***
- Почему ничего не сказал? - Тэиль смотрит с сожалением, которое Сычену осточертело уже по самое горло. - И что бы ты сделал, хён? Помог бы отрезать руку или, может, нашёл способ избавиться от Накамото? - Сычен устало валится на диван, желая раствориться в нём приблизительно на целую вечность. - Поддержал бы как минимум. Не представляю, что ты пережил вчера… - Всё ещё переживаю, - Сычен натягивает рукава кофты по самые кончики пальцев - любой мимолетный взгляд на надпись причиняет боль, - меня тошнит всякий раз, когда вижу это имя, а прошли всего сутки. Я не знаю, как доживу до конца года хотя бы. До конца жизни и не надеюсь - он убьёт меня раньше. Тэиль проглатывает свой очередной совет по этому поводу. Знает, что Сычен не приемлет его ни в каком виде. Он очень хочет помочь младшему, но совершенно не знает как. Необходимо было пожаловаться на домогательства Юты ещё в самом начале, но Сычен наивно полагал, что все закончится рано или поздно, а японец найдёт себе новую игрушку. Но сейчас стало поздно, бежать некуда. Идиотские во всех смыслах законы их мира, где соулмейтам позволено делать друг с другом практически всё, что вздумается, полностью развязывают руки Юте, и, наоборот, крепко связывают их Сычену. Ему не сыскать поддержки даже от родителей. Тем более, Накамото умеет располагать к себе людей на раз-два, ловко притворяться любящим, заботливым и добрым человеком. Тэиль сам когда-то повёлся, чем чуть не довёл Сычена до истерики. Но когда младший в очередной раз вернулся домой с подбитой губой, запираясь затем в ванной и рыдая там полночи, Тэиль начал подозревать неладное. "Неладное" оказалось проблемой приличных масштабов, а Сычен, и без того очень скромный и неуверенный в себе, ломался с каждым днём окончательно. Пришедшее смс заставляет вздрогнуть обоих. Сычен бездушной куклой тянется к телефону, догадываясь, от кого пришло сообщение. "Вечером у нас клуб. И принарядись обязательно. Иначе Тэён опять сам выберет тебе одежду" И точно такой же бездушной куклой он отвечает покорное "ок", прекрасно зная, что сопротивление бесполезно. Остаётся только надеяться, что после клуба его отпустят домой. - Ты ведь можешь отказаться, - Тэиль садится рядом и приобнимает парня, что обречённо застыл с телефоном в руках, - он ведь не будет вламываться к нам, я просто пошлю его и всё. - Ты можешь себе представить, что меня ждёт на следующий день в универе после такого? К тому же, долго терпеть он не будет, и, рано или поздно, пообщается и с тобой тоже. Тем более, если ты не откроешь ему дверь. - Сычен судорожно вздыхает, очевидно, не позволяя себе разрыдаться от бессилия. - Если хочешь мне помочь, то просто не делай ничего, пожалуйста, хён. Ты - единственный, кто есть у меня сейчас. Если он заберёт тебя у меня, я погибну. Они сидят в обнимку ещё немного, пока Сычен не успокаивается почти полностью. Тэиль рассказывает ему, чем занимался весь день, пытается рассмешить и отвлечь любыми способами. И младший чувствует мягкое тепло от общения с лучшим другом, расслабляется и даже забывает на мгновенье, что ждёт его сегодня вечером. - Позволь тогда помочь тебе с нарядом. Чтобы этому ублюдку не в чем было упрекнуть тебя. Улыбка Сычена отдаёт болью и отчаянием, но за последнее время это единственная хоть немного положительная эмоция, на которую он способен. Они выбирают чёрные рваные джинсы, свободную белую рубашку, расстегнутую почти до середины груди, и кожаный чокер. Последнее иронично служит не столь украшением, которое, кстати, вручил именно Юта, сколько ошейником - спасибо, что без поводка. Сычен за последние полгода научился краситься, но в меру, потому что, если будет перебор, то, по мнению Юты, он выглядит слишком охуенно, и на него залипает каждый второй. А за это, в итоге, тоже можно отхватить. Он смотрит на отражение в зеркале и видит далеко не себя. От