Временная Петля

Меня, словно трофей, притащили в комнату, которая теперь у нас с Франкенштейном была общей. Когда мы преступили порог лаборатории, мне резко разонравилось мое положение, ведь тогда стало ясно, что все домашние обратят на нас внимание. Не взирая ни на какие мои просьбы (в том числе, касательно Мастера), ни на какие требования, меня не отпускали с рук. Даже когда я, в процессе своей активной жестикуляции, желая отвесить ему пощечину, поцарапала его щеку, на меня лишь бросили долгий, тягучий взгляд, а из груди вырвалось словно предостерегающее рычание. Впрочем, я ответила тем же, сквозь сжатые зубы прорычав его имя, соединенное с очередной угрозой. Но его единственная реакция - хитро прищуренные глаза. Даже когда мы зашли в комнату, меня не сразу отпустили, а лишь бросили на кровать, как какой-то мешок картошки, право слово. Пока я отходила от шока, этот блондинистый сын преисподней быстро метнулся к двери и закрыл ее, причем на замок. Я бросила на него недовольный взгляд, не замечая в его улыбке былой ехидности. Передо мной стоял послушный и добропорядочный человек, который с некоторым благоговением опускался на колени и, поймав мою ногу, нежно, но надежно ее удерживал. В это поверила бы любая девушка, и уже бы краснела от смущения, и неловко мялась, но только не я, которая знает его как облупленного. Его маску выдавали глаза, в которых бесы, казалось бы, устроили себе огненную вечеринку и плясали от края до края голубой радужки. Он снимал с меня мои обожаемые сникеры на небольшой танкетке, небрежно отбрасывая их в сторону как ненужный хлам. Негодование во мне росло, они, между прочим, очень удобные и мягонькие внутри, словно по облакам ступаешь. Мне очень не понравится, если они придут в негодность. Но я не вырывалась и никакими действиями не выражала своих эмоций, лишь наблюдала за его действиями. Он стал мягко поглаживать мои ступни, а потом и вовсе начиная незамысловато их массировать. Признаю, что-то во мне треснуло, наверное, хваленная за всю жизнь выдержка, а оттуда вылилась какая-то жижа, что неумолимо мне шептала "да расслабься ты, ведь за день так устала". Ну я и повиновалась этому совету. Со ступни эти знающие толк руки переползали все выше и выше: легкие, но настойчивые движения на стопах сменились оглаживанием голени, даже незначительными, расслабляющими щипками, потом одновременным массажем колена и под коленом одной ладонью, потом еще выше, уделяя пристальное внимание бедрам, а потом... Все резко остановилось. Сначала я приоткрыла один глаз, потом уже продрала оба, и в итоге уставилась на эту хитрую морду. Он протянул руку к моей щеке и там остановился, поглаживая большим пальцем кожу. Будь у него другое выражение лица - ей богу, растаяла бы и, возможно, тоже сделала бы ему массаж в благодарность, но нет, этот взгляд хищника не вызывал нежности, а только азарт и желание принять его игру. И именно так я и поступила. Моя рука накрыла ладонь на щеке, удерживая его при мне, а другая рука, образовав когти из Копья, быстрым движением и с хирургической точностью, оставила на руке Франкенштейна глубокую, рваную рану до самой локтевой кости. Блондин явно не ожидал от меня подобного, а потому несколько удивленно прошипел от боли. На его немой вопрос я только ухмыльнулась. Ты еще узнаешь, Франки, какие у меня фетиши. Я подняла его руку, чтобы дотянуться кончиком языка до его локтя. Несколько капель уже попали на мою ногу. Прикрыла глаза, смакуя этот вкус на языке. Железо, которое выделялось среди всех остальных вкусовых ощущений, соль, и едва уловимая, чуть ли не тошнотворная, сладость. Соль и сладость, самое мое любимое сочетание. Подставила язык, чтобы распробовать тебя еще больше. Теплая, приятная жидкость попала на мой язык. Франкенштейн, видимо, уже все понял, приостановив регенерацию. Я вкушала его кровь, чувствуя себя так, словно выпиваю душу. Что же, возможно я довольна близка к поп-культурным вампирам. Ну или просто мой диагноз - гематофилия. - Похоже, я начинаю понимать, что ты имела ввиду, когда говорила что тебе не хватает адреналина в любовных утехах, - просто и без осуждения сказал Франки, не сводя с меня глаз. Провела языком по ране, щедро зачерпнув крови. При этом действии я не сводила глаз с Франкенштейна. Его лицо было спокойным, даже умиротворенным, но в глазах пылал пожар. Интересно, это потому что наши фетиши совпадают, или от моего выражения лица? Я