***
Джемин смотрит на своё отражение в зеркале и думает, что мог бы выглядеть лучше. Но сегодня явно не его день. Об этом так же напоминает суетливый Ренджун, что позади него носится, матерясь себе под нос на китайском, и в спешке собирается на пары, которые они оба чуть не проспали. - У тебя есть время залипать в зеркало? – он останавливается рядом с другом и смотрит укоризненно. - Красивый, красивый, ну, пошли уже. - Правда красивый? – сонно тянет младший. - Я даже волосы уложить не успел, выгляжу, как говно сегодня. - А у меня настроение говно, мы идеально подходим друг другу, а теперь вперёд, на зачёт, - Ренджун не сильно толкает парня к выходу, на ходу хватает их рюкзаки, выключает свет в комнате и закрывает дверь на ключ. Сонный Джемин явление отвратительное по всем параметрам. И без того эгоистичный, вредный, самовлюблённый и ленивый младший в сонном режиме удваивает все вышеперечисленные качества. Ренджун в курсе, что если бы не он, Джемин с вероятностью ста процентов забил бы и спал дальше, заключая, что раз проспал, то на всё воля божья, сегодня явно не судьба. Но так же Ренджун в курсе, что сегодня у них важный тест у одного из самых вредных преподавателей в универе, и если кое-кто его не сдаст хотя бы на средний балл, то вытягивать потом из ямы долгов этого кое-кого именно Ренджуну. Ну, Джемин хотя бы потом спасибо говорит, а еще успешно отвечает за готовку в их чудном дуэте. Ренджун уверен, что этого хватает, чтобы вообще ни на что не жаловаться. В аудиторию они влетают за несколько секунд до начала пары. Джемин занимает почётное место у окна, прямо за широкой спиной одного из одногруппников, и падает тут же на парту грузным мешком, планируя проспать все два часа. - Хорошая попытка, но тест я за тебя решать не буду, - шепчет ему Ренджун. - Ну Инчжуууниии. Нытье младшего прерывается зашедшим преподавателем и очень скорым началом теста. И восемьдесят девять баллов из ста в итоге отдаёт нервным подёргиванием глаза у Ренджуна. У него самого – восемьдесят пять, и это даже обидно. - Признайся, ты тайно готовился? – щурит глаза китаец, когда они сидят в столовой. - Смотрел, как готовишься ты, это считается? – Джемин хитро дёргает бровями и нагло ворует чужую картошку фри. С другого конца зала раздаётся какой-то шум, вроде ругань и даже женский испуганный вскрик. Парни оборачиваются и видят, как один из старшекурсников, чьё японское имя помнится обоим весьма смутно, грубо хватает за руку другого очень зашуганного паренька и тащит на выход. Последний пытается сопротивляться, а дрожащие губы говорят о том, что парень вот-вот расплачется, но японца это не волнует. В дверях они чуть не сносят прифигевшего от такого напора Донхёка. - Что это сейчас было? – он усаживается напротив и тоже нагло тырит картошку Ренджуна. Последний думает, что с друзьями ему охренеть как повезло. - Не знаю, но такому парню и я бы позволил себя утащить, - мечтательно изрекает Джемин, получая за это лёгкий толчок локтём в бок от Ренджуна, - ну а что? Мне всё равно видимо всю жизнь в одиноких лузерах бегать, могу и помечтать о красивых высоких японцах. - Ой, блять, лучше быть одиноким лузером, серьёзно, - ворчит Донхёк, - у тебя хотя бы есть выбор и перспективы. Знаешь, как эта херня горит, если поцелуешь не того? – Он поднимает руку, демонстрируя ровную надпись на запястье. Короткое, но не совсем корейское имя, обладатель которого Донхёку ни разу не встречался на жизненном пути, хотя появилась метка еще в школе. Парень уверен, что его потенциальная судьба живёт в другой стране, а его шансы посетить что-то, кроме Кореи ничтожно малы, а потому остаётся лишь терпеть, ждать и материться. - А если он сменил имя? – рассуждает Ренджун. – Родился не здесь, а потом переехал и сменил, всё-таки «Марк» не так просто выговорить. А теперь, поди, ходит где-нибудь рядом с тобой, а ты и не в курсе. - Кто в здравом уме будет менять имя в мире, где существует эта херня, - Донхёк снова указывает на своё запястье, - да и рядом со мной – точно нет, я уже весь Сеул перерыл, по-моему. Господи, я убью его, если встречу, серьёзно. В двенадцать лет Ренджун был уверен, что метки облегчают жизнь каждому. В какой-то момент на запястье появляется имя человека, предназначенного тебе судьбой, и уже нет смысла терять время на поиски того самого. Потому что тот самый