помогло. Тут девушка поняла, что молчание слишком затянулось, и поэтому предпочла нарушить его первой. — Расскажи что-нибудь, — внезапно, даже для самой себя, попросила она. — Что-нибудь про Лихолесье. Леголас едва заметно кивнул и начал свой рассказ. Он рассказывал о своем отце, великом короле Лихолесья, Трандуиле, и Рэйчел задумалась — таким ли был он, как написал Толкин, и как его изобразили в фильмах? А эльф тем временем продолжал свой рассказ о былых временах, проведённых в лесном королевстве — он упоминал о величественном замке, бурной реке, густой чаще, огромных пауках и о весёлых праздниках эльфов. Рэйчел внимательно слушала, почти не отрывая от него взгляда, ведь принц так эмоционально обо всем рассказывал, что не наблюдать за его мимикой, не слушать прекрасные обороты речи, не вздрагивать на особо пугающих моментах и не растягиваться в довольной улыбке на хороших моментах было бы просто преступлением. Девушка иногда вставляла свои реплики, шутила или же просто улыбалась, слушая приятный, несколько певучий голос Леголаса. — Знаешь что? — обратилась она к нему. — Когда война за Кольцо закончится, ты будешь просто обязан отправиться со мной в Лихолесье, показать мне каждый уголок замка и рассказать обо всём! Рэйчел рассмеялась, и, подхватив ее настрой, следом рассмеялся и Леголас, но не так весело, даже с ноткой грусти. Девушка заметила это и обратилась к нему, взяв за руку. — Прости, я не должна была так говорить. Я вижу, что-то тяготит тебя. Что-то, из-за чего ты больше не хочешь туда возвращаться... Внезапно она вспомнила фильм Хоббит. Там была эльфийка Тауриэль, в которую был влюблен Леголас. В книге Толкина о ней не было ни слова, эта история была выдумкой сценаристов. Но как только Леголас поднял свой взгляд на Рэйчел, в его глазах она увидела столько печали, которую он старательно пытался скрыть, но она все равно была видна. Как бы он ни старался запрятать свои чувства в глубину души, у него не получалось. "Нет ну надо же вообще, — с удивлением подумала девушка. — Оказывается, сценаристы ткнули пальцем в небо и попали в точку. Да ещё и я какая-то сегодня уж больно проницательная. Сама себе поражаюсь". — Да нет, тебе не за что извиняться, — За фразой последовал тяжёлый вздох. Рэйчел все ещё держала руки Леголаса в своих, а он аккуратно поглаживал большими пальцами тыльную сторону ее ладоней, казалось, это его успокаивало. Она, в свою очередь, была не против. — Была одна эльфийская дева, которую я любил. Ее звали Элениэль, что значило дочь звёзд. Она была главной, среди стражей. Впервые я увидел ее, когда она и ее отец прибыли к нам в королевство, прося помощи — ее мать погибла при сражении, а она была ещё совсем молода. Я обучил ее всему, что она знает. Я был ее учителем, — Леголас стал немного запинаться, и его речь больше не была насыщена высокопарными словами и красивыми оборотами, но Рэйчел понимала, насколько тяжело ему говорить, поэтому могла закрыть глаза на такие мелочи. — В тот день, когда мы впервые встретились, она была прекрасна... Я помню каждый локон ее струящихся до плеч волнистых иссиня-черных волос. Помню все оттенки, что были в ее платье небесно-голубого цвета... Но она предпочла мне другого, хотя знала, что дорога моему сердцу. Но сейчас я понял, что на ней моя жизнь не окончилась, и в целом мире есть такая, которая не пойдет ни в какое сравнение с ней ни по красоте, ни по душе. Леголас поднял свой взгляд на Рэйчел, и ей стало несколько неловко под внимательным взглядом этих прекрасных голубых глаз. Она смотрела на его лицо, так красиво освещаемое огнем костра. Он словно ждал от нее ответа на вопрос, который не был озвучен напрямую, но подразумевался между строк. Девушке потребовалось время, чтобы осознать это, но тогда ей стало ещё более неловко. Она смотрела в глаза эльфа, потом опускала взгляд, потом вновь смотрела в глаза, надеясь в них найти ответ. Но ничего не могла понять. — Господи, ты же не... Ты же не про меня говоришь? Рэйчел так и подскочила с места, где сидела. Леголас поднялся следом за ней. Эта парочка вызывала все больший интерес Братства. Девушка привлекла внимание своими восклицаниями, и теперь, под взглядами многих, она залилась краской и поспешила ретироваться. Она быстрым шагом направилась в рощу, где рос остролист. Она надеялась скрыться за кустарниковыми деревьями от любопытных взглядов, но получилось не совсем то, что она хотела. Леголас последовал за ней. Он обнаружил ее, стоящей за падубом, обхватившей локти ладонями, словно она пыталась закрыться от внешнего мира. Ее глаза были беспокойны, она словно пыталась зацепиться за что-то, что могло бы дать ответы на все ее вопросы, но то, на что натыкался ее взгляд, вряд ли могло говорить. "Она так красива в этом лунном свете," — промелькнуло у эльфа в мыслях. Рэйчел и правда была прекрасна, освещаемая лишь большим месяцем, висящим на небосводе, таким ярким, что можно было без труда подмечать мелкие детали. От костра уже было слишком далеко, чтобы он мог согреть или подарить свет, но Леголас и Рэйчел все еще слышали доносившиеся