***
Вместе с Тао и М-24 мы выдвинулись из здания аэропорта. Довольно быстро нашли такси, и сели в машину. Тао назвал адрес и немедля открыл ноут, коротко сообщая по-корейски Франкенштейну о нашем прибытии. Водитель не понимал ничего, что только что прозвучало, и я расслабленно откинулась на спинку сидения, вытащив из сумочки увесистую папку с документами. Проверив все еще раз и подробно, я вытащила маленький разговорник, чтобы открыть его на задней страничке, и повторить еще раз с расстановкой и желательно - без акцента, написанные фразы. А потом невольно глаза скосились на вид за окном. Нью-Йорк. Город, в который многие из моих знакомых в прошлой жизни мечтали попасть прямо до зубного скрежета. Естественно, моего. Я никогда особо не одаривала этот город особенной любовью, всегда считала мейнстримом - хотеть попасть сюда. Но никогда не скрывала, что мне было бы интересно посетить его. Сейчас же я не видела в этом городе ничего особенного, и только думала о том, что нам предстоит сделать. А дело в том, что нам нужно из одного полицейского участка в этом городе не совсем честным путем забрать тело. В документах, естественно, все было шито-крыто, но смахивало это на кражу. После того, как вся наша делегация приехала домой, я только и успела, что поговорить с Музакой, как пришел Рейзел. После моего разговора оборотень явно имел приглаженную шерстку, так что встреча двух давних друзей прошла без какой-либо напряженной атмосферы. А сразу после этого бывший Лорд оборотней, с легкой подачи моей и Франки, отправился в колбу на дезинтоксикацию. Моей же работой было усиленно пошевелить шестеренками, так как пообещала я ему с три короба, и придется эти обещания сдержать. Но зато в нашей команде теперь на одного бойца больше. До того, как я стала комбинировать, ко мне пришел М-24. Полистал канон, посвистел от изумления, а потом недовольно на меня посмотрел. Мы немного повздорили, на тему того, что если я буду так сильно рушить канон, то покатится он в тартарары, и главного нашего преимущества, а именно - знаний о будущем, у нас не будет, так как будущее будет изменено. Умом я признавала что он прав, но сказала это только под конец разговора, а до этого пыталась себя немного оправдать. Было, правда, неприятно с ним соглашаться, что главного туза в рукаве, а именно - шпиона в виде Музаки у Кромбеля у нас уже не было. Я знала, что Кромбель, скорее всего, разыскивает его наряду с Мудаком, то есть, с Мадуком, но никто бы теперь его не отпустил. Да и сам оборотень не захотел бы. Не после того, что услышал от меня. Так что перед М-24 я покаялась, и тот меня только обнял, словно шкодливого ребенка, что разбил вазу. А целую ночь после этого происшествия Тао взламывал всевозможные базы данных полиции, ища девочку, лет 13-15, с длинными рыжими волосами и голубыми глазами, и желательно умершую от пулевого ранения. Нам нужно было тело, которое можно было бы заштопать без больших потерь или инвазии. Музака настаивал, что хочет чтобы она была обычным человеком, без никаких сил, похерив все мои советы насчет того, что ее может ждать опасность. Он лишь помрачнел и бросил сухое "Пусть попробуют. Во второй раз своей ошибки я не допущу". В любом случае, для нас важно это не было, а важен был только внешний вид. Эшлин, мало того, что вернется из царства мертвых, пережившая уже, наверное, не одно перерождение, так еще и попадет в место, совершенно отличное от прошлого, и в совсем-совсем другое время. Где будет множество незнакомых вещей, и оттого - более опасных для нее же. Так что, ради самой девочки, я хотела найти ей идеальное тело. Максимально похожее на прошлое. Так что попотели мы с хакером изрядно. Он по первичным признакам подсовывал мне "анкеты" усопших, и я на глаз пыталась найти похожих. Такими мне