этого даже проще немного - есть возможность отключиться, притвориться другим человеком и забыть на время о той боли, что причиняет ему, вроде как, самый близкий человек. Сычен родства и связи не чувствует совсем. В голове мелькала мысль, что может с появлением метки что-нибудь изменится в его душе по отношению к Юте. Но японец по-прежнему противен, мысль о любой близости с ним вызывает чуть ли не рвотный рефлекс, а обида из-за того, что он ничего не сможет с этим поделать, гложет изнутри, словно червь. Юта заезжает за ним ровно в девять. У Сычена на лице маска безразличия и некой покорности, в которую не верят, однако, ни один, ни второй. Единственное, с чем младший разобрался точно, так это с тем, что с истериками на сегодня всё. В его планы теперь входит только напиться, зная, что Юта купит ему чуть ли не весь бар, если он попросит. Зрительный контакт между Тэилем и Ютой напрягает очень сильно. Но Сычен не даёт им сказать друг другу что-то, кроме сухого "привет", и закрывает хёна собой, отвлекая внимание Юты на себя. Тот ведётся, сразу же оценивая внешний вид парня, и улыбается одобрительно - одной проблемой меньше. Он притягивает младшего к себе, целует в губы, игнорируя то, как дёргается Сычен в нежелании. Гораздо больше Юту волнует Тэиль, что безмолвной угрюмой стеной продолжает стоять в другом конце коридора и испепелять его взглядом. - Что-то не так? - спрашивает он, ухмыляясь. "Всё, что связано с тобой - не так", хочется ответить Тэилю, но Сычен оборачивается к нему, и в его взгляде читается всё, о чем он просил ранее. - Береги его, - отвечает Тэиль, вместо желаемого подойти и врезать по наглой и самодовольной роже. - Оу, как мило, что ты за него переживаешь, - мерзким приторным голосом произносит Юта, - только можешь засунуть свои переживания глубоко в задницу. Я позабочусь о нем и без твоих советов… хён. Сычен одевается со скоростью света, должно быть. Нагибается демонстративно, когда обувается, прекрасно зная, что Юта в этот момент залипнет на его задницу. Он так сильно боится перепалки между ними, что готов жертвовать собой ради друга. И в итоге оборачивается всё это против него самого же, потому что: - И да, - Юта тормозит в дверях, когда они выходят, - ночевать он сегодня не вернётся. Можешь не ждать. Сычен замирает, ощущая мерзкий холод по телу. Поджимает губы и кулаки сильнее стискивает, удерживая себя от болезненного желания повернуться в сторону друга и слёзно просить спасти. Но Юта несильно толкает его на выход, и младшему остаётся только тихо выдохнуть, принимая всё предстоящее, как должное. В клубе довольно прохладно, не смотря на многочисленные толпы танцующих людей, тесно прижимающихся друг к другу разгоряченными телами. Сычен такие места не то что бы не любит совсем. Скорее ему неприятно находиться на подобных тусовках без знакомых и друзей. В Китае, несомненно, у него был небольшой круг хороших друзей, с которыми они часто любили зависать во времена старшей школы. Но здесь такими друзьями так и не удалось обзавестись. Есть Юта и его компания самовлюбленных придурков, таких же, как он сам. Самый противный, по мнению Сычена, это Тэён, он же лучший друг. Отличаются они мало чем, разве что, Тэёна чуть больше заботит его внешний вид, а Юту статус и положение в обществе. Именно поэтому в клуб он заходит с видом вип-персоны, за талию прижимая к себе Сычена. Китаец чувствует себя очень дорогой вещью, которую приобрели на аукционе, словно самый редкий экземпляр, и теперь хвастаются ею перед другими людьми. На деле он, конечно, не понимает совсем, что Юта в нём нашёл, когда вокруг так много красивых, нарядных и доступных. Тэиль говорит, что в этом и суть - Юта не дурак и знает, что Сычен намного лучше всего его окружения. Но сам Сычен не согласен даже с этим - раньше ведь японец вполне себе неплохо справлялся. Как только они доходят до