Похищение с пристрастием..?

Ньют чувствовал, как отчаяние раззинуло свои искорёженные паучьи жвала, медленно сжирая его, кусочек за кусочком, отщипывая чувствительную плоть. Мучительно отравляя внутренности магозоолога ядом под гордым названием – правда. Сердце болезненно сдавливали цветочные лозы, бутоны охапками расцветали в лёгких, а по венам текла золотая пыльца, мешаясь с кровью, убивая его. Кажется, со смертью Геллерта магозоолога тоже покинула жизнь. Все краски и оттенки враз поблекли, выцвели. Мир стал серым. Ньют ничего ещё не понял, а пульс уже не бился. Он закричал. Рванулся в цепях, выворачивая руки, выкручивая пальцы, сдирая с себя кожу живьём, задыхаясь. Что-то обеспокоенно частил Тесей, кидался репликами Альбус, но Скамандер не слышал ничего, кроме безнадёжно рваного сердцебиения в ушах и собственного надрывного воя. Геллерт не мог умереть. Не мог... Нет! Не верю, дайте только добраться до него, проверить, что он на самом деле жив, просто притворяется, разыгрывает его! Они все просто разыграли замечательное представление для наивного Ньютона Скамандера. Да, точно... Это всего лишь игра, верно? Магозоолог истерически засмеялся, давясь слезами, кашляя. Он почти поверил, представляете, ахах! А теперь вставай, Лерт. Вставай... Вставай! Ты жив, не может быть иначе. Не может! Не может же..? Тело сотрясли ужасные рыдания, а голос сорвался, и теперь Ньют тихо хрипел, дрожа. Он не хотел смотреть, правда, но волшебное ядро Тёмного ослепляло своей силой и мощью даже сквозь прикрытые веки, оно заставляло внимать, поэтому магозоолог не отводил взгляд. Выжигая на сетчатке образ Лертовой души. Такой родной и одновременно безнадёжно далёкой. Низ живота пронзила острая вспышка боли такой силы, что искры звездопадом брызнули из глаз. Ньют сдавленно застонал. Эта встряска помогла ему на мгновение прийти в себя, благодаря чему он заметил направленный на него взгляд Тесея, полный страха и стальной решимости. О, нет... Скамандер понял, что аврор хочет лечь на алтарь следующим, только бы спасти жизнь бестолковому младшему братишке. Мерлин, прошу... Только не ещё один дорогой ему человек, пожалуйста! Ньютон задыхается, когда видит самый маленький шарик света, вышедший пару часов назад из девушки; сгусток силы вспыхивает и Альбус проглатывает его, втягивает жизненную энергию через рот, поглощает душу. Профессор был похож на дементора. Паразитирует на чужой магии, высасывает радость, и одно лишь его присутствие порождает самые страшные, уродливые в своей правдоподобности кошмары. Или это воспоминания..? Негативные эмоции, чувства, переполняющие Скамандера, постепенно начали трансформироваться в злость. Клокочущий комочек ненависти поднимался из самых глубин его "я", острыми краями шипов раня внутренности, застревая где-то под рёбрами, намертво. Альбус пожалеет о том, что сделал. Свистяще выдохнул: — Я убью его... Обязательно. — Ньют, пожалуйста. — брат смотрел на него с сочувствием, поджимая белые от напряжения губы. — Живи. Ты нужен Эйдану. Магозоолог задохнулся. Это нечестный приём! Использовать сына для того, чтобы Скамандер-младший отказался от столь манящей мести, просто кощунственно. — Сей! Аврор лишь отвернулся, не желая видеть гремучую смесь чувств в родных синих глазах. А ведь правда... Если они все здесь погибнут, отдадут свои души Альбусу, то малыш останется совсем один, станет круглым сиротой. Отчаянно бьющееся сознание Ньюта зацепилось за эту мысль, как за спасительный якорь, удерживающий его на краю перед обрывом. Он опасно накренился, пара камешков соскользнули в бездонную пропасть, на дне которой жили мир и покой. Но ответственность, узлом сдавившая шею, не позволяла прыгнуть. Упасть. Магозоолог не может бросить сына на произвол судьбы. Оставить одного. Мерлин. Страдать он будет позже, когда останется наедине со своими мыслями, воспоминаниями, а сейчас нужно думать... Ньют попытался вытянуть руки из крупных наручей, сильнее раня нежную кожу запястий, чем было до этого. Не получалось. Попробовал пустить тонкий импульс магии в металл, чтобы прощупать основу артефакта, понять, есть ли хоть какая-то лазейка в структуре чар, наложенных создателем, однако, когда Скамандера шибануло утроенным разрядом тока, он понял, что выхода нет. Нет... Безумно бегающий взгляд вновь