Звено. Намджун
20 мая 2019 г. в 11:42
Ильсан действительно красивый город. До сонного размеренный с живописными парками, которые НамДжун исходил вдоль и поперек, яркими клумбами вдоль дорог и фестивалями в честь городских праздников, проводившимися пару раз в год. Здесь очень хорошо растить детей — почти нулевая преступность и отличные школы. Точно макет идеальной жизни. НамДжун видел что-то такое в одном из старых так тепло любимых его мамой американских фильмов. До тошнотворности отполированный мир.
— … 8 сентября 1945 года последний генерал-губернатор Кореи Абэ Нобуюки подписал акт о капитуляции перед союзниками, а на следующий день колониальное правительство было официально распущено. Так завершился 35-летний период японского господства в Корее, — седовласый учитель как две капли похожий на всех других учителей в школе завершил лекцию, потушив демонстрационный экран. Ученики синхронно закрыли свои тетради. — Уверен, каждый из вас понимает важность этой темы и к подготовке докладов все подойдут со всей ответственностью. Темы у вас в учебниках. Спасибо за урок. Хорошо потрудились.
Ученики в одинаковых темно-синих формах чинно поблагодарили и смиренно дождались, когда же учитель свалит уже из кабинета. Стоило преподавателю закрыть дверь как в классе взорвался рой голосов. НамДжун надел наушники отгораживаясь от бесполезного шума. Размеренный голос чтеца в динамиках позволял хоть немного сосредоточиться. Бесцельная возня одноклассников его несколько утомляла.
Следующие два урока прошли быстрее, может потому что интересны были не только Джуну, но и остальным или потому, что нужно было думать, а не запоминать. НамДжуну в школе нравилось. Во всяком случае лучше чем в доме с холодными стенами и не менее пустыми людьми.
После звонка все ринулись домой. Ким разлохматил волосы, проведя небрежным движением от макушки, поправил очки на переносице и, перекинув сумку через плечо, направился потихоньку домой. У стенда с рейтингом успеваемости его перехватили одноклассники, он привычно отрицательно кивнул на призыв погонять в автоматах. Кто-то хлопнул его по плечу.
— Не сгори на учебе, Ким, — школьный холл как-то быстро опустел. НамДжун оглянулся на первую строчку рейтинга. Его имя оттуда ни разу не исчезало. Повод ли это для гордости, думал парень, сворачивая от ворот школы, учитывая, что он не прилагает ни йоту усилий?
С возрастом город становился все меньше, как это не парадоксально. Насчитывалось все меньше незнакомых улиц, все больше знакомых лиц. Менялись лишь вывески на афишах и прибавилось неона даже на самых мелких ресторанчиках. Границы как будто сужались. Душа требовала чего-то большего. Это как эмоциональный голод. Он возникает спонтанно, но вот тонкий как лист бумаги ломтик цельнозернового хлеба или порция отварной куриной грудки — последнее, что приходит на ум в такой момент. Обычно хочется «чего-нибудь вкусненького» — либо очень сладкого, либо соленого, либо пикантно-острого.
Джун, прогуливаясь по полупустым закоулкам, набрел на девушку. Она сидела на крыльце задней двери ресторанчика и подкармливала остатками еды дворовых котов. Она было вскинулась на подростка, а потом улыбнулась и приложила палец к губам, словно прося сохранить это в тайне. Джун качнул головой, улыбаясь вежливо в ответ, мысленно вопрошая: кому вообще сдались эти коты? Впрочем, один хвостатый все-таки привлек его внимание. Джун переступил через мяукающих и давящихся подачкой пушистых клубков. Один из котов решил не опускаться до дармовой трапезы. Он задрав хвост метнулся в проулок. Кот когда-то был белым, но жизнь на улице плотно осела на его шерсти оттенком старого асфальта. Он охотился. В порывистом прыжке схватил пасюка, вцепился мертвой хваткой. Крыс отчаянно боролся за свою жизнь, с писком раздирал морду охотника коготками в попытках выбраться. Зубы на голове грызуна так и не разжались и хвостатая жертва вскоре обмякла. Есть что-то завораживающее в подавляющем жертву хищнике. Под ребрами НамДжуна что-то сыто урчит. Он хочет так же. Чего-то кисло-сладкого и жгуче-острого. Того, что оставит ожоги внутри и снаружи и разобьет его инкубаторный мир. Высшие баллы и собственное имя в первых строчках рейтинга уже не вызывали такого душевного подъема. Исхоженные парки и знакомые имена на табличках закоулков самых непримечательных районов города сливались в один протоптанный тракт. Как и увлечение одноклассников громкими игровыми автоматами и яркими — как вспышки — новыми айдолами его не привлекали. Ким НамДжун словно ждал чего-то, что перевернет его мир. И он уверен, что случится это не в Ильсане.