ведь уже чувствую как этот запах, как этот вкус кружит мне голову не хуже афродизиака, а значит и видок соответствующий. Отпустила руку, замечая как мой партнер запустил регенерацию, отчего рана уже не выглядела так критически. Но кровь все еще немного сочилась, обжигающими каплями падая на бедро. Боясь запачкать безупречно белую ткань халата, я поднялась и скинула его. А потом, словно случайно, растерла ладонью кровь по своей ноге, не скрытой короткими шортами. Когда я поднесла свою руку к лицу, чтобы ощутить этот тонкий аромат, он опустил руку, пачкая кровью свою ладонь, сжимая и разжимая кулак, и сразу врубил регенерацию на полную мощь. Только теперь я поняла эту задумку. Таким образом ладонь Франкенштейна была в крови, и кипенно-белый ковер не пострадал. Но не стоит надеяться, что постель сегодня избежит этой участи, предполагаю что то, что от нее останется, проще будет отправить в мусорный бак. Его ладонь, запачканная в крови, поймала меня за подбородок, дурманя меня ароматом, а другая рука резво лишала меня одежды. Эти пальцы, покрытые красными пятнами и разводами, ласкали меня по щекам, словно заставляя меня вдыхать запах железа, и притом крепко удерживали голову в одном положении. И только когда я почувствовала, как мое тело было полностью избавлено от одежды, ладонь немного разжалась, давая самую малость свободы. И я не была бы собой, если бы не воспользовалась этим шансом. Схватила обеими ладонями запястье, и встретившись с голубыми глазами партнера, стала старательно вылизывать руку, не разрывая зрительного контакта. Приложилась я конкретно, словно страждущая в пустыне, внезапно обнаружившая воду. И той водой для меня была кровь любимого. Впрочем, я не одна получала удовольствие от этого действия. Сам Франкенштейн смотрел на это действие замутненными от похоти глазами. Улыбаясь себе мысленно, я держала Франки одной ладонью, другой так же стремительно, как он недавно меня, обнажала его. Сколько женщин мечтает о подобном ежедневно? А досталось это счастье мне, целиком и безвозвратно. Язык оторвался от ладони, скользя по ране, стремительно заживающей, а потом стал извиваться выше по руке. Жестом усадила его на кровать, встав между расставленных ног. На ключице выписала кончиком языка небольшую завитушку, и, облизав губу, на которой еще были слабые отголоски ценнейшей жидкости, снова склонилась над выпирающей костью. Лизнула, как кошка, точно прицеливаясь, чтобы быстро и сильно ухватить двумя правыми клыками кожу. Франкенштейн вздрогнул, видимо, не ожидал. А я жадно впилась в небольшую ранку, высасывая кровь, тревожа ее края языком, делая из двух дырочек - одну сплошную. Когда я отстранилась, кровь потекла тонкой струйкой вниз. Мой язык последовал по кровавому следу, все ниже и ниже, отчего мне пришлось встать на колени. Когда он догнал стремительную струйку на лобке, я не смогла отказать себе в удовольствии ехидно посмотреть сверху вниз. Шальной взгляд Франки был красноречивее всего. Помогая себе ладошкой, потерлась о член щекой. И только потом я вспомнила, что щеки у меня в крови. Видимо, удивление было так отчетливо отмечено на моем лице, что Франкенштейн хмыкнул, склоняясь к моему лицу. - Ай-яй-яй. Ну и посмотри, что ты наделала... - я посмотрела на немного окровавленный член, и ассоциации были не самыми приятными. Думалось, почему-то, не об лишении кого-то девственности, а об жестоком изнасиловании. Но сладкий голос моего партнера решил продолжать. - Ты должна убрать это безобразие. До блеска. С этим я была согласна, но не собиралась смотреть на то, что делаю. Предпочтительнее было либо смотреть на лицо Франкенштейна, либо прикрывать глаза от наслаждения и издавать глухие стоны - привкус железа в мужских выделениях был тем еще коктейлем. Впрочем, когда я так делала, Франкенштейну явно нравилось. В первый раз он опустил руку на мою голову, а в последующих случаях сильно сжимал волосы в кулаке, намекая что еще раз, и он задаст свой темп. Правда, сколько раз я бы это не повторяла, своей безмолвной угрозы он в жизнь не воплощал. Лишь в какой-то момент сильно потянул за волосы, отстраняя меня от себя с громким "чпок". Не переставая держать меня за волосы, он рукой подхватил меня за талию, и опять бросил на кровать. Но в этот раз он сам навис надо мной. Согнув ногу в колене, я с каким-то удовлетворением, чувством победы почувствовала его возбуждение. Сколько себя помню, мне всегда было