Не прости

Торх слабо надеялся застать Эно. Тот, со слов Хлоя Харро, совершенно потерялся во времени и попросту забывал, какой день и дата. Эно, к его удивлению, не просто оказался дома, так ещё и обрядился в лазурные короткие, перехваченные на коленках завязками штаны, изумрудный жилет с вышивкой и бледно-голубую шёлковую рубашку. Волосы не увязал в хвост. Теперь те не доставали до плеч и открывали заднюю часть шеи. — Я было его отругал за выбор холодных оттенков, но, увидев вас вдвоём, пожалуй, возьму слова обратно. Вместе вы смотритесь отлично, — встрял — только его не хватало — Хлой Харро. Он одобрил и палевую рубашку, и терракотового оттенка штаны, и коричневые туфли. Жилет Торх не надел из-за жары. Лёгкий шарф того же цвета, что и штаны, создавал видимость верхней одежды. Он в мнении о-тестя не нуждался и по- прежнему считал, что тот излишне придирался к Эно. — Не соглашусь. Эно к лицу такие оттенки, — заявил Торх. В облике Эно не хватало одной детали, и он понимал какой. Поэтому был не в духе и даже порывался совместить свадьбу Алтера с разводом, но всё же передумал: он собирался прийти не только на церемонию, но и хорошенько отпраздновать. — Хотите кофе? У вас ещё есть время… — Хлой, как обычно, сама любезность. — Булочки остались с завтрака. Он не позволял их есть сыну, настолько запугав возможной полнотой, что тот боялся откусить от мучного в доме Харро, а теперь налегал на них, что сказалось на его теле: лицо округлело, а сюртук плотно облегал фигуру. Впрочем, Хлой Харро не подурнел. Совсем наоборот: резкие черты сгладились. Он даже помолодел. Торх как никто понимал чувства Вальдара: Хлой и Эно очень похожи. — Не откажусь, — улыбнулся он. — Постараюсь не запачкаться. Эно трапезу не разделил. — А я проведаю отца. — Сжав губы, он добавил: — Постараюсь не запачкаться. Вот как, значит. Решил удрать. — Можно и мне? — уточнил Торх. Его позабавило, когда Эно нахмурил брови и почесал подбородок, и он пояснил: — Я ни разу к нему не пришёл. Позвольте исправиться. — Хорошо! — Хлой, подняв палец и понизив тон, пояснил: — Мариф ничего не знает о вашем разводе. Правда, в последнее время что-то начал подозревать, невзирая на то, что Эно часто пропадает в книжной лавке. Не хочу его добивать дурными вестями. Надеюсь, вы оба меня поняли. — Понял, папа! — Эно закатил глаза. Хлоя он называл только по имени. Тот побагровел, услыхав обращение: «Папа». Эно похорошел, заметил Торх. Что в нём изменилось, кроме причёски, тот не уловил. Но это не имело значения: насколько прибавилось красоты, настолько подурнел нрав. Привычки дерзить раньше у него не было. — Не волнуйтесь. Я ни словом не обмолвлюсь, — заверил Торх, после отправился за Эно по ступенькам. Он понял, где нужная комната, по запаху. Даже цветочные духи Эно не смогли перебить смрад болезни. Марифу Харро немного осталось. Торх убедился, что альфий нюх его не подвёл, когда увидел его, исхудавшего. Из груди вырывались хрипы. — Здравствуй! — Эно улыбнулся, широко и искренне. — Торхал приехал, и я привёл его, как ты и хотел. Мариф повернул голову и слабо улыбнулся. — Э… но-о… — прохрипел он. — Чш-ш, ничего не говори, — шикнул Эно. — Здравствуйте, — поприветствовал Торх, чтобы хоть что-то сказать. Мариф Харро хотя и болел, но его взгляд по-прежнему остался колючим и недоверчивым. Торх, чтобы убедить его, что брак остался крепок, взял Эно за руку. Тот, к его удивлению, сжал его ладонь так, что остриё камня царапнуло кожу. — Аликар, он хорошо ел? — уточнил Эно у слуги. — Плохо, — отозвался тот, — как всегда в последнее время. — Вот поэтому я часто ночую в этом доме. Торх всё равно уезжал по делам, — Эно сильнее сжал руку, — а мне без него всё равно, где ночевать. — Одна из шахт оказалась истощённой только на первый взгляд, — сказал Торх чистую правду, — и она отнимает много времени. Вот что изменилось в Эно — руки. Они растеряли былую нежность и стали твёрдыми, а пальцы — шершавыми. Торх вырвал свою ладонь — не потому, что прикосновение ему неприятно, а