* * *
Он заебался. Прошёл только один час ночной смены в приёмном, а у него уже две аварии: каждая с банальной душещипательной историей наподобие «отец-одиночка-неудачник, у которого только всё начало идти гладко в жизни, а потом — неудачный поворот и травма грудной клетки». Рентген, томография, консультация травматолога — пиздецки роскошная ночь. — Скоро Рождество, — невзначай подмечает Хлоя, выходя из палаты следом за Гэвином и протирая руки раствором антисептика. — Круто, — скупо отвечает Рид, открывая карту пациента в планшете, — Люблю канун аварий из-за снегопадов. Хлоя слабо улыбается, не совсем понимая, как реагировать на подобные слова. «Храни господь её невинность», — мысленно просит Гэвин. Хлоя-милашка одна из немногих, кто пошёл в медицину из реальных побуждений тонкой натуры нести добро людям. — Всё не так плохо, доктор Рид, — неуверенно говорит она, неловко замолкая. Доктор Рид вяло хмыкает, полностью погружаясь в чтение анализов двухмесячной давности. Намёк ясен как никогда. Тайный блядский Санта — традиция буквально каждого Рождества, в которой Рид ни разу ещё не участвовал. И в этом дерьме у него нет никакого желания начинать участвовать, как бы хорошо он не относился к столь милой и обаятельной Хлое, на секундочку, потенциальной девушке его долбо-брата, свалившего из Детройта на семейное ранчо. — Доктор Рид, — Хлоя легко касается его плеча своей хрупкой ладошкой, привлекая к своим словам внимание. Риду пришлось убрать планшет от лица и мысленно приготовиться парировать любую возможность своего участия в рождественском пиздеце. — Тайный Санта, — вновь говорит она и смотрит. Рид молча смотрит в ответ. И думает, что взгляд у Хлои очень добрый, практически нежный; что сама она больше походит на маленькую девочку, нежели опытную медсестру. «Ну, давай, — говорит себе Рид, — скажи ей «нет», и она начнёт реветь». — Хорошо, куда пихать руку? Хлоя тут же улыбается, выглядя при этом донельзя довольной. «Нахуй», — мысленно решает Гэвин. Просто нахуй, далеко и надолго.* * *
«Номер три, Вы дарите подарок номеру девять», — напечатано на небольшом кусочке бумаги.
Всё, что связано с числами восемь и девять, заведомо означает пиздёшь-пиздец-хуйня-хуёво. У Гэвина есть целая теория относительно своей жизни и процента удачи в ней, но игрушки с числами у него имеют особое определение. Рид делает глоток дешёвого кофе из автомата, убирая бумажку в халат. Пять утра — почти финал сказочного порно с названием «Доктор Рид и жёсткое приёмное». Сдохнуть хочется неимоверно. — Ты похож на вонючий гондон, — говорит Тина, заходя в ординаторскую. Гэвин закатывает глаза. — Не на вонючий, а на использованный, Чэнь. И да, спасибо за поддержку. Она легко улыбается, садясь рядом с ним на диван, и приняв расслабленную позу, закрывает глаза. Обычно, ближе к утру, каждый врач начинает сдавать свои супер-позиции и становится похожим на разъёбанное дерьмо, если такое вообще может существовать. — В четверг к нам на смену кидают парочку ребят из хирургии, — между делом говорит Тина, одновременно зевая. Гэвин смотрит на наручные часы, и блядство, прошло только десять минут. — Пусть лучше кинут их головами в стену, — довольно сухо отвечает он. — И тогда лишатся двух особо перспективных хирургов. Тут, блять, и гадать даже не надо, кого им «кинут» в четверг. Гэвин лишь мысленно прикидывает, есть ли у него шанс «кинуться» куда-нибудь самому в этот день. Кофе, кстати, с привкусом пластика.* * *