бара, к ним сразу же подлетает Тэн - пожалуй, самая безобидная личность из всех друзей Юты. Безобидность эта заключается в том, что Тэну глубоко насрать на самого Сычена. А ещё насрать на боль в руке, когда собственная метка горит огнём, пока сам парень в очередной раз трахается с вышеупомянутым Тэёном. - Договаривались к девяти, но королевы не приходят вовремя, да, Накамото? - попутно Тэн миловидно улыбается бармену, который, в свою очередь, понимает его без слов и принимается делать любимый коктейль тайца. - Скажите спасибо, что хотя бы к десяти подъехал. В такую рань тут делать нечего, - отвечает Юта и поворачивается к Сычену, - что будешь? У младшего на языке вертится язвительное "вау, это что, право выбора?", но он лишь молча указывает на самый алкогольный коктейль из всех имеющихся в меню. Юта ухмыляется и заказывает сразу два, но второй позже, сразу за столик, где уже сидит вся остальная компания. - Вау, какие люди, - Тэён корчит недовольную мину, - я так понимаю, спасибо, что не к полуночи вообще? - Угадал, - Юта усаживается на диван, притягивая Сычена к себе. - Вас можно поздравить? - улыбается ещё один друг Юты - Ёнхо, одновременно наполняя новый бокал виски, добавляя туда льда и пододвигая всё это Юте. - Далеко не все, кто уже встречаются, впоследствии оказываются соулмейтами. - Мы с самого начала знали, что это судьба. Да, детка? - Юта прижимает к себе несчастного по всем фронтам Сычена и целует в висок. Они все тут знают, насколько это наиграно, насколько это лживо и показательно, но никто, даже сам Сычен, не нарушит эту приторную иллюзию идеальности. Младший слегка улыбается, лишь приподнимая уголки губ, и кивает чересчур медленно, ощущая себя загнанным в клетку зверенышем, на которого шумные дети тыкают пальцем, проталкивая руки сквозь прутья клетки. Все это такой фарс и цирк, что Сычену тошно. Вокруг него меркантильные, эгоистичные и не редко очень подлые люди. И все они близкое окружение того, кто насильно ворвался в жизнь китайца и связал себя с ним навсегда. - Все эти метки - такая хуйня, - заявляет Тэн, не отрываясь от собственного телефона, в котором активно что-то печатает, - я люблю трахаться с парнями даже больше, чем холодный кофе, и у меня имя какой-то тайской тёлки? Серьёзно? Удивительным образом, Сычен согласен с ним даже сейчас. Судьба делает странный выбор, не редко в корне противоречащий личным принципам и законам человека. Юта поглаживает пальцами талию Сычена, в какой-то момент проникая за ткань рубашки, выправляя её из пояса штанов. Младший напрягается, вытягивается, словно струна, и быстрыми глотками пьёт свой коктейль, стараясь не давиться от алкоголя. Напиться, как можно быстрее и спасти свое сознание от происходящего. Благо, в данный момент Юта не обращает на него особого внимания, продолжая дискутировать о чём-то со своими друзьями. Сычен не слушает их, отвлекаясь на танцующих людей, на обжимающиеся парочки, которые кажутся действительно влюблёнными, а не познакомившимися несколько часов назад. В какой-то момент, среди толпы, он замечает Тэна и Тэёна, и искренне удивляется, понимая, что даже не заметил, как они покинули их столик и оказались на танцполе. Тэн спиной прижимается к Тэёну, трётся об него всем телом и подставляется под довольно откровенные прикосновения. Что интересно - они тоже выглядят влюблёнными, обожающими друг друга. Но Сычен знает, что хоть Тэн и имеет метку на руке, все равно ведёт неприлично блядский образ жизни. И Тэён один из его самых частых партнёров. - Хочешь так же? - шёпот Юты у самого уха заставляет вспомнить всё неприятное, что есть в мире. Сычен догадывается, что он имеет в виду парочку, что уже чуть ли не трахается прямо во время танца, и не может сдержать то едкое, что рвётся наружу. - Не с тобой. Юта звереет быстро, поэтому младший даже близко не понимает, чем вообще