найден, осталось только встретить, и это, однозначно, навсегда. Но чем старше становился парень, тем больше разочарований, связанных с метками, встречалось ему на пути. Первым в их компании стал Донхёк, получивший имя аж в средней школе, в эти самые двенадцать лет. И как же сильно он был рад, с каким огнём в глазах он искал своего Марка Ли, допрашивая чуть ли не простых прохожих на улице. И как же беспомощно он угасал с каждым годом, понимая, что в ближайшем окружении его человека рядом нет. И не предвидится, судя по всему. А вокруг у людей начинаются первые отношения, случаются первые поцелуи, симпатии, влюблённость. Донхёк порой и рад был забить и пригласить кого-нибудь на свидание, окунуться с головой в невероятный по своим ощущениям роман с, например, той красивой девочкой из параллельного класса, но проблема в том, что другие люди попросту сторонятся его в этом плане, не давая парню даже шанса. Кому нужен уже занятый человек, который очевидно принадлежит кому-то другому? Донхёк с каждым разом ненавидел метку всё сильнее. И порой то закрывал её длинными рукавами, пластырями, напульсниками, то наоборот выпячивал, демонстрировал, увеличивая, таким образом, шанс быть уже, наконец, обнаруженным своим соулмейтом. Спустя восемь лет Донхёк в родственные души верит с трудом. Метку называет не иначе как "эта херня", относясь к ней, как к нелепой татуировке. Вместе с ним надежду теряют многие окружающие его люди. Среди которых находятся и те, кто не против провести время вместе, забыться друг в друге хотя бы ненадолго. Сделать вид, будто нет этого тяжкого груза в виде ровных букв на запястье. Жаль, что лишь на время. Джемин с Донхеком солидарен, в свою очередь, теряя надежду вообще обзавестись треклятым именем. Вместе с ним апатией заражается и Ренджун, но у него причины совсем иные. Он смотрит на Джемина и сжимает собственное тонкое запястье - привычка, выработанная за последние несколько лет. Всякий раз, убирая пальцы с собственной руки, он представляет***
Сычен морщится от неприятной тупой боли, когда задевает бедром косяк. Его прикладывают к серой пыльной стене спиной, отрезая собой все пути к отступлению. Хотя парня настолько знатно подкашивает от осознания происходящего, что конкретно сегодня сопротивляться он не будет вообще. Его могут тут, пожалуй, даже насиловать. - Набегался, любовь моя? – превосходство победителя в глазах Юты видно невооруженным глазом. Он опирается на одну руку рядом с лицом Сычена и ухмыляется, что больше напоминает оскал хищника в предвкушении своей победы над жертвой. - Не называй меня так, - младший отворачивается, испепеляя взглядом стену позади Юты, дверь, лампу в соседнем коридоре. Главное, чтобы не лицо человека напротив. - Я буду называть тебя так, как хочу, - Юта грубо хватает чужую руку и подносит к своему лицу, акцентируя внимания на собственном имени. - Мой. Теперь навечно. - Никогда не буду твоим, пошёл к черту! – Сычен одёргивает свою руку и пытается оттолкнуть парня. Обиды и отчаяния в нём через край. Так быть не должно, это не справедливо, и он в который раз мысленно обращается к высшим силам, бесконечно спрашивая «за что?». Юта злится и ударяет кулаком в стену рядом с лицом младшего. Тот затихает тут же, закусывает губу, сдерживая собственный всхлип. Он сильный на самом деле и даже мог бы врезать хорошенько, дать отпор и постоять за себя. Но всё это было актуально раньше. Буквально еще два дня назад Сычен был уверен, что до конца года так и не доучится – их исключат за постоянные драки в стенах университета. Да и за его пределами тоже не редко, на самом деле. Но сейчас, когда чужое имя болезненно зияет на собственном запястье, какой уже смысл для сопротивления? И мерзко от самого себя теперь в разы сильнее. - Если нужно будет, привяжу тебя к кровати в собственной спальне, - злобно цедит Юта, - пользуйся моей добротой и любовью, пока я разрешаю тебе жить со своим миленьким хёном. Но если будешь много выделываться, очень быстро переедешь ко мне. - Даже не надейся, - испуганно шепчет Сычен, слишком отчётливо представляя, что будет, если его лишат последнего убежища в квартире хёна и близкого друга по совместительству. - Что, так страшно остаться без своего защитника? Лучше подставлять задницу ему, чем тому, чьё имя у тебя на запястье, да? – Юта почти звереет, снова грубо сжимает