Кома. Книга третья.

      Северус сел прямо там, где стоял, забыв про чашку с кофе. Помолчал и мотнул головой, пытаясь то ли уложить новость, то ли вытряхнуть.       — Ты сделал что?       Я плюхнулся в кресло напротив, обаятельно улыбнулся и повторил:       — Женился на Луне Лавгуд и заделал ей детей.       Северус встал, прошелся по комнате, комкая в руках газету. Спина у него закаменела, выпрямилась, всяческие эмоции исчезли с лица, и в сочетании с быстрыми нервными движениями это выглядело так, как будто он проглотил лом. Я поставил локоть на мягкий подлокотник кресла и положил подбородок на ладонь, наблюдая за его метаниями. Белые пальцы сжались особенно сильно — и газета порвалась. Громкий звук вывел Северуса из транса. Он глянул на смятые листы в руках так, будто в первый раз увидел, и бросил их на стол.       — Прекрасно. Что будешь делать с новоиспеченной женой?       Что это прозвучало в его голосе?       — Сколько яда, — протянул я. — Даже не поздравишь?       Северус коротко выдохнул и вернулся в кресло.       — Ты забыл о Пожирателях или так любезно предоставил им приманку?       Я пожал плечами.       — У меня не было причины выйти из школы. Теперь есть.       Северус задумался.       — Что ж, звучит неплохо. Но сначала сделай себе новые обереги, — он бросил выразительный взгляд на мои пустые запястья.       — А, это… Нотт немного вспылил. Не волнуйся. Я всегда делаю с запасом.       Я перегнулся через подлокотник, дотянулся до лежащей на полу почтальонки и достал клатч с готовыми оберегами. Да, ноги перекинул через подлокотник специально, чтоб мантия сползла и показались обтянутые джинсами икры. Но фривольная поза осталась без внимания. Интересно почему? Присушка должна была действовать, но тут — ноль внимания. Я напутал? Все эти метания не ревность?       Когда запястья скрылись за фенечками, Северус немного расслабился и, допив кофе, перевернул чашку на блюдце.       — Традиционный сеанс предсказаний? — спросил я, подтягивая чашку к себе.       В ответ получил молчаливый кивок и задумчивый взгляд в камин. Поняв, что побратим ушел в себя, я перевернул чашку и уставился на темные узоры кофейной гущи. В комнате повисла сосредоточенная тишина. Северус терпеливо ждал, уставившись в камин, на пламя, и его пальцы выбивали тихий медленный ритм по подлокотнику кресла. В покоях учителя ЗоТИ камин был небольшим, для перемещений не предназначенным. Для экстренной связи, по всей видимости, служили картины в учебном кабинете.       Я потер виски и снова уткнулся в ароматную жижу, пытаясь высмотреть в ней хорошую судьбу. Жижа упорно говорила, что всем пиздец.        — Хватит молчать, Вадим. Сделай мне предсказание, наконец! — раздраженно сказал Снейп. — Говори как есть. Я не истеричная девица.       Я испустил тяжелый вздох.       — Много опасности. Не ходи в Визжащую хижину. Там тебя подстерегает смерть от чудовища и огня. Ни в коем случае не ходи.       Северус на секунду сжал переносицу, возвращая самообладание, и устало откинулся на спинку кресла.       — Прекрасно… Спасибо за предупреждение.       Я поставил чашку на стол и встал.       — Я спать. Разрешишь приземлиться в твоей спальне?       У порога меня остановил голос Северуса.       — Я был у Лавгуд в голове. Она для тебя не лучший вариант, и тебе это известно. Ты мог придумать сотню других способов ей помочь. Почему женился?       Я встал. Дверь оказалась перед самым носом, темная, старая, суровая, как и всё в этом замке.       — Это был самый быстрый способ. И я не хочу остаться в одиночестве. Дети — самый распространенный вариант, — сказал я, рассматривая едва видимые узоры, — ведь после поимки фанатиков мы с тобой... Просто... Ведь будет лучше, если мы разъедемся?       Вопрос вышел неуверенным, жалобным. Северус вздохнул.       — Не будет. Без меня ты рискуешь пойти вразнос, даже не находясь в магическом мире. Что бы ты там себе ни надумал — выкинь это из головы. Мы связаны. Я твой побратим. Я буду рядом, хочет того король или нет. И будь уверен, я смогу это сделать так или иначе.       В груди стало горячо и очень сладко. Мне отчаянно, сию секунду захотелось развернуться, подойти к Северусу и поцеловать губы, которые произнесли такие важные слова.       Или хотя бы остаться здесь, уснуть в обнимку у камина.       — Хочешь горячего шоколада?       