показались девочек с тридцать, хорошо хоть что память Франкенштейна хранила образ ее живой, так как нарисованный вариант и реальный сильно отличался. Эти тридцать анкет прошли через руки Франкенштейна, отсеяв из этой толпы только пять девушек, которые подходили по критерию здоровья. А потом, когда мы принесли листки Рейзелу тот безошибочно указал на одну из пяти. Тао пробил ее по базе данных, вычислив все медицинские факты, и совместив их, Франки сообщил нам, что кандидатка подходит. Мы же с Тао решили что и по всем другим факторам все сложилось замечательнейшим образом. Девушка жила в одном из детдомов Парижа. Орор Джилэ́, четырнадцать лет, примерная воспитанница, в драках не участвовала, не пила, не курила и никаким другим образом не бунтовала, училась не очень хорошо, но по слухам была добрейшей души девушкой, которая еще совсем не выросла из детства и за день до того, как мы начали поиски, в Нью-Йорке, потерявшись на экскурсии, спонсируемой одной богатой семьей. Ей засадили нож в сердце случайные воришки, которых она грозилась сдать в полицию, и которых вскоре поймали по горячим следам. Никто пока не торопился забирать тело, так как никому не была нужная лишняя забота в виде похорон, и сам детдом отмахивался тем, что еще шло следствие. Убедившись, что это дело не придано огласке, мы с Тао притворились парой, которая давно хотела удочерить девушку. Правда на деле никто не в детдоме никогда не видел этой пары, но зато в базе данных все визиты существовали. Так что прикинувшись этой парочкой, мы хотели забрать девушку, объясняя все тем, что последнее что можем сделать для "малышки", которую хотели сделать нашей - достойные похороны. М-24 был с нами на случай, если нашу версию кто-то попытается опровергнуть или как-либо нас остановить. Да и ему самому стоило немного потренироваться в контроле разума, который в последнее время усилился. Голова у него болела нещадно, мы с Франки не могли понять, что с ним, но когда начали понимать, что дети в его присутствии ведут себя странно - Сейра пришла с ответом. И потом она же, с помощью Кэриаса и Розарии помогали ему в освоении усилившихся способностей. Я посмотрела на него, дремлющего на переднем сидении, а сама усиленно повторяла заученные фразы, которые должны были срываться с моих губ в приступе горя.***
Вышли мы из полицейского участка к вызванному катафалку с постными минами, но радуясь в душе. Полицейские, которые уже давно сделали все, что хотели, без лишних вопросов отдали нам тело, удовлетворившись всеми мастерски подделанными документами, что предоставил им Тао, выступая в роли более ясно соображающего члена нашей пары. Поймав такси, мы приехали в аэропорт и загрузили в наш вертолет гроб, отказавшись от помощи владельцев катафалка. Еще бы, если бы они заметили, что хранится в вертолете, то равнодушными бы не остались. Там было все необходимое оборудование для операции и колба для поддержания жизнедеятельности. Главной задачей для меня было зашить ее рану в сердце, откачать лишнюю кровь, и поместить в колбу для сохранения во время полета. Переливание свежей крови было решено сделать уже непосредственно в лаборатории, так же как и возвращение души. Я с мрачным видом надела перчатки и стала медленно, никуда не спеша, зашивать уже не бьющееся сердечко. В середине операции на губах появилась улыбка, а под конец я и вовсе тихо напевала себе под нос, аккуратно зашивая кожу девушки эластичными хирургическими нитями, чтобы не осталось шрамов. - А чего ты такая веселая? - поинтересовался Тао голосом, в котором тоже скользили смешинки. - Да вот, радуюсь приобретенному опыту, - открыв колбу, как могла бережнее с помощью М-24, поместила туда рыжую, закрывая колбу и наполняя ее физ-раствором. Ответственный за это аппарат зашумел, и говорить я стала