руку младшего, поднимая её на уровень их лиц. – Смотри и запоминай, кому ты теперь принадлежишь. - Да лучше всему университету подставлять задницу, чем тебе, ублюдок, - отчаянно выплёвывает Сычен, - можешь хоть клеймить меня, но я никогда не буду принадлежать тебе, никогда не стану твоим и ни за что на свете не полюблю! Пощёчина резкая, болезненная, не сказать, что очень сильная – Юта всё ещё сдерживается – но переполненная взаимной ненавистью и болью. Сычен дрожащей ладонью тут же прикрывает горящую кожу на лице, сжимается весь и трясётся, словно осиновый лист. Хочется оказаться как можно дальше от этого места, от этого Юты, от этой судьбы, что хуже палача при исполнении самого жестокого смертного приговора. Парень искренне не понимает, каким образом его родственной душой, его предназначением может быть человек, которого он ненавидит и отвергает всем своим существом. Юта не понравился с самого начала, когда они встретились на вечеринке в честь посвящения в студенты. Сычен - тихий и скромный первокурсник, единственным желанием которого было напиться и расслабиться. Юта – тот, кого на вечеринке ждали, словно второе пришествие Христа. И тот, кто решил по-быстрому трахнуть какую-то девчонку, одну из своих обожательниц, но был случайно прерван не туда зашедшим Сыченом. Последний попытался вовремя удалиться, сбивчиво извиняясь, но, как оказалось, Юта всегда получает то, что хочет, а сбежать удалось только девушке. В дальнейшем жизнь Сычена была разбита на до и после. А любое пребывание в стенах университета напоминало скорее Ад, нежели обычную студенческую пору. Юта в прямом смысле заставлял быть с ним, сразу заверив всё окружение, что Сычен принадлежит ему и только ему. Его ревность превышала все допустимые нормы, сносила к чертям все лимиты. Совсем скоро младший понял, что вокруг него не осталось людей, желающих с ним общаться хоть как-нибудь. Знакомые, которых и так успело появиться совсем немного, отвернулись от него навсегда. Друзьями обзавестись не получается совсем. Сычен совершенно не так представлял себе жизнь в университете, когда поступал в Корею. Единственным спасательным кругом, опорой и защитой был и остаётся до сих пор Тэиль, с которым они вместе снимают квартиру. Сычен не редко боится за него, опасаясь, что Юта может так же «поговорить наедине», как делал это с другими людьми. Но Тэиль лишь закатывает глаза и ухмыляется, качая головой, уверяет, что ничего Юта ему не сделает, не за что ведь. И прав, к счастью для всех. Хоть Сычен и трясётся от страха всякий раз, когда Тэиль долго не приходит домой. Юта тащит его за руку, больно сжимая сильными пальцами запястье, на следующую пару. У Сычена беспомощность и мерзкая покорность на лице, но неприятно больше даже не от происходящего, а от того, что все вокруг смотрят. Никто не перечит Юте, не встанет на защиту хрупкого китайца, а тем более теперь. Другие студенты лишь расступаются перед ними и смотрят вслед в основном с презрением к Сычену, потому как он умудрился отхватить себе лучшего бойфренда на весь универ. Чем именно Юта заслужил себе такое звание, Сычен не понимает, но догадывается – многим нравятся плохие парни, тем более, если за их плечами неплохой авторитет в виде грубой силы и большой пугающей компании. Да только младший готов продать душу Дьяволу, лишь бы этот «самый лучший» достался кому-нибудь другому, и таскал вот так по коридорам любого из своих глупых фанатов, готовых ему даже ступни лизать, когда Юта наступит на их лицо. Юта сам заводит Сычена в его аудиторию и усаживает на первое попавшееся место. - Я встречу тебя после пары, солнышко, - нежности в этих словах – ноль, как и в поцелуе, который Юта оставляет на губах Сычена. Довольно-таки демонстративно, чтобы люди вокруг лишний раз поняли, кому он принадлежит. - И не вздумай сбежать, нет никакого удовольствия искать тебя по всему корпусу, - уходит Юта в тот момент, когда приходит преподаватель. Сычен слышит перешептывания за спиной, кожей чувствует косые взгляды и осуждение. Чертово осуждение. Он весь из себя отвратительный, отталкивает того, кто предназначен судьбой, да еще и мечту чуть ли не каждого присутствующего. Сычен в глазах окружающих – мразь, потому что забрал себе всё самое лучшее. Сычен в глазах окружающих – идиот и придурок, который этим самым лучшим еще и не пользуется. Парень одёргивает рукав кофты, закрывая ненавистное имя, поджимает слегка дрожащие губы и устремляет свой взгляд на преподавателя, старательно отключаясь от внешнего мира.***
