Жить, а не существовать

Оливер понимал, что все будет сложно, но явно не подозревал, что подобное начнется с первой же минуты, едва он озвучит свое пожелание. Неопределенно пожав одним плечом, Оливер продолжил перебирать пряди гривы Ричарда, порой переходя на его шею и вырисовывая там какие-то символы, пока обдумывал вопрос альфы. — Это небольшая деревня, — медленно и неторопливо начал свои объяснения омега, касаясь гривы Ричарда. — Она считалась условно закрытой, чужаков там практически не было. В основном, там жили черные львы да львицы. Порой приезжали родственники или кто-то из близких семейства кошачьих. Поэтому для меня было удивительно услышать про себя, что я «редкий» вид. Тем более, когда передо мной сразу нарисовался ты, — усмехнулся Оливер, вспомнив их первую встречу. А после выдохнул куда-то в шею Ричарду и задумался, что ещё важного можно сказать про родную деревню. Но в голову ничего не приходило, а альфа не торопил и ждал любую информацию, которой был готов поделиться омега. — …честно говоря, я даже не знаю, что еще рассказать. Обычная деревня. Там всегда было тихо и мирно. Занимались охотой и земледелием. Ловили рыбу… Оливер замолчал и глянул на Ричарда. На сердце вновь как-то потяжелело. У каждого из них было свое тяжелое прошлое. И после того как Ричард рассказал свое, Оливер чувствовал необходимость поделиться своим. Чтобы между ними не было этих недомолвок. — Когда я был маленький, моя мама умерла после похожей операции на нос… Оливер даже не успел договорить, как почувствовал, как все тело Ричарда напряглось. Как он делает большой и затяжной вдох, чтобы что-то сказать или спросить, отчего омега попытался опередить альфу, чтобы тот не сбивал его с мысли, иначе неизвестно, когда Оливер решит все это снова рассказать: — Я уже предупредил Миранду, и она планирует сделать тесты до операции. Просто… — Язык у Оливера не поворачивался сказать, что он тоже боится умереть от глупой операции. И вообще смирился со своей участью, жил как бета без обоняния. Усмехнувшись над собой, омега решил попросту пропустить это. — Потом через несколько лет отец нашел себе другую женщину. Львицу. У нас были нормальные отношения с мачехой, но я чувствовал себя лишним. Особенно когда она забеременела. Как только представилась возможность, я уехал в город на учебу. Отношения с отцом стали прохладными, так что возвращаться в деревню не было желания. Так что, найдя работу, я остался в городе. Поэтому почти десять лет я не ездил в деревню и понятия не имею, как они жили. В тот день я поехал туда лишь потому, что отец… эм... — Неожиданно Оливер замолчал, не зная, стоит ли говорить об этом. Сейчас это уже не имело значения, но все равно омега не знал, как отреагирует Ричард на это. Но ведь врать тоже не имело смысла. Тем более сейчас, когда они начали налаживать хоть как-то отношения. — Он хотел меня свести там с кем-то. Отец частично догадывался о моих похождениях по омегам… а тут у меня уже возраст и все дела… Ричард порадовался про себя, что Оливер тогда был исключительно по девочкам-омежкам, и всякие там альфы только зубы о него ломали. Да и брак по расчету штука неприятная. Олли в этой ситуации не виноват. — Все хорошо... — тихо прошептал Ричард, успокаивая разволновавшегося омегу, потому что ему неудобно говорить о своем предполагаемом женихе, которого ему выбрал отец. Зато теперь было понятно, почему у омеги кисточки на ушах, тот, видимо, действительно имел хорошую родословную. И от осознания этого у Блэка дыхание сперло, а зрачки сузились до тонких щелочек. Ведь он знал лишь одно место, подходящее по описанию Оливера на его деревню. И это было ой как плохо… — Давай мы поступим так, — с хрипотцой начал Ричард. — Чуть позже ты на карте покажешь, где примерно располагалась деревня... А теперь не хочешь принять расслабляющую ванну? — Ванну? — переспросил Олли. — Я после Миранды был в душе, — как бы оправдываясь, промямлил он. Было все еще неловко оттого, что они могут оказаться опять обнаженными. Но омега чувствовал себя немного напряженно не столько