Est modus in rebus esse ne — inter moderationis simulatione captaret.¹
Альфред не помнил того момента, когда его похитили. А он ведь просто хотел поехать на благотворительный вечер… Его водитель… Неужели это был он? Нет, точно нет… Сейчас Альфред находился в пустой комнате с серыми стенами. Можно было бы подумать, что это подвал, но здесь не было сырости, только сухая пыль, такая же серая, как и эта комната, она оседала на кожу, попадала в рот и нос, заставляя Альфреда судорожно кашлять или чихать. Он терпеть не мог пыль. Альфред вообще терпеть не мог всё, что было неумеренным. Неидеальным. Атлет, фанат здорового образа жизни… Всё это Фреду прививали с раннего детства, и он вырос с твёрдым знанием о том, что это — единственный правильный путь. Теперь, если судить по словам его похитителя, он поплатится за это. Ох, чёрт, он даже не догадывался, кто этот человек… Он был сильнее Альфреда, что было удивительного для спортсмена. Его похититель был крепкого телосложения, парень до сих пор вздрагивал, когда мощная фигура мужчины возникала в дверном проёме. Хотя, скорее всего, тут также сыграл и эффект неожиданности… Фред просто не ожидал, что его поджидают в автомобиле на месте водителя. Альфред ещё умел сохранять разум, и насчитал, что провёл он здесь около пяти дней. Незнакомец был довольно спокоен, не говорил с ним, разве что держал Фреда связанным по рукам и ногам привязанным к старой скрипучей кровати, из которой выпирали пружины и больно царапали спину. Альфред отчаянно пытался разорвать верёвки, но выходило это с большим трудом, один раз он настолько додёргался, что умудрился свалить кровать набок, с силой ударившись рёбрами о пол. Мужчина на это лишь тихо посмеивался, вернувшись в комнату, смотря на неудачу юноши: — Глупец, — коротко отозвался похититель, поправил кровать и снова вышел из комнаты, хлопнув дверью. Альфред хотел было вопить от злости, отчаяния, но возможности не было — каждый раз, когда этот ненормальный уходил, он оставлял рот парня заткнутым кляпом из старых и вонючих тряпок. Но в целом этот человек относился к Альфреду не так плохо, лучше, чем следовало бы ожидать. Едва он попал сюда, Фред увидел стоявшую рядом капельницу с прозрачной жидкостью, которая текла ему в вену, и парень догадался, что это физраствор, так как воды ему никто не давал. Этот странный человек приходил два раза в день, кормил его утром и вечером странной безвкусной дрянью, чем-то похожей на кисель своей вязкостью. Поначалу он старался сопротивляться этому, ругался и орал, но прекратил, получив сильный удар в челюсть и услышав в ответ спокойное «Будешь орать — я заставлю тебя захлебнуться этой едой». Это было сказано с такой пугающей невозмутимостью, что Фред невольно замолчал. От этой дряни, как успел заметить Альфред, он стал набирать вес, и это заставляло его чувствовать себя особенно мерзко. Столько лет упорной работы над собой, ради этого… От одной мысли, что его мучения продолжатся, Альфреду становилось плохо. Шёл уже седьмой день, когда похититель явился к нему. Уже по привычке, Фред поднял голову и попытался заорать, но ему в который раз помешал кляп. Подёргал привязанными к кровати конечностями, выругался в мыслях. Мужчина подождал, пока парнишка прекратит это и успокоится, и только после этого подошёл к нему, заглянув в глаза парня. Альфред невольно поёжился от его пронзительного, пугающего взгляда, а когда мужчина заговорил, то по телу вообще пробежала волна мурашек, словно Фреда окатили ледяной водой: — Скажи, тебе разве не противно самому от себя? — он склонил голову набок, с любопытством наблюдая за реакцией Альфреда. Парень на это хотел было ответить, но… Но сомнение и впрямь засело в его голове. Глядя на эту незавидную ситуацию, он понял, что ему действительно противно. Сейчас Фред ощущал себя по-настоящему жалким и слабым, не способным даже выбраться отсюда. Мужчина резко вытащил у него изо рта кляп, дожидаясь ответа. Альфред промолчал, решив стоять на своём. Нет, он не будет так унижаться… — Я повторю вопрос, — очень