важно, чтобы мой партнер чувствовал возбуждение. А поскольку мне еще не встречались мужчины, которых могли бы возбуждать мои сексуальные предпочтения, и которые при этом не были бы какими-то фанатичными готами, эмо, и так далее по списку, то можно понять, что секс для меня никогда не был чем-то феерическим. Приятные ощущения, конечно, были, но... На этом все. А тут я нашла просто идеальную кандидатуру: умный, красивый, и с причудами. Видимо, это было так заметно, что Франкенштейн не смог этого проигнорировать. - Эх, молодежь. Уже надела на себя маску какого-то маньяка. Думаю, на мне подобная маска смотрится лучше, чем на твоем невинном личике, - словно в подтверждение этих слов его губы проехались по моим щекам, лениво целуя. Это и правильно, спешить нам некуда. - Это не маска, это состояние души, - я хитро оскалилась, намекая на нашу особенность, и в голубых глазах мелькнуло явное понимание ситуации. Ну а потом мы уже больше не обменивались никакими словами, право голоса одержали наши тела. Губы Франкенштейна, в начале обманчиво-нежно скользили по плечам, шее, лицу. Но потом вся нежность растаяла, и те самые губы засасывали почти каждый участок моей кожи, оставляя яркие и красочные засосы, местами даже чуть ли не синие. Я смотрела в его глаза с улыбкой, мне тоже это нравилось, и из моей постели никто не выходил не помеченным. Но сегодня я точно окажу оригинальность, и сделаю то, чего раньше не смела делать или боялась. Я плотно прижимала к себе Франки, путаясь пальцами в его волосах, и чувствуя от этого удовлетворение. Кусала плечи, стараясь делать это аккуратно, но кровь иногда появлялась маленькими бусинками. И много, очень много раз терлась своим телом об его тело, или просто касалась кожи, везде, где только могла, тактильно наслаждаясь нежной кожей. Мы вместе тонули в омуте сладостной страсти, но не спеша, без истеричности, без скорейшего желания почувствовать больше. Мы медленно, но верно тонули друг в друге, наслаждаясь этим, упиваясь нашим состоянием. И это нравилось мне еще больше. Мне от этого просто срывало крышу, обнажая природную сексуальность, натуральное желание, и сбрасывая со счетов даже намеки на стеснительность. Эта страсть разительно отличалась от привычной мне, которую я сейчас назвала бы горькой. Пошлая, греховная, спешная страсть, которая направлена лишь на то, чтобы утолить желания тела. Сношение без души. И уверенность, что большего с тем человеком у тебя не будет. Сейчас же все было иначе. Мы с Франкенштейном, словно борясь за право доминирования, как будто сражались, перекатывая друг друга по кровати. Правда, вряд ли при борьбе срываются тихие смешки или стоны, полные удовлетворения, когда кое-кто блондинистый, с упором маньяка исследовавший твое тело, нашел новую эрогенную зону. Между такими вспышками удовольствия в моей голове промелькнула мысль - а не поддаться ли? Показать, что и такая возможность есть. Послушно прогнуться под властными руками, зная, что тебя не обидят, не сломают, не будут издеваться. Не успела я даже принять решения, как тело принялось за действие. Я больше не пыталась перекинуть партнера, давая ему карт-бланш на любые манипуляции с моим телом, движения стали плавнее, нежнее, направленные на приоритетное доставление удовольствия мужчине, а не себе. Причем, все эти мои действия были искренними, я действительно была не прочь попробовать. Да и вести все время я бы не хотела, так что нужно было учиться отступать. То-то я гляжу, Франкенштейна заглючило. Остановился, смотрит мне в глаза внимательно, но не видя там даже намека на то, что это очередная игра, коротко рыкнул, и сильно, до боли, сжал мои бедра, заставляя меня простонать, и не только от боли. - А ну-ка прекращай, - я удивленно на него посмотрела, не понимая, что не так. - Если бы я хотел себе послушную, тихую девушку, я бы выбрал любую из заглядывающихся на меня девиц, - хватка на бедрах стала ощутимее, будет синяк. Да и еще вроде ногти прокололи кожу. Но я не обратила внимания на боль, а только усмехнулась. Так тебе не нравятся cinnamon rolls, а уж скорее, sinmamon rolls*? Я с улыбкой и урчанием, переходящим в рычание, прижала любимого ближе к себе, снова разжигая огонь, способный поглотить нас целиком. Видимо, подобное стало для Франки как спусковой крючок, и тот, не отнимая рук от моих бедер, широко их развел и вошел грубо, сразу на всю длину и остановился. Меня от такого толчка выгнуло