Северус спросил так, как будто не говорил ничего, не ощутил по связи моё желание. Я прикоснулся к теплой двери и закрыл едва заметную щель.       — Хочу.       Наверное, у нас уже выработался условный рефлекс. Как только я получил в руки кружку с ароматным какао, во мне сразу включился нуждающийся в утешении ребенок, а Северус, как ответственный взрослый, закутал в плед, усадил рядом и обнял за плечи.       — Как ты думаешь, сработает ли Оборотное зелье с твоим волосом на трупе? — деловито спросил он, дождавшись, когда кружка наполовину опустеет.       Я чуть не поперхнулся.       — Конечно, не сработает. У трупа ведь нет обмена веществ! Поэтому покойники застревают в приобретенном облике!       — Но твоя сверхчувствительность вносит в оборотку больше магии. Я пробовал. Твои волосы увеличивают время действия в два раза. Эксперимент и расчеты показали, что моё тело практически не участвовало в преобразовании. Всё сделало зелье.       Я задумался.       — Ну, если так… Зачем такие сложности?       — Нужны свидетели, — Северус хмыкнул. — Прикинуться мертвым проще. Тем более, у тебя так талантливо получается.       Ага, спасибо за комплимент. Интересно, это на него так присушка повлияла? Что-то подозрительно много добрых слов от него я слышу в последнее время. Кстати, о присушке.       — Как ты снял с себя мои чары?       — Поцеловал тебя, пока ты спал.       Я все-таки поперхнулся. В смысле? Я всё пропустил?!       — Шутка, — налюбовавшись на мою перекошенную моську, сказал этот жестокий человек. — Выпил отворотное зелье.       Он пошутил!       Похоже, в Запретном лесу скончался Арагог.

* * *

      Вовремя я подсуетился с женитьбой. На следующий же день в школу примчалась крестная Луны, Валери, которую до этого момента искали чуть ли не с собаками. И от свадьбы она закономерно впала в ужас. Спрашивается, где её носило всё это время? Она наверняка знала о плохом здоровье Ксенофилиуса, а экстренной связью с крестницей не озаботилась. По мне, дамочка была на редкость безответственной, а судя по причитаниям о недопустимости гостевого брака и отсутствия алтаря, еще и закостенелой.       — Ну, вообще-то, родового алтаря у меня нет и никогда не было, — выдал я ответ на стенания. — Проводить ритуалы Луне нельзя, пока не родит и не оправится. Со своими супружескими обязанностями и долгами мы сами разберемся.       — С кем ты связалась, глупая девчонка?! — возопила Валери, театрально поднимая руки. — Это дикость какая-то! Варварство! Не дай Бог, кто узнает… Это!.. Это…       — Меня все устраивает, — твердо оборвала её Луна, складывая руки на груди. — Достало, что всё и все решают за меня. Я хочу решать сама, Вадим даст мне это. Если бы я вышла замуж за Тео, как вы все хотели, у меня этой свободы никогда бы не было. Я хочу не просто спокойной жизни подальше отсюда, я хочу распоряжаться ею сама.       — Сама? Сама?! — повысила голос женщина и выплюнула с презрением: — Как эти эмансипированные карьеристки в Министерстве? Луна, ты совершила огромную ошибку. Женщине нужно надежное мужское плечо...       — То-то ты второй раз замуж не спешила, — ядовито перебила Луна. — Искала плечо понадежнее?       У Валери сделалось совершенно жуткое лицо, рука дернулась и сжалась в кулак, явно пытаясь остановить пощечину.       — Так, все, хватит! Брейк! — вмешался я, пока родственницы не поубивали друг друга. — Во-первых, не смейте кричать на мою жену — она беременная, а во-вторых, нам еще кучу документов заверять в Гринготтсе и Министерстве, поэтому предлагаю отправиться к директору и покинуть, наконец, школу. Здесь скоро станет опасно, а все разборки можно отложить недельки на три.       Валери глубоко вздохнула, беря себя в руки, и с интересом посмотрела на меня, оценивающе так. Видимо, сочла небезнадежным. Или обратила внимание на оговорку?       — В восемь у нас портключ. До этого времени нужно все успеть, — сказала она и ахнула. — То есть как беременная? Уже?!       — Значит, успеем, — невозмутимо кивнул я, пропустив мимо ушей поток французской ругани. — Мадам, придержите ваше красноречие. Моей супруге не стоит слушать подобное. Тебя проводить до гостиной, Луна? Тебе наверняка нужно собрать вещи.       — Тенси соберет, это мой домовик. Да, кстати, — мило улыбнулась Луна мне, — ты можешь приказывать ему, дорогой.       — Спасибо, милая, — я вернул ей улыбку и, галантно склонившись, подставил локоть, за который Луна тут же уцепилась.       Валери посмотрела на наше взаимодействие и примолкла.       Всю последующую неделю я мотался по магической Великобритании: сначала в больницу Святого Мунго за телом Ксенофилиуса, потом доказывал Министерству законность брака и оформлял завещание в Гринготтсе. В общем, светился везде, где только мог. Даже сбегал до магловского госпиталя — помог побратиму моей жены благополучно выйти из реанимации. Понял, как тяжело быть приманкой. Пожиратели чихать хотели на мою тушку! Мы с Северусом уже сдались, когда мне пришла в голову мысль съездить до дома Лавгуд. Новая встреча с домовиком Тенси вышла неожиданно трогательной — едва я ступил за калитку, как тот вылетел из дома и с криком «Хозяин!» кинулся обниматься. Из огромных кошачьих глаз потекли слезы, тонкие ручки с силой вцепились в футболку.       — Тенси так не хотел подчиняться чужому магу! И маленькая хозяюшка нашла хозяина в друге! Друг — хороший хозяин дому, лучше сквиба, лучше чужака!       — Эм… — от такого горячего приветствия я растерялся и неловко похлопал домовика по макушке. — Рад, что понравился тебе, Тенси. Ты… ты не мог бы меня отпустить?       Тенси кивнул так, что огромные уши хлопнули его по затылку, отскочил и поклонился.       — Тенси будет с радостью служить вам, хозяин! Он покажет и расскажет всё-всё, что нужно знать хозяину Туры!       И не угомонился до тех пор, пока не протащил по дому, рассказал чуть ли не о каждой безделушке. Он буквально силком затолкал меня в подвал и выдал все секреты рода Лавгуд, лопаясь от гордости за обладание такими редкостями как тела бессмертных предков в хрустальных гробах, супероружие на случай ядерной войны и подробные инструкции по изготовлению двигателей для космических кораблей на магических накопителях. Ошалев от информации, я кое-как добрался до кухни и шлепнулся на стул. Тенси бегал вокруг с энергичностью зайца-барабанщика из рекламы батареек, пожирая обожающим взглядом. На столе моментально организовался чай с мясными закусками. Я меланхолично жевал еду, пребывая в прострации. В голове крутилась одна-единственная мысль.       Лавгуды всего лишь рядовая чистокровная семья. Если у рядовых в подвале лежит такое, что же хранится у тех же Блэков?!       Да и ответственность за обладание такими знаниями грандиозная. Мне захотелось побиться лбом об стол. Женился, вашу мать.       — Хозяину налить огневиски? — Тенси робко прикоснулся к моему локтю.       Я перевел на него взгляд и с усилием вернулся в реальность.       — Нет, но спасибо за предложение. Тенси, Луна уехала во Францию к своей крестной, а я ученик Хогвартса. Дом нужно подготовить к нашему долгому отсутствию.       — Но хозяин будет вызывать Тенси? — с надеждой спросил домовик.       — А ты сможешь проникнуть в Хогвартс? — поразился я.       — Тенси может! Только нужно позвать!       Надо же… Какие интересные возможности открываются. Интересно, почему другие волшебники их не используют? Хотя у большинства родители есть.       — Тогда давай так. Сделай запас продуктов примерно месяца на два и оборудуй в какой-нибудь неприметной комнате подвала спальню. Запомни, среди продуктов не должно быть ничего скоропортящегося или того, что нужно постоянно держать под чарами. Остальной дом должен выглядеть так, словно хозяева уехали на длительный срок. Ничего не должно указывать на то, что здесь могут жить.       Домовик посерьезнел. В желтых глазах мелькнуло неодобрение.       — Тенси понял. Хозяин попал в неприятности, и теперь ему нужно спрятаться. Тенси уже делал такое однажды.       — Когда это? — удивился я.       — Двести пятьдесят лет назад. Хозяин тогда здорово наворотил делов с контрабандой. А всё из-за его дружка, этого Гоффмана… — совсем по-человечески проворчал Тенси.       Они еще и контрабандисты? Не успел я подивиться на родословную супруги, как из приоткрытой двери библиотеки раздался вопль:       — Заткнись, паразит! Не смей вспоминать этого уебка!       Клянусь, я чуть из штанов не выпрыгнул с перепуга.       — Это еще что за хрень?!       — П-портрет, — задрожал Тенси, выпучив глаза. — Портрет хозяина Плутона.       — Какой портрет? Я не видел никаких портретов!       Тенси виновато заерзал, прижал уши и выдавил:       — Т-там, за одним стеллажом г-галерея… Простите, хозяин! Тенси виноват, Тенси себя накажет!       