Магия Древних Рун

— Сиф! — знакомый голос звучал будто во сне, — Сиф очнись! Но сон не может быть таким настойчивым. Сиф с трудом открыла глаза. На пару мгновений ослепил яркий свет. Затем начали прорисовываться детали. Светлые волосы, голубые глаза. Лицо в ореоле яркого света. Смертный подумал бы, что перед ним возник ангел хранитель, проводить на тот свет. Но Сиф не была настолько религиозна. Она прекрасно знала в какие места могла бы попасть после «смерти». И это вовсе не было искренней верой. У асгардцев это всегда была лишь банальная истина. — Оставьте её в покое, — поговорил женский голос с явным раздражением откуда-то сбоку, — Я признательна Вам за то, что принесли её. Но даже Наследнику не положено находится здесь без особых на то оснований. В пределах мед крыла пока ещё действуют мои правила, Тор Одинсон. Значит она в палате. Не то чтобы это её хоть как-то удивило. Разум скорее воспринял это как данность. Как простой факт. — Но я не могу её оставить, Инга! Не могу, пока она не очнется. Я должен убедиться, что с ней всё в порядке. Нельзя... — С ней все в порядке, — оборвал Громовержца строгий голос, — В физическом плане да. Теперь вы можете идти. — Что...Что значит в физическом плане? А в другом плане? — Я предупреждаю в последний раз Одинсон. Покиньте палату. Ей нужен покой. Сиф послышался грубый рык, а затем тяжёлые шаги. — Вернусь когда очнётся, — крикнул он уже издалека. Хлопнул дверью. — Столько лет прошло, а поведение будто первой сотни ещё не стукнуло... Дальше к бурчанию главного лекаря Сиф не прислушивалась. Яркий свет слепил, и глаза снова начали закрываться. Она знала Ингу с самого детства. Знала, что той пришлось пережить. Знала, что слишком сильно изменилась за годы когда-то живая и весёлая женщина. Каштановые волосы, слегка поддетые сединой, потускневшие с годами карие глаза. Инга казалось была вечно уставшей: темные круги под глазами, впалые щёки, которые вовсе не добавляли ей красоты. За годы практики она повидала многое. Её было не удивить ни глубокими ранами, ни отсутствующими конечностями, ни психическими расстройствами юных воинов, впервые принимавших участие в битве. Ей было слишком хорошо всё это знакомо. Несколько сотен лет назад она потеряла мужа в битве. А вскоре и своего единственного сына в печально знаменитом сражении за освобождение Ванахейма. Она часто говорила сама с собой, что-то бубнила себе под нос. Кто-то однажды прозвал её Ингой говорливой. И хотя прозвище закрепилось, мало кому приходило в голову так её называть. Жители города всегда испытывали к ней большое уважение. Она спасла столько же жизней, сколько убитых могло бы быть на счету у пары десятков прославленных воинов. Инга выглядела измученной, с поблекшей, едва заметной меткой на запястье. Потрепанная жизнью как снаружи, так и внутри, она могла бы просто раствориться в апатии, отчуждённости, старательно выстроенном безразличии. Но...так бы вероятно поступил кто-то другой. Недостаточно сильный. За все эти годы одиночества ни острота разума, ни скорость мысли, ни память вовсе не оставили эту женщину. Она не стала ходячим безвольным призраком, не стала и холодной машиной. Она осталась живой. Пожалуй, это и было тем самым важным, что у неё осталось. И порой, будто в доказательство, в этих карих глазах напротив можно было действительно заметить огонёк. Отголосок энергичной и живой натуры, которая все ещё была жива где-то в глубине души.