Утро четверга походит на мюзикл, в котором главному герою хочется уебаться прочь. — Руки у тебя из жопы, — раздражённо говорит Рид, поджимая губы и своеобразно кривя их. Коннор сконфуженно хмурится и снова делает попытку извиниться, но Гэвин тут же прерывает её. — И сам ты, блять, из жопы просто, — градус раздражения ничуть не меняется. Он, блять, только зашёл в отделение с самым что ни на есть твёрдым намерением тупо выжить в этот вонючий четверг; только, блять, сделал глоток кофе из вонючего одноразового стаканчика, как это хуйло на палочке решает налететь на него, да ещё так, что весь блядский кофе оказывается на лице Рида, на одежде Рида — да он, блять, просто сейчас получил абонемент в кофейную ванну. Именно поэтому он ненавидит понедельники и четверги, когда два брата-мудака тусуются в приёмном (притом одновременно, что само по себе весьма убийственно), оказывая свои медицинские услуги и консультацию. Иуды, блять, просто, прости боже. — Гэвин, мне правда жаль, я… — Говна струя, — зло парирует Рид, смотря, как с его рукава капает напиток «бодрости и ароматных зёрен». Он чувствует, как издалека на них пялит Тина, едва сдерживая ухмылку. Риду начинает казаться, что у него дёргается нижнее левое веко. — Гэвин, — снова начинает свою шарманку эта нюня, — Давай я… — Пойдешь к черту? Давай, — перебивает его Гэвин и, не собираясь дальше слушать этот трепетный пиздёж, направляется в ординаторскую. Хочется кого-нибудь ёбнуть. Об ту самую стенку. Но Коннор виноват лишь в том, что предпочитает отсасывать старым травматологам, нежели врачу неотложной медицины — Гэвину Риду. Неразделённые чувства и вся эта чепуха, знаете ли. Рид набирает в лёгкие побольше воздуха и шумно вваливается в ординаторскую. И резко останавливается. Сильнее Коннора он ненавидит только Ричарда, который сидит за своим долбаным «макбуком про» в очках, делающих его больше похожего на какого-то манерного педрилу. Гэвин думает: «Только повернись, уёбок». Уёбок поворачивается. Гэвин думает, что этот день будет ебанутым. — Мозжечковые нарушения? — хмыкает Ричард, снимая свои очки (пусть они нахуй треснут по велению кармы), одновременно с этим захлопывая макбук. — У твоего брата, — сухо отвечает Рид, проходя в глубь помещения. Ричард встает со стула, молча берёт висящий на нём халат и, сука, идеальным и отточенным движением его надевает. Ему бы, блять, только дефилировать в медицинской униформе. — Удачного дня, доктор Рид, — спокойно говорит мудень, выходя из ординаторской. Гэвин начинает думать, что выжить в вонючий четверг будет весьма невозможно.* * *
— Хорошая работа, доктор Рид, — серьёзным голосом произнесла Тина, смотря на показатели. — Она стабилизирована. Гэвин неестественно кивнул, тяжело выдыхая, и непроизвольно сжал борт кровати. Самой хуёвой частью работы была реанимация и озвучивание неутешительных диагнозов. — Везём её в хирургию, — произнесла Тина, смотря на медсестер. Гэвин тут же отошёл от кровати, которую собирались транспортировать к лифту. Чэнь косо глянула на него, а затем резко хлопнула по плечу. — Спасибо, Гэвин. Блять, да как бы и не за что.* * *
Рид щупает пульс и понимает, что к дверям приёмного парамедики привезли уже мёртвого. Это ребёнок: мальчик, лет восемь на вид. Весь бледный, с многочисленными ушибами и открытым переломом голени. Мать стоит в проходе, неотрывно смотрит на него. У неё глаза полны надежды и мольбы. Гэвина тошнит, но он, блять, просто не двигается, держит пальцы на сонной артерии и, сука, стоит на месте. Он не может пошевелиться вообще. Одна из хуевых частей работы. Вообще, четверг — хуёвый день.* * *
Гэвин допил кофе и тут же выкинул стаканчик в мусорку, возле которой стоял. Он бегло посмотрел на наручные часы — до конца рабочего дня оставалось пять часов. Охуенно. Прогноз, в целом, не утешительный, но скоро стремящийся на убывание. В противоположном конце приёмного, со стороны палат, послышался писк приборов, куда тут же направились медсёстры и да, Ричард. Не менее талантливый кардиохирург (просто их, вообще-то, дефицит в больнице, ок да), чем его сопливый братец. У них же сейчас здесь смена. «Вонючий самодовольный мудак этот Ричард», — именно так решил для себя Рид. Гэвин двинулся в сторону ординаторской, рассчитывая на час отдыха, но звук приборов всё ещё режет слух. Что за хуйня у