от этого, как из-за спрятанных в ванной комнате теста и таблеток. — Ну не хочешь как хочешь. Но вот я не откажусь. Хочу смыть все напряжение, накопившееся за это утро, — проговорил Ричард, поцеловав многострадальный носик любимого. — А ты позавтракай. И это не обсуждается. Ты вчера потерял сознание, и вообще я не уверен, что ты нормально питался последние несколько дней. Ни к чему тебе проблемы перед операцией. Хочу видеть тебя здоровым, сильным и уверенным в себе омегой, который еще несколько дней назад не боялся дерзить мне или рычать во всю глотку в лицо более сильному альфе. Слова Ричарда о былых деньках Оливера порадовали, отчего на его лице появилась едва заметная улыбка. Увидев ее, Блэк лишь кивнул на поднос и, бросив кроткое «я быстро», направился в ванную. Да уж. Если вдуматься, то Оливер был сильным всё это время. Возможно, омега только и выжил, справился со всем этим, сделав из Ричарда своего главного злодея. Зациклившись на нем, парень многое отодвинул на задний план. А сейчас, когда жизнь Оливера вновь перевернулась, он практически потерялся во всем этом круговороте. Да и проблемы, как грибы, вырастали каждый день. Есть не хотелось. Оливер понимал, что нужно, но в большей степени игрался с едой в тарелке как ребенок, которого заставили есть кашу. Неужели он стал настолько слабым, что боится даже выйти из комнаты или особняка? Блэк же прямым текстом сказал, что хочет видеть его прежним, а у парня едва коленки не дрожали от перспективы оказаться опять пойманным. Бросив взгляд в окно, Оливер увидел все тех же ребят, что охраняли периметр. В особняке и на территории вокруг него вроде как было безопасно. А приметив небольшой лесок, Оливер лишь выдохнул и, наскоро переодевшись, пошел туда. Хотелось немного побыть одному. Привести свои мысли в порядок и вместе с тем быть уверенным, что ничего опасного с ним не произойдет. Заставить себя переступить через все свои страхи. Спустя где-то минут десять или пятнадцать Ричард вышел из ванны и растерялся, оказавшись в пустой спальне. Видимых следов проникновения не было. Тот же легкий бардак, из которого он ушел. Разве что на помятой кровати лежал халат Оливера. А в тарелке с завтраком лишь поковырялись. Мысленно Блэк понимал, что все под контролем и нормально. Возможно, парень пошел в ванную в другой спальне. Или, может, решил чего-то другого перекусить и пошел на кухню. Но зачем он переоделся? Стараясь успокоить нервы, ведь в голове, словно сигнал SOS, крутился лишь один вопрос: «Где он?!», Ричард налил себе в бокал виски и только успел пригубить к губам, как увидел, что Олли целенаправленно идет в сторону небольшого леска на парочку гектаров. Ричард только краем уха услышал, как стакан разбился о пол, рванув с места. О том, что можно было поставить стакан, он и не подумал, просто обронил его, позабыв все на свете от страха. Перепуганная прислуга мгновенно уступала Ричарду дорогу, стоило ему только вылететь из-за очередного поворота. Сбивая жутко дорогие вазы, снося ковры, Блэк как ненормальный несся к тому самому лесу. Сердце гулко билось не только в груди, но и, кажется, в глотке и голове. Ричард сам не знал почему, но боялся, что Оливер увидит… те вазы. Ричард не хотел встречи своего прошлого и настоящего, вкупе с возможным будущим. К этому он не был готов морально, даже несмотря на то, что все уже рассказал. Из-за своего неидеального зрения Оливеру пришлось уже практически подойти к лесу, чтобы понять, куда пришел. Честно говоря, он не ожидал увидеть подобное так близко к особняку, именно поэтому так бесцеремонно и направился к лесу. Сбавив темп, Оливер аккуратно и неторопливо зашел на кладбище, бегло осматривая его. Олли почувствовал внутри некую тяжесть, ведь к своим близким он так и не сходил. Да и вообще не уверен, что отца нормально похоронили. Что там вообще хоть кого-нибудь нормально похоронили, а не сделали братскую могилу. Теперь омега еще сильнее чувствовал вину перед отцом. Начал задумываться, что должен туда съездить. Возможно, вернее наверняка, с помощью Ричарда, чтобы опять