руководствуется, когда вот так отвечает ему. Вероятность, что его просто грубо отымеют в ближайшем туалете, заклеймив парочкой болезненных укусов и засосов, слишком высока. А это ведь именно то, чего Сычен хочет меньше всего на свете. - Могу устроить с кем угодно, хочешь? - зло выплёвывает Юта и с силой сжимает пальцами бедро китайца. - Одно моё слово и тебя отымеют сразу несколько. У Сычена под действием алкоголя просыпается отчаянная сторона, действующая по принципу "сгорел сарай, гори и хата". И не важно, что "сарай", как таковой, гореть ещё не начал. Он дёргается, с неприязнью отстраняясь от чужого шёпота на ухо: - Я же говорил, кто угодно лучше, чем ты. - Ты пожалеешь о своих словах, любовь моя. А сейчас - пей. Юта двигает к парню бокал виски, заботливо наполненный Ёнхо. Сычен терпеть не может алкоголь в чистом виде, и давится им после первого же глотка под насмешливые взгляды Юты и остальных присутствующих. Горло обжигает неприятно, глаза слезятся, но Сычен даже не успевает отойти, как Юта сам опустошает бокал и притягивает его для поцелуя. Ощущение во рту становится еще более мерзким. Сычен пытается оттолкнуть, но его запястья больно перехватывают и прижимают к спинке дивана. Юта целует настойчиво, грубо покусывая чужие губы и слизывая проступившую кровь языком. - Эй, может, ты займёшься своим мальчиком где-нибудь наверху, а не на наших глазах, - слышится комментирование от Тэёна. Юта отрывается от китайца, напоследок заглядывая в его глаза, и находя там страх, отчаяние и боль. Сычен находит во взгляде напротив огромное желание обладать и больше ничего. Он обращает своё внимание на Тэёна и думает, что из его уст подобное предложение звучит очень двулично – Тэн вот-вот опустится на колени и начнёт отсасывать ему прямо тут. Это замечает и Юта. - Кто бы говорил, Тэён-и, - язвительно отвечает японец, однако поднимается на ноги и тянет за собой Сычена. Младший знает, что наверху в этом клубе находятся вип-комнаты. Он не бывал в них, но слышал от Тэна. И знал, что, рано или поздно, окажется в них сам. Парня трясёт не на шутку, а в уголках глаз скапливаются слёзы, но вырваться им нельзя ни в коем случае. Сычен не знает, как к такому можно привыкнуть, как такое можно полюбить и желать. Он идёт за старшим обречённо, не сопротивляется, прикрываясь своей гордостью, но с каждым шагом внутри что-то ломается, осыпаясь, словно штукатурка от стены. И рассыпется рано или поздно полностью, являя миру безжизненную пустоту внутри. Юта, как и ожидалось, заводит его в одну из комнат. Закрывает за собой дверь, поворачивая ключ в замочной скважине, и Сычен вздрагивает от этого звука, стоя спиной к старшему. Ему страшно и больно от осознания происходящего, но в голове нет даже мысли на попытку побега, или поиск способа расслабиться и постараться, возможно, получить удовольствие. Он читал, что секс со своим соулмейтом приятней в разы, так может… Юта толкает его к широкому дивану, вынуждая лечь на спину, и сразу нависает сверху. Взгляд его хмельной, от того менее грубый и злой, чем обычно. На сей раз Сычен разозлил его не сильно, а в сравнении с предыдущими ночами, так и вообще можно считать Юту в самом лучшем расположении духа. Удивительно, однако, что после каждого грубого секса, а другого у них просто не бывало, старший не трогает Сычена еще недели две, напоминая о том, что вообще-то он его действительно любит, и поэтому даёт время на восстановление. Через эти две недели грубый секс повторяется вновь. - Юта, пожалуйста, я не хочу, - гордости у Сычена очень мало, ничтожные крупицы, способные только на колкие ответы, которые в итоге приводят к таким вот последствиям. В конце концов, он все равно будет слёзно умолять его остановиться. - Как мы сразу заговорили, - ухмыляется Юта, попутно расстёгивая пуговицы на своей рубашке, - хочешь, буду сегодня нежным? Только попроси, любовь