грудной клеткой вверх, так как это было неожиданно и приятно, а губы Франкенштейна, словно пользуясь такой возможностью, стали ласкать мои соски, облизывая и покусывая. Громкий стон сорвался с моих уст, я покачнулась навстречу, и меня так же за бедра отстранили, чтобы снова так же глубоко насадить. Послышался треск одеяла, которое я сжала в руках. Я снова сделала движение навстречу. Могу поспорить на любые деньги, мой ехидина медлит только потому, что наслаждается теми эмоциями, что отображаются на моем лице. Впрочем, еще один ответный толчок с моей стороны мне не дали сделать. Мои руки с помощью Франкенштейна оказались над моей головой удерживаемые за запястья его ладонью. Толчки стали немного быстрее, но не сбавили в интенсивности и силе, а свободная рука, губы и язык Франки, словно в противовес нежно ласкали, даже не так, издевательски-нежно ласкали. От подобного контраста я просто сходила с ума, не зная чему уделить больше внимания, и окончательно потеряла надежду на быструю развязку. Меня сегодня будут вот так вот сладко пытать, пока кто-то из нас не вырубится, видимо. И от самого понимания этого я изгибалась, стонала и всхлипывала от наслаждения еще больше. И глазами умоляла. Правда, сама еще не понимала, умоляю прекратить или не останавливаться. А глаза напротив лишь обещали мне все кары небесные, что меня обнадеживало. Вскоре мои руки освободили, и я сразу прижала идеальное тело ближе к себе. Правда на следующем толчке из меня вырвался призывный стон, а ногти царапали кожу, словно я пытаюсь удержаться за эти плечи в попытке не упасть в бездну. Впрочем, это не было только метафорой - я действительно боялась потерять рассудок в этой лавине горячего, обжигающего удовольствия, незавершенности и совершенства, в этой приторно-сладкой, тошнотворной, как кровь, нежности и ласки. И единственное, что я чувствовала в тот момент - огромную благодарность к Франки за то, что он так ловко подобрал ключик ко мне, и неугасимое чувство единения. Слезы скатились по моим щекам совсем неосознанно, я поняла это, когда Франкенштейн стал их слизывать, а потом прильнул ко мне в поцелуе, делясь этим соленым вкусом. Отстранилась, когда почувствовала, что что-то не так. Стоило мне только открыть глаза, как все стало понятно - комната в области кровати утопала в ауре Копья Франкенштейна. Его руки так же были охвачены Копьем, из-за чего на моем теле были кровавые росчерки. Этого-то как я не могла не заметить? Впрочем, я ловко подобрала кровь на палец, поднося ее к губам, и произнесла всего два слова, размазывая жидкость по губам. - Отпусти себя. Словно приняв мое разрешение, ладони жестко схватили меня за бедра, а руки Франкенштейна полностью стали фиолетовыми. Я вовремя успела прикрыть себя своей силой, предотвратив различные травмы, которые могли бы после такой хватки наступить. Мой любимый, явно чувствуя пьянящую свободу, и правда словно спустил себя с поводка, набирая быстрый темп, кусая за плечо, буквально вколачивая меня в кровать. Но я чувствовала в нем искренность, и потому сама почувствовала, что всему этому скоро придет конец. И, почувствовав в себе его семя, я мелко задрожала, сжимая член еще больше, и позволила себе громкий стон, оставляя на спине последние на сегодня, довольно глубокие царапины.

***

На следующий день проснулась Эшлин. Девушка чувствовала себя хорошо, Музака на радостях пообещал, что купит им двоим дом неподалеку, и они заживут как обычная семья. От подобного Эшлин расплакалась от счастья, и больше никто не заходил в лабораторию, не мешая их уединению. Даже мы с Франкенштейном отступили, как только сумели объяснить ей, какой промежуток времени она отсутствовала. Но самое главное, что сделала Эшлин, и за что ей низкий от меня поклон - убедила Музаку, что я права. Удалось ей это на удивление просто - она лишь подтвердила что именно оборотень был тем, кто запустил ей стрелу в сердце. И так же угомонила Музаку, который порывался уйти в земли оборотней и все там по камушку разнести. Потом, когда рыженькая временная постоялица нашей общаги уснула, Музака отозвал в сторонку Франкенштейна, чувствуя себя неловко, что было заметно по нему. Потом к разговору подключился Тао, а спустя пол часа вышел оттуда, держась за живот и вытирая слезы. Как он потом рассказал нам, Музака спрашивал "о достойной работе для оборотня". А Франки взял его, да послал в строительство. Не спорю, после всех тех