this is a trick

В заброшенном подземном переходе темно, грязно и сыро. Холодно, звуки шагов мешаются с звонкими ударами капель. Вокруг много мусора, а проход вдалеке почти полностью завален чем-то вроде бетонных блоков. Пробираться сквозь небольшие просветы почти нереально, Суга царапает руку, кажется, до крови, но не может рассмотреть в темноте ничего. Достать бы пистолет, было бы спокойнее, только вот двигаться с ним будет неудобно. Он идёт дальше и дальше, рация иногда шумит белым, вписываясь в местные звуки эха шагов, падающих капель и шуршания крыс. Кажется, впереди, на одном из блоков что-то есть, и Суга прибавляет ходу. Небольшая женская сумочка, чёрная кожа, заклёпки. Отсвет едва касается её поверхности, и у Коуши нарастает дурное предчувствие холода в животе. Он протягивает руку, и пальцы ощущают остывающее тепло и скользкую влагу. Горло давит спазмом. Он дёргает молнию и щёлкает фонариком: отрубленная, перепачканная кровью голова идеально подошла размером для этой сумочки. Вокруг много бурых пятен и крысиного шума, мерзость первосортная. Он выходит наружу, брезгливо и бессмысленно тряся рукой, и кричит коллеге: — Звони экспертам, там голова! Суга отряхивает руки и вдруг запоздало понимает, что кисти не его, кожа другого оттенка. Голос и дыхание — чужое. Рост не его, да и одежда тоже. Он рассматривает грязные ладони, глубокую свежую царапину рядом с запястьем, но его прерывает коллега: — Куроо-сан… Суга рывком садится в своей кровати, отупело скользит взглядом вокруг, и, когда убеждается в том, что он дома, успокаивается. Очередной сон. Он опять не помнит, как уснул. Ночью у него точно был Куроо, а раз так, значит был и секс. А что потом? Коуши цыкает языком и поднимается с постели, цепляя сатиновый халат в пол. Заносит страшно. Он тормозит на пороге кухни, сдерживая рвущуюся изнутри тираду. За столом сидит Куроо, пьёт кофе и безмятежно читает что-то с планшета. — Опять? — Суга морщится и прошаркивает мимо, к окну за пепельницей. — Я не мог тебя оставить, Коуши, ты снова отключился. — Невинно пожимает плечами. — Может быть, я просто уснул? — Сугавара даже не предпринимает попытки снизить уровень язвительности. Утро, на то и утро. Он щёлкает зажигалкой и выпускает клубочек дыма в Куроо. Тот закатывает глаза. — Уснул, точно. Прямо по дороге на кухню. Крыть нечем: очень вовремя затылок и правая лопатка отзываются болью от падения — он просто пожимает плечами в очередной раз. Бывает, мол, мелочи. — Тебе пора, у меня лекция через два часа. Куроо встает вплотную, прикуривает свою сигарету о его, притягивая легко худое запястье. — Ты такой злобный по утрам, прелесть просто, — Куроо похабно улыбается своей зубастой улыбкой и лезет целоваться. Суга закатывает глаза и отпихивает его в сторону за шею под тихий лающий смех. — Я серьёзно, Куроо, свали. Мне ещё собраться надо. Сугавара плетётся к банке с кофейными зёрнами, а Куроо падает обратно за стол. — Слушай. А эти твои сны. — Куроо бросает наигранно безразлично, а Суга замирает на секунду, так и не донеся руку до банки. — Ну, кошмары? Ты кричишь, скулишь, чуть ли не плачешь. И не просыпаешься. — Кошмары. — Суга кивает головой через силу и берёт, наконец, банку. — И они... — Куроо подбирает слова, медлит. — Вещие? Сугавара чувствует себя пойманным за руку и, одновременно с тем, идиотом. Второе даже больше, но продолжает игру из интереса. — Что, прости? — Ты правда экстрасенс? — Тупо в лоб. Сугавара в ответ недовольно морщится. Гори в аду, Ойкава Тоору. Он отрывается от зёрен и усаживается напротив Куроо. — Экстрасенсов не существует, девочка моя, — доверительно сообщает Коуши и обеспокоенно рассматривает лицо Куроо на предмет душевного сдвига. — Это кто у нас девочка ещё. — Куроо смеётся на выдохе дыма, скалится красиво и подается вперёд, понижая