чтобы обнять Эно. Тот сперва напрягся, но вскоре расслабился и прильнул. — Ты можешь остаться, а я проверю, готов ли экипаж. — Всё готово, но Торху было невыносимо здесь находиться. Его удручала не чужая болезнь и вонь, а необходимость делать вид, что всё хорошо. Дурацкая затея — врать. Уж кто, а наказавший себя ложью Торх, поплатившийся страхом, что однажды всё вскроется, это знал как никто. Эно, обозлившийся на него настолько, что не пожалел собственного сына, чтобы расторгнуть брак, творил то же самое. Он кивнул в знак согласия, а Торх покинул спальню. Кофе он отправился пить только потому, что Хлой уже приказал сварить для него. Булочки оказались выше всех похвал, как и всегда. В придачу до торжественного обеда далеко, поэтому он согласился составить компанию Хлою. Тот, вопреки удивлению, не стал в этот раз уговаривать не разводиться. Наоборот, отмалчивался и глядел в никуда. — Вы в прошлый раз отказались, но я повторюсь: мой отец готов вам предложить помощь, если вы в ней нуждаетесь, — напомнил Торх, — и наш с Эно развод тому не помеха. — Благодарю великодушно, — вяло отозвался Хлой, — но пока у нас всё есть. Эно возится с книгами, чтобы отвлечься от грустных событий в его жизни, а не потому, что вынужден работать. Он лгал: пара картин из дома Харро ушла с молотка. Эно — гордец, готовый горбатиться за жалкую подачку, носить измятую одежду и портить руки. Этой чертой он уродился в Хлоя. Как, как Торх не замечал её? Лёгок на помине. Вскоре раздались его шаги. Мгновение — и он появился в столовой. — Альбо для тебя не сварил кофе! — Хлой повернул голову в сторону сына. — Мне и не хотелось, — отозвался тот. Глядя в сторону Торха, добавил: — Боюсь, мы опаздываем. Эно не изменил своей привычке и по-прежнему боялся мучного. Торх не повёлся на спешку и допил кофе, после, пожелав доброго дня Хлою и здоровья Марифу, удалился следом за Эно. Тот заупрямился, когда он попытался подсадить на подножку. Пришлось звать кучера — привлекать внимание склоками глупо. После Торх взобрался сам и плюхнулся на сиденье рядом с Эно. Когда ландо тронулось, полез в мошну. — Прекрасно выглядишь, но кое-чего не хватает, — заговорил он. Достав искомое, разжал ладонь. Синий топаз красиво сверкнул на солнце, а глаза Эно широко раскрылись от удивления. — Откуда?.. — уточнил тот. — Оттуда, куда ты её продал! — Торх сжал брошь в ладони. Он вспомнил тот день, когда отнёс камни на оценку ювелиру, и в витрине сверкнул синий топаз… Торх не ломал голову, какое кольцо надеть на палец Эно в день помолвки. Синий топаз безупречен, а золото высокой пробы — этим он удовлетворился. Камень для броши он выбирал с особой тщательностью, приходил и наблюдал за тем, как ювелир отливал и ковал оправу. Эно почти обесценил дорогой подарок, продав куда дешевле, чем Торх за него отдал. — Я не мог прийти на свадьбу в старье, — признался он в проблемах. И отвернулся. Не решился взглянуть в глаза мужа? — Посмотри на меня, — попросил — не затребовал — тот. Эно послушался. Мгновение — и он прикоснулся к броши, пристёгнутой к вороту, рукой, на которой сверкал такой же синий топаз. — Спасибо. Верну после праздника, — «поблагодарил» он. Торх до конца не понимал, зачем выкупил брошь и что сделает с нею, но мысль о том, что её станет носить глупый омега вроде Илле Иллиса или чей-то любовник, приводила в бешенство. К церемонии Лилои прибыли одними из последних. В этот раз Эно не воспротивился и позволил ссадить себя, после взял Торха под руку. Он не медлил, напротив, ступал уверенно и ни разу не замер, даже когда все уставились на них. Шепотки и взгляды не укрылись ни от Торха, ни от Эно, который не отпустил руку, даже когда они сели. Торх не отдёрнулся, напротив, погладил запястье, успокаивая, и, склонив голову набок — сидевший впереди человек оказался слишком высоким, — уставился на алтарь. Кейн Алтер стоял спиной ко всем. Он вырядился в бархатный синий сюртук. Напомаженные волосы зачёсаны назад и собраны в аккуратный хвост. Он выглядел, как