*****
На другом конце портала меня встретил просторный зал, украшенный огромным количеством гобеленов, кои показывали, кто находится в вассалах у Тито, и непосредственно сам виновник торжества, окружённый этими самыми вассалами, большая часть которых придавалась великосветским развлечениям: танцевала в центре зала, ела, пила и забавлялась прямо тут… Впрочем, стоило мне появиться в дверях, почти снося их голой силой после перемещения, как музыка мгновенно стихла, и множество пар глаз с раздражением посмотрели в сторону злосчастного нарушителя атмосферы… Правда, узнавание произошло достаточно быстро, поэтому к Тито я шла по быстро образованному коридору из демонов, кои не пожелали вставать у меня на пути. Оставалось лишь растягивать губы в ещё больше́м оскале, пугая окружающих. Белый Жнец – так меня знают в высоком обществе, и от этого же имени слабые демоны теряют желание жить, ведь, если они встречают Белого Жнеца на своём пути, то их путешествие кончается… По крайней мере, так гласят слухи, гуляющие в народе и уже переходящие в разряд легенд. Да, подобный титул себя полностью оправдывал, я и не отнекиваюсь – у кого не было чёрных полос в жизни? – но последние лет пятьсот-семьсот моя жизнь была тихой и мирной. Желания влезать в ту клоаку, что царит на верхушке общества, не было никакого… А пока я придавалась своеобразной меланхолии, мои ноги донесли меня до трона Тито, на котором тот восседал и излучал вокруг себя одно лишь презрение к «мелким букашкам у себя под ногами». Впрочем, я всегда отвечала ему равнодушным взглядом, от которого маска младшего братишки трещала по швам. Вот только сегодня на моём лице сияла наидоброжелательнейшая улыбка… Белого Жнеца, и желание стереть это существо, сидящее на троне, в порошок только добавляло мне привлекательности в глазах демонов. — Ну, здравствуй, Тито… — произнесла я в тишине зала. — Как твои дела? Хорошо погостил в моём доме?.. — И тебе желаю я здравия, Марума… — ответил тот, играя интонациями. — Что же касается твоего замка, то… он слишком мал для меня. Не пора ли его снести и построить нечто более подходящее моей старшей сестре?.. — Ты прекрасно знаешь мой ответ, — не меняя выражения лица, заговорила я. — И ты должен отлично помнить, что я сказала тебе в нашу последнюю встречу, Тимериатос… Но, похоже, ты остался глух к моим словам и решил уничтожить то, что принадлежит мне по праву. Мой слегка недовольный взгляд упёрся в Тито. — Я знаю, чего ты хочешь, — презрительно выплюнул парень, в миг изменившись. — Но ты не посмеешь. — Отчего же такая уверенность, братишка?.. — осклабилась я. — Ты боишься гнева моей матери, — как само собой разумеющееся бросил Тито. Да, Тимериатосмне не родной братишка, но всё же родственник… хоть и ущербный, как личность. И настолько же ленивый, насколько высокомерный. — Знаешь, Тито… — наконец заговорила я после долгой паузы. — У людей есть выражение «не кради у дракона его золото». Так вот, Тимериатос, ты позарился на моё сокровище… Тенью переместившись к трону Тито, я лёгкой пощёчиной отбросила парня в стену, по которой братишка сполз бесформенной куклой. В зале же до сих пор стояла оглушающая тишина – никто не осмеливался даже пальцем пошевелить. Никому ведь не хотелось лишиться жизни, попав по раздачу. Тимериатос тем временем регенерировал и собирал себя по частям. Я же ждала, с лёгкой меланхолией наблюдая за процессом – мне было мало его убить. Необходимо было его медленно и планомерно растоптать! — Стража!.. — заорал Тито. — Ко мне! В зал, будто только и ожидая команды, влетела толпа демонов-солдат в полном обмундировании. Вот только Тито кое-чего не учёл… — Мы не будем Вам мешать, — поклонился один из старших демонов, что возглавлял охрану. — Премного благодарная, — для проформы бросила я и посмотрела на стремительно бледнеющего братишку. — Знаешь, Тито, иногда полезно иметь ужасающую репутацию, ведь никто с тобой даже дел не хочет иметь… — Тебе это так просто с рук не сойдёт, Марума! — проорал он. — Сойдёт, Тито, сойдёт, ещё как сойдёт… Ты ведь никогда не интересовался тем, что произошло в годы моей юности, правда? — промурлыкала я, прикрыв на секунду глаза, после чего распахнув их, вперившись взглядом в демона. — Так вот, Тимериатос, это не я боялась твою мать… Всё совсем наоборот, братишка: мы банально не шли на прямую конфронтацию… но что-то меня на разговоры потянуло, прости за задержку. Рывок к Тито, и парня складывает пополам, отправляя в многострадальную стену, с которой брат потом и сполз, едва дыша. Я же решила не останавливаться на достигнутом и ударом ноги отправила Тито полетать до соседней стены: ярость, чуть утихшая во время разговора, поднялась с новой силой и требовала уничтожить, стереть в порошок, испепелить того, кто посмел притронуться к шкатулке!.. Тихий стук каблуков, что отдавался в огромном зале, словно колокол медленно и неотвратимо вселял ужас во всех, кто его слышал – моя аура с каждой