***
Ренджун смотрит на чужую сумку и думает, что вместе со своими вещами Джемин увозит его сердце. Оно ему и не нужно уже, в принципе, с радостью отдал бы в любимые руки, если бы мог материально, а не на словах. И плевать, что умрёт тогда, все равно жить не хочется уже давно. Видеть Джемина таким радостным, как сейчас, и есть достойная награда за всё, что переживает. Большего Ренджун не попросит уже. Он наблюдает за довольным парнем, что суетливо носится по комнате и ищет свой фен. Улыбается даже, когда друг ворчит, обвиняя в пропаже чуть ли не президента США, но только не свою забывчивость и неряшливость. Джено сидит на его кровати и рубится в "три в ряд" на планшете. - А ты точно не привозил его ко мне пару дней назад? - задаёт он вопрос Джемину, не отрываясь от игры. - Вряд ли, я же твоим феном сушил волосы, - негодует парень. - Детка, у меня нет фена. - Блять, - заключает Джемин, тут же прекращая свои поиски. Ренджун тянет рукава толстовки вниз - привычка уже - и ногтями ковыряет кожу на пальцах. Все руки в мелких царапинах, ссадинах, а костяшки избиты о стену позади него - возле собственной кровати. Он запутался в себе очень сильно и устал от этого неимоверно. Страдать даже сил уже нет, не то, что пытаться бороться. Он любит его. Смотрит и понимает, что любит. Но такой любви, как у него, он не пожелал бы никому. Тем более Джемину. Пускай он погибнет наедине с этим всем, но болью ни с кем не поделится. Момент продлевается любым возможным способом. Джемина, к счастью, легко отвлечь, а в интернете полно видео, которые тот не упустит возможности глянуть. Через полчаса беготни ему становится лень собирать сумку, они заказывают тайскую еду на дом и смотрят все части Тора до самого вечера. Джено добродушно подмечает, что так даже лучше – последний вечер в общаге вместе с Ренджуном. Хотя Джемин и уверяет, что переезд никак не повлияет на их общение, и проводить вечера вместе они будут, как и раньше. Ренджун улыбается, кивает, но сам давно уже смирился, что теперь всё будет иначе. Оно почти четыре месяца шло к этому, и нет ничего удивительного в том, что всё-таки пришло. Он по-братски даёт Джено шутливые наставления, как лучше заботиться о Джемине, и какой именно кофе он пьёт тысячу раз за день. А когда обнимает друга перед самым выходом, то еле сдерживается, чтобы не заплакать. На самом деле он плачет теперь крайне редко, практически сошли на нет все видимые истерики, а слёзы словно иссохли, закончились. Но этот момент особенный, поэтому они так и норовят вырваться наружу. Ренджун прощается с Джемином, про себя обещая ему, что теперь всё будет иначе. Теперь всё будет хорошо. И пускай их отношения с Джено длятся всего лишь несколько месяцев, и далеко не факт, что они не разобьются вдребезги о совместный быт, а вероятность, что имена друг друга появятся у них на запястьях, ничтожно мала. Ренджун всё равно уже всё для себя решил. И уверен, что сломает эту иллюзию счастья за считанные минуты, если останется рядом и не сможет больше держать всё в себе. Поэтому лучше ему с другом проститься прямо сейчас, пока есть возможность. Пока любимая, практически родная улыбка, освещает его крохотный мир, взрывая любовь внутри. Пока длинные и сильные руки обнимают за плечи, а ладонь друга хлопает его по плечу. Пока мягкий голос игриво произносит «до встречи, Инчжуни», вызывая мурашки по всему телу. У Ренджуна почему-то жжёт запястье, и он думает, что даже тело свыклось и не может уже без физической боли, вытесняющей душевную. Он закрывает за парнями дверь и уже знает, что будет делать дальше. Это не было планом изначально, но почему-то в голове кроме этих мыслей, нет больше ничего. Ренджун включает любимую