Если Донхёк - человек действий, а Джемин - человек слова, то Ренджун однозначно человек системы. Трудно сказать, что должно произойти, чтобы сбить его с выбранного жизненного пути, хотя Донхёк иногда делает ради этого всё возможное. Как вариант – ввалиться к ним в комнату в половину двенадцатого ночи, звеня украденными у комендантши ключами от общежития. Джемин не удивлён. Не удивляется и Ренджун – такое происходит раз восьмой только за последние полгода. Донхёк вообще-то живёт в паре остановок от них, но дома ему одиноко и скучно, поэтому ошиваться у друзей, скрываясь от всевозможных охранников, кажется ему великолепной идеей. А еще Донхёк обожает ночные вылазки. Джемин любит их тоже, и Ренджуну на самом деле льстит, что всякий раз они пытаются вытащить и его. Но парень уверенно отказывается от подобного, на их взгляд приятного, времяпровождения и остаётся высыпаться дома. Сегодня что-то идёт не так, система Ренджуна даёт сбой и закидывает в голову идею отправиться вместе с друзьями. - Ого, неужели кто-то решил не отрываться от коллектива в кой-то веки? – Донхёк щурится и ухмыляется, наблюдая, как друг собирается. - Могу списать это на систематическое времяпровождение с вами, так что не пытайся меня поддеть, я и сам в шоке, - отвечает Ренджун. - Твоё времяпровождение выпало на ту ночь, когда я решил пробраться на крышу, - фыркает в ответ друг, - но ты боишься высоты, так что я быстро придумаю что-нибудь другое. О! Бассейн! Мы пойдём в бассейн! Джемин пожимает плечами – ему, честно говоря, до лампочки, куда именно они пойдут сегодня. Гораздо больше его волнует полностью разряженный телефон. Он всегда заряжает его до ста процентов, зная, что ночью без этого никуда. Но сегодня что-то пошло не так, и телефон даже выключился, намекая, что смысла брать с собой его нет. - Что происходит, вау, ребята! - не перестаёт восклицать Донхёк. – Один не берёт с собой телефон, хотя жить без него не может, второй в принципе решил сегодня развлечься, вместо банального сна. На ужин сожрали не то что-то, да? - Сегодня среда, - улыбается Джемин и прикрывает глаза, зная, что Ренджун продолжит. - По средам у нас курица, - заканчивает тот. Донхёк закатывает глаза, в который раз поражаясь нудности Ренджуна, и тому, что Джемин этому ещё и потакает. По средам курица, по пятницам пиво в баре неподалёку, по субботам стабильно пропускаемая первая пара. У Ренджуна какие-то свои личные китайские заёбы по этому поводу, и Донхёк серьёзно рад, что сегодня он идёт с ними, хоть это и противоречит его дебильным, по мнению Донхёка, принципам. Они выходят из общаги без проблем – комендантша спит; Донхёк пожимает плечами – немного снотворного в чай ещё никому не вредило. Ренджун на полном серьёзе интересуется, не занимаются ли они очень плохими вещами по ночам, а то чем дальше в лес, тем опаснее. И насчет бассейна никто, как оказывается, не шутил. Они пробираются в спортивную секцию университета через окна каморки охранника, пока Джемин отвлекает его внимание на другом конце здания. Ренджун паникует, как никогда прежде, и раз двадцать уговаривает друзей бросить это всё и пойти домой, на худой конец залезть уже на крышу, на которую Донхёк имел виды изначально. Но от него отмахиваются, не очень убедительно заверив, что всё будет в порядке, и просят просто не орать, если что. Что подразумевается под «если что» не признаётся даже Джемин. Хотя на его адекватность и были все надежды. В итоге Донхёк всё-таки тащит его внутрь, руководит его действиями, как более опытный. Даже когда неловкий Ренджун чуть не врезается в полку с какими-то спортивными наградами, Донхёк очень ловко успевает предотвратить их падение, избежав тем самым сильного шума. - Где Джемин? – обеспокоенно интересуется китаец. - Мы договорились встретиться сразу у бассейна. Да не волнуйся ты так, он хитрый и очень бесшумный. - Да, это я заметил, когда он в нашу комнату пьяный пробирался, чтобы я не спалил. Ренджун переживает всё равно. Не потому что не верит в Джемина, тут как раз наоборот, а потому, что находиться без него в такой напряженной обстановке слишком долго, очевидно, не в состоянии. И он не то что бы знал о своей такой