на тон громче, в попытке его перекричать. - Я ведь еще в прошлой жизни хотела стать врачом. Причем, было абсолютно все равно каким, хоть педиатром, хоть патологоанатомом. Думала, поступлю - саму меня потянет в нужную степь. Мечтала об всех этих лекциях, огромных аудиториях, о практике. - Так почему не пошла? - вопрос задал М-24 - Тогда я думала, что мне просто не везет. Экзамены проваливала с завидной частотой, хотя и глупой не была. Но теперь я понимаю, что это мне мир не давал. У меня не было права иметь там дела, если суждено было мне жить здесь. - Именно поэтому ты ничего не рассказываешь дома о своем прошлом? - я замерла, не зная что и ответить на эту фразу Тао. - Понимаешь, мы, парни, из Союза своего прошлого просто не помним, потому о нем не разговариваем... Но даже у нас есть одна или две забавные истории из жизни в организации, которые так и тянет иногда рассказать. А за тобой никто этого не замечал. Франкенштейн однажды даже волновался, помнишь ли ты свое прошлое, но своей заявой о лунатизме ты разбила все его версии. - Он попросил тебя это разведать? - Нет, мне просто самому интересно. Иногда мы с парнями даже думаем, что у тебя могло быть довольно страшное прошлое, раз ты не хочешь о нем распространяться. - Самое страшное в моем прошлом было то, как я существовала, а не жила. После этого хакер больше не задавал вопросов, сделав свой собственный вывод на мой счет. И мне было интересно только одно - дойдет ли это до Франкенштейна, и если да - то как быстро. Как только мы приехали с парнями и с телом домой, Рагар вместе с Раджаком отправились в Лукедонию - все-таки они оставили свой клан вообще без присмотра, так как и советник и каджу отсутствовали. Тао с М-24 занесли колбу в лабораторию, а я тепло попрощалась с блондинами. Вскоре, правда, спустилась туда же, и застала момент, как Франкенштейн и Музака, если выражаться мягко - спорят. А Рейзел сидит возле них в кресле, глубоко вздыхает, и попеременно то попивает чай, то смотрит на одиноко лежащую колбу на столе. Не поняла, почему нашу маленькую мисс еще не вытащили из аквариума на свет божий? - А я сказал, что не допущу этого! Я ее отец, и ты должен с этим считаться! - А я Вам еще раз повторю, ввиду ее увечий это обязательная мера! Ее сердце может не выдержать! - Что за шум а драки нету? - я прислонилась к косяку двери, не заходя дальше, и со всей серьезностью посмотрела на обоих спорящих. - Вот, пришла Оля, возможно она сможет что-то объяснить, а то у меня уже... Нервов не хватает, - процедил Франки через зубы это Музаке, унимая Копье, уже захватившее ладони, а сам поклонился Мастеру, сказал что сходит за печеньем к чаю, и на выходе подал мне мед. карточку Эшлин. Когда я пробежалась по ней глазами, то не заметила ничего вопиющего или ужасного, что могло бы заставить Музаку так себя вести. Поэтому мой полный недоумения взгляд, направленный в его сторону был вполне искренним. - И из-за чего вы повздорили? - подошла ближе, отклеившись от косяка, и надела халат. Правда, когда мои руки уже потянулись к реагентам, которые Франкенштейн уже подготовил на столе, меня от них отстранили. Я с непониманием и долей возмущения посмотрела на оборотня. - Что такое? - Франкенштейн сказал что ей нужно повысить регенерацию, но я против. Категорически, - мои брови взлетели вверх. Так вот в чем дело. Ну что же, в это можно играть вдвоем. Пробурчав что-то в роде "ладно, все понимаю", я села в любимое кресло на колесиках, опираясь подбородком на свои колени, посмотрела на часы на стене, вздохнула, и вперла взгляд в колбу с Эшлин. Причем, довольно пустой и равнодушный взгляд. - Что ты делаешь? - с каким-то предвкушением спросил Музака. - Ну... жду. - Ждешь чего? - оборотень нахмурился, смотря в ту же сторону что и я. - Ты уже запустила процесс