песню на ноутбуке и нажимает кнопку рандомного выбора песен в плейлисте. Из холодильника он достаёт бутылку джина, над которой еще несколько часов назад смеялся Джемин, весело подмечая, что друг готов к одинокой жизни. И это было чистой правдой. Первое, что пришло Ренджуну в голову – напиться до беспамятства в полном одиночестве. Да, прозаично и клишировано, но, как ни странно, действенно. Он не раз выпивал в одного по тихой грусти, пока Джемин в очередной раз пропадал у Джено, но совсем немного. Каждый раз перед ним возникал образ губящего себя Донхёка и Ренджун одёргивал себя, ставил принципы на передний план. Он до подобного не опустится, он сможет подавить боль иначе. «Иначе» не является чем-то лучшим. Однако этого он понять уже не в состоянии. Привык и уверен, что выбранный путь верный, а по-другому он не сможет. Бутылка джина пустеет быстро – совсем немного песен успевает проиграть за это время. Кровь струится по венам, набирая скорость с каждым глотком, а запястья начинают зудеть невыносимо. Еле шевеля губами, он тихо поёт слова проигрываемой песни и ненавидит происходящее за то, что знает её перевод.So if she's somewhere near me I hope to God she hears me There's no one else could ever make me feel I'm so alive
Это очень прозаично и красиво – Ренджун так не планировал. Его «как в фильме» закончилось лишь на том, чтобы просто напиться в грустном одиночестве. А теперь фоном еще и музыка, добивающая окончательно.I hoped she'd never leave me Please God you must believe me I've searched the universe and found myself Within' her eyes
Ренджуна тошнит от алкоголя, он даже давится им, обливаясь. Но вытирает рот тыльной стороной ладони и пьёт снова. И просит, умоляет, взывает к богам, чтобы отпустило, чтобы перестало болеть, чтобы избавило от кошмаров ночами, от сухих ненужных слёз в особо невыносимые моменты. Голос вокалиста Guns N’ Roses разрывает тишину, разбивается о стены комнаты, которая теперь стала самым отвратительным местом в мире для Ренджуна. Слова правдивые бьют по щекам, скручивают тело, ломают и уничтожают. Ренджун просто сидит на полу, облокотившись спиной о кровать Джемина, и пьёт джин из горла. Голова кружится, а сознание поплыло уже давно, но останавливаться он не собирается, потому что похуй всё ещё не становится. Горит уже не только запястье, но и вся рука, что злит даже. Поэтому пьяный Ренджун психует, пинает портфель, валяющийся на полу, и идёт в ванну, хватая лезвие бритвы с полки. Оно лежит там уже давно, рядом с бытовыми предметами, вроде зубной щетки и лосьоном для умывания. Полосы ровные, быстрые, идут мягко. Ренджун остервенело мажет лезвием по венам и не задумывается даже, что режет не поперёк, а вдоль.***
Джемин смеётся и кусает Джено за подбородок, стараясь отбиться от щекотки. Джено придавливает его всем телом к дивану и смеётся тоже, затем тянется к губам и целует. Они валяются, игриво кусаются, перебивая смешки поцелуями. Джемин знает, к чему всё идёт, но момент близости настолько приятный и сладкий, что хочется продлевать его, как можно дольше. Теперь у них много времени, торопиться некуда. Общая квартира, общая кровать, общий душ, где можно так же проводить время вдвоём. Счастье и любовь переполняют его, а в глазах напротив он видит ответную реакцию. Джено спускается поцелуями к шее, проводит языком по коже и оставляет еле заметный след. Джемин улыбается и подаётся вперёд, целует глубже, выгибается сильнее, обнимает крепче. Он не сразу понимает, что рука чешется и горит, словно в огне, но отвлечься всё же приходится. - Что-то случилось? – Джено отрывается от парня и обеспокоенно оглядывает его. - Да всё в порядке, просто запястье… - договорить Джемин