заварушек, строители - самые востребованные люди, но Музака упрямо мне не представлялся на стройке в желтой каске. Сам Музака, по словам Тао, тоже себя там не представлял, и тогда Франкенштейн ему предложил вакансию горничной в нашем доме, в соответствующей одежде. Платьице, передник, чепчик. Думаю, не надо говорить с каким жаром согласился оборотень, чтобы быть строителем. Последующие дни тоже были спокойные. Канон снова помахал мне ручкой, мол, я все еще здесь, когда Юрий заявился в школу "поговорить" с ребятами. Правда, когда в каноне он заявился, то я могла его понять, а сейчас? Когда у нас все сильные личности дома? Сбрендил, определенно. И вместо Марка при нем теперь была новая спутница. Гибрид Мэри и Гэо, вот честное пионерское. Бледная, как поганка, и на том ее плюсы закончились. Прическа - черные волосы до пояса с ровно подрезанной челкой так, чтобы бровей не было видно, как будто скрывает монобровь. Короткая джинсовая драная юбка, словно сношенная, до середины бедра. И в завершение - розовый полушубок и что-то, напоминающее кирзовые сапоги, но выше колена. Подчиненным Кромбеля явно нужен модный приговор. Такое чувство что им выдают одежду, запуская руку в мешок, похищенный из секонд-хэнда, со словами "ловись, одежка, большая и не штопанная". И все, что дали - носи пожизненно. Я лишь разочаровано вздохнула, наблюдая за этим из окна класса, в котором сейчас сидела. Но зато порадовало, что Кэриас не отступил от канона и потоптался по голове Юрия. Впрочем, в присутствии этой дамочки последний явно расхрабрился и намеревался уже начать драку, когда к общему веселью присоединился Родерик, сразу сводящий на нет потуги этой крысы, невероятно гордящийся своей новой должностью. Мы с Франкенштейном, конечно, приняли его пока на испытательный срок, но тот все равно дико радовался. И, как оказалось, психологом был неплохим. Я, в целях проверки его практических знаний, послала к нему на сеанс младшего Кертье, который после взбучки от папани вел себя немного сдержаннее, но все еще плевался ядом, когда вокруг не было большого количества свидетелей, или по крайней мере тех, кто сможет Рагару пожаловаться. Вышел оттуда Раэль задумчивым, и явно переосмысливающим свою жизнь. Я, посчитав что на него Родерик мог оказать влияние из-за своего бывшего статуса, взяла да послала туда Такео. Тот все еще не мог до конца оправиться после истории с "сестренкой", и все время с тоской поглядывал на любых девушек подросткового возраста. Да и подобным опытом был заинтересован, в Союзе такого не было. Так что, если Родерик сможет его немного успокоить, тогда так и быть, допущу его к детишкам. Но и тогда история повторилась. Потрясенный "пациент" вышел, сел возле Раэля, они обменялись короткими взглядами и снайпер налил блондину немного чая, за что Кертье его искреннее (!) отблагодарил. Тогда меня схватил небольшой шок, но я не пожалела, что направила его энтузиазм в нужное русло. Психологом он действительно стал хорошим, что не говори, детки любили к нему ходить и после этих визитов были более уверены в себе. Ну, те, кто ходил до этого неприкаянно, как изгой, и не по причине разбоев. Бандитам же как-то резко переставало нравиться вредить в школе, что не могло не радовать. Хоть и работать стало немножко скучнее. Так что теперь я сидела в классе, с детишками на год младше Шинву и Ко, где училась Эшлин. Девочка, после первого набега детей к Директору, сразу же заявила что ей очень нравится играть с другими детьми, и она хотела бы посмотреть каково это - учиться. Впрочем, никто ей этого не запретил и девушка пошла в Е-Ран, быстро влившись в компанию наших деток, несмотря на то, что была в классе годом младше. На перерывах все равно сбегала к нашим, чувствуя себя с ними безопаснее, как успела мне объяснить. Да и ребятки приняли ее, как свою, так же обучая премудростям современной жизни, потому что она тоже была "иностранкой по обмену". В классе Эшлин я немного расслабилась, был урок математики с Педро, и хоть тот не был их классным руководителем, все предпочитали молчать и послушно следовать указаниям, чтобы не злить и не нервировать мужчину лишний раз. Да и он и так сегодня горя натерпелся, когда Шинву, снова опоздав, попытался незамеченным проникнуть в школу через открытое окно в кухне, чем испугал поваров и поварих до чертиков. Ощущение приближающегося трындеца не покидало меня, как только я увидела что Юрий пришел согласно