***

Время тянулось долго. Капля за каплей наполняя сосуд вечности. Тишина давила, но в то же время, казалось, была и спасением. Все эти бесконечные дни, что Сиф провела в медицинском крыле, шли почти непрерывные дожди. Слёз, как ни странно, не было. Похоже, что вместо неё плакало небо. А её глаза оставались сухими. Сухими и стеклянными. Скрип половиц. Открыли окно. Хлопок двери. Теперь тишину нарушали лишь мерные капли дождя. Через час повторится та же операция с закрытием. Легкие шаги. Хлопок. Скрип ручки на деревянной раме. Ещё один хлопок. На этот раз двери. И снова тишина. Порой Сиф хотелось вскочить, закричать громко-громко. Выбраться из этой комнаты, из этих четырёх стен, убежать далеко-далеко. Но где же взять силы? Их хватало лишь на то, чтобы держать глаза открытыми. Это было необходимо. Если она заснёт, то увидит его. Такое уже случалось. Не раз. Это было жестокой игрой разума. Ведь каждый раз словно спичка вспыхивала надежда. А потом... Потом спичка догорала и она просыпалась. И снова оказывалась в этой комнате. Скрип половиц. Стук. На прикроватную тумбу поставили тарелку с супом. Зачем? Через час всё равно заберут всё ту же полную. Хлопок двери. И снова лишь мерный стук капель. Снова одна. Снова в тишине скрип половиц. Тихий, знакомый голос. Зовёт её по имени. Рука ложится к ней на плечо. Приятный холод. «Сиф, —повторяет голос, — Я здесь». Чувствует его запах. Так пахнет лес после дождя. «Он здесь! Вернулся!» —проносится в сознании. Снова тихий шёпот. «Я вернулся» — вторит её мыслям. Так хочется обернуться. Встретиться с зелёным глазами.. почти зелёными. Так хочется увидеть... — Сиф, Сиф!! — голос настойчивее и куда грубее, — Сиф! Слышится шумный выдох, как только открывает глаза. — Ты снова кричала, — говорит Громовержец. Снова. Она снова обманулась. Тор выглядит обеспокоенным. И бледным. Почти как она сама. А Сиф так хочется сказать, что всё хорошо. Так хочется улыбнуться, приободрить, похлопать по плечу, заставить улыбнуться в ответ. Но Тор ведь не дурак. Порой во взгляде проскальзывает такая проницательность и мудрость... Будто не Тору в глаза смотришь - самому Одину. — Всё хорошо, — говорит. Какая же это жалкая ложь. Ей так не хочется ему врать. Тор лишь качает головой. Выглядит разочарованным. Может, стоило промолчать? Громовержец медленно поднимается. Уходит. Не говорит больше ни слова. Хлопок двери. И снова стук дождя.

***

— А это что за знак, мама? Девочка лежала в кровати в объятиях матери и листала книгу про знаки мироздания. — Это? Женщина придвинула к себе книгу и прищурилась, чтобы разглядеть рисунок. — Полоса, — пояснила девочка. — Я поняла, Сиф, — сказала женщина, устало потирая переносицу — Это «Иса». Её ещё называют руна смерти, — она вздохнула, а потом тихо добавила, — Надеюсь тебе не придётся с ней столкнуться. — Почему? — недоуменно воскликнула девочка, чуть ли не вырываясь из кольца рук, чтобы развернуться и заглянуть в глаза матери — Она опасна? — Да, Сиф. Опасна, — строго сказала женщина и захлопнула книгу. На полминуты она замолчала, сосредоточено разглядывая узор на платяном шкафу напротив, словно раздумывая, а затем перевела взгляд на дочь и всё же добавила, — Тот кто носит на себе «Иса» обрекает ближнего на смерть.

***

Очередная бессонная ночь. Скрип двери. Приглушённые голоса. Старается притворяться спящей. На этот раз посетителей двое. Но Сиф их не видит. — Как она? — очередной знакомый голос с нотками обеспокоенности. Сиф требуется лишь пара секунд, чтобы узнать в нём Фандрала. — Всё ещё не стабильна, — строгий голос Инги. Главного лекаря было бы сложно спутать с кем-то другим. — Когда она сможет покинуть палату? — интересуется воин с плохо скрываемым нетерпением. — У неё признаки посттравматического стрессового расстройства. Точно сказать сложно. Сиф бы с этим не согласилась, но сейчас не время закатывать истерику, доказывая обратное. — Я должен предупредить её. — Не думаю, что это сейчас настолько необходимо. — Это очень важно! — Фандрал чуть ли не рычит. — Нет. Ингу всегда было сложно переубедить, особенно когда дело касалось её пациентов. Молчание. Какое-то слишком затянувшееся. Сиф напрягает слух и различает тихий шёпот. — Я думаю вам можно доверять. Я нарушу приказ, но я должен сказать, — он медлит пару секунд, а потом добавляет, — Так будет правильно. — В этом нет необходимости, это... — Близится война со Свартальфхеймом. Сиф замерла. Ей не послышалось? Война? На мгновение воцарилась тишина. А потом послышался громкий взох. Почти возглас. Словно рот вовремя прикрыли рукой. И снова тишина. — Это правда? — поражённый выдох, еле заметная дрожь в голосе. — Да, — твёрдо ответил Фандрал, помолчал, а затем добавил, — Никому нельзя об этом сообщать. Не нужно сеять панику. Это пока что конфиденциально. — Ей лучше не знать об этом, — уверенно сказала Инга спустя минуту, — для её же блага. Скип половиц. Тихий хлопок двери. Звуки удаляющихся шагов в коридоре. «Близится война со Свартальхеймом. Война со Свартальхеймом. Война со Свартальхеймом», — слова Фандрала снова и снова прокручивались у Сиф в голове. Кажется она знала, что нужно делать. Дверь в палате оставалась незапертой.