моя. – Он наклоняется и проводит носом по шее парня, целует за ухом, оставляя после себя приторное ощущение безобразной нежности, в которую Сычен не поверит никогда. - Я не хочу… - Сычен пытается отстраниться, упираясь ладонями в грудь японца. Он мог бы собрать в кулак всю силу, мог бы оттолкнуть нормально, ударить куда-нибудь между ног, но в голове вспышками болезненные воспоминания о последнем разе. Когда точно так же решил воспротивиться, находясь у Юты в квартире. И добежать успел даже до входной двери, однако столкнулся с проблемой отсутствия ключа, и в этот же миг его настиг разъярённый Юта. Сычена в тот вечер грубо взяли прямо там же, лицом в дверь, о которую он размазал свои слёзы и очередную гордость. - Мне плевать, хочешь ты или нет. Я даю тебе возможность, поучаствовать в установке правил сегодня, но ты предпочитаешь снова ныть и сопротивляться. Я так же дал тебе возможность напиться, чтобы расслабиться. Но ты решил вместо этого начать злить меня. – Юта расстёгивает свою рубашку, но не снимает, предпочитая оставаться в одежде. Зато Сычен перед ним постепенно становится обнажённым. – Детка, мне кажется, или тебе нравится грубый насильственный секс? После слов Юты, Сычен и сам на секунду задумывается над этим. Он давно мог бы изобрести тактику против японца, как-то управлять всем этим и, в конце концов, хотя бы быть умнее и не злить его специально, зная, что за этим последует. Тэиль говорил ему об этом, когда успокаивал во время очередной истерики, но Сычен тогда даже не слушал, отрицая любую возможность вести себя как-то иначе. Он слишком глуп и наивен, чтобы делать хоть что-то. Он способен только на жалость к себе. И именно её китаец начинает испытывать в данный момент. Ломаться в сильных руках, подчиняться так, как от него требуют, и забывать о сопротивлении совсем. Юта особо не разменивается на нежности во время подготовки. Длинные пальцы, спасибо, что хотя бы в смазке, проникают сразу на всю длину. Сычен задыхается от боли, снова пытается отстраниться, но Юта держит крепко, добавляя второй палец и очень быстро третий. На шее младшего кровавыми следами расцветают яркие засосы и укусы. И это всё так больно, так неприятно, так нежеланно, что выть в голос хочется, но парень лишь скулит, закрывая рот ладонью. - На колени, - приказывает Юта, и пока Сычен раздумывает, как именно – для минета, или для самой унизительной позы на свете – старший переворачивает его сам, грубо хватая за бока. Удар по ягодице прилетает такой сильный, что Сычену кажется, что его крик слышат даже друзья Юты на первом этаже. За первым ударом сразу следует второй. И боль усиливается в разы. Сычен рефлекторно наклоняется вперёд, стараясь уйти от ударов, и тычется лицом в собственные руки, размазывая слёзы по коже. Когда раздаётся лязг пряжки ремня, то воет он уже по-настоящему. - Пожалуйста, Юта… Но ответом ему служит очередной шлепок всё по той же ягодице, а следом, не давая и секунды, чтобы опомниться, прилетает ремнём по другой. - Я же сказал, что ты пожалеешь о своих словах, - злобно цедит Юта, пока избивает младшего ремнём. Сычен, кажется, даже перестаёт чувствовать кожу на ягодицах. Он захлёбывается собственными слезами и отчаянием, криками и никчёмными попытками прекратить это. Юта в какой-то момент и правда откладывает ремень в сторону. Но тут же грубо входит на всю длину, кусая губы от узости тела под ним. Эта боль знакома Сычену гораздо больше. Чувство, будто внутренности разрывает на части – теперь оно преследует его постоянно. Он плачет беспомощно, переходя на беззвучный крик и жалкий скулёж. В голове эхом «за что?», но ответа он не получит никогда. Сычен жмурится, стараясь абстрагироваться, отключить себя от этой адской реальности, но образ Юты даже за закрытыми веками. С каждым толчком колени проезжаются по бархатной обивке дивана, кожа сдирается, но