канону. Это могло значить только то, что основные события точно не изменились, если даже в таких мелочах канон перетягивает превосходство на себя. Из таких умозаключений я сделала только один вывод - нужно расслабиться, пока не начались волнения и не прибежали шавки Мадука, разнюхивать относительно Музаки. А потом и битва характера "босс"... Так что нечего сильно раздумывать, нужно действовать! А именно - немного расслабиться перед боевыми действиями. Знаю, нормальные люди напротив, спарринги себе устраивают, тренируются... Но я не такая, очень близко приняла себе к сердцу слова учителя из прошлой жизни, что перед важным экзаменом нужно сделать себе передышку, а не зубрить ночи напролет. А чем такая схватка не экзамен? На остальной части урока я была рассеяна, и следила за поведением только в общих чертах. Эшлин это заметила, и на перерыве подошла спросить меня, что произошло, но я ее успокоила. Хороший ребенок эта наша Эшлин. Я вышла из здания школы, направляясь в столовую, как внезапно учуяла дым. Табачный дым, который для меня был очень отчетливым. Говорят, те кто когда-либо курил, распознают этот запах намного лучше остальных, и я была в том числе, хоть и курила только год. Конечно, не считая нашей тройки, некоторые охранники курили, да и учителя тоже случалось, но вряд ли кто-то посмел бы делать это на территории школы. Франкенштейн же за подобное и четвертовать может, с него не убудет, ему же благо детей и престиж школы - очень важны. Важнее, пожалуй, только Мастер и сохранность личной движимости и недвижимости. Моему удивлению не было предела, когда я увидела, кто сейчас подпирал стену здания столовой и, мимикрировав под кусты, курил. Наши взгляды встретились, и сигарета выпала из, явно не знающих как правильно ее держать, хрупких пальчиков, мои глаза, наверное, были размером с блюдце, а вот хорошо знакомые мне карие испуганно и виновато посмотрели в пол. Вот уж от кого-кого, но от Юны я подобного не ожидала. Я подошла, посмотрела то на нее, то на тлевшую сигарету, и тут же потушила ее ботинком. Сняла лямку рюкзака с плеча, нашла там духи и крем для рук, все-таки после того похищения мои руки нуждались в особом уходе, поэтому крем должен был быть под рукой. Я протянула эти предметы угрюмо молчащей Юне, не до конца понимая что происходит, но желая это дело прояснить. - Юна, скажи мне, пожалуйста, почему ты так поступила? - я встала напротив девушки, и смотрела как она сначала обрызгала себя духами, а потом взяла крем и выдавила немного из тюбика на ладонь. - Можешь мне это объяснить? Я не стану ругаться, если у тебя какие-то проблемы, но если ты мне не расскажешь, я буду вынуждена отвести тебя к нашему психологу, - Юна посмотрела на меня умоляюще, и я прекрасно ее понимала. Очень обидно вот так попасться на первой попытке курения. А то, что она была у нее первой, я почему-то была уверена. - Ольга-ним, я Вам все объясню, только пожалуйста, не пишите в журнал, - я коротко кивнула девушке и села на тоненькую тропинку, скрестив ноги, показывая свою готовность слушать. Сама Юна, из-за своей формы моего подвига повторять не собиралась, и лишь присела, опираясь спиной на стену здания. - Дело в том, Ольга-ним, что я влюбилась. Но... Я уверена, что это безответно, - я хотела было возразить, но девушка помотала головой. - Абсолютно точно это знаю. - Ты спрашивала этого парня об этом, можете ли вы быть вместе? - от своего мнения я отступать не спешила, зная, как много вот таких вот "абсолютно точно это знаю" заканчивается отношениями, как минимум. Потому и уперлась. Видимо Юна совсем отчаялась, раз потянулась за сигаретами. - Нет, я боюсь... - начала Юна, а я ее не прерывала, и потому она продолжила. - Да и... Не парень он, а уже мужчина, - у меня наступила лишь секундная заминка, а потом я с важным видом кивнула. Были у меня подозрения, кто может быть этим таинственным похитителем сердца Юны. Так что нагружать я ее не стала, и, польщенная тем, что мне доверили такую тайну, я уверила ее, что в журнале пометки не будет, и похода к психологу - тоже, но взамен взяла с Юны обещание больше нигде и никогда не брать эту гадость в руки. По крайней мере, пока учится в Е-Ран, но лучше, конечно, вообще никогда. Зато это откровение о проблеме Юны мягко мне намекнуло, что если уж расслабляться, то всем нам. Суйи-то наверняка тоже во время съёмок устает ужасно, а еще и школа. Решено, делаю пижамную вечеринку!