ее воскрешения? - Я? Нет, ничего я не запускала, - я равнодушно пожала плечами. - Я жду, пока это тело разложится. Ведь воскрешай я ее или нет, у нее нет шансов пережить без мощного начального стимула, которым является немного улучшенная регенерация. Так что все наши труды пошли коту под хвост, а тебе придется искать тело, которое будет без болезней, или умершее не насильственной смертью. То есть, от старости. А учитывая, что тебе придется отыскать тело максимально похожее по возрасту на Эшлин, то удачи, - говорила я это все абсолютно равнодушно, даже не глядя на Музаку. - Как это - разложиться... Какой, черт возьми, стимул? - он явно пытался меня искреннее понять, и, видимо, доверял больше чем Франкенштейну. Я глубоко вздохнула и принялась объяснять то, что до меня, скорее всего, уже объяснял он. - Это тело уже какое-то время мертво. От самого факта того, что я помещу туда душу, ее сердце не сможет само начать качать кровь, так как она уже порядком остыла, да и к тому же, само сердце было повреждено, и это тоже нужно учесть, ведь когда оно начнет качать кровь, швы разойдутся, - я подняла взгляд, и увидела в серых глазах недоумение. - Вот представь себе, что у тебя есть кружка. Она у тебя трескается, но по внешнему виду нельзя сказать что она повреждена. И когда ты в нее наливаешь чай, воду, или любую другую жидкость, единственное что получаешь в итоге - лужа под кружкой и ноль эффекта того, что ты в нее что-то налил. То же самое произойдет, если я в ее текущем состоянии попытаюсь влить в нее душу, - теперь понимания было больше, но вместе с тем я видела, как он не хочет верить в это. - Но... Я не хочу чтобы она как-то выделялась на фоне других. В прошлый раз это стоило ей жизни, - вид у него был настолько жалкий, что я даже не стала его переубеждать в том, что нападение на нее состоялось бы, будь она даже инвалидом без даже начальной человеческой регенерации. Правда, точку в этом разговоре поставил Рейзел, посмотревший на своего друга. - Ты можешь доверять Франкенштейну. Вот вам и сила Истинного Ноблесс. Четыре слова, взгляд прямо в глаза, и Музака, немного помявшись на месте, признал, что погорячился. Не долго думая, я поднялась, поворачиваясь к реагентам, от которых меня отстранили, а оборотня послала за Франкенштейном, и добавила что он должен извиниться и покаяться перед ним в обязательном порядке. Мои губы искривила ухмылка, когда я только представила, как Франя теперь будет его подкалывать. Что тут и говорить, пилюлю я однозначно подсластила своему блондинчику. Тем временем я начала сливать воду из колбы, и при помощи Франкенштейна вытянула оттуда будущую Эшлин. Мы аккуратно уложили ее на кушетку возле Музаки. Сам мужчина сидел, держа холодную ручку в своих ладонях, и хмурился. Я сначала подготовила все необходимое, и мы начали. Первым делом мы стали перекачивать ей насыщенную кислородом кровь Музаки, что было гораздо проще делать, чем обычному человеку. Регенерация зажала иглу в ранке, и не было нужды ее держать, а давление, более высокое, чем в венах, качало артериальную кровь в тело девушки довольно успешно. Франкенштейн ни на минуту не прерывал массажа сердца, даже не останавливаясь, чтобы запустить дыхание. Да и не нужно было - пульса, как и дыхания нам сейчас не добиться. Нам нужно было только чтобы лекарство вместе со свежей кровью дошло до сердца и до других органов, и омыло их. Потому и делали этот массаж без остановки, используя сердце чисто механически, как насос. Когда я сменила Франкенштейна, тот позаботился, чтобы оборотень не загнулся от потери крови, поил водичкой, хоть ему с его регенерацией вряд ли это грозило. Качала я до тех пор, пока бледность не сошла с ее лица, и пока не появился легкий румянец. Артериальная кровь в купе с этим регенерином дошла до