голос до опасного уровня. Коуши неосознанно прикусывает корочку на нижней губе. — Сидеть-то удобно? Суга поплывшим разумом отмечает, что нихрена не удобно, и поясницу ломит, но, вроде как, не новость? Куроо то ещё животное, когда дело касается инстинктов. Суга собирает остатки воли и выныривает из черного густого взгляда. — Вали уже, я же кошмарно занят. — И одним рывком отчаливает обратно к зернам. Он снимает с верхней полки джезву в тот момент, когда со спины прижимается Куроо, скользит под распахнутый халат ладонями, выдыхает низко и горячо в затылок. Он царапает ногтем сосок, и Коуши прошивает волной мурашек от приятной боли, — джезва падает на пол из ослабевших вмиг рук. Куроо кусает его в плечо и скользит рукой под резинку боксёров. Он двигает ладонью резко, а второй рукой вжимается сзади — у Суги подкашиваются ноги, он рефлекторно подаётся назад, насаживается на пальцы и запрокидывает голову на плечо. Он любит когда так — чтобы удовольствие на грани боли, чтобы коротило нервные окончания. Куроо разворачивает его и подхватывает под бёдра, будто тот не весит ничего, усаживает на столешницу, опрокидывая несчастную банку с зернами. Он двигается внутри быстро, сильно, размашисто, Суга цепляется за его плечи и кажется, что кожа на собственных бёдрах стёрта до костей. Куроо ведёт с Сугавары, с его худого бледного тела, с серебряных волос, прилипающих сейчас к взмокшим вискам, с его запаха, с мягкой хрипотцы в голосе, когда он стонет, когда тащит в одно предложение «господи», «блядь» и «боже». Они кончают не одновременно, но — почти. Куроо вгрызается всё в то же плечо, а Суга прогибается в пояснице и, откинувшись назад на руку, додрачивает себе второй, пачкая Куроо живот. Куроо в отместку кончает внутрь с самой довольной на свете рожей. — Господи, какой же ты всё-таки мудак. — Суга даже веки разлепить не в состоянии, они сползли на пол и пытаются прийти в себя. — На месте Господа я бы обиделся, — Куроо смеётся тихо, пока подползает к нему с пепельницей и двумя сигаретами. Сначала он целует, медленно и до одури хорошо, а потом суёт сигарету ему между губ и чиркает зажигалкой. У Сугавары дрожат ноги и натурально отваливается спина, Куроо гиенит по этому поводу и обещает взять на себя ответственность. Так что сначала он роется в аптечке в поисках обезболивающего, а последним пунктом — довозит до работы. Суга дёргает ручку и тормозит на секунду. — Возьми с собой экспертов сразу. — Что? — Куроо резко вскидывает голову от экрана телефона. — Что? — Суга зеркалит, утрируя, и быстро сваливает из машины. Что, вообще, на него нашло. Пара проходит спокойно и тихо; Суга очень хочет на тот свет и отчаянно желает ровно того же Куроо, поэтому первый курс психологов огребает и пишет всю пару контрольную. Последний студент сдаёт работу за пятнадцать минут до звонка. Тишь да гладь. Ойкава тоже сегодня должен быть здесь, Суга принимает волевое решение доковылять до медфака. У Ойкавы пара ещё идет, Сугавара бросает взгляд на часы — ещё семь минут до конца — и толкается в двери аудитории. Ойкава классный весь такой, в красивых очках и белом халате — ну загляденье. Особенно выражение лица: он охренело таращится на вломившегося Сугавару. — У меня лекция вообще-то! — Уже нет. — Суга отмахивается, поворачивается к курсу. — Всем спасибо, все свободны, и дверь закройте с той стороны. Бегом! — Хлопает громко в ладони. — Ты охренел? — Ойкава упирается кулаками в бока, это его любимая поза. — Ты первый охренел. — Суга следит, как за последним студентом закрывается дверь и переходит на злое шипение. — Зачем ты наплел Куроо про меня? — Чтобы он знал правду? — Ойкава поочередно меняет варианты поведения, и теперь он невинно хлопает глазами, но Суга всё это уже не раз проходил. — Экстрасенсов не существует. — Он выдыхает устало