них там? — Доктор Рид, — Хлоя появляется буквально из ниоткуда и кивает в сторону этой самой палаты. Гэвин думает: «Ну, блять». Хорошо. Плевать на личные претензии, сейчас важнее разобраться с остановкой сердца. Он заходит в палату как раз тогда, когда Ричард говорит «чисто, разряд» и херачит этот самый заряд под четыре тысячи. Гэвин быстро надевает перчатки и думает, что всё, конечно, замечательно, но если их настигнет асистолия, то пиши пропало. — Чередование с массажем сердца, — командует он Хлое, и та тут же проходит к пациенту и начинает того «откачивать». Рид смотрит на показатели, которым нихуя не доверяет, и всё равно кладёт руку на пульс под рассудительным взглядом всезнайки в белом халате. — Сколько вы его реанимируете? — сухо спрашивает Гэвин, даже не конкретизируя к кому он обращается. — Три минуты, — говорит Ричард. Блять. — Дефибриллятор, — резко командует Гэвин. Рид мысленно даёт себе установку не совершить ту самую ошибку. Сердце заводится с третьего раза, но в себя пациент не приходит. Гэвин молча смотрит на мониторы и тяжело выдыхает, переводя взгляд на «гордость больницы». «Гордость больницы» смотрит на него в ответ. — Ты дотянул почти до пяти минут, — сухо говорит Ричард, деликатно беря его за локоть и отводя от пациента. Гэвин судорожно выдыхает и следит за тем, как Ричард проверяет реакцию зрачков. — Хлоя, нужна электроэнцефалография, — наконец произносит Ричард и обращает своё внимание на Рида, говоря теперь только ему, — Реакции зрачков нет. Хлоя неловко кивает, а Гэвин молча и зло выбрасывает перчатки в урну возле выхода из палаты и уходит.* * *
— Просто неудачный день, — говорит ему Тина, одновременно накалывая листья салата вилкой. — Особо неудачный, — довольно негромко дополняет Гэвин. Тина подняла на него взгляд и молча улыбнулась. В её салате было слишком много майонеза. — В чём проблема? Боишься отстранения или судебного иска? — В этом мире я боюсь лишь одного, — серьёзно отвечает Гэвин, в упор смотря на Чэнь, — наших стоматологов с третьего.* * *
— Вы так переживаете о том, на кого, как вы выразились, «повесят смерть пациента», — едко сказал Ричард, складывая свои блядские бумажки в папку, а затем кладя её в свою сумку. — Это весьма профессионально. Гэвин раздражённо закатил глаза и подошёл ближе к столу, упираясь в него руками, как бы стараясь намекнуть этому дебилу, что, вообще-то, разговор серьёзный — скажи «нет» иронии. — Мне важна моя карьера, дорогой коллега. Ричард хмыкнул и, оторвавшись от наведения порядка на столе, который оккупировал за целый день работы, посмотрел на него. — Весьма цинично. Знаете, довести пациента до состояния овоща я мог и без вашей помощи, дорогой коллега. Этот Иуда, прости боже, явно метит заполучить первое место в списке «раздражающий фактор в жизни Гэвина Рида». Рида, который сейчас боролся с желанием уебать ему прямо по самодовольной морде или молча уйти, проигнорировав назревающий конфликт. — Весьма цинично? — грубо переспросил Гэвин, смотря на него с противоположного края стола. — Минуточку. Не напомните ли мне, дорогой коллега, каким образом вас приняли сюда на работу? Неужто за годы зубрёжки анатомии и оперативной хирургии. Дорогой коллега. Гэвин Рид попал прямо в яблочко. Ричард резко вскинул подбородок и теперь по-ублюдски смотрел свысока. Рид на мгновение перевёл взгляд за его спину и увидел сквозь прозрачную стену, как Андерсон, собиравшийся войти в ординаторскую, резко затормозил и направился в обратную сторону, как только увидел их внутри. Ссыкло. — Вы что-то хотите мне сказать, дорогой коллега? — продолжил Ричард, складывая руки на груди и обращая внимание на себя. О, Рид бы многое хотел ему сказать. Но у него в голове жёсткий отбор: остаётся лишь то, что ебанёт этого мудака по самому нутру. — Нет, что вы. Но не считается ли верхом цинизма тот факт, что врач, держащийся на плаву лишь потому, что у него золотая ложка в жопе, а серебряная во рту, рассуждает о врачебной этике? Бинго. — Думаю, что вам, дорогой коллега, тоже надо вставить себе что-нибудь в жопу или взять в рот. Может, станете менее агрессивным, — Ричард ехидно ухмыльнулся и молча вышел из ординаторской, оставляя Рида в секундном смятении и в подвешенном состоянии. Спустя мгновение резко захотелось догнать и уебать уёбка. Ричард — ублюдочный аппендикс общества.* * *