это не так больно, как внутри – сидеть Сычен не сможет еще долго. Юта выходит из него, снова со всей силы ударяет по ягодице, от чего Сычен воет, стараясь заглушить себя ладонью. - Перевернись, - снова приказ, который Сычен не слышит из-за собственного рыдания. Тогда Юта грубо переворачивает его на спину сам. Коленом раздвигает ноги и снова входит до основания. Сычен прячет лицо в сгибе локтя, но Юте это не нравится. Поэтому он убирает руку младшего, фиксируя её над головой, больно сжимая запястье. Вторую же наоборот подносит к своему лицу, обращая внимание на собственное имя. - Мой, - Юта почти рычит, не переставая вдалбливаться в тело младшего, - ты принадлежишь мне. – Затем наклоняется и целует, не получая в ответ никакого сопротивления. Сычен вновь разбит, вновь мёртв в моральном плане, и на оживление каждый раз требуется всё больше времени. Он вяло отвечает на поцелуй и чувствует, как рука Юты опускается на его член. Еще одно унижение – Юта знает, как сделать приятно, знает, как нужно ласкать и под каким углом трахать, чтобы партнёр кончил. Сычен не желает этого совсем, но тело не обмануть, и возбуждается он очень быстро, хотя до этого не было и намёка. - В следующий раз заставлю тебя кончить только от моего члена в твоей заднице, - ухмыляется Юта, когда Сычен изливается ему в руку. Сам Юта кончает глубоко внутри после ещё нескольких толчков. Позже они возвращаются к друзьям Юты, как ни в чем ни бывало. На помятого Сычена все смотрят с ухмылкой, оценкой. И от этих взглядов хочется броситься под ближайший поезд. Они все знают, что его сейчас грубо отымели, все видят эти алые засосы и следы от укусов на шее. Тэён издевается, когда весело сообщает, что Сычену больно сидеть. Юта же сухо сообщает, что это пройдёт, ведь «не в первый раз». Сычен смотрит на своё запястье и не в силах уже даже плакать.***
- Ты переписывался с ним всю ночь, - Ренджун смотрит, как тщательно Джемин укладывает волосы, и старается не осуждать так откровенно, но выходит, очевидно, паршиво. - Я думал, ты спишь, - пожимает плечами младший, - тебе же пофиг, если я всю ночь сижу в телефоне? Да, обычно Ренджун не обращает на такое внимания. Если он хочет спать, то уснёт даже когда в их комнате останется Донхёк и они с Джемином будут полночи хрустеть чипсами при просмотре какого-нибудь фильма. Но сейчас Джемин переписывался с тем самым хозяином потерянного телефона. Неким Ли Джено, который, как оказалось, действительно учится в параллельной группе, является их ровесником и, вау, очень отличным парнем. - Я просто удивлён, что ты сейчас такой бодрый, хотя спал от силы часа два, - фыркает Ренджун, - неужели он такой потрясающий собеседник? - Он спросил, почему мы не спим так поздно, а я ответил, что лучше бы он спросил, как мы вообще нашли его телефон, ну и как-то закрутилось всё… - Джемин мечтательно улыбается и тянется к подводке для глаз. Ренджун не то что бы удивлён, что друг решил сегодня ещё и накраситься, вовсе нет – Джемин красится довольно часто. Но конкретно сегодня всё это воспринимается иначе. Лучший свитшот, самые узкие брюки, идеальная укладка, макияж и ни единого ворчания насчет малого количества сна – всё это выглядит так, словно Джемин собрался на свидание. И Ренджуна почти коробит внутри от понимая, почему, а точнее для кого, друг так старается. На этот раз всё наоборот – из комнаты за шкирку тащат именно Ренджуна, суют в руки рюкзак и даже подгоняют его, еле плетущегося, до университета. Донхёк, что тоже очень удивительно, приходит к первой паре, а потому встречает друзей возле главного корпуса, с сигаретой во рту. - Ну и как давно мы курим? – ворчит Ренджун, стараясь не обращать внимания на Джемина, активно выискивающего в толпе студентов Джено. - Вообще-то, давно уже, - не менее ворчливо отвечает Донхёк. - Ладно, я перефразирую вопрос – как давно мы делаем это