черепной полости, а значит могла повторно наполнить мозг кислородом. Никто, конечно, не отрицает, что мозг уже скорее всего мертв, но... Хех, и не таким эти очумелые ручки занимались. Вытащим. Я позвала Франкенштейна, и тот стал подключать аппаратуру для измерения ритма сердца. Прибор противно пищал, и я, стоя над девушкой, положила ей ладони на виски, словно желая закрыть ее уши от этого шума. - Франкенштейн. Все помнишь? - Когда ты закроешь глаза - начинать ее откачивать дефибриллятором. У меня не такая уж слабая память, - блондин мне ухмыльнулся, и я вернула ему ухмылку. - Ну тогда давай жахнем в лучших традициях Мэри Шелли, - в лаборатории пронесся хохот двух злодейских гениев, а Музака явно пытался не показать своим видом, что он вообще с нами знаком. На шум сбежалась довольно большая братия, и остановилась в дверях. Мне не в чем было их упрекнуть - хочет народ хлеба и зрелищ, надо дать. Поэтому мне не оставалось делать ничего другого, кроме как закрыть глаза и отправиться в Забвение на правах сожительницы этого божьего пространства.***
В Забвении было тихо. Единственным, доступным звуком было еле различимое дребезжание звезд. Лакрицияра я не заметила, и звать его как-то не было охоты. Чай не маленькая девушка, что делать знаю, сама справлюсь, а у него и свои дела могут быть. Я посмотрела на небосвод с улыбкой - такая неописуемая красота. Не было знакомых мне созвездий: обоих медведиц, возничего, или малого пса. Не могла также найти созвездия моего знака зодиака, которое искусно научилась находить еще три года назад. Но не мудрено - здесь звезды складывались в совсем причудливые фигуры, и назвать их я не бралась. Причем узор небосвода с каждым днем был разным. Эх, пора взяться за работу. Я прикрыла глаза, думая об Эшлин. Вспоминала ее улыбку, ее раздражение, то, как она лупила Музаку своей палкой-удочкой. Франкенштейн услужливо подкинул мне воспоминания того дня, когда она решила навестить особняк Мастера. После всех возможных воспоминаний об этой милой девчушке, я слегка приоткрыла глаза и протянула руки к небу, мысленно все это прокручивая, и ментально называя только ее имя. Вскоре, когда я уже подумала грешным делом, что этот фокус у меня не получается, или что стоило бы все-таки попросить у Лакрицияра мастер-класс с подробным описанием действий, как с небосвода упала звезда, и в случае как с М-24 замерла, и стала увеличиваться. Я приготовилась, помня как она быстро несется, и приготовилась к тому, что меня, скорее всего, снесет ее силой. Но ничего подобного не произошло. Звезда аккуратно притормозила в нескольких метрах передо мной, и я без особых усилий ее поймала. Намного сложнее было ее уменьшить - ее размер был примерно такой, как футбольный мяч, и она только росла и разрасталась, словно хотела войти в меня. Я понимала что душа не виновата в подобном, видимо, это были знания даны мне с моим статусом, но была уверенность, что сама душа не контролирует этого разрастания, а потому придется мне помочь ей это обуздать. Легко огладила ее, словно какое-то очень пушистое животное, и ментально просила ее остановиться. Но когда это не дало никаких плодов, мои поглаживания стали сильнее, и настойчивее, и стала ее сжимать силой. Душа не сопротивлялась, и послушно уменьшала свои размеры. Я только почувствовала ленивый отголосок эмоций, от которого мне резко захотелось зевать. Когда она уже была размером с мячик для пинг-понга, я заметила, что она больше не собирается расти, и хотела развернуться, как меня окликнули. - Ай-яй-яй, пришла домой к отцу и даже не поздороваешься? - обернулась и увидела Лакрицияра. Улыбнулась ему и, держа в руках душу, помахала ладошкой. - Привет, папуля, - от моей формулировки его едва заметно передернуло и он спокойным шагом приблизился ко мне. - Вижу, ты