— Мин Хё опять рассказывала как ее сын выиграл турнир… — НамДжун все никак не мог проникнуться очарованием семейных ужинов, как ни старался. Мама постоянно делилась всеми сплетнями, а отец что-то уточнял про оценки и дисциплину… — Мин Джунён будет участвовать в городской олимпиаде. Надеюсь НамДжун сможет взять первое место, — женщина сахарно улыбнулась сыну. Джун даже перестал размазывать по тарелке ужин. Поднял взгляд на мать, выгнул в немом вопросе бровь. Об олимпиаде он слышал — все учителя прожужжали уши, — но интереса она не представляла. Просто городское управление образованием решило разбавить скучную жизнь учеников. Ни записи в личное дело, ни влияния на диплом. Только лишь самолюбие потешить.
— Меня кто-нибудь услышит, если я скажу, что не собираюсь в этом участвовать? — попытаться-то стоило. Мать, даже не дослушав, согласно кивнула головой.
— Конечно же сможешь, — она отмахнулась, возвращая все внимание мужу. — Я с ума сойду, если еще раз услышу о наградах Джунёна.
НамДжун поморщился как от зубовной боли. В какой-то момент ему даже показалось, что он не произнес этого вслух.
— Надеюсь Мин Джунён займет одно из первых мест, — хмыкнул Джун, отодвигая тарелку. — Он сообразительнее своих сестер. Надо же его награждать за то, что он живет среди аквариумных рыбок.
А на следующий день в школьном коридоре его выловил уже классный руководитель. Похвалил успеваемость, отечески похлопав по плечу, и напомнил об олимпиаде.
— Постарайся справиться. Ты представляешь школу, — гордости в тоне преподавателя было столько, будто он сам собирался взять первое место на Олимпиаде. — Но, без давления, конечно.
— Разумеется, — неспешно кивнул Джун, похлопал по карманам. — Мне нужно вернуться в класс. Кажется где-то забыл свой ID, простите.
В классе он дважды перерыл свои вещи, трижды проверил свой стол, пока не нашел пластиковую карточку со своими данными. В широком коридоре, который заканчивался двойными дверьми выхода из школы, табло с сорока именами мозолило глаза все больше. Ким с минуту смотрел на золотистую чеканку своего имени на длинной строке за стеклом. Сумка с плеча упала на пол. Парень оттолкнулся, ненадежно зацепился кончиками пальцев за доску и вытянул длинную полосу бумаги, оголяя первую строчку рейтинга. Спрыгнул и разодрав на конфетти бумажку со своим именем. Легче не стало, хуже тоже. Интересно, кто-нибудь вспомнит, что он в классах оставался последним, чтобы спросить за нарушение правила и хулиганство?
Сопротивляться — хороший глагол. Сопротивляться тому, что душит. Сопротивляться поспешным выводам. Стремлению судить людей по всему тому, что не укладывается в норму поведения. Судить тех, кто набрался дерзости мыслить иначе большинства. НамДжуну нравилось как это слово звучит. Оно легко ложилось на язык и теплом растекались по жилам.
Уже на выходе из парка НамДжун, поправив ремень школьной сумки, поймал во внимание группу подростков. Они расписывали витрины баллончиками. Долго заниматься своим творчеством у них не получилось — в соседнем квартале послышались звуки патрульной машины. Подростки, навскидку, едва ли старше самого Намджуна, сорвались с места разбежались, как вспугнутые тараканы по трем направлениями. Патрульная машина в узкие проулки не помещалась, стражи порядка оставив машину, разделились так же как и шпана. Джун за спиной у себя слышал как кто-то возмущается поведением детей. У магазина осталась открытая патрульная машина. Джун огляделся. Этот район далёк от центра города; дома тут стоят часто и хаотично, а через дорогу и вовсе закрытый несколько лет назад парк аттракционов. Намджун прекрасно знал какие лабиринты тут составляют строения из жилых домов и технических помещений. Парень пересек улицу, свернул пару тройку раз между переулками и все-таки наткнулся на одного из нарушителей. Он зацепился штаниной за пожарную лестницу и ни спрыгнуть ни забраться выше не мог. Джун наблюдал за его попытками выбраться. Ни помогать, ни мешать он не собирался.
— Эй, помоги мне выбраться! — на Джуна все же обратили внимание.
— Зачем? — Вопрос он задал раньше, чем смог осознать просьбу. Намджуна в этот момент кольнуло интересное чувство: будто от его решения зависит чья-то судьба. Ответить подросток не успел. На голос призвался патрульный. В глазах подростка отразился страх. На лице служителя правопорядка — ликование. А НамДжун отошел чуть в тень. Превосходящий хищник на расстоянии вытянутой руки. Этот отголосок ужаса в чужих глазах разбудил колкие мурашки по плечам.
Этот тест на олимпиаде Джун все же завалил. Не то чтобы совсем завалил. Просто не притронулся ни к одному заданию.
Какого это не оправдать ожидания? Удушающие липкое чувство скользило по плечам, пока Намджун стоял перед отцом. Взгляд отца вязким разочарованием, а Намджун пытался осознать, что он чувствует. Никаких угрызений совести.
— Ты не заслужил поездки, заграницу мы с мамой поедем одни. Ты каникулы проведешь в Тэгу.