Просто друзья...

      Резко проснувшись утром от жуткого кошмара, я хватаюсь за сердце и пытаясь выравнять рваное дыхание.       Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что это всё явно не сон...       Рядом со мной валяется обёрточная бумага, а я всё это время лежала на полу, так ещё и в куртке...       Всё-таки этот ужас, который я видела, произошёл в реальности...       Моя мать умерла... Единственный, реально родной человек, которого я любила чистой душой – умер...       Сейчас мне ничего не хочется... Не истерить, не громить дом, не вообще существовать... Всё-таки моё опустошение настало гораздо быстрей, чем я ожидала... Да и истерика прошла как-то уж черезчур быстро...       Медленно встаю на ноги и снимаю свою куртку, кидая её на пол.       Совершенно без эмоций сажусь на краюшек кровати, взявшись двумя руками за голову.       — Сука-а-а... — протяжно шепчу я и резко встаю, хотя буквально пару секунд назад села.       Начинаю судорожно ходить по комнате туда-сюда, потихоньку сходя с ума где-то внутри себя.       Прикусываю нижнюю губу, задирая голову, чтобы с глаз ничего не потекло.       — Ты сильная, ты сможешь... крепись, — пытаюсь убедить себя я, — слабость была вчера, а сегодня новый день! — произношу полу-голосом, всё ещё нахаживая по своей комнате бесконечные круги.       Надо держать себя на позитиве, хотя в данный момент это очень тяжело...       Резко останавливаюсь посреди комнаты, с громким вздохом, сложив руки на бёдрах.       Нужно наконец-таки упаковать подарок Глеба, который, я надеюсь, когда-нибудь вручу ему...       Как можно быстрей, я ставлю коробку с микрофоном на кровать, а рядом кладу голубую обёрточную бумагу. Плюхаюсь на кровать рядом с этими вещами и начинаю судорожно отмерять кусок бумаги для запаковки подарка.       Но тут же замираю, смотря на всё это...       Господи, что я делаю? Пытаюсь отвлечься от смерти человека...       Обёрточная бумага выпадает из моих рук и ложится обратно на кровать, а я закрываю ладонями уже мокрые глаза.       Да какого чёрта я плачу?! Успокойся, Миша-а-а!       Пытаюсь сосредоточиться на своём дыхании, что у меня удачно получается, и я уже более менее успокаиваюсь...       — Так... Надо посмотреть на время... — говорю я, встряхивая головой, чтобы отбросить посторонние мысли о нежелательном, в данный момент...       Нажав на боковую кнопку своего телефона, который вначале слегка ослепляет меня, ведь в комнате очень темно из-за задёрнутых штор.       Без пяти минут шесть вечера. Долговато я, однако, проспала... Наверное, ужасное питание так сказывается на мне... Главное, чтобы однажды просто в обморок не свалиться посреди улицы...       Встаю с кровати и направляюсь в сторону окна, чтобы раздвинуть тёмные шторы, которые стоят на пути к свету.       Ловким движением рук я открываю для себя черезчур яркий вид, который заставляет меня зажмуриться. Но уже через пару секунд, привыкнув к освещению, я открываю глаза.       Всё тот же унылый двор, который кажется светлее, чем на самом деле, из-за лежащего повсюду снега и слепящего фонаря, светящего мне в окно.       Уже который раз тяжело вздохнув, я с грустной улыбкой иду к кровати, на которой до сих пор находится не упакованный подарок Глеба.       Надо собраться и со всей душой упаковать этот грёбаный подарок, несмотря на всю мою грусть и загоны!       Пока я начинала обёртывать коробку, надеясь, что правильно отмерила кусок блестящей бумаги, я невольно понимаю, что сегодня, чёрт возьми, Новый год!       Чувствую, что именно этот год я никогда не забуду... Хотя, чем он может отличаться от прошлых? Только отсутствием мамы, но а так всё будет как прежде... Унылый просмотр телевизора, сидя на жутко скрипящем и старом диване, вместе с самым для меня ужасным человеком на земле... Круто...       Пока все эти мысли крутились у меня в голове, я уже успела всё упаковать. Теперь, это была голубая коробочка с бантиком сверху.       Я ставлю упакованный микрофон возле двери и ложусь на кровать, опять погружаясь в свои глубокие раздумия.       Казалось бы, за такое время я могла вполне задремать, погрузившись в себя полностью, но от моих мыслей меня "пробуждает" громкий мужской хохот за окном, от которого я тут же открываю глаза.       Точно, сейчас же Новый Год...       Сама не заметив того, я пролежала в кровати около трёх часов в полусонном состоянии...       Сев на кровать, облокотившись спиной об стенку, я легонько придерживаю свою голову рукой, облокотив саму руку на свою коленку...       Непонятное состояние... Меня знобит и подташнивает...       Я дышу через рот тяжёлым дыханием, пытаясь успокоиться...       Всё хорошо... Всё точно будет хорошо...       