Блядское BMW X7:SAV класса «люкс» идеального чёрного цвета перекрыло выезд не столь идеальному Nissan Murano серого цвета. Рид искренне надеется, что его память предаёт его, в то время, как он быстрым движением пишет смс на номер, который был оставлен на листке бумаги и закреплён к лобовому стеклу изнутри, с явным расчётом на то, что с хозяином захотят связаться. Но Рид связываться не хотел. Он, блять, просто хотел оказаться дома. «Таким ублюдкам, как ты, нужно купить правила парковки». Но память у Рида отличная: машина принадлежит ёбанному Ричарду. «Вы готовы сделать мне рождественский подарок? Очень мило». Мудак. Гэвин зло пнул блядское BMW по колесу, ничуть не испытывая стыда, и нервно посмотрел на наручные часы. Он, блять, должен был уже стоять на первом светофоре на выезде из больницы. Минуты шли, но раздражение никуда не уходило. Где-то сбоку послышался шум приехавшего лифта, и Рид устало, отчасти по-хозяйски, облокотился на ебучую машину. День выдался довольно ебанным. Искренне ебанным. И только Ричард мог своим присутствием сделать его более отвратительным. Совсем рядом раздались размеренные шаги — не стоит гадать, кто это. — Неужели, — ядовито подмечает Гэвин, наблюдая за тем, как Ричард подходит с ключами в руке. Тот спокойно посмотрел на него и остановился в шаге. — Я спешу. Вы продолжите стоять или позволите отогнать машину? Кто-то был явно не в духе. Конечно, будь сегодня у Гэвина ночная смена, он бы тоже не был в восторге. — Ну, что ты, конечно, отгоняй свой фало-заместитель. Шутка про то, что чем больше машина, тем меньше член, была вечной. Рид ухмыльнулся, медленно отходя от BMW и направляясь к своему автомобилю. — По-моему, в тот раз претензий не было, — прозвучало едко прямо в спину. Гэвин замер и резко повернулся в сторону ублюдка. Вообще, они договаривались никогда этой темы не поднимать и в принципе не вспоминать. Классика жанра, мать вашу: Рид был крайне пьян, Ричард слегка нетрезв — вечеринка по случаю очередного найденного спонсора. Рид помнил, насколько ему было тоскливо от вида улыбающегося Коннора, который, подобно шлюхе, залипал на Андерсона. Помнил, как молча подошёл к Ричарду, на мгновение залипнув на его сходстве с Коннором, а потом прямо предложил перепихнуться по-быстрому. Помнил, как они целовались на стоянке, будто бы оба голодные до тактильных ощущений. Помнил, как покорно подставлялся под умелые руки, и хриплый голос, который шёпотом произнес: «В мою машину». И прекрасно помнил эту же ёбанную машину изнутри. Конечно, он несколько раз ёбнулся коленями и головой об внутренний корпус, а потом хватался руками за сиденья, пытаясь не стонать от удовольствия. И да, всё это они договорились не обсуждать. Потому что Ричард просёк причину того секса. — Ну ты и мудак, — оскорблённо сказал Рид. Он, нахуй, разочарован. Ричард молча смотрел на то, как внутри Гэвина что-то яростно обрывалось с каждой секундой, отчего хотелось несдержанно выдохнуть. Но Гэвин понимал, что навряд ли сможет сделать вдох. Он отвернулся, пытаясь сдержать чувство детской обиды. — Отгони свою машину, — сухо произнёс Рид, не оборачиваясь, и направился к своей машине. — Хорошо.* * *
