Похищение с пристрастием..?

Спустя полторы недели своего пленения Ньют впервые оказался в саду при Нурменгарде и поражённо застыл. Какой это был сад... Дикие хищные лианы обвивали карликовые пальмы, а вековые ели возвышались до небес, словно касаясь облаков... Такой своеобразный уголок леса, дикой природы при могучем, неприступном замке изумлял и заставлял замереть от восхищения, затаив дыхание. Магозоолог никогда не видел такого совмещения противоположных друг другу растений, которые бы мирно уживались. И то дерево... На нём гнездились совы! Всхлипнув от восторга, Скамандер помчался рассматривать каждый кустик, каждый цветок. Тут был даже дикий куст ягод "вороний глаз", который рос преимущественно в дикой Сибири! И колумбийский шиповник! — Ох-х... В дупле дуба сидело целое семейство зелёных лукотрусов, которые испуганно глазели на странного мага, засунувшего голову в их дом. А папоротник, на котором гнездятся пикси, был до ужаса красив. Ажурные листья, словно вытканные из шёлка акромантула платки, будто морозные узоры на окнах ранним утром. Было чудесно! Этот парк Ньют полюбил всей душой ещё с того мига, как почувствовал магию этого места. Скамандер сам не знал, почему, но, проснувшись утром, прямо перед походом в парк, он обнаружил Гриндевальда сидящим возле его постели и сверлящим его изучающим взглядом. — Гм... Ньютон. Если Вы поклянётесь прилично себя вести, я позволю Вам прогуляться в саду. Бархатистые интонации заставили магозоолога подскочить, как будто его укусил пикирующий злыдень. — В..вы? — Скамандер не смог удержаться и широко зевнул. Геллерт усмехнулся. — Я. Парень потёр глаза рукой и ещё раз зевнул. — Поклясться что..? — Прилично себя вести, — Тёмный Лорд тяжело вздохнул и посмотрел на Ньюта так, как смотрят на неразумное дитя, — Вы, Скамандер, поклянётесь не сбегать, не шуметь, не шалить.. — Стоп-стоп-стоп! — Ньют замахал руками, широко открыв глаза, — Почему бы просто меня не отпустить..? Гриндевальд секунду, словно в непонимании, смотрел на него, а затем громко рассмеялся, откинувшись на спинку кресла и приподняв голову вверх. Магозоолог недоуменно хлопнул ресницами и сглотнул. Почему-то хотелось тоже робко улыбнуться в ответ, но эти хриплые и будто вибрирующие интонации завораживали, резонируя с маленьким комочком чувств где-то в районе солнечного сплетения. Заставляли застыть без движения... — Вы, Скамандер, — шумный выдох и лёгкая улыбка, — действительно думаете, что я Вас отпущу? Ньют заторможено кивнул. Ну а почему нет, спрашивается, если он не настолько опасен, как, к примеру, его собственный брат или всё тот же Дамблдор..? Этот вопрос мучил его с самого первого появления здесь. Зачем Гриндевальду нужен Ньют? Без малейшего понятия. Нет, магозоологу действительно проще и как-то что ли спокойнее находиться в таком своеобразном плену, где от него никто не требует куда-то бежать, кого-то убивать, что-то делать. Скамандер наслаждается жизнью в своё удовольствие. Нет, он как бы понимает, что нужен Тёмному магу для какой-то лишь тому известной цели, но... Неопределённость пугает. Кажется, незнание того, что ждёт человека в будущем, испугает любого, заставит бешено колотиться сердце и усердно работать мозг, судорожно напрягая последние извилины... Так случается у людей. Не у животных. У "братьев наших меньших" всё обстоит в корне иначе. Они не ждут, пока Фортуна повернётся к ним передом, они сами строят свой мир. Жизнь. Животные глупы. Многое из того, что знают и понимают люди, им постичь не дано, однако всё же они карабкаются, прогрызают себе путь на волю. Даже крохотные птенчики, чтобы появится на свет, должны пробить скорлупку яйца своим хрупким клювиком. Так надо. Это жизнь. И какая бы отвратная она ни была, она есть, и эта глупая-глупая жизнь невероятно ценна. Необходима, как воздух. — А почему нет? — Скамандер моргнул. — Потому что, — Тёмный Лорд рывком поднялся и, скользнув к Ньюту, одной рукой цепко схватил его пальцами за подбородок, пока другая рука ложилась тому на затылок, зарываясь в кудри, — Ты принадлежишь мне. В следующее мгновение магозоолог почувствовал острую, ни с чем не сравнимую боль, огненной плетью пронзившую голову. Он закричал. Будто огненные