с привала голоса хоббитов и Гимли. Подул холодный ветер, и Рэйчел поежилась. Она сразу пожалела, что сняла жилет и плащ у костра. Возведя глаза к небу, на сияющие звезды и луну, она заметила, что кто-то стоит поодаль. Она вздрогнула, но, осознав, что это не враг, а лишь Леголас, успокоилась. Она знала, что он последует за ней, но не думала, что так быстро ее найдет. — Прости, я не должна была так реагировать. Не знаю, что на меня нашло, — прошептала девушка. — Я не знаю... Я сомневаюсь в своих чувствах к тебе и в том, что тебе ответить. Поэтому я... Прости. Леголас подошел ближе и, глубоко вздохнув, ответил девушке. — Тебе не за что извиняться, просто... — он взял ладонь Рэйчел в свою. — Понимаешь, я, когда увидел тебя, понял, что ты прекрасна. Думаю, я влюбился... В тебя. В это время по роще ходил Боромир, надеявшийся набрать хвороста. Услышав голоса, он притаился за кустом остролиста и прислушался. Он услышал женский голос. Он сразу понял, что он принадлежал Рэйчел, что-то говорившей про чувства и подобное, а потом и голос эльфа, отвечавшего ей. "Ужасная идея — подслушивать, — подумалось мужчине. — Но если они что-то затевают?" Эти мысли заставили гондорца засомневаться, но, тем не менее, он не сдвинулся с места. — Леголас, ты заставляешь меня смущаться, — пролепетала модель, буквально, на одном дыхании. Но, взяв себя в руки, продолжила уже более спокойно. — Ты мне тоже нравишься... "Думаю, я уже услышал достаточно". Боромир, позабыв обо всем, сбросил с рук хворост и прошелся по нему, даже не заметив этого, сжимая кулаки в бессильной ярости и отправляясь куда подальше от устроенного Братством привала и, в особенности, от "сладкой парочки". —Тише, — эльф насторожился, выхватив кинжал. — Слышала, ветки хрустят. Тут кто-то есть. — Не думаю, что здесь есть повод беспокоиться. Это, наверное, заплутавший олень, — успокоила его девушка. Через некоторое время она продолжила свое объяснение, заметив, что эльф внимательно ее слушает. — Да, Леголас, ты мне правда нравишься, — после этих слов он так и просиял. Девушка продолжила говорить, но теперь это не звучало так связно, как до этого. Теперь ее захлестнули эмоции. — Но... Даже если бы я ответила взаимностью, все пошло бы по наклонной. Пойми, это не мой мир. Мне здесь не место! Как только мы уничтожим Кольцо, меня отправят домой. Мы оба не перенесем расставания. Зачем нам нужно будет давать отсрочку концу? Я... Ты мне нравишься. Но я не хочу терять такого друга как ты, Леголас... Рэйчел опустилась на землю, закрыв лицо руками. Судорожно и прерывисто вздохнув, она убрала руки и подняла взгляд на эльфийского принца. На ее ресницах поблескивали слезы, но она их быстро смахнула, едва слышно шмыгнув носом. Зеленолист же стоял, не шевелясь, пытаясь осознать, что только что сказала его возлюбленная. Тем временем, она уже поднялась и, приблизившись к нему, обняла. Да, позволила себе такую "дерзость". — Прости меня, пожалуйста, — шептала она ему куда-то в плечо. — Я не хотела разбить тебе сердце, но я правда не могу ответить тебе тем же. Ты для меня очень хороший друг. Я очень надеюсь, что ты поймешь, что я не та, кого ты будешь по-настоящему любить, с кем ты будешь счастлив. А ведь я хочу для тебя только хорошего! Эти слова, словно, вернули Леголаса на землю. Он ответил на ее объятия. Оперев подбородок о ее макушку, он умиротворенно прикрыл глаза. Он обратил внимание на то, что внутри не бушевали страсти — не чувствовалось ни злости, ни тянущей сердце печали. Он почувствовал лишь какую-то небольшую пустоту внутри, будто, отняли какой-то момент из жизни и который не представлялось возможным воспроизвести в памяти. Этот вечер был очень важным для Рэйчел и Леголаса — каждый понял, что чувствует. Девушка осознала, что милый лихолесский принц ей не больше, чем друг. А эльф признал, что красивая чужеземка — лишь увлечение, что он ошибочно принял за влюбленность. Они расставили все точки над "i" и остались друзьями. О большем Рэйчел не могла и мечтать. Леголас, открыв глаза, возвел их к ночному небу. На нем сияли звезды и луна, это значило, что настал поздний час, и уже стоит вернуться на привал. Он легко потрепал девушку по плечу, тихо произнеся "Пора возвращаться", и они вместе пошли обратно, к друзьям и теплому костру. Когда они пришли на место, хоббиты уже мирно дремали, а Гимли, Арагорн и Гэндальф что-то тихо обсуждали. Не хватало одного Боромира. Это насторожило Рэйчел, но она не придала этому значения. Часовым на эту ночь был назначен гном. Маг же вызвался подменить его ближе к середине ночи, но тот решительно воспротивился, сказав, что в том нет необходимости. На том порешив, все легли спать. Модель без конца ворочалась с боку на бок не в состоянии уснуть, воспроизводя в памяти события прошедшего дня. Но через некоторое время, усталость одержала верх, и Морфей забрал ее в свои объятия. По прошествии десяти минут, вернулся Боромир в состоянии, которое Рэйчел бы назвала "Злой, как чёрт". На Гимли и его вопросы о том, где гондорец пропадал, он не обратил внимания и, закутавшись в плащ, лег спать.