не успевает, потому что осознание и догадка падает на него, словно ушат ледяной воды. Оно не просто чешется. Оно зудит и горит, словно обожжённое крапивой. Больно даже, и не обращать внимания не получается никак. Джено тоже догадывается обо всём, как и о беспокойствах в голове своего парня. Поэтому он берёт его лицо в свои руки и заставляет посмотреть на себя. - Всё будет хорошо, слышишь? Я с тобой, Джемин-а, я рядом. Но у младшего паника уже размером со вселенную. Он сжимается весь, садится на диване, отстраняясь от Джено, и прижимает руку к себе. Страшно от неизвестности, страшно от осознания происходящего. Он не был готов, это очевидно, он не знает, что будет делать, если там появится не «Ли Джено». Последний обнимает, гладит по голове, и успокаивать пытается, но получается хреново. У Джемина рука горит, и он чувствует, как там проявляются первые буквы. А смотреть страшно. Через несколько секунд до Джемина доходит, что запястье болит только у него. - Джено-я… - шепчет он дрожащим голосом, продолжая прижимать руку к груди и не смотреть на то, что там происходит. Джено обеспокоенно заглядывает в глаза, целует коротко в губы, нос, щеки – всё, лишь бы отвлечь и успокоить. – У тебя ведь не появляется… Ледяной водой окатывает уже обоих. Джемин срывается и плачет, не соглашаясь с происходящим. Утыкается в грудь старшего и ревёт навзрыд, не стесняясь своих эмоций. Тот стеклянным взглядом буравит стену и пытается понять. В голове у обоих красной строкой «За что? Почему?». Это больно – понимать, что твой соулмейт не тот, кто в данный момент заполняет собой всё сердце. Джено понимает это тоже, но мысли, что с этим делать, у обоих разные. Джемина ломает. Джемину плохо. Джемин отрицает и, даже не зная, какое имя светится у него чёрными буквами на коже, уже заранее ненавидит этого человека. Там должно быть «Ли Джено». А у Джено – «На Джемин». И они были бы счастливы, они ведь заслужили. Ну, пожалуйста… Спустя ровно пятнадцать минут запястье горит уже не так сильно. Остатками только, почти не ощутимо. Джемин чувствует, что имя проявилось полностью, но смотреть боится. - Эй, - Джено целует в висок и поднимает лицо парня за подбородок к себе, - представь, что где-то в мире сейчас сидит человек и точно так же испуганно смотрит на своё запястье, где написано «На Джемин». Он не знает кто ты, не знает где ты, и очень сильно боится. Все этого боятся. И твой страх – это тоже нормально. Всё будет хорошо, правда, милый. Джемин кивает, хоть и очень неуверенно. Оставляет нервный поцелуй на любимых губах и, наконец, отрывает руку от груди. Хуан Жэньцзюнь. Мир Джемина делится на «до» и «после». *** Сычен проводит языком по всей длине члена и тут же вбирает в рот. Юта зарывается пальцами в его волосы, сжимает на затылке и насаживает глубже. Он стонет не столько от удовольствия, сколько от развернувшейся картины внизу. Сычен старательный, делает всё, чтобы произвести впечатление на своего парня. Принимает на всю длину, сам стонет от удовольствия, чем посылает приятные вибрации по члену старшего. Он понимает, что Юта уже на грани, поэтому напоследок делает несколько активных движений головой, и отрывается – поднимается выше, скользит губами по прессу. Резко поднимается на ноги, ведёт языком по шее и тянется к губам. Впивается страстным поцелуем, чувствует чужой язык у себя во рту и расслабляется, позволяя вылизывать свой рот. Это грязно, это пошло, это только их. Они снова в комнате в клубе, но на этот раз Сычен сам притащил сюда Юту. Экстази раскрепощает, даёт волю чувствам, обволакивает и обнажает всё запретное. Ему хорошо, ему хочется, ему, черт возьми, охуенно. После яркой таблетки, растворяющейся на языке, он