мягко, почти ласково произнёс похититель, — Тебе разве не противно от самого себя? — он склонил голову набок, дожидаясь ответа. Холодный и острый взгляд вперился в Фреда, и тот понял — если промолчит, будет только хуже. — Да, — и тут Альфред поразился, как сухо прозвучал его голос, каким он стал чужим, в нём не было ни надежды, ни страха. Мужчина удовлетворённо кивнул: — Хорошо, — только и сказал похититель, затем резко развернулся и пошёл на выход из комнаты. Альфред невольно выдохнул с облегчением, и в глубине души зародилась тусклая, как огонёк светлячка, надежда. Альфред в очередной раз за эту треклятую неделю рванул на себя верёвки, и растёртые ими запястья протестующе заныли, но один взгляд на оставшуюся незапертой дверь опьянял, заволакивал сознание сладкой дымкой: предвещающей скорый побег и наказание его мучителю. И отчего-то в голову даже не закралась мысль о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке… Раздался треск, и парень даже застыл, даже не дыша, на несколько секунд. Поднёс трясущуюся руку к глазам, чтобы убедиться, что ему не показалось, и с трудом сдержал ликование. Он свободен, он всего в шаге от спасения, ещё рывок, и всё! Вскочив с кровати, Фред принялся разминать затёкшие руки и ноги, которые дрожали, вновь привыкая к нагрузке. Едва не упав от счастья, Альфред поспешил к двери. Ещё немного, он помнит, что тот человек оставил её незапертой… Дверь резко распахнулась, залив пространство холодным белым светом, и Альфред застыл, чувствуя, как по телу пробежались мурашки, а мышцы сковало страхом. Осев на пол с каким-то гулким, словно упал набитый чем-то тяжёлым мешок, звуком парень молча смотрел на мужчину. Холодные глаза пронизывали, заставляя опустить голову и потупить взгляд. Никогда ещё Альфред не видел таких жутких глаз. Или всё дело было в том, что они смотрели изучающе и немного пренебрежительно, но одновременно в них горел неподдельный интерес и азарт, а всё это дополняла безумная широкая улыбка? Альфред невольно скривился в гримасе омерзения, но ненадолго — носок ботинка с силой ударил его под дых, выбив воздух из груди парня и заставив его ничком опрокинуться на спину. Мужчина удовлетворённо хмыкнул. Пройдя к своему подопечному, убийца положил руку на подбородок парня, задрав его голову повыше, заставив смотреть себе в глаза и отметить, что у него взгляд такой же, как и у той глупой девки. Он тоже боится его, и правильно делает. — Вот скажи… Когда мы говорили, ты ответил мне, что тебе противно от самого себя, так? Тогда ответь мне вновь, — мужчина провёл большим пальцем по скуле юноши, вглядываясь в его небесно-голубые глаза, — достоин ли ты жизни после того, как всё, что ты добился, кануло в лета? — он юрко поднялся на ноги и прежде, чем Альфред успел попытаться вскочить или откатиться, наступил ему ногой на грудь. — Говори, — требовательно произнёс убийца, и в его голосе проскользнули угрожающие нотки. — Я… — Альфред не нашёлся, что ему ответить. Он очень хотел жить, а для этого надо хотя бы постараться выбраться отсюда. В свою очередь, ради собственной жизни лучше не злить убийцу. Но этот вопрос поставил его в тупик. Тогда Альфред понял, что это палка с двумя концами. Скажет, что «да» — это ни на что не повлияет, только раззадорит этого безумца, а его и так ожидает смерть, скажет «нет» — согласиться со своим приговором. Поэтому парень лишь устало и вымученно посмотрел на своего мучителя, ответив молчанием. — Что ж… Предсказуемо, — неожиданно мирно заключил мужчина, затем резко убрал ногу и с силой ударил по лицу парня. Лицо обожгло болью, Альфред взвыл, чувствуя, как по коже струйками потекла горячая кровь. Ещё один удар — и снова вскрик, нос окончательно превратился в месиво благодаря каблуку сапога, что только добавило боли, кожа содрана. Третий — и Альфред больше ничего не увидел, лишь снова сорванным голосом вскрикнул, поняв, что ничего уже не видит. И неожиданно замер. Четвёртого удара не последовало, ботинок остался на его лице. И резко вдавился в него, намереваясь буквально размозжить