крабы танцевали канкан внутри его мозга. Так больно... Виски сдавило, а затылок словно и вовсе разорвало на части, и горячая, обжигающая волна прокатилась по телу, точкой сосредоточившись за левым ухом. Сознание начало уплывать и где-то в полузабытье он скорее почувствовал, чем услышал, лёгкое поглаживание по щеке и тихое: — Не бойся, мотылёк, так надо... *** Утром, только проснувшись и встав с кровати, Скамандер шарахнулся от Гриндевальда, запнулся о стул и свалил на пол шкаф, а Тёмный Лорд с нечитаемым выражением лица вышел из комнаты и до обеда не появлялся. Не то, чтобы его это заботило, но... Он не знал, что и думать. Геллерт то появлялся, то пропадал, и парень метался от ожидания подлости, подставы до... верности? О, Гриндевальд, этот холёный мужчина, всегда одетый с иголочки, смотрящий на всех свысока и презрительно кривящий губы. Он был одинок. Одинок, как и все самые опасные монстры, которым нечего терять, не за кого сражаться. Но всё-таки... Ему хотелось подчиняться, ему хотелось подражать, и вчерашний его поступок ставил мага в тупик. Как позже заметил Ньют, это была... была татуировка. Да. Магическая татуировка даров смерти прямо за ухом. Очешуенно. Скамандер поморщился. Это же надо такому случиться, его пометили! В жизни животных самец метил самку перед случкой, как бы показывая, что она полностью принадлежит ему и он готов зачать потомство, создать семью... Поэтому в ванной комнате перед зеркалом, наклонив голову и отогнув краешек уха, Ньют замер. Замер в непонимании и каком-то поднимающемся из самого сердца первобытном ужасе. Ещё несколько лет назад его брат, Тесей, начал прививать Ньюту опасение при виде этого знака, нагнетая обстановку, рассказывая отвратительные истории про людей, погибших от руки Гриндевальда. Он хотел, чтобы Ньютон, лишь завидев этот знак, лишь услышав о нём... бежал. Бежал как можно дальше, спасал свою жизнь, ведь скрыться от огня невозможно. Поэтому, как только магозоолог вернулся из Америки, Тесей стиснул его в объятьях и, уткнувшись носом в макушку брата, не пожелал отпускать. Тёмный Лорд не забудет это "своевременное" Ревелио... В этом Скамандер-старший был уверен на все сто. Но чего Ньют не ожидал точно, так это не просто смерти, пыток, а хорошего... обращения? Вопрос "почему" всё ещё остаётся открытым. *** — Зачем Вы это сделали? Магозоолог упрямо смотрел на Гриндевальда сквозь чёлку, с силой сжимая руки в кулаки и стискивая зубы. Несмотря на то, что Ньют решил слиться с окружающей средой, замаскироваться, словно хамелеон или камуфлори, решил шпионить за Тёмным магом, чтобы, выбравшись, предоставить сведения Дамблдору, это было слишком. Магически несводимая татуировка на одном из самых видных мест. Отвратно. — Почему бы и нет? — Геллерт издевательски приподнял бровь и, закинув ногу на ногу, ухмыльнулся. Ньюта просто до ужаса раздражала эта его манера мастерски переводить тему и выводить из себя, поэтому он был намерен идти до конца. Ему казалось, что так он принесёт хоть какую-то пользу миру, чем если будет просто бездействовать и строить глазки злодею этой сказки. Только вот... Он не принцесса. Нет, возможно, парень погорячился со своим решением "пошпионить" и слишком рано показал своё, так сказать, расположение, однако... Отступать было поздно. В груди что-то вибрировало, и как-то противоестественно хотелось просто быть рядом, оставаться незаметно за левым плечом, но... Но это его долг. Ньют до одури верит в справедливость, и плевать, какую цену придётся заплатить, даже если этой самой ценой станет его собственное сердце. Натянуто улыбнувшись, он повторил вопрос. — И всё-таки, Лорд... Зачем? Гриндевальд резко подался вперёд, с шумом выдыхая воздух, ноздри затрепетали, и его пальцы с силой вцепились в ручки кресла. Костяшки побелели. — Ты думаешь, я не вижу? — неожиданный шёпот, почти на грани тишины, напугал даже больше, чем расширившиеся зрачки, стремительно заполняющие темнотой радужку, поглощающие всё пламя, искрившее в глазах напротив. — Думаешь, — кадык дёрнулся, — На протяжении этих дней я не видел твоих фальшивых улыбок? Твои уловки, судорожные взгляды по сторонам в попытках найти выход, сбежать? Ньют заторможенно попытался