***

План удался мне на ура. Уже тем самым вечером я собрала всех девушек, что попали под мою, горящую праведным энтузиазмом, руку. Итого было нас шестеро: я, Суйи, Юна, Сейра, Розария и Эшлин. Собрались мы у Розарии в комнате, так как она единственная жила одна: я была с Франкенштейном, Сейра делила комнату с Регисом, а Эшлин и вовсе пока что по состоянию здоровья ночевала в спарринг-комнате, соседней с лабораторией, и обустроенной под жилую. Чтобы и ей было относительно комфортно, и чтобы мы имели возможность лучше контролировать ее состояние. Так что кроме как в комнате Розарии у нас особо негде было бы устраивать нашу закрытую вечеринку. На которую, кстати, пытались вломиться благородно-модифицированные лоси, не знающие определения "пижамная вечеринка". Раз так хочется - сделали бы свою, мальчишескую. Когда мы уже прогнали тапками всех пытавшихся пробиться, то занялись непосредственно вечеринкой. Для начала притащили много нарезанных и приготовленных заранее закусок и фруктиков. Включили музыку, не слишком громко, чтобы не тревожить остальных, зажгли парочку свечей, и вуаля. Атмосфера была что надо. Потом начались переодевания. Каждый хоть в какой-то мере смущался своего прикида, но когда я вышла из ванной в кигуруми летучей белки, то все разом расслабились. Я провела по всем взглядом. Юна была в пижаме из атласной ткани в виде шортиков и майки на бретельках. У Суйи все было из того же материла, но это было коротенькое коричневое платьице на бретельках. Розария тоже была в платьице, но немного длиннее и из хлопка, а Сейра и Эшлин были в традиционных пижамах-двойках с длинными рукавами и брючинами. Для Эшлин я пижаму вообще-то бегала покупать в последний момент, не будет же она сверкать больничной, заодно и себе покупая кигуруми. В начале Суйи предложила нам дать мастер-класс по обращению с косметикой, и мы научились делать как незаметный макияж на будние дни, так и праздничный, чуть ли не вечерний. В том, втором, Розария и своим опытом поделилась, чем приятно удивила нашу юную айдол. После дело плавно перешло к демакияжу и потом к уходу за кожей. Признаю, многое из того, что знали девушки, я не знала, но не расстраивалась, так как Сейра и Эшлин тоже не были о подобном раньше просвещены. Чуть позже мы все уже сидели в кружке на полу, с масками на лице, и играли в карты. И на этот раз правила рассказывала Розария, а я так, дополняла. Когда мы уже наигрались, и у нас объявился еще один мастер мухлежа - Эшлин, то я предложила всем немного помагичить, обещая показать самую настоящую книгу магии. Девушки были согласны, и я, как та горная лань, убежала в нашу с Франкенштейном комнату в своем кигуруми. Встретившийся мне по дороге М-21 чуть ли не начал креститься, но я мало обратила на него внимание. Подошла к своему шкафу, взяла книгу и побежала обратно, глядя под ноги, так как материал начинал немного подниматься выше, вдоль по икре, что бесило меня невероятно. Неудивительно, что в таком состоянии я в кого-то врезалась и повалила с ног, оказываясь сверху. Откинув капюшон, упавший на лицо, узнала в своей случайной жертве Кэриаса. Быстро поднялась, извинилась и спешно убежала, применяя сверхсилу, слыша за спиной вопросы, все ли со мной в порядке, и как он может искупить свою вину передо мной. Но пронесло, и я успела забежать в комнату, захлопнув двери перед носом удивленного каджу. Девушки похихикивали, слушая нашу перепалку через двери, а когда мужчина удалился - мы стали волшебничать. Книга была по белой магии, так что я не переживала. Да и в общем гадали мы больше на суженного и на исполнение желаний. Я побыла переводчиком, что немного утомляло, но не могу сказать, что были какие-то неприятные ощущения. Вид девушек и их горящие интересом глаза стоили любого моего усилия. После этого мы засели за уроки, где я помогала Суйи, Сейре и Юне, а потом они помогали Эшлин, как самой младшенькой. После уроков я вытащила ноутбук, и, посоветовавшись, мы выбрали фильм для вечернего просмотра, "50 первых поцелуев". Девочки тоже решили подготовиться, расстелив на полу свои спальники. И только после этого мы немного перекусили и решили еще чем-то заняться, прежде чем идти спать. - А давайте в П-или-Д сыграем? - я заинтересовала девушек, и они тут же подали аналог этой игры, им известный. По их версии расспрашиваемый и задающий вопрос определялись жребием, как в игре фанты. Немного покумекав, я согласилась на такую версию, но предложила только с вопросами поиграть, так как время было позднее, да и лень было выполнять какие-либо действия. К тому же, вопросы мы тоже выбирали жребием, заполнив заранее вопросами кулечек, из которого тянули карточки. В ходе игры