и приваливается спиной к стене между двух больших окон. Ойкава сбрасывает маски и снова становится собой. — Я видел, он тебя подвёз сегодня. — Поигрывает бровями. — Оставил его на ночь? У вас прогресс? — Я в обморок опять упал, вот он и остался. Не придумывай ничего лишнего и ненужного, Тоору. — А утренний перепих тоже в честь ночного обморока был? — Ойкава оттягивает край футболки в сторону, оголяя укушенное плечо с наливающимся кровоподтеком. — С чего ты взял, что этот утренний? — Суга дёргает плечом, сбрасывая руку. — Ой, ну Коуши. Я судмедэксперт вообще-то, свежачок-то уж отличу. — В любом случае. — Суга выдыхает устало. — Это ничего не значит. — Дал бы ты ему шанс. — Ойкава делает шаг, скользит длинными пальцами по линии подбородка, заправляет белую прядку за ухо. — Куроо хороший парень. — Ага, хороший. Дальше-то что? — Разреши себе попытку быть счастливым? — Ойкава. — Суга прищуривает глаза, Ойкава кивает вопросительно. — Тебе-то что? — Беспокоюсь о тебе? Ойкава наклоняется и на мгновение прижимается к его губам своими. Когда он отстраняется, штора порывом ветра на секунду закрывает его лицо — Сугу выбивает из реальности ударом под дых — ткань опускается, а во лбу Ойкавы маленькая аккуратная воронка с подпалёнными краями, густая тёмная струйка крови стекает вниз по переносице, стекает в ложбинку у левого глаза, расплывается по роговице к нижнему веку. Сугавару будто оглушает, он даже не дышит, только слышит нарастающее эхо. — …ши! Коуши! Эй! — Ойкава хлопает у него перед носом, и Суга приходит в себя. У Ойкавы лоб чистый, даже морщинок нет. — Ты сейчас видел что-то, да? — Голос тихий, слишком серьёзный; Суга резко хочет сбежать. — Это что-то про меня? Ты постоянно это видишь. Коуши, скажи мне. Пожалуйста. Всегда такой внимательный Ойкава. Сугавара с трудом проглатывает ком в горле, делает шаг, поднимается на носочки и задевает губами чужое ухо: — Не болтай с Куроо обо мне. — Он хлопает его по плечу и быстренько покидает аудиторию. Ойкава даже не пытается его остановить — бесполезно. Суга доходит до пустой курилки — пара уже идёт. Он прикуривает сигарету предательски дрожащими пальцами и откидывается затылком на стену. Что ему сказать Ойкаве? Я давно знаю, как ты умрешь, но не знаю, когда, не знаю, как это предотвратить? Телефон жужжит входящим вызовом, вырывая из тяжёлых мыслей. Он не глядя нажимает на зелёную кнопку. — Мать твою, Сугавара Коуши, — Куроо чеканит на том конце. — О, уже соскучился? — Суга фыркает смешливо и задвигает тревожные мысли назад. — Откуда ты знал про экспертов? — Куроо не ведётся на игривые нотки. — Не представляю, о чём ты. — Суга откровенно веселится. — Не нужно спрашивать о том, о чём не готов говорить. — А может, ты причастен? А, Сугавара? Откуда ты знал про отрубленную голову? — Можешь вызвать меня на допрос. — Суга прикуривает новую сигарету. — Расскажу под протокол, что в тот момент, когда бедняге пилили шею, я стонал под тобой. Не будь дураком, Куроо, эксперты подтвердят время смерти. — Откуда. Ты. Знаешь. Черт тебя дери, — Куроо переходит на громкий агрессивный шёпот. — От верблюда. — Суга безуспешно давит зевок, тема себя изжила. Куроо молчит некоторое время, и Сугавара уже подумывает закончить разговор, но тишина нарушается: — Эй… Коуши? — И голос вдруг какой-то неуверенный. — Мм? — Ойкава… вы с ним встречались, да? Суга глотает дым от неожиданности. Неожиданная смена темы. — Ты же знаешь, я не завожу отношений. — Но вы же..? — Да, Куроо, мы спали. Как и с тобой. А ты ревнуешь что ли? — Догадка слишком нереальная и бессмысленная, но задирать Куроо — бесценно. — Просто пытаюсь понять тебя. — Это лишнее. — Суга выдыхает дым к потолку, вытяжка шумит осиным гнездом. — Ладно, мне пора. Он сбрасывает звонок, тушит окурок рыжими искорками и толкает дверь плечом.