привязанности, но догадывался точно. Просто никогда не предоставлялось возможности это выяснить. Джемин рядом всегда. Это тоже часть системы Ренджуна. Парни аккуратно и незаметно двигаются по тёмным коридорам. Идут наугад, ориентируясь лишь по табличкам и указателям, которые ещё и не всегда хорошо видно. Но что-то маленькое и квадратное валяющееся на полу Ренджун замечает сразу. Оно будто силой притягивает внимание, и, в конечном итоге, он не выдерживает и подходит к неизвестному предмету. - Ты чего? – Донхёк с интересом выглядывает из-за плеча друга. - Тут телефон. Очевидно, кто-то обронил телефон. - Ну и? Пусть лежит, тебе-то что? Как потом будешь объясняться, где и при каких обстоятельствах ты его нашёл? - О, он без пароля, - Ренджун игнорирует негодующего Донхёка и берёт телефон в руки, тут же нажимая на кнопку слева. - Кто ставит на заставку котят? Явно бабский, - любопытство подводит Донхёка, и он присаживается рядом. - Да вот не скажи, тут есть селфи, - Ренджун, в далеко не свойственной для себя манере, уже вовсю роется в галерее, быстро пролистывая фотографии, - по-моему, я его знаю, он, случайно, не учится в параллельной группе? - Не знаю, но он симпатичный, - ухмыляется друг, - посмотри его контакты. - Какого черта вы тут делаете? – слышится недовольное шипение Джемина. – Я их в бассейне жду, а они посреди коридора расселись. - Мы нашли чей-то телефон, - Донхёк указывает на смартфон в руках Ренджуна. - С каких пор нам не плевать? – интересуется Джемин и тоже заглядывает в светящийся экран. - Знаешь его? – Ренджун открывает селфи очевидного хозяина пропажи и показывает другу. Хотя уверен, что Джемину на окружающих плевать ещё больше, чем Донхёку. Он, конечно, человек хороший, да и друг отличный, но всё-таки собственное отражение в зеркале интересует его куда больше. - Понятия не имею, стрёмный какой-то, - фыркает Джемин. - Всё, мне окончательно похуй, чей это телефон, охранник утром найдёт и отдаст, пошли к бассейну. Ренджун не чувствует себя расслабленно и хоть сколько-нибудь спокойно, когда они оказываются в заветном бассейне. Донхёк особо не парится, тут же раздевается до нижнего белья и ныряет в воду. Джемин возится чуть больше, сомневается даже, но опасаясь, что Донхёк утянет его в воду прямо в одежде, всё-таки сдаётся и присоединяется. Ренджун старается держать лицо в приподнятом настроении, но на душе от чего-то неспокойно, волнующе и очень нервно. Что-то идёт не так, и собственная чуйка подсказывает, что в этом виноват надлом системы. Сидел всегда дома и стоило продолжать сидеть, а не начать внезапно разгульный образ жизни. Потому что любое нарушение устойчивых правил обязательно понесёт за собой какое-либо последствие. Судьба не любит, когда её планы нарушают. Хотя кто докажет, что это не она же решает в какой-то момент поменять правила игры? Звонок мобильника оглушительно громкий. Джемин с перепугу чуть не топит Донхёка, а Ренджун, сидящий на бортике и болтающий ногами в воде, почти падает в бассейн, успевая даже вскрикнуть. - Твою мать, нахрена ты взял его с собой? – негодует Донхёк, догадываясь, что звонит не так давно найденный телефон. Просто ни у кого из них не стоит Limp Bizkit на звонке. – Возьми трубку, иначе оно нас спалит! Но у Ренджуна паника занимает девяносто процентов мыслительной деятельности, и злополучный телефон хочется скорее выкинуть в воду, чем ответить на звонок. - О, господи, я отвечу, - ворчит Джемин и быстро вылезает из воды, - Инчжуни боится разговаривать по телефону с незнакомцами, - и рожа ехидная такая, что грех не врезать. Номер, который высветился на экране, подписан, как «сестра», что автоматически выстраивает у всех троих в голове картину, как парень вернулся домой и только сейчас осознал пропажу, взял телефон ближайшего доступного человека, коим оказалась сестра, и теперь звонит в надежде, что мобильник не украден. Джемин делает быстрый вдох-выдох и нажимает на «ответить». - Здравствуйте! Мы с друзьями нашли этот телефон в коридоре спортивной секции… - Здравствуйте! Я хозяин этого телефона, меня зовут Ли Джено… Ренджун видит, что с каждой секундой разговора улыбка Джемина становится шире, пару раз он даже смеётся над чем-то, что говорит ему человек на том конце звонка. Ренджун всё ещё думает, что систему ломать нельзя, ведь её последствия не заставят себя ждать.