мы узнали, что Суйи до дрожи боится пауков, что Сейра предпочитает от недавнего времени кружевное белье, что Розария стыдится своего поступка в детстве, когда она случайно рассыпала свои шарики для какой-то игры по полу, и на них чуть шею себе не свернул Геджутель. Правда, рассказывала это она так задорно, что под конец мы уже все дружно посмеивались, и не замечали по Розарии, чтобы ей было хоть чуточку стыдно. А так же, что Эшлин не любит читать чужие письма, что Юна иногда, из любопытства, влезала не в свое дело, на что Суйи, словно зная о подобном случае, с улыбкой покачала головой, а мне попался самый коварный вопрос. "Как часто ты попадешь в опасные ситуации?". Я честно ответила, что частенько, но на расспросы только мрачно посмотрела, и соответствующим тоном заверила, что стоять на страже Е-Ран очень опасная работа. И ребятки как шутку восприняли, и я как бы не соврала. В общем все в ажуре. Последний вопрос все согласно решили направить на всех. Эшлин потянула карточку, и прочитала вопрос. - В кого ты влюблена? - Мы с Юной синхронно напряглись. Увиливать от ответов было строго запрещено, и ответы должны были быть честными. А у нас у обоих по этому фронту была большая тайна. Но в этом случае особо ничего не поделаешь. Придется ответить. - Я могу ответить первой, - снова подала голос Эшлин, явно напрягаясь тишиной. - Пока что мне никто в этом плане не интересен. - Мне тоже, - спокойно добавила Сейра. - Мне нравится кое-кто из нашей страны. Вы его точно не знаете, так что не вижу смысла называть его имя, - быстро проговорила Розария, уверенная, что этим не заинтересуются. Ага, счаз, как бы не так. - Ну, думаю что мы с Сейрой заинтересованы, так как можем его знать, - Сейра и в действительности заинтересованно смотрела на каджу Элеанор, а я и подавно, так что Розария немного сникла, и что-то пробормотала. - Розария, а можешь повторить громче? - Лудис Мергас мне нравится, - громче повторила Розария, от чего через прозрачный цвет маски на лице проступил румянец, подходящий по цвету волосам. Я коротко просвистела, показывая, что такой союз мне нравится. Правда, моего энтузиазма никто не подхватил, так что время потянуть не получилось и подходила очередь Юны. Растерянность была явно заметна на ее лице, и я громко вздохнула. - Девочки, я... - хотелось немного дать фору Юне, и я решила пока что взять удар на себя. - Короче, я могу вам ответить на этот вопрос, но вы все должны пообещать, что это останется в строжайшем секрете. Вот прям никому, хорошо? - девочки закивали как болванчики, правда те, кто жил тут, не кивали, так как давно были в курсе. - Я встречаюсь с Директором Ли, у нас все серьезно и вообще... - немного замялась, а школьницы посмотрели на меня так, словно я в этот момент вторую голову отрастила. - Как вы понимаете, это тайна, потому что служебные романы это не очень хорошо. - Ничего себе... - вздохнули Суйи и Юна. Правда, потом Суйи хитро посмотрела на подругу, толкнув в бок локтем. - А ты, Юна? - Я... - школьница сжала в руках брюки своей пижамы, и я ободряюще на нее посмотрела. Ее тайну сохранят, так же как и мою, в этом я была уверенна. Встретив мой взгляд, Су явно набралась храбрости, и закрыв глаза, быстро выпалила: - Я люблю Аджоси. Наступила никем не прерываемая тишина. Все смотрели на Юну, не зная, что и сказать. А следом за этим мы услышали сдавленный крик и звук ломающихся кустов. Было тепло, так что окно было открыто, и мы все живо бросились туда, смотреть что произошло. В кустах валялись Шинву и Ик-Хан, спорящие как нужно было залезать, и куда ногу ставить не стоило. Возле них копошился их братец-хакер, и еще мелькал шевелюрой Такео. Кира просто стоял на крыльце, глядя на всю эту ситуацию, и посмеивался вместе с М-24. Из кустов полился мелодичный голос Кэриаса, с очень дискретным сообщением "нас заметили". Я усмехнулась, и оперлась на окно. - Да-да, вас заметили, партизаны. Вылезайте из кустов, - после этого Тао и Такео вытащили из кустов молодняк, а Кэриас, вместе с Регисом и Родериком, вылезли из кустов, вытряхивая из волос листья. Колоритная компашка, ничего не скажешь. Я погрозила им пальцем, и они молча, без пререканий, пошли в сторону дома, явно недовольные тем, что ушли ни с чем. Девушки отошли от окна, возвращаясь к игре, а мы с Розарией остались закрыть окно, замечая, как из верхушки дерева упорхнул блондин. Неужто и Раэля на это подбили? Или он сам захотел посмотреть на Сейру? Мы с Розарией посмотрели друг на дружку, а потом на Сейру. Благородная все видела, и с не выражающим эмоций лицом, отвернулась от окна. Перед нами еще тайна Суйи, и вечерняя комедия. И абсолютно никого, кто мог бы нам в этом помешать.