не попасть в какую-нибудь нехорошую ситуацию. Взгляд будто нарочно зацепился за «новые» оградки, отчего ноги Оливера сами повели его туда, но приметив фамилию Блэк, парень встал как вкопанный. Пару секунд омега смотрел на постаменты, не решаясь подойти близко. Это было очень личное для Ричарда. Прислонившись спиной к дереву, Оливер неторопливо осматривал метровые мраморные вазы на постаментах с небольшими табличками: «Здесь похоронена память о Люсильде Анжелине Блэк», а у дочери - «... о Анне Марии Блэк» с двумя датами. Разнятся лишь даты рождения, а даты смерти совпадают. В каждой из ваз стоят вечные, кованые цветы, которые те, видимо, больше всего любили при жизни – ликорисы у бывшей супруги и маки у дочери. Много мыслей приходило в голову при взгляде на это. О Люсильде. Детях. Жизни и смерти. Ричарде… Ухо Оливера невольно дернулось при звуках тяжелой поступи альфы, возвращая его в реальность. Обернувшись, он приметил Ричарда. И как только мужчина подошел к нему на достаточное расстояние, Оливер хрипловато спросил, переведя взгляд обратно на вазы: — Ты убил человека, который сделал это? Остановившись, Ричард пытался восстановить дыхание, но у него ни черта не получалось. Но не от пробежки, что он устроил, а от встречи Оливера с его девочками. Даже на вопрос альфа не сразу ответил. Перед глазами сразу встали картины того, как шайку наемников он одного за другим запытал до смерти, используя психологическое и физическое давление. Как добрался до главаря и что сотворил именно с ним. Ричард мог бы красочно, во всех деталях рассказать, как каждая тварь, причастная к этому, поплатилась. Но подняв взгляд на Оливера, ответил лишь краткое «да». Не хотелось пугать львенка сильнее, чем сейчас. Ричард и так понял, что должен сдерживать свои жестокие порывы. — Их было пятеро, — встав между «букетами», проговорил Ричард. В результате взрыва не осталось ничего от его девочек. Потому хоронить пришлось самое дорогое, что у альфы от них осталось. Воспоминания. Совместные фото, украшения Люси, любимую куклу дочери. Альфа кончиками пальцев огладил лепестки ликориса. В жизни он осыпал ее этими цветами, алыми как кровь, которую Блэк проливал ради того, что бы она не знала, что такое печаль и бедность. Люси, в отличие от него, родилась в богатой семье, владеющей золотыми приисками. И Ричард не хотел, чтобы ее нежные руки знали, что такое тяжелый труд и грязь. Она для него всегда была златогривым ангелом с голубыми глазами. — …И четверых я прикончил быстро, но вот главаря этой банды, нанятой для моего убийства… Блэк остановился и перевел взгляд на Оливера, после чего вернул его на постаменты ваз. Говорить было больно. И вместе с тем страшно, ведь Оливер это мог спроецировать на себя. Отказаться от такого «счастья» в виде Ричарда Блэка. — …В той машине должен был ехать я, но жена попросила дать ей машину, она с дочерью куда-то хотела отправиться… Взрыв оказался такой силы, что от них ничего не осталось. Главаря этой заварушки я месяц держал в своих подвалах. Каждый божий день для него был наполнен болью, страхом и ужасом. Его голову я отправил в подарочной коробке заказчику, а потом и самого заказчика уничтожил, хотя это несколько ударило по моему бизнесу... Едва заметно Оливер мелко закивал, но не стал ничего говорить. Подумать только, как изменились его жизнь и мировоззрение. Сейчас Оливер относился к смерти своих врагов несколько иначе. Возможно, все дело в том, что и враги у него стали иные. Если раньше это были вечно недовольные начальники или козлы какие-нибудь, случайно встретившиеся, то сейчас действительно опасные люди. Тут уже или ты, или тебя. Представить, каким был Ричард, когда это всё случилось, Оливер не мог. Омега лишь единожды видел его в состоянии настоящей злости и готового действительно убить врага собственными руками. Это было страшно и одновременно вселяло некую уверенность. Ведь если ему суждено стать подобной вазой, то Олли хотел быть уверенным, что его убийцу накажут. Мысли крутились возле покойной жены Ричарда. При этом ревности или каких-то