начинает жить. У Сычена словно две реальности, но только одна из них не нравится ему совсем. В ней он пытается выжить рядом с не самым приятным человеком, заставляя себя из раза в раз подчиняться ему. При этом страх и паника сопровождают его ежедневно, и, что иронично, только лишь с этим самым человеком, ему становится легче. Ночами снятся кошмары, он часто просыпается от приступов удушья ночью. И лишь прижавшись к Накамото его отпускает. Бешеное сердце восстанавливает спокойный ритм, а дрожь сходит на нет. Не полностью правда - пальцы рук почему-то дрожат довольно часто. Перестают лишь в те моменты, когда Сычен с головой окунается в настоящую реальность. В ней краски становятся ярче, жить хочется сильнее, друзья вокруг - лучшие люди в мире и комфортно только рядом с ними. Юту в такие моменты он обожает, хочет, любит даже. О чём сообщает с улыбкой в чужие губы, получая в ответ довольный хищный оскал. Его тут же разворачивают лицом к стене и сжимают в руках задницу, шепча на ухо такое желанное "хочу тебя". Сычен пьяно хихикает и тянет Юту наверх. А как только они оказываются в комнате, толкает его на диван и опускается между ног. Сычен не знает, что с ним происходит, не понимает просто. Но точно уверен в том, что ему это нравится. Странный липкий страх лишь временное помутнение рассудка, а удушающая паника отлично вытесняется наличием Юты рядом. Поэтому так жить вполне можно, удобно даже. Тэн таблетками и пластинками уже не снабжает, однако пару раз предлагал свой "снежок". Сычен больше из любопытства поинтересовался что это. Но Юта запретил сразу же, ещё и на друга накричал. Теперь он сам даёт младшему таблетки экстази, лсд и один раз разрешает попробовать метамфетамин, но лишь потому, что Сычен сильно и качественно просил. Ёнхо как-то произнёс слово "зависимость" в контексте с Донхёком, и тогда Сычен первый и единственный раз задумался, что, возможно, это слово можно применить и к нему. Но что оно подразумевает под собой? Если у него зависимость от нормальной жизни, то разве это плохо? Если единственный способ избежать кошмаров, страха и необъяснимой паники, это всего лишь выпить таблетку, то почему нет? Оно ведь как лекарство для больных. Да и не осуждает никто явно. Все принимают и чувствуют себя прекрасно, никто не жалуется. А ещё есть Юта, и он всегда защитит, не сделает ему ничего плохого. Вываливаясь пьяно из комнаты, они ещё немного целуются в коридоре. Юта жадный до Сычена, ему всегда мало. Он одержим им и не скрывает даже, а младшему это нравится в такие вот моменты. Он смотрит в ответ расширенными зрачками, счастливо улыбается и не трясущимися руками прижимает к себе. - Видел что с Сыченом? - Ёнхо закидывает в рот мятную жвачку и облокачивается на перила балкона на втором этаже клуба. Он пришёл только несколько минут назад, а вокруг уже нет ни одного трезвого и не под кайфом. В том числе и Тэн, конечно, но у тайца какой-то свой иммунитет к лёгким наркотикам имеется, поэтому соображает он куда лучше остальных в их компании. - А что с ним? - отвечает Тэн вопросом на вопрос, однако без особого интереса к подобной теме. Не секрет, что Сычен ему не нравится, и, по мнению Ёнхо, это связано с тем, что китаец занял его место в постели Юты. - У него крыша летит со скоростью света, Юта даже понимает это, рассказывал про его панические атаки, тремор, потерю памяти и связь с реальностью... - Ага, а дальше что? Предлагаешь мне его в психушку сдать? - Тэн раздражённо дёргает плечами, и фыркает для пущего эффекта. Обсуждать наивных китайцев у него нет никакого желания. - Просто, это всё неправильно как-то... - Ёнхо, милый, это не наше дело, окей? Если Юте норм, то нам норм тем более. Давай