секундой всё больше и больше выходила из-под контроля, наливалась багрянцем, распространялась и начинала давить на окружающих подобно огромной каменной плите, придавливая к полу. К тому времени, когда я сделала последний шаг и подняла Тито на вытянутой руке, с парня спали все краски, а в глазах плескался суеверный ужас. Впрочем, благодаря своей силе – хоть и недостаточной, чтобы противостоять мне –он держался много дольше остальных. — Пощады… — проскулил он, болтаясь у меня руке и пытаясь выбраться. — Пощады!.. — Поздно ты спохватился, братишка…— без особых эмоций в голосе ответила я, подбросив тело Тито в воздух. А затем замок Тимериатоса сотрясся от удара, который превратил хозяина крепости в сгусток крови на стене. Регенерация демонов такое уже не в состоянии поправить… да и вложенная в удар мана должна была разорвать все магические каналы в теле демона, даже если бы он каким-то чудом не умер. Окинув взглядом мертвецки-бледный зал, я открыла портал и ушла к себе.*****
Оказавшись на пороге родного замка, я на долгое время застыла, смотря на тёмные, но тёплые своды дома. За спиной солнце уже клонилось к закату, а на небе загорались первые и пока что одинокие звёзды. Последнее лучики света, огибая меня или заглядывая в окна, создавали длинные тени, навевающие глухую тоску… Но, дьявол подери, что-то в этой картине заставляло остановиться и долго смотреть на тёмно-оранжевые тона, вспоминая прошлое…Вздохнув и кисло улыбнувшись, будто съела лимон, я не спеша направилась в сторону собственной спальни: день выдался… паршивый, если не сказать больше и более вульгарно, используя новые выражения из того мира. Я чувствовала себя вновь… перегоревшей. Мыслей не было, как и чувств… Идя по коридорам опустевшего замка, немногочисленные слуги которого не покидали своих комнат благодаря предупреждению Мисси, я вела рукой по тёплым от магии стенам и с какой-то грустью в сердце вспоминала, вспоминала и вспоминала… Стены, пропитанные родной магией, в которых я бегала, будучи ребёнком, и заливала всю округу звонким смехом... Мать с улыбкой гонящаяся за мной… Тимериатос разворошил то, что уже давным-давно было погребено под слоем непроглядной тьмы, и что выкапывать совершенно не следовало. Эти воспоминания непременно утаскивали меня в пучину депрессии, которая в прошлый раз принесла мне титул Белого Жнеца. Тогда, ко всему прочему, шла война, причины и название которой я уже даже не вспомню, так что настроение поднимали исключительно кровавые баталии на грани жизни и смерти… Впрочем, надолго меня не хватило: после смерти матери я буянила примерно несколько лет – может быть, даже десятков – пока не «перегорела», заперевшись в собственном замке, оставшимся от самой дорогой мне женщины. Затворничество длилось долго, пока я медленно не начала оттаивать, начав заниматься тем, что любила делать до этого – веселиться и жить в своё удовольствие. Но боль осталась. Стала тише и незаметнее, но, стоило вспомнить, и она возвращалась с той же силой. Так, погруженная в не самые приятные воспоминания, я и добралась до спальни, но, остановившись перед дверью на пару секунд, направилась в комнату, где находилась шкатулка. Шкатулка, созданная матерью как хранилище воспоминаний, и в которой находилось последний портрет женщины, которая была для меня практически всем… Да, демоны по-настоящему любят всего дважды: свою мать и своего избранника. Так что, думаю, я могу и погоревать… даже спустя столько лет. Подойдя к камину, на котором покоился подарок, я аккуратно подняла его и, подтянув к себе ноги, расположилась в кресле перед огромным, от пола до потолка, окном, где в далёком детстве всегда любила сидеть мама, держа меня на руках и рассказывая то истории из своей жизни, то просто молчала, давая насладиться собственным теплом. Время текло не спешно, а грусть лишь становилась сильнее, навевая воспоминания, покрытые пылью. У нас, бессмертных, память – это всё. Наше сокровище, и наше проклятье, потому что забываем мы крайне трудно и неохотно: что-то может затереться, потускнеть, потеряться в ворохе воспоминаний, но забыться – никогда. Люди торопятся жить, мы же дорожим каждой прожитой минутой, каждой секундой, чтобы потом, расположившись в кресле, вспоминать, вспоминать и вспоминать… Мерно поглаживая гладкое дерево шкатулки пальцами, я расфокусированным взглядом смотрела в звёздное небо, на котором с каждой минутой становилось всё больше и больше звёзд. Больших, горячих и таких же далёких, как и мать… В сердце была зияющая пустота. Вокруг царила звенящая тишина, нарушаемая только лёгким шелестом листьев, доносящимся из сада. И мне было так же паршиво, как и тогда, когда я только потеряла мать… Больно. Грустно. Тяжело. Не с кем поговорить. Никому не высказаться. Потому что никто не поймёт меня так же, как это делала мать… — Мам, я скучаю… — раздался мой хриплый от грусти голос. По лицу покатилась слеза. Я ухмыльнулась. Давно я не плакала.