Сейчас уже девять часов, а меня уже поглотила усталость и слабость...       Я бы вполне могла отпраздновать этот новогодний праздник в одиночестве, прямо тут, в моей комнате, но что-то меня всё-таки сподвигло пойти в гостиную к ненавистному человеку, который скорее всего сейчас мутным взглядом смотрит телевизор...       Я потихоньку встаю с кровати, опираясь руками об стену, и двигаюсь к двери моей комнаты.       Мне почему-то так хочется навредить себе... хоть чем-то... Будь то моральная или физическая боль...       Я медленно выхожу из комнаты и направляюсь в сторону открытой двери гостиной, из которой на пол падают блики от работающего телевизора...       Аккуратно дохожу до этой комнаты и мнусь... Проявилась моя боязно туда заходить, хотя шла я туда намеренно...       Всё-таки набравшись смелости, я в последний раз вздыхаю в пределах моей безопасности и иду в гостиную, собрав все свои силы в себе, чтобы перестать облокачиваться об стену.       Тихим шагом и с безэмоциональным лицом, я прохожу в тёмную и засранную из-за отца комнату, которая наверняка была бы чистая, если бы мама была жива...       Сажусь на диван рядом с этим человеком, который до жути сутулится с жестяной бутылкой пива в руке...       В старом телевизоре смутно слышны голоса, хотя громкость стоит большая...       Я кошу взгляд на отца, который даже не собирается обращать на меня хоть какое-либо внимание... Будто я пустое место...       — Привет, — смотря куда-то в стену, говорю я.       — Ага, — промямлил рядом со мной сидящий.       — Как дела?.. — спрашиваю, надеясь услышать честный ответ.       Но я слышу молчание.       Что это значит? Он не хочет со мной говорить? Хм... В чём же причина такого поведения? Я "удивлена"...       — М-м-м... Ничего сказать не хочешь? — произношу я, хотя сама не люблю такие методы выведования правды...       Он что-то вопросительное мычит мне в ответ и не спеша оборачивается в мою сторону. Я тоже поворачиваюсь к нему лицом с грустной полуулыбкой...       Эти серые глаза, прямо как у меня, заставляют ненавидеть их... И себя в придачу тоже, ведь у меня точно такие же...       — Твоя мать умерла, — так по-простому сказал отец, в конце своего предложения улыбнувшись...       — Х-а-х... Ну и как? — спрашиваю я, задрав голову к потолку.       — Блять, не заёбывай, — проворчал он.       Я ещё немного помолчала, но всё таки не выдержав, сказала:       — Да я знаю, что это ты её убил! – резко вскакиваю на ноги, от чего голова начинает"кружится", но я продолжаю стоять.       — Что ты там вякаешь? — отец тоже встаёт с дивана и злым взглядом смотрит на меня.       — Я всё видела! Это всё из-за тебя! Она умерла по твоей вине! — уже не боясь, кричу на него я.       Вот и конец моему самоконтролю...       — Это шлюха всё равно была бесполезна, — с усмешкой говорит отец, будто специально пытаясь меня ещё больше вывести из себя.       С мокрыми глазами я произношу:       — За эти все годы, ты меня крайне достал... Да и я уверена, что маму тоже... Ведь она тебя даже не любила! Только жалость! Точно такая же жалость, как и у меня! Да мне даже не верится, что ты мой отец! – смотрю в упор на него, а он лишь ухмыляется.       — Х-а, да ты всего лишь маленькая мразь, точно такая же как и я, и будешь такой! Ты только посмотри на себя! Ты станешь такой же шлюхой, как и твоя мать, тоже когда-то кого-то убьёшь!.. — давит на меня он, заставляя закрыть руками уши.       — Замолчи! — кричу, перебивая его, прижимая ладони к ушам ещё сильнее .       Но он не останавливается, а только громче начинает раздавливать меня.       Эти гадкие слова про маму и меня...       — Хватит! — не выдерживаю я — уёбок в этом доме один, и это ты!       Звук звонкой пощёчины, которая давалась мне уже неоднократно... Но это была самая последняя и больная капля...       Я отхожу на пару шагов назад от сильного удара.       Голова опять кружится, но сейчас не лучшее время обращать на это внимание...       — Н-ну, и ты думаешь, ч-что побоями можно исправить моё мнение? — поднимаю свой надменный взгляд на него.       Делаю резкий выпад вперёд и ударяю кулаком отцу по лицу, от чего тот тут же заваливается назад.       — С Новым годом, — держась за свою горящую щёку, говорю я, на пути к выходу из гостиной.       Но подойдя к порогу, собираясь уже уйти, за своей спиной я слышу:       — Всё-таки ты шлюха, как и твоя мать... Ходишь тут в одежде своего долбоёбика, — произносит хриплый голос.       Я невольно оглядываю себя и понимаю, что я всё это время ходила в чёрной байке Глеба, которая хоть и была для меня большой, но я этого не замечала...       Теперь ясно, почему у меня была не такая большая истерика, как я ожидала...       Меня успокаивал аромат духов Глеба...