А домовик-то под стать семейке! Как играл, как ревел убедительно! Как по дому таскал, рассказывал про любимую подушечку хозяйки Пандоры и цветочки на стенах. И так аккуратненько преподнес сокровища рода новому хозяину, что тому и в голову не пришло, что от него что-то утаили. Я ухмыльнулся и потрепал его по макушке.       — Тенси молодец, Тенси наказывать себя не будет, а возьмет с полки пирожок. Только пойдем сначала в портретную галерею.       Картины. В магическом мире с изобразительным искусством было строго. Всё писалось по строгим классическим канонам, максимально приближенным к академическому стилю. Никаких импрессионизмов, кубизмов и абстракций. Всё должно было быть четким, максимально приближенным к реальности. Пейзажи, натюрморты — всё. Особенно это касалось портретов — от магических портретов требовалось фотографическое сходство с оригиналом. Ремесло художника безумно ценилось, а живые портреты предков зачаровывались так, что они ни в огне не горели, ни в воде не тонули. Потому что в изображенных людях пряталось самое важное для волшебников — история и знания рода.       Портретная галерея Лавгудов по традиции располагалась в подвале, а вход в неё был за одним из стеллажей. Тенси показал, как повернуть подсвечник, ужом ввинтился вперед меня и хлопнул в ладоши.       Под потолком ярко вспыхнули белые сферы, и передо мной открылась широкая круглая комната. На какое-то мгновение мне показалось, что в ней множество окон, из которых смотрят люди, но нет — это были десятки портретов мужчин и женщин.       — Ага, значит, ты теперь новый владелец Туры? — риторически спросил один из Лавгудов, мужчина средних лет с трубкой в руке. Художник мастерски изобразил его, передав и жизнелюбие, и мечтательность сетью почти незаметных морщинок на лице. — Как звать?       Ответить я не успел.       — Мистер Волхов? Признаться честно, я ожидал увидеть Нотта или Нейтана. Но где же Луна?       Да, все-таки волшебники правильно не хранят портреты предков в жилой части дома, в особенности недавно умерших близких. Это… очень выбивает из колеи. Я медленно повернулся. Из портретной рамы, сидя в точной копии своего рабочего кресла в библиотеке, мне мечтательно улыбался Ксенофилиус Лавгуд.       — Луна во Франции, у своей крестной Валери.       Ксенофилиус просиял.       — О, она все-таки нашлась? Какое счастье!       Да, это было очень жутко. Этот нарисованный человек выглядел как Лавгуд, думал как Лавгуд, нес в себе память Лавгуда, того, с кем я успел познакомиться лично, но при этом в нем не ощущалось ни грана того, что составляло суть. В портрете не было души. В Хогвартсе это воспринималось как-то проще, фоном. Может, из-за огромного количества или того факта, что там были изображены незнакомцы?       Пока я разглядывал искусственного Ксено, портреты шептались.       — Как он сказал? Волхов?       — Иностранец? Мало того, что род потерял самостоятельность, так еще и иноземную фамилию взял?       — Арис, не переживай. Ну, поменяли фамилию, с кем не бывает? Не Бакер и ладно.       — А вдруг это хуже пекаря? Были Лавгуды, стали непонятно кто!       — Столько веков убили на восстановление дара — и всё псу под хвост!       — Да ладно тебе, Октавиус, зато кровь разбавили новым родом. И посмотри, какой красивый мальчик. И масть светлая, кудрявая. Потомки будут очаровательные…       — Что-то он не спешит знакомить нас со своими предками. Может, безродный? Эй, как там тебя, ты точно чистокровный?       Я вздохнул. Так, похоже, местные Джарвисы мало того, что умеют думать, так еще и имеют собственное мнение по каждому поводу, которое хрен оспоришь. Впрочем, стоило мне только один раз рявкнуть во всё горло, как они замолчали и превратились во внимательных слушателей. Я рассказал портретам все последние важные новости, заинструктировал Тенси до головокружения и с чистой совестью отправился к ближайшему перекрестку вызывать Ночной Рыцарь.       Они выскочили совершенно внезапно и скрутили меня так быстро, что я даже пискнуть не успел. Перед глазами успели мелькнуть длинные темные одежды, на голову упал пахнущий землей мешок.       — Аккуратнее! — выкрикнул кто-то за спиной. — Его нельзя заклинаниями!       «Ну, наконец-то! Клюнули!» — успел подумать я, а потом на затылок обрушился удар — и сознание отключилось.