отрицательных эмоций Оливер к ней не испытывал. И не боялся. Люсильда явно была старше его, судя по дате. И женщиной. Ричард явно не мог видеть ее в нем. Видимо, и правда влюбился. Как-то не вовремя вспомнилось, что Томми должен был играть свадьбу с Ричардом. Да уж, что ни говори, а Блэк явно привык брать то, что хочет и принадлежит ему. Вот только все происходящее изменило их обоих. И Ричард сейчас казался уязвимым, хотя дело явно тут не в пуле, которую недавно вытащили. Почему-то решив, что сейчас лучше альфу оставить одного, Оливер бесшумно оттолкнулся от дерева и медленно и тихо направился в сторону особняка. Омега не хотел ковырять больные раны. Мог понять, если Ричард не хотел, чтобы он все это видел. Или просто желал побыть один и повспоминать о прошлом. Наверное, именно поэтому Оливер и решил молча ретироваться. Однако он не успел даже выйти из леса, как услышал шаги Ричарда. Едва Оливер успел обернуться, как тут же оказался в крепких объятиях альфы, что сумбурно шептал ему на ухо: — Прошу тебя, свет мой, не оставляй меня больше. Не заставляй меня вновь вспоминать, что такое холодная постель и одинокое эхо в собственной комнате… — Ри-ичи… львенок, — непривычно мягко и нежно протянул Оливер, запуская пальцы в его гриву. Омега оглаживал массирующими движениями макушку альфы. Осознав, как именно додумался назвать Ричарда, Оливер глухо усмехнулся, прижимая мужчину еще сильнее к себе и чмокая в скулу. Омега если и боялся Блэка, то всегда топил эти чувства в злости и ненависти к нему. А сейчас, видя альфу в таком состоянии, он и сам разомлел, вот и ляпнул не подумавши. Но Ричард сейчас и правда был похож больше на львенка, нежели на большого и страшного альфу с холодным сердцем, у которого даже рука не дрогнет убить человека. Возможно, слово «львенок» само всплыло в памяти, ведь Ричард частенько его так называл, а сам Оливер терпел. Ничего не поделать, омеге казалось, что альфа тем самым хотел его задеть или просто показать, что он еще маленький и зеленый во всем. — Еще вчера я сказал, что принимаю тебя, — тихо, с улыбкой начал нашептывать Олли на ушко Ричарду. — И ты в ту же минуту взял меня. А затем поставил метку. А сейчас просишь быть с тобой… Оливер невольно глухо усмехнулся, выдохнув через нос, отчего ухо Ричарда мило дернулось, буквально выпрашивая тем самым у него очередной чмок. Ну правда, Блэк, казалось, был альфой до мозга костей, живший, как привык, на собственных животных инстинктах. Он столько ждал и терпел, что, получив согласие, сорвался, явно не удержав своего зверя. А сейчас, немного остыв, вернулся в реальность. Хотя, возможно, его так прошибло от воспоминаний о бывшей супруге и дочери? — Ричи, я буду с тобой. И не уйду… Если не умру раньше тебя. Конечно, Оливер подобное не планировал. Да и вообще не думал ни о своей, ни о смерти Ричарда. Но то, что у Ричарда достаточно врагов, это факт, хотя омега и знал, почему. Однако прекрасно понимал, что если кто-нибудь додумается задеть альфу, то попробуют это сделать именно через него. Мало того, еще неизвестно, как отреагируют дети Ричарда. Старший сын альфы ровесник Оливеру. Не говоря уже о том, что у него есть еще омега. Почему-то Оливер сомневался, что они с радостью его примут. Хотелось бы верить… Но тут такие деньги и связи, что верилось с трудом. Наверняка сочтут его типом наподобие Итана. Ричард лишь крепче обнимал хрупкое по сравнению с ним тело любимого, иногда целуя его куда ни попадя. Он ведь уже понял, что с Оливером ничего нельзя делать через силу, но, кажется, опять встал на старые грабли. — Вот такой у тебя глупый альфа, прямо тугодум. Но он очень сильно любит тебя и боится потерять, mon cher. Я не допущу того, чтобы тебе опять сделали больно. А те, кто попытается это сотворить, очень сильно об этом пожалеют… Наконец получив доступ к губам, Ричард поцеловал, но только поверхностно, без языка и похоти. Просто касания, чтобы успокоить скорее себя, чем любимого. Ведь, как приметил Блэк, метка на Оливере не прижилась, а почти полностью зажила, словно обычная рана.