ещё в чужую личную жизнь лезть и там свои порядки наводить, - Тэн закатывает глаза и разворачивается всем корпусом, перехватывая внимание друга с Юты и Сычена, на себя. Ёнхо напоследок смотрит на смеющуюся парочку и отводит взгляд, обращая его на Тэна. Совести в нём один к ста пятидесяти. И это даже больше, чем у всех остальных. Однако всё ещё недостаточно, чтобы действительно начать переживать за какого-то там Сычена. Это дело исключительно Юты. - Под чем сегодня? - спрашивает он у Тэна, зная, что тот поймёт его прекрасно. - Пока ни под чем. А что, есть предложения? - таец хитро щурится и игриво подаётся вперёд. Заигрывает, жмурится, словно кот, разве что не мурлычет. - Хотелось бы чего-нибудь быстрого*, а то устал, как собака, - Ёнхо кладёт ладонь на талию Тэна и прижимает его улыбающегося к себе, - и давай сразу о цене. - Для тебя всегда одна, милый, - Тэн чуть приподнимается на носочках и коротко мажет языком по чужим губам, - побудешь послушным мальчиком сегодня, м? Ёнхо ухмыляется и целует парня, отвечая согласием на его предложение. В конце концов, Тэн всегда получает то, что хочет. *** Внутри Джемина взрываются планеты, а личный космос разлетается на части. Он чувствует, как с треском ломается его жизнь прямо в эту минуту, как осознание отказывается приходить, как пропадает способность говорить. Его трясёт, словно в эпилептическом припадке, а ужас происходящего волнами сковывает всё тело. Слезы катятся сами, глаза опухают, краснеют, но он даже не замечает. Позже врачи назовут это субкомпенсированным шоком и увезут его в больницу для оказания неотложной медицинской помощи. Последнее, что успел сделать Джемин - вызвать скорую помощь. Его последними словами становятся адрес общежития и:"Мой соулмейт покончил с собой. Только что я нашёл его мёртвым".
Джено приезжает за ним через пару часов, как только врачи находят его номер вторым в телефонной книге Джемина. Сразу после некого "Инчжуни". Джемин не отвечает, не реагирует, лишь смотрит пустым безжизненным взглядом куда-то сквозь. Через несколько часов приезжают его родители. Затем родители Ренджуна. Джемин хочет попросить у них прощения, но не может сказать ни слова. Джемин хочет попросить прощения у Ренджуна, но не может сказать ни слова. Из больницы он выходит спустя три дня – на похороны. Хоть врачи и запрещали, но родители и Джено настояли, разрешили. Джемин молча касается холодной руки друга, и хочет в голос кричать о прощении, и несправедливости, но может лишь молчать. И это то, что делал Ренджун всегда. Молчал. В тот день на порезанном запястье Джемин видел своё имя написанное маркером. И метку, что появилась гораздо позже, на другой руке. Он страдал, писал заветное имя, а потом резал его, чтобы стереть из жизни, из головы. И не дождался того момента, когда оно действительно появилось. Он просто не дождался. Джено, как и обещал, находится рядом, навещает, пытается поговорить каждый день. Джемина несколько недель держат в больнице. Выпускают с подтверждённым диагнозом «посттравматическое расстройство личности» и выписывают длительный курс лечения. Он не сопротивляется, и живёт дальше обычной жизнью. С тем лишь различием, что теперь он молчит, редко улыбается, не проявляет особого интереса к чему-либо. Он так же ходит на учёбу, так же общается со всеми, с помощью телефона. Но жизни в нём ровным счётом больше нет. В тот день умер не только лучший друг, оказавшийся вдруг соулмейтом, но и сам Джемин. Один раз он случайно встречает Донхёка, который выглядит ни чуть не лучше самого Джемина. Они несколько секунд смотрят друг на друга, принимая, как данное, всё, что с ними тремя произошло, а потом расходятся каждый своей дорогой.