ему голову. Ещё при первой встрече Фред оценил крепкое телосложение этого человека, и он вполне мог это задумать. Альфред не успел ничего сказать или подумать — на это просто не было сил. Парень уже находился одной ногой в могиле, и лишь понял, какая это глупая и нелепая смерть перед тем, как окончательно потерять сознание и провалиться в вечную мглу. Убийца наконец убрал ногу, глядя на превращённое в кровавую кашу лицо. Он не прогадал, сумев приложить нужную силу для этого, и невольно усмехнулся своей работе. Этот парнишка скончался от кровоизлияния в мозг, или травмы от сдавливания оказались слишком сильны. Впрочем, скоро он это узнает, когда будет работать над его телом. Мужчина ехидно сверкнул глазами, подхватывая тело на руки. Сейчас Альфреду предстояло отправиться на грязный стол, где предстояло разобраться с этим трупом.***
Утро не задалось с самого начала. Мало того, что Александр уже какую ночь не смыкал глаз, пытаясь сопоставить полученные факты и доказательства, так ещё и сегодня в полицию позвонила какая-то женщина, звенящим от волнения голосом что-то неясно бормоча, затем сорвалась на истерику и Уильямс вообще прекратил понимать происходящее, тупо смотря в стену перед собой и слушая вопли в телефонной трубке. Кое-как сумев угомонить старушку, Александр и остальные поняли то, что женщина, вернувшись из города от дочери, нашла у себя в саду чью-то обезображенную голову. Едва услышав это, Уильямс тут же переглянулся с Джейсоном, Ребеккой и Феликсом, вспомнив их дело. Отчего-то мужчину грызло странное предчувствие, будто всё это взаимосвязано. Поначалу начальство хотело отправить туда других полицейских, но авторитет детектива взял верх — обычно Александр крайне редко ошибался в чём-то, и решило довериться ему из-за уважения к одному из лучших работников, позволяя Уильямсу взять это дело в свои руки. Ребекка же была крайне недовольна таким поворотом событий — убийство Эммы Фостер всё ещё не раскрыто, дело зашло в тупик, а её напарник уже собирается браться за другое! — Не хочешь — можешь не отправляться с нами, я тебя не тащу силой, Тёрнер, — холодно ответил на это Александр, и Бекки предпочла заткнуться. Действительно, он не тянет её туда следом, она сама не против этого. Но зато Ребекка усвоила, что лучше с Уильямсом держать язык за зубами, хотя вряд ли ей это дастся. Уже в привычной компании Александр сидел за рулём, смотря на дорогу, автомобиль легко мчался по асфальту за город. — Интересно, что на этот раз там произошло… И с чего ты взял, что это дело связано с нашим? — Ребекка не выдержала и задала интересующий её вопрос, посмотрев на напарника. Мужчина тяжело вздохнул, поняв, что ему придётся объяснять своё решение перед этой наглой девчонкой. — Всё может быть, Ребекка, мы работники полиции, значит, должны отлавливать любых преступников, вне зависимости от того, связаны они друг с другом или нет, если ты так и не осознала этого, то я не пойму, зачем ты сунула свой веснушчатый нос в полицию. — Александр сурово глянул на девушку пронзительными мятными глазами, та похлопала ресницами и недовольно фыркнула: — Ага, вот только ловим мы только трупов, получается, а в этот раз и то не целого, а по кусочкам собирать будем, судя по всему… И что с моим носом не так? — обиженно буркнула Ребекка, невольно полезла в карман за зеркальцем и посмотрела на своё отражение. — Ничего не имею против твоего носа, Ребекка, — стараясь придать голосу максимальную серьёзность, Уильямс не выдержал и усмехнулся, хотя в глубине души не мог не согласиться со словами молодой напарницы по поводу того, что находят они пока только трупы. Тёрнер, судя по всему, совсем растерялась, не зная, что сказать, недовольно зыркнула на мужчину и отвернулась к окну, заставив Александра удовлетворённо хмыкнуть и продолжить вести машину, погрузившись полностью в свои раздумья. — Вылазь, приехали, — остановив машину перед небольшим аккуратным домиком, огороженным белым заборчиком, за которым располагался большой сад, Уильямс первый вышел, оглядываясь на