В эти выходные Гэвин не выходит из дома, поскольку для него предпочтительнее пассивный отдых. Мысли, имеющие характеристику «быть анализированными», он предпочитает гасить ленивым просмотром YouTube, бесполезным щёлканьем телевизионных каналов и бутылкой тёмного пива. Он ненавязчиво передвигался по квартире, пытаясь занять себя всякой натуральной ерундой. Но даже весьма качественные кулинарные видео-уроки из интернета и лёгкий джаз на фоне не вытесняли звенящей тоски и злости, которые оккупировали его изнутри. У Гэвина так и не выходит приготовить итальянскую пасту, которую так любит Коннор.* * *
— Выглядишь непрезентабельно, — между делом подметила Тина. Классика их дружеских комплиментов. Но Рид думает, что это неудивительно. Увидь она, как их травматолог хватает за задницу ёбанного Коннора в, казалось бы, безлюдном коридоре, то выглядела бы, как человек, собирающийся блевать, как минимум. — Спасибо, — кивает Рид, выходя из процедурной, и шумно снимает перчатки. Тина не спеша направляется за ним, лениво просматривая карту одного из своих пациентов. Мимо них проскакивает довольный Коннор, и лицо Рида становится ещё на несколько градусов «непрезентабельнее». — Поговори с ним, — вдруг серьёзно говорит Тина, поравнявшись. — Чтобы услышать «нет»? Спасибо, воздержусь, — Рид останавливается возле регистрации, чтобы положить карту и нахуй попрощаться с ещё одним диагнозом. Он всё ещё не может понять, чем именно вызваны припадки у его пациента. — Если это будет сказано вслух, то внесёт окончательную ясность. — Тина, — Гэвин поворачивается в её сторону, собираясь прояснить конкретный момент. — Без обид, но это дерьмовый совет. День проходит едва гладко. Коннор больше в приёмном не появлялся — Рид, наконец, уверовал в справедливость, он заебался страдать.* * *
Гэвин думает, что жизнь его ебёт только в путь. — Джек и кола, двойной высокий, — он разочарованно озвучивает свой заказ. За столиком, в углу бара, напротив друг друга сидят вонючий Хэнк и шлюховатый Коннор. Рид искренне благодарит свою судьбу, мысленно демонстрируя ей картинки того, как яростно вертит её на хую. Бармен ставит перед ним заказ, и Рид тут же делает глоток. В баре шумно, но народа не особо много. Он мог бы уйти, но что-то заставляет его краем глаза наблюдать, как колени Коннора соприкасаются с коленями Андерсона; как Коннор улыбается ему и кивает каким-то, наверняка ебливым, шуткам. Господи, ну и педики. — Вы мазохист? — вдруг раздаётся голос сбоку. Рид тут же начинает демонстрацию судьбе особо изощрённых деталей того, как вертит её на хую. Ричард садится сбоку от него, практически рядом, весь собранный, выглядящий с иголочки, но видно, что уставший. Впрочем, всё такой же ебанутый по своей натуре. Ричард — полная противоположность своего братца, который превратил сердце Гэвина Рида в полнейшее ничто. — Ты о чём? — Рид непонимающе косится на него. Тот смотрит на него в ответ своими серьёзными, голубыми (или голубо-серыми — Рид вообще не ебёт) глазами и едва заметно кивает за его спину. Гэвин думает, что уж его-то это явно трогать никак не должно. — Конечно, люблю когда больно, — досадно хмыкает Рид, делая ещё один глоток. Ричард молча отворачивается, заказывая пиво. Они не разговаривают какое-то время: идиллия, мать её, повисает между ними слишком плавно. Рид старается не думать о том, что чьи-то там колени соприкасаются с чужими. — А любите контроль дыхания? — вдруг спрашивает Ричард. Гэвин хмурится и снова поворачивается в его сторону. — Что? Ричард смотрит в ответ, и что-то в его взгляде заставляет Рида ощутить пробежавшийся холодок по спине. Ощутить блядское предвкушение непонятно из-за чего. Ричард никак не привлекал его в сексуальном плане, и та нелепая ебля была случайностью. Но. — Эротическая асфиксия, доктор Рид. Но Рид помнит, как Ричард тогда держал его за горло, ощутимо сдавливая, иногда практически перекрывая дыхание, демонстрируя этим жестом частичное доминирование — и всё это тогда только обостряло ощущение приближающегося оргазма. Этот вечер может завершиться несколько иначе, нежели депрессивными скитаниями Рида по собственной квартире. — К вам или ко мне? — К тебе.