остановился на Дамблдоре, зацепился за сведённые в домик рыжие брови, искажённые в истоме черты лица, закатившиеся глаза, словно профессор испытывал невероятной силы оргазм. Альбус чуть ли не кончал, когда впитывал в себя душу Виллиама. Это вызывало отвращение у братьев Скамандер. Они помнили заместителя директора, как отважного и доброго человека. Который всегда придёт на помощь в трудную минуту, напоит сладким чаем, выслушивая детские обиды и горести, даст по-настоящему дельный совет... Ньют помнил, как профессор мягко утешал его, когда погибла одна из его тварей, вытирал слёзы, даже одолжил собственный носовой платок. И кем он стал теперь? Чудовищем. А сейчас, как бы Скамандер не напрягал свою голову в попытке отыскать верную идею, поймать беглянку за хвост, найти не удавалось... Выхода не было. Скверна! Взгляд снова и снова притягивал слабый отблеск кольца. Сердце болезненно сжалось. Неужели это конец..? Они умрут здесь. Магозоолог почувствовал, как изнутри начала подниматься рокочущая волна протеста. Так не должно быть! Виски сдавило, и Ньют почувствовал, как его волшебство вспышкой вырвалось наружу. Может ли..? В груди затеплилась надежда. Однако спустя некоторое время стало кристально ясно, что магический выброс не помог, артефакты с урчанием впитали его силу, эмоции. — Не напрягайся, Ньют, — Тесей смотрел на него со смирением. — Я пытался. Помолчал секунду-другую и закрыл глаза. — Нам не выбраться. — в этих словах было столько горечи. Принятия. — Мне. Аврор медленно кивнул собственным мыслям. — Я постараюсь дать ему столько магии, сколько смогу, чтобы он наконец насытился. — посмотрел в пространство расфокусированным взглядом. — Чтобы не тронул тебя... Магозоолог заплакал. — Сей..! В коротком, глухом "Сей" было столько невыраженных чувств, столько невысказанных слов, столько отчаяния и любви. Аврор улыбнулся. Неожиданно раздавшийся стон оглушил. Альбус наконец-то закончил поглощать осколок души Виллиама, его магию, силу, поэтому с наслаждением опустился прямо на грязный каменный пол, можно сказать, рухнул, как подкошенный. Выдохнул. А сфера Геллерта по-прежнему висела прямо над застывшим телом. Дамблдор пока не успел добраться до неё. Это знание принесло Ньюту странное, даже извращённое удовлетворение. Ведь профессор ещё не запятнал душу Тёмного своими грязными руками. Жаль, что временно. Сейчас отдохнёт и примется за дело. Мерлин, пожалуйста, если ты слышишь, помоги... Прошу. Альбус вытирал пот со лба тканевым платочком, когда магозоолог заметил какое-то чудное дрожание воздуха за спиной профессора. В тот момент, когда Дамблдор поднял на Скамандеров взгляд, полный предвкушения, хотел было что-то сказать, как вдруг... Бух! Выпучил блекло-голубые глаза, голова его мотнулась в сторону, как от удара, а изо рта вырвался придушенный вскрик, и мужчина рухнул наземь мешком с картошкой. — Что происходит..? — Тесей весь подобрался. Братья внимательно смотрели на зависшее марево в шаге от бессознательного Альбуса, серый костюм которого медленно пропитывался кровью, натёкшей с алтаря. Воздух зашатался, дёрнулся, вздрогнул и медленно оголил три фигуры: высоких девушек и паренька среднего роста. Маскирующие чары? — Ой, ка-ак интересно! Колдомедик морщился, но это не мешало ему крутить головой во все стороны. — Куинни, Джим?! — магозоолог не сдержал радостного вздоха. — Что вы здесь делаете? Ньют был вне себя от удивления, ситуация застала врасплох. — Тем более рядом с... — аврор недовольно дёрнул плечом и покосился в сторону окаменевшей Винды. — Ней. Однако женщина даже не отреагировала на грубость, её взгляд был намертво прикован к бездыханному телу Геллерта, затем метнулся в сторону Виллиама, труп которого валялся возле стены. Она крупно дрогнула всем телом и, прижав руки ко рту, заплакала. Куинни растерянно замерла, а потом в спешке прижалась к Винде всем телом, обняла в попытке успокоить. — Тише, милая... — голос Голдштейн звучал глухо. — Я рядом. — Мой брат, он, он..! — Розье всхлипнула. Куинни лишь ласково погладила по щеке помощницу Геллерта и зашептала ей различные утешения. Ньют виновато опустил взгляд, словно именно он был виновен во всём этом безобразии. — Я так рад, что ты жив! — Джим метнулся к ним ураганом, неизбежно заражая позитивным настроем. Обратился сначала к аврору, а