Добродетель греха

— Ты не напуган? — Слушайте. Мой пудель умер, я только что проебался в самом важном выступлении в своей жизни перед огромной толпой. Это мой самый худший день, и обнаружение демонов, охотящихся за мной, в моем доме — это даже не самая хуевая его часть! *** Самое важное, что стоит знать о Гневе — это то, что он — просто крохотный клубок раздражения, и Юри совершенно не может воспринимать его всерьез. Гнев вопит «Дерись со мной!» при любой возможности, и Юри ничего не может с собой поделать, находя это очаровательным. «Такой малышок, — думает он. — Мой малышок!» Поэтому, когда Гнев стоит позади Челестино, приказывая Юри сражаться за свою роль, тот невольно хихикает. Челестино и Гнев пялятся на него, и Гнев выглядит таким оскорбленным, что Юри приходится прикрыть рот ладонью, сдерживая смех. — Простите, — неискренне извиняется он. — Продолжайте. Гнев буквально дымится, но оно того стоит. *** Гордыня — напыщенный пустозвон, но что более важно — он очень нуждается во внимании. Ему просто нужны друзья, понимает Юри, и он грубит и бахвалится только потому, что не знает, как вести себя иначе. Когда другие Грехи не рядом, Гордыня велит ему практиковаться до тех пор, пока не получится, и тогда никто не будет знать, как он волновался и ошибался, если он покажет им уже готовый результат. — Давай! — ноет Гордыня, глаза сверкают от возбуждения. Юри всхлипывает и закрывает лицо руками. Остальные Грехи просто смотрят, и, Господи, это делает всю ситуацию еще более постыдной! — Нет! — хнычет он. — Это слишком неловко! Гордыня смотрит на него сердито, и Юри вздрагивает, когда тот начинает ощутимо тыкать его пальцем в бок. — Сде-е-е-елай это! Остальные демоны смеются, и Юри бросает на них сердитый взгляд. Отлично, смеются над его несчастьем, почему бы и нет? А еще обещали помогать, засранцы! — Прекрасно, — бурчит Юри, убирая руки от лица, и становится заметно, какие красные его щеки и шея. — Это стиль Юри! — скрипит он, его руки формируют букву «Y» с оттопыренными в стороны большими пальцами и мизинцами. Сперва абсолютно тихо, а потом… Гнев подвывает от смеха, хлопая ладонью по бедру и почти падая со своего места из-за скручивающего его тело интенсивного хохота. — О, Дьявол! — захлебывается он, вытирая бегущие слезы. — Черт возьми, это было бесподобно! — Сделай еще раз! — хихикает Праздность, направляя на него камеру телефона. — Я просто обязан отправить это Щедрости и Умеренности! *** — Как вы смеете?! Как вы смеете говорить что-то подобное о Викторе?! Юри смутно осознает звук шлепка, с которым Гнев впечатывает ладонь в лицо, но ему неебически похуй. — Вы — мусор, и, возможно, я тоже, но я — Охуенный Блядь Мусор! — Ну, не совсем то, что я имел в виду, когда говорил, что тебе стоит быть уверенным в себе, — сухо цедит Гордыня, — но тоже пойдет. *** — Итак, ты всегда была демоном? Чревоугодие — Минако — издевательски смотрит на него. — Юри, ты реально думаешь, что обычный человек мог бы выпить столько, сколько пью я? Юри задумчиво замолкает, а потом кивает. — Кажется