прямо возле главного корпуса, ранним утром, а не только когда выпьем? - Я заебался, поэтому мне можно, - Донхёк щелчком отправляет бычок в мусорное ведро и вздыхает так тяжко, что Ренджун с ним полностью солидарен. Он бы и закурил за компанию, раз такое дело. Джено находит их сам. Выглядит гораздо симпатичнее, чем на своих, очевидно, неудачных селфи в телефоне. Джемин тут же сообщает ему об этом, и у них снова завязывается разговор, от которого сердце Ренджуна готово выпрыгнуть из груди от переполняющей ревности. - Я зарядил его ночью, - Джемин с улыбкой протягивает телефон его хозяину. - Как мило, это чтобы я мог писать тебе, когда мы разбежимся каждый на свою лекцию? – улыбка Джено тёплая, добрая, очень приятная. Да и сам по себе он явно не способен вызывать отрицательные чувства. - Ну, я просто позаботился о тебе, но твоя версия мне нравится больше, - Джемин откровенно флиртует, закусывая губу и улыбаясь так, как не улыбался уже давно кому-либо, - номер свой, кстати, я записал в твою телефонную книгу, не благодари. И уходит изящной походкой, не забывая зацепить с собой Донхёка и Ренджуна. Хмурое настроение последнего становится еще более хмурым. Ренджун готов подраться даже с кем-нибудь, лишь бы выпустить наружу то, что успело накопиться за последний час. Даже больше – он злится ровно с того момента, когда Джемин первый раз ответил на звонок этого Джено. Донхёк тоже не тупой, и сразу видит, к чему это всё идёт. Однако, никакой ревности, естественно, не испытывает, потому принимается весело расспрашивать Джемина о его новой очевидной симпатии. Ренджуна почти тошнит от всего этого. Он психует и злится, нервно теребя свой телефон в кармане толстовки. Еле сдерживается, чтобы не сорваться на друзей, не рявкнуть что-нибудь злобное, но успокаивает сам себя же каждую секунду, не позволяя себе даже вклиниться в их разговор. Ещё меньше хочется злиться на самого Джено. Разум твердит, что это не нормально, что парень тут совсем не причем, а не влюбиться в Джемина так и вообще невозможно. Тем более, когда сам Джемин делает для этого всё, на что только способен. Ренджун с досадой думает, что для Джено это слишком просто. Он же полюбил его когда-то не за то, что друг идеально строил глазки, выглядя при этом, как айдол. Он любит его и помятого с похмелья, с лёгкой щетиной, в растянутых спортивках, допивающего остатки сока. Он любит его и ленивого, наглого, чересчур самовлюблённого, уделяющего больше времени своим волосам, чем учёбе. Он любит его ещё со школы, когда Джемин, несмотря на свой характер, помогал ему с корейским. Он любит его так, что без Джемина жизнь кажется слишком бессмысленной и ненужной. - Не прошло и полчаса, - хитро ухмыляясь, Джемин достаёт телефон, тут же открывая только что пришедшее сообщение. Очевидно от Джено. Ренджун лишь улыбается вяло, поднимая большой палец вверх, когда друг показывает ему, что там написал этот «красавчик с параллельной группы». А на беспокойство Донхёка, с чего вдруг такое отсутствие энтузиазма, отвечает, что не выспался и болит голова. Друзья верят. Поверить бы в это еще самому Ренджуну. Возможно, стоило всё рассказать ещё давно. Нет, Джемин совершенно точно не ответил бы ему взаимностью, но он бы знал о чувствах старшего и, есть вероятность, что в будущем посмотрел бы на него не только, как на друга. Теперь же Ренджуну кажется, что слишком поздно. И не только из-за Джено. Вокруг них люди с метками, а сам Джемин мечтает о своей, как о лучшем моменте в жизни. Как о том, что подарит ему сразу и любовь и счастье на веки. Донхёк своей историей напоминает ему, что нихрена это так не работает. Но Джемин, словно та девица в высокой башне, ждёт своего принца (почему-то вариант принцессы парень отметает сразу) и не подпускает к себе абы кого. Как, например, тот же Донхёк, иногда позволяющий себе лёгкие недолговечные романы, каким-то