после неловко исправился, всплеснув руками. — Вы. Вы оба! Магозоолог улыбнулся, но его взгляд вновь наткнулся на кольцо и хорошее настроение стекло само собой. — Развяжи меня, пожалуйста. — Скамандер-младший попросил тихо, но целитель услышал и звонко стукнул кончиком волшебной палочки по оковам. Те с громким щелчком открылись и упали. Звякнули. — Ну и вонь тут, конечно! — Джим скривился. Тесей не стал сдерживать эмоции, поэтому на его губах появилась слабая улыбка, полная облегчения. — Что вы здесь..? А дальше Ньют не слышал. Всё его внимание было сосредоточено на алтаре и мужчине, лежащем сверху. Магозоолог неловко поднялся, и переставляя ватные, онемевшие от долгого сидения ноги, пошёл в сторону Геллерта, шатаясь. Шаг, ещё один. Ещё. Сердцебиение ускорилось. И взгляду открылась неприглядная картина. Белые волосы в беспорядке, часть прядей налипла на лицо, кожа не просто серая, а словно полупрозрачная. Стали отчётливо видны тени, залёгшие под глазами, острые скулы. И кровь. Мерлин, как много крови... Он не дышал. Рука судорожно схватилась за чужое, рассечённое запястье, зажимая рану, пытаясь поймать хоть крохотный удар, пульс. Пожалуйста. Его не было. Ньют чувствовал, что начинает задыхаться, в глазах темнело. Прошу. Всхлип. Пусто. Матерь магия, помоги! И вдруг совсем слабый, едва ощутимый импульс врезался в пальцы. Скамандер готов был зарыдать от пронзившего его облегчения. Крайне низкий пульс, не достигавший даже сорока ударов в минуту, но он был. Тёмный был жив. Пока что. Если магозоолог что-нибудь не предпримет, то Гриндевальд непременно отойдёт в мир иной. Поэтому, не отдавая себе отчёта, чисто на голой интуиции, Ньют отпускает свою магию, позволяя ей растечься вокруг, развернуться; в полной мере насладившись чувством свободы, толкает зависшую сферу обратно в грудь Лерта. Крупное ядро повинуется с неохотой, опасно гудит, но возвращается в родной дом. Медленно проникает внутрь, унося за собой свет. Вокруг снова темнота, разбавленная скудным пламенем свечей. Сначала ничего не происходит. Минута, две... А после Скамандер видит, как длинные разрезы на молочно-белых запястьях начинают затягиваться. Глубокий вдох оглушает. Лицо Геллерта лениво обретает прежние краски, щёки розовеют, а волосы наливаются первозданным блеском. Ньютон не обращает внимания на людей в помещении, лишь утыкается носом в безвольную ладонь Тёмного. Массивные кольца приятно холодят разгорячённую кожу. Магозоолог дышит тихо, учащённо. Он вздрагивает, когда спустя бесконечно долгое мгновение чужая ладонь в его руках обретает собственную волю и нежно зарывается в его волосы. Скамандер распахивает прикрытые до этого глаза и наталкивается на мягкий взгляд Геллерта. — Мотылёк? — сиплый голос дарит такой ураган чувств, что волшебник теряется в водовороте, воспаряет к небесам. — Лерт... — он не может говорить: горло перехватывает от облегчения и радости. — Ну что ты, в самом деле, — мужчина ласково стирает слезу, и Ньют понимает, что снова плачет. Какой уже по счёту раз за последние сутки? Гриндевальд тяжело приподнимается, морщится от пронзившей тело боли и притягивает магозоолога к себе, успокаивающе гладит по дрожащей спине. А Скамандер не может поверить, что Тёмный в самом деле жив. Дышит. Обнимает его. И это не его кровь отпечаталась на сетчатке глаза. — Meine Seele? — Я... — давит рыдание в зародыше. — Я так больше не могу, Лерт. — но всё-таки взрывается. — Это слишком для меня! — Ньютон... Тот перебивает. — Я прошу тебя сделать выбор. Осознаёт, как ужасно это звучит, и давится следующими словами: — Для тебя это сложно, я понимаю, но... — сглатывает. — Прости, что говорю так. Но тебе нужно решить, что важнее для тебя: революция или я. — поправляется. — Мы. Геллерт молчит. — Только помни, что я, кажется... — неуверенно замирает, заставляя себя произнести. — Всё ещё люблю тебя. Они одновременно выдыхают. Тёмный сильнее сжимает его в своих объятиях, однако Скамандер жестоко отстраняется и, не глядя магу в глаза, встаёт. — А сейчас мне пора, Эйдан ждёт. Когда магозоолог разворачивается и идёт прочь, он неистово жаждет, чтобы Лерт окликнул его, остановил. Удержал. Тот не проронил ни слова. Поэтому Ньют уходит с невыносимо тяжёлым чувством внутри, Тесей немой поддержкой следует прямо за ним. Это конец..?