отойти, но двери за спиной захлопнулись. Резкая тишина на миг лишила слуха, больно отдаваясь звоном в ушах. А потом звук просто оглушил. — Я вижу, понимаю это, поэтому, даже если ты сбежишь, мой знак останется с тобой навечно, будет преследовать в кошмарах и косыми взглядами, шёпотом за спиной отдаваться в ушах. Тёмный Лорд не кричал, нет... Он фактически рычал. — Ты сойдёшь с ума. И, запрокинув голову, расхохотался. Скамандер оцепенел и не мог отвести взгляд от ровной кожи, седых вовсе не от старости волос, на которых играли красные блики, и жестоких губ, изогнувшихся в усмешке. Понимание оглушало. Ньют просто не выдержит этого испытания, не сможет вытерпеть брезгливого взгляда Тины, разочарованного вздоха матери и несчастного, будто бы преданного самой судьбой, вида Тесея. Всего лишь одно действие, и теперь уже проще лишиться головы, чем вернуться. — Вы монстр... Шёпот непроизвольно сорвался с губ, лёгким ветерком облетая комнату и заставляя замолчать одного из сильнейших волшебников. Одного из самых ужасных. Разноцветные глаза прищурились, их обладатель тягуче медленно поднялся из кресла, опираясь руками о деревянные, обитые кожей ручки, и шагнул к Ньюту, закрывая собой ярко алые лучи солнца, бившие в окно. Закат. Почему-то вдруг Скамандеру показалось, что это конец. Настоящий. Безвыходный. Самый отвратительный на свете конец. Судорожный вздох вырвался против воли, и Ньют в отчаянном смирении прикрыл глаза, наклоняя голову вниз, закрывая лицо чёлкой с крупными кудрями. Казалось, веснушки стали ещё ярче, контрастом выделяясь на белой коже. Единственное, о чём приходится жалеть, это чемодан с животными, остаётся просто надеяться, что они выживут, что у Гриндевальда хватит совести, чтобы не оставлять их на произвол судьбы, ведь даже после его смерти чары расширения пространства будут работать, только протянут не так долго... В этой тишине скрип паркета показался оглушительным, и Ньют вздрогнул. Вот и всё. Возможно, мир даже не вспомнит такого человека, как он, ведь даже его учебник всё ещё не опубликовали. Постоянно заставляли делать правки, описывать волшебных существ более жестоко, сделать их монстрами, коими они не являются! Ньют устал спорить. Устал бороться с этим миром, устал... Ему просто нужна была поддержка. Надёжное плечо рядом, тот человек, на которого можно было бы положиться, перенести часть проблем... Отдохнуть. Иногда так хотелось помечтать, представить, что и у него есть такой человек. Поэтому лёгкое поглаживание по щеке заставило вздрогнуть вновь и распахнуть глаза, в недоумении смотря на человека напротив. Эти глаза сверлят его просто до отвращения, до тошноты нежным взглядом. Один тёмно-карий, почти чёрный, расчётливый. Другой же, как и пламя, лишён рассудка, полностью обезумел. Серо-голубой. Но Ньюту почему-то не стало дурно. Должно было, но не стало. Сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым. От этого взгляда становилось как-то немного не по себе, словно он предназначен не Ньюту, а кому-то... Другому. Более красивому, более достойному, более амбициозному. Скамандер зажмурился и, всхлипнув, сделал шаг назад, упираясь спиной в запертую дверь. Косяк больно врезался в плечо, а маг всё молчал, закусив губу. — Не кусай, — горячее дыхание обожгло ушную раковину, и мурашки пробежали по телу. Чужой палец с силой прошёлся по губам, надавливая, заставляя приоткрыть рот и резко вдохнуть воздух, наполнившийся его запахом. Снег. Почему-то пахло снегом. Такой холодный и колючий, но одновременно обжигающе мягкий. Животные говорят, что под снежной периной очень тепло зимой. — Мм... — звук вырвался против воли, как бы Ньют не пытался его скрыть, сдержать. Щёки окрасились в алый, — Отпусти... Горячие, почти горящие ладони, сжавшие плечи, напряглись, и магозоолог занервничал, в груди свернулось комом ожидание чего-то большего, однако Скамандер приказал себе не думать об этом. Не думать о том, что могло бы быть дальше, не представлять... Стало жарко. Но руки вдруг разжались и комната в считанные секунды опустела, напоминая о произошедшем лишь лёгким ароматом стужи, витавшим в комнате, и тяжёлым дыханием парня, прислонившегося к стене. Вторая дверь была распахнута настежь.