начинаешь обживаться со своим статусом. Это хорошо, - он с удовлетворением посмотрел на звезду в моих руках. - Да я что, я ничего... - мои щеки вспыхнули румянцем. - Это благодаря тем знаниям. - Ничего подобного, - божество широко мне улыбнулся. - У тебя не было знаний насчет воскрешения, я уже собирался тебе о них рассказать, но ты и сама справилась, полагаясь на личные наблюдения и интуицию, - подозреваю, что мою удивленную моську можно было сейчас растащить на вп. Несколько раз моргнула, смотря в белые зрачки. - То есть, как? - А так. Видимо, твоя душа вполне адаптирована для той роли, которую тебе дали. И я не могу не радоваться, кого-угодно я бы на такую роль не поставил. Ладно, тебе пора. Иди, возвращай ее в царство живых. Я кивнула, и решая не шибко этим заморачиваться, шагнула "к выходу". Открыла глаза уже в лаборатории, так же держа руки на голове Эшлин. Мои руки, не прикасающиеся к вискам, мерцали, как и голова девушки. Франкенштейн перестал делать массаж сердца, и схватил снова дефибриллятор. После первого разряда пульса все еще не было, хотя мерцание головы рыжей сошло на нет. А после второго все вздохнули - аппарат показал нам тихий, едва уловимый, если не сказать, робкий, пульс. И тогда стало возвращаться остальное - благодаря кислородной маске появилось дыхание, Франкенштейн немного отрегулировал подачу кислорода, я же поправила иглы - переливания крови пока нельзя было останавливать, еще не известно, сколько осталось в ней мертвой крови, а также, не являлось возможным определить, какие ткани и органы придется восстанавливать после некроза и трупного окоченения. Франки посветил Эшлин фонариком по зрачкам, и облегченно выдохнул. - Мозг живой, зрачки реагируют на свет. Пока что сознания нет, нужно будет провести полное обследование и определить, что нужно восстанавливать. В этом я ему помогала, в перерывах между проверками внутренних органов я щупала ноги, руки, проверяла нет ли атрофии мышц, проверяла разные рефлексы, в том числе и глотательный. Франкенштейн, собрав нужные результаты, посмотрел на меня и потом на Музаку с некоим сожалением. Я оторвалась от проверки щитовидной железы, и посмотрела на блондина, немного нахмурившись. - Что там? - Слишком много мертвой крови. Нужно было еще перед переливаем выкачать, селезенка может не справиться. - Черт, - я с чувством ударила рукой в кушетку. Если эти прогнозы сбудутся, ей необходимо будет удалить селезенку за сутки или двое. А в ее состоянии даже неизвестно, переживет ли она наркоз. Если же этого не сделать - она умрет. - У нас нет другого выхода, кроме как остановить разрушение селезенки. Быстро ее в колбу, увеличивать регенеративные способности. Франкенштейн, словно и ждал такого моего решения, и ухмыльнулся так, чтобы этого не увидел Музака. Верно... Предложи это блондин - Музака стал бы возникать. Другое было дело, когда это решение приняла я. Мы довольно оперативно поместили Эшлин в физ-раствор, правда я перед этим успела вколоть в ее вену дополнительную капельницу. Музака сейчас еще раз сдаст кровь, чтобы ей перелить, а потом еще раз - на утро. У человека промежуток между сдачей должен быть 60 дней, оборотню уровня Музаки же, для восстановления достаточно часа, и сытной еды. Нужно будет предупредить Сейру, чтобы это не был только рамен. Я занялась забором крови у бывшего Лорда оборотней, а потом с чувством плюхнулась в кресло. Работа с этим всем была утомительна, и я стерла пот со лба. Но нельзя было расслабляться сильно. Поднялась, взяла кровь Музаки, поместила над колбой, заставляя ее мерно течь по капельнице. И как только я это сделала, я почувствовала, как меня подхватывают на руки, и выносят из лаборатории. Мне оставалось только уткнуться в прекрасные блонд кудри, и ждать, пока окажемся в нашей комнате.