местности. Сад действительно был очень большой, и Александр невольно подумал, как чудесно он выглядит летом или весной. Сейчас на дворе стояла осень, большинство листьев облетело, обнажив чёрные стволы, некоторые листья начинали гнить прямо на ветках, и лишь немногие продолжали сиять яркими осенними красками. Александр не любил осень, и ему была больше по душе зима или весна. — Очнись, сэр Уильямс, — насмешливо протянула Бекки, несильно толкнув его в спину, заставляя мужчину отвлечься от своих размышлений. — Вот именно, у нас тут труп, вообще-то, — с привычной невозмутимостью произнёс Джейсон, первый направившись к дому. Феликс, Александр и Ребекка поспешили за ним. На пороге их ждала уже немолодая женщина, наверное, лет пятидесяти, если не старше, хозяйка дома нервно прохаживалась по крыльцу, кутаясь в пуховую шаль, на столике на веранде стоял флакончик успокоительного. Увидев полицейских, старушка приободрилась и подошла к ним. — Миссис Мюррей, — чинно представилась пожилая дама, недоверчивым взглядом осматривая прибывших. — Здравствуйте, миссис Мюррей, офицер Миллер, это мои напарники, Уильямс, Эванс и Тёрнер, — по очереди представив всех, Джейсон повернул голову в сторону сада, уперевшись взглядом холодных глаз в него. — Вы ведь ничего не трогали на месте преступления, мы можем посмотреть на него? Миссис Мюррей тут же отрицательно помахала руками, залепетав, как испуганная девочка: — Что Вы, мужчина, я ничего там не трогала, я просто вернулась, а там… Такое… — Женщина покачала головой, распахнув старческие поблёкшие глаза. На помощь пришла Ребекка, подойдя к женщине и дружелюбно улыбнувшись ей: — Миссис Мюррей, пожалуйста, не нервничайте. Вы ведь такая хорошая хозяйка и ответственная женщина, по Вам это видно. — Очень мягко сказав это, Тёрнер продолжила: — Тогда, может, Вы проявите всё своё гостеприимство и пока приготовите нам чаю? Было видно, что старушка задумалась. Затем кивнула, и Бекки не сдержала ликованья, радуясь, что её отвлекающий манёвр сработал и женщина снова не впадёт в истерику. — Молодец, Тёрнер, — сухо похвалил девушку Александр, первым направившись в сад. — Правда, теперь из-за тебя нам придётся искать тут труп самостоятельно, но ничего страшного. — Скептически добавил мужчина. Ребекка уже хотела что-то сказать, да так и застыла, распахнув глаза, услышав уже знакомый тяжёлый запах крови и разложения. Возможно, когда-то на этом месте у чучела была улыбчивая голова из набитого тряпками мешка, но сейчас на его месте была настоящая голова, насаженная на верх крестовины чучела. Рот со впавшими из-за отсутствия зубов и почерневшими губами был растянут с помощью швов в неком подобии улыбки, по всему лицу уже пошли трупные пятна, глаза ввалились внутрь и, как успело показаться Ребекке, один глаз был выбит из глазницы. В целом всё лицо человека превратилось в одну большую зловонную массу, которая уже начала гнить, отчего девушка невольно снова закрыла себе нос, но порадовалась, что обошлась без завтрака, иначе её бы точно вывернуло. — Это… Отвратительно, не менее отвратительно, чем труп бедной Эммы, — пробормотал Феликс, подойдя поближе к Бекки, взяв её за руку. Александр вздохнул, понимая, что ему тоже хотелось бы пожалеть и ободрить напарницу, которая действительно ещё не отошла от первого потрясения. Уильямс сжал челюсть, по скуластому лицу мужчины от напряжения заходили желваки, детектив сам едва сдерживался, чтобы не отвернуться от этой мерзости, но подошёл ближе, пристально разглядывая отделённую от тела грубым ударом лезвия голову. Мужчина опустил взгляд на руки чучела, заметив, что на потрёпанном сером рукаве выведено красным слово «Temperantia». Затем взгляд упал на другой рукав, и глаза мужчины вспыхнули: на другом рукаве были выведены цифры «234532243124441143». Переборов себя, к нему подошла Ребекка, сделав пару фотографий, но увидев надпись, девушка распахнула глаза сильнее. — Умеренность… — Тихо выдохнул Эванс, стоя за спиной Тёрнер. Кажется, Александр был прав, и всё это вытекает из истории про Целомудрие.