образом заглушая боль в руке. Ренджун думал, что он так же не достоин, а портить дружбу своей маниакальной любовью не хотелось совсем. - Они такие классные, - звучит скучающее заявление от Донхёка, и Ренджуну приходится вынырнуть из своих тёмных мыслей и сообразить, где они, и о чем говорит друг. Внимание парней обращено на компанию старшекурсников, изучающих расписание. Среди них Ренджун замечает того самого зашуганного паренька, которого за руку так же собственнически держит симпатичный японец. И что-то в этой картине есть болезненное, раненое почти. Ренджун опускает взгляд на запястье парня и видит там имя. Очевидно японское и явно принадлежащее человеку рядом. Но порадоваться за пару так и не выходит – он успевает заметить этот безжизненный взгляд и желание быть не здесь, а как можно дальше. Ренджун знает, потому что часто видит его в зеркале. Джемин и Донхёк замечают только то, что какой-то глупый парень отказывается держаться за руку с таким охуенным японцем. Вечер встречает Ренджуна пустой комнатой в общаге и дурным отсутствием желания жить. Отпускать Джемина домой одного, пока сам парень задерживался на курсах по английскому, было плохой идеей. До дома друг так и не дошёл, а пришедшая несколько минут назад смс с радостным «я ушёл гулять с Джено, буду поздно :D» убила и без того плохое настроение окончательно. Ренджун запирается в ванной и рыдает навзрыд, позволяя себе эту слабость. Влюбиться по уши в лучшего друга и теперь сгорать от ревности, не имея даже возможности заявить о ней, оказывается слишком больно. Несправедливость клокочет внутри и кричит истерично «вернись, ради бога, только вернись, и больше никогда не бросай». Не обязательно быть с ним, он смирился уже, справится и дальше. Но, Боже Всевышний, пусть он просто будет рядом. Ренджун не может не накручивать себя, в красках представляя, как младший обаятельно флиртует с новым знакомым, как отвечает на их первый поцелуй, как жарко обнимает и шепчет «да» на вопрос «ты будешь со мной встречаться?». Ренджуну от всего этого плохо, плохо, плохо. Одно имя на запястье решило бы все его проблемы, объяснило бы такую сильную зависимость от Джемина. Нельзя же любить кого-то так сильно, просто потому, что он есть? Нельзя ведь?... Он не спит всю ночь. Ждёт Джемина, но всё тщетно. А когда не выдерживает и пишет смс, стараясь выглядеть взволнованным, нежели отчаянным, где спрашивает, вернётся ли друг домой, то получает очередную тонну смайликов и довольное «нет». Сюда бы сейчас Донхёка с его способностью отвлечь от любого дерьма, или умеющего по-братски напоить, приговаривая, какие все недостойные пидорасы. Но Ренджун не хочет напрягать своей никчемностью друга. Донхёк итак выглядит, как потухшее солнце, что теперь не только довольно часто выпивает, но еще и курит. От несправедливости хочется бить кулаками стену, и спрашивать «какого черта?». Ренджун так и делает, только в подушку и не так громко, как хотелось бы. В конце концов, система - залог размеренной и, какой-никакой, но счастливой жизни. Что случилось с Донхёком, когда она дала сбой и связала его судьбу с человеком, с которым парень может даже не встретится никогда? Что произошло бы, когда вместо того, чтобы остаться, как обычно, дома, Ренджун решил внезапно пойти гулять вместе с друзьями? Они бы не пошли в спортивную секцию. А если бы и пошли, то никто из них, не обнаружил бы там телефон. Это сделал Ренджун. И взял его с собой по доброте душевной. И позволил ответить на звонок Джемину, чей необычный голос пришёлся по душе хозяину потерянной вещи. И теперь именно он, Ренджун, сидит один в четырёх стенах и уговаривает себя хотя бы уснуть, оставляя место надежде, что подлой наивностью своей твердит, мол, не всё так плохо, а вдруг они не понравятся друг другу. Парень позволяет себе пролить слёзы ещё раз, прежде, чем, наконец, уснуть.