всегда, как холёный хлыщ. — Может, Илле не придёт? — Ухо обдало тёплым дыханием. — Я думал, мы опоздали к церемонии. Торх отмер. Его и Эно взгляды встретились прежде, чем зазвучала музыка и все уставились в сторону дверей. Илле Иллис, ожидаемо, пришёл. Его лицо цветом ненамного отличалось от белой рубашки с высоким воротом, в которую он обрядился. Бисеринки, которыми та была расшита, блеском отвлекали на себя взгляды. Эно тоже был бледен в день свадьбы. Мариф Харро, казалось, волок его, как сейчас Уве Иллис своего сына. — Беги, пока не поздно, — услышал Торх шёпот. Мгновение — и он ощутил, как бедро Эно прижалось к его ноге, а ладонь в его руке дрогнула. Он сжал пальцы — легонько, чтобы дать понять, что причин для волнений нет. Почувствовав взгляд на себе, он повернул голову в сторону алтаря. Кейн Алтер смотрел на него с такой опаляющей ненавистью, что, казалось, прожжёт дыру. Ещё и Эно начал плести чушь, дескать, Илле глубоко несчастен. — Потише, пожалуйста. Мешаете насладиться музыкой, — попросил кто-то сзади. Голос показался знакомым, и Торх, обернувшись, понял, что не ошибся: Эндро Пулло — следовало ожидать, что Алтер пригласит его — сидел прямо за ним. — Прошу прощения, — бросил Эно и больше не произнёс ни слова: началась церемония. Торх ощутил, как он напрягся на вопросе, адресованном Илле, готов ли тот сочетаться браком с Кейном Алтером. Илле не сразу произнёс короткое слово, а когда сделал это, до Торха донёсся разочарованный вздох Эно. Бурное обсуждение всё же началось — после того, как новобрачные отпили из бокала. Торх бросил взгляд на Эно. Тот замер и больше походил на статую, чем на живого человека. Широко открытые глаза не моргнули. Илле Иллис — точнее, Алтер — отлепил от тела рубашку, на которой расплылось винное пятно. Со всех сторон доносились шепотки, дескать, он всех обманул мнимой невинностью, с которой расстался до брака. Уве Иллис отвлёк внимание на себя, громко пригласив всех на празднество… …и только Кейн Алтер вёл себя так, словно ничего не случилось. Ухмылка на смазливой морде и взгляд на всех свысока выдавали, что он чувствовал себя победителем. — Идём! — Торх взял Эно под руку и помог встать. Снаружи дышалось куда легче, невзирая на зной. Торх проводил взглядом тройку монахов. Он так и не встретился с Эрлоном. Впрочем, и не горел желанием увидеть бросившего его родителя. — Не хочу идти в дом Иллисов, — заявил Эно. — Тогда наши старания пойдут насмарку. — Торх опустил руки в ожидании ответа. — Ты прав! — Эно потоптался с ноги на ногу. Каблучки изящных туфель из светлой замши стукнули о камень мостовой. И кольцо потеребил — то самое, с синим топазом. Торха, не горевшего желанием отправиться в дом Иллисов — квартира Кейна Алтера слишком мала, чтобы вместить много гостей, — осенило: — Предлагаю остудить чувства. — Он замолчал, поймав вопросительный взгляд Эно, чтобы тот помучился догадками. Когда пауза затянулась, пояснил: — Пройдёмся по парку, а потом отправимся в дом Иллисов. Судя по недовольной гримасе, Эно его затея не пришлась по душе. Тот проводил взглядом вышедшую из храма семью с пятком детей. — У меня ощущение, словно что-то подобное уже было. — И поспешил, когда из храма вышли другие гости. Торх едва поспевал за ним. Когда оба удалились на такое расстояние, чтобы никто не мог подслушать, заговорил: — Ты на следующий день после… помолвки отвёл меня в парк. Знал бы я тогда, что это просто попытка загладить вину… Не хватало вдрызг рассориться в то время, когда удалось на людях сыграть в семейную пару. Торх предвкушал, как молоденький торговец газетами будет выкрикивать что-то вроде: «Скандально известная пара снова вместе!» Эно всё испортил, в том числе и настроение. — Любопытно: сколько ты ещё будешь этим меня попрекать? — не выдержал Торх, не без удовлетворения отметив, что они пришли к самому парку. — Одно радует: во второй раз больно ты мне не сделаешь. Он приложил все силы, чтобы исправить ошибку. Эно же свою не исправит… …никогда. Тот остановился и, сложив ладони внизу живота, посмотрел на клумбу с нарциссами. Лилои, оказалось, пересекли ворота. Странно, но гуляк почти не было, только ветер шелестел листвой и вороны каркали. — Я так и не понял, как ты меня тогда нашёл, — заговорил Эно. — Лука не знал, я ему ни словом не обмолвился, иначе он бы меня не выпустил из дома. Вряд ли он жалел о содеянном. Тон ровный, точно говорил о чём-то обыденном. — Чутьё не подвело, — искренне ответил Торх. Он остановился. В этом месте они с Эно гуляли в тот самый день, за который тот его попрекнул. — Это верно. — Тот поглядел на дуб. — Больно было, очень, но не тебе, а мне. Торх одновременно испытал и облегчение, что Лука не виноват, и злость — оттого, что Эно рассуждал лишь о своей боли, а о той, которую причинил собственному мужу, слышать и говорить не хотел. Торх бросился к дубу — просто так, потому что оказался рядом — и обнял толстенный ствол. Как и в прошлый раз, Эно охнул и запричитал, что пачкать нарядную одежду — верх глупости, но оборвал фразу. Торх, отпустив дерево, уставился в его широко раскрытые глаза и отряхнулся. У него не могли вырасти руки. И ствол усохнуть не мог. Жить с Эно до конца своих дней не намерен… …потому что не простит. Отряхнувшись, он бросил: — Нам пора. — И заторопился к парковым воротам. С Эно Торх заговорил лишь у дома Иллисов, попросив взглянуть на одежду, после оба вошли внутрь. Место, как назло, отыскалось рядом с Эндро Пулло. Кейн занимался рассаживанием гостей, не иначе, потому что знал, от кого у Торха будет сводить челюсти. Иллисы по изысканности блюд явно постарались переплюнуть всех. Напрасно: повар в доме Харро, готовивший к свадьбе Лилоев, лучший. Торх ел вяло и куда чаще припадал к бокалу, чем накалывал оленину, запечённую с приправами, на вилку. Эндро Пулло завёл речь о романах, которые читал, и Эно охотно втянулся в разговор. Старый… Похотливый… Хрыч! Ходили слухи, что он ощупывал коленки понравившихся омег или бет под столом, и воображение живо нарисовало Торху эту картинку. Если раньше Эно не допустил бы подобное по отношению к себе, то теперь от него всего можно ожидать. Эндро Пулло заводил отношения либо с неспособными к деторождению бетами, либо с возвращёнными в семью омегами… Торху должно быть всё равно — и было бы, если бы не треклятая истинность, породившая в нём желание не просто набить морду, а вырвать клыками кадык тому, кто посмел посягнуть на его омегу. Всё вокруг показалось красным оттого, что кровь прилила к глазам. Торх отпил и уставился на новоиспечённую семью. Илле переоделся в другую рубашку, менее вычурную, но тоже с высоким воротом. Он вяло ковырялся в тарелке, а его муж, напротив, скалил зубы и непринуждённо общался. Торх отпил и сцепил пальцы, подавляя желание разбить физиономию — смазливую или усатую. Как назло, начались танцы, и Пулло уволок Эно. Алтеры остались. Торх усмехнулся. Он нашёл безупречного партнёра для танцев… Тот повернул голову в его сторону, когда он приблизился. Торх улыбнулся как можно вежливее, прося разрешения у мужа омеги, с которым хотел станцевать. В ответ получил широкую улыбку: — Разумеется, мой друг. Ты одалживал мне своего мужа — и я готов ответить взаимностью, тем более, что Илле… не деревянный! — Кейн Алтер повёл бровью и улыбнулся. — Любой превращается в дерево, когда оказывается без чувств! — Торх бросил взгляд на танцевавшего Эно. — В день моей свадьбы ты не жаловался, да и Пулло, судя по улыбке, доволен. — Он сверх меры похотлив. Кому, а ему своего мужа я бы не доверял! — Алтер нахмурился. Торх, довольный, что стёр-таки самодовольную ухмылку с наглого лица, протянул Илле руку. Тот принял предложение… Кейн Алтер не солгал: его муж оказался прекрасным партнёром, которого легко вести в танце. Несколько кругов ничуть не утомили Торха, и вынудили остановиться, потому что мелодия резко стихла — струна на одном из инструментов оборвалась. Музыка сменилась голосами, и Илле заговорил на ухо: — Нам нужно поговорить наедине. Торх, перестав искать взглядом Эно, посмотрел в миловидное лицо, несколько испорченное каплями пота и местами смазанной пудрой. — Кому это — «нам»? — уточнил он. — Нам… двоим. Эно нигде не было видно… Торх согласился и, когда Илле сообщил, где именно его будет ждать, задумался, что именно тот собрался сообщить ему. В голову лезли догадки, но он отмёл их и оставил одну. Илле не выглядел счастливым, к тому же был помолвлен достаточно долго, чтобы узнать о Кейне Алтере многое. Если тот не стеснялся отозваться о нём, как о вещи, прилюдно, сомнительно, что оставался ласковым и тактичным, когда оставался наедине с возлюбленным. Когда снова заиграла музыка, Торх поискал Эно в толпе танцующих. Не увидев и Эндро Пулло, попятился к лестнице и по ней спустился в кладовую. На ощупь наткнувшись на дверь — и на ходу заготовив легенду, что искал нужник, — он толкнул её. На бочонке стояла свеча. Значит, Илле здесь. Вскоре он вышел из-за винной стойки и, махнув рукой, позвал Торха. — Плохо выбрано место, — шепнул тот. — Слуги могут зайти… — Ш-ш-ш, говорить с ними буду я, если придут, а ты не шевелись, — шикнул Илле прямо в губы, после припал в ним. Торх опешил — настолько, что не оттолкнул его. Илле понял бездействие по-своему и завозился со шнуровкой атласных свадебных штанов. Чего он хотел, уточнять не имело смысла. Только место выбрал неудачное — в такой день наверняка понадобится спиртное, и кто-нибудь из слуг спустится за очередной бутылкой. — Зачем? — Торх взял его за плечи и хорошенько встряхнул. Илле не перебрал. Более того, его духи выветрились, оставив после себя лёгкий цветочный аромат и его собственный. Примета не солгала: невинным Илле не был, и его запах немного напоминал запах Эно ноткой общего на двоих любовника. Понятно, почему Илле вышел за Алтера… …потому что порченого омегу замуж не возьмут. — Просто хочу тебя… — Илле взял ладонь Торха в свою руку и запустил в ширинку. Тот нащупал жар тела, гладкость — этот омега следовал моде во всём — лобка. — Возьми меня, пожалуйста… Торх не уловил желания в голосе Илле, но тот упрямо добивался своего и положил ладонь на его пах. Это уже было слишком… Отвергнутый, Илле сполз на пол и разрыдался. Не исключено, что Торх трахнул бы его во времена, когда не вступил в брак. Теперь же плачущий омега, решивший с ним переспать, чтобы отомстить то ли мужу, то ли Эно, то ли обоим разом, вызвал в нём лишь желание отереть руки о штаны. — Прости — или не прости, если не хочешь, — но я не могу с чужими омегами! — Торх развернулся, чтобы уйти, но Илле не унимался: — Не можешь?.. — Плач сменился тихим смехом. — Кейн поведал, как не можешь с замужними. Я знаю о Валсе Обери. Торх зажмурился. Его подмывало одновременно и уйти, и встряхнуть Илле, чтобы прекратить истерику. — С той поры прошло время. — И появился в его жизни Эно. — А может, просто не можешь? — Илле, оказывается, встал и зашёл сзади. — Не потому ли Эно за столько времени не забеременел, что в постели ты ни на что не годен? Если ему хочется так думать, пусть, тем более, что после двух неудачных походов в «Три лилии» Торх прекратил попытки затащить кого-нибудь в постель. Не помогла даже схожесть одного из проститутов с Эно: всё же кусок стекла — это не бриллиант. Торху удалось слиться с гостями, когда он покинул кладовую. Он даже сумел переброситься с ними парой слов. Покинув собеседников, осмотрелся. Кейну Алтеру было плевать на то, где его муж. Он, Уве Иллис и ещё пара гостей, устроившись в углу, разложили фишки. Заметив Торха, прервал игру и, подойдя, победно улыбнулся и едва слышно заговорил: — Если создаёшь видимость крепкой семьи, следи за своим омегой. Я видел, как его увёл Эндро Пулло. Сердце замерло, дыхание перехватило, к лицу прилила кровь. Торх сжал руки в кулаки, но чинить драку и навлекать на себя позор — себе дороже. Умолчал он и о том, что произошло в кладовой — злоязыкий Илле уже наказан собственной глупостью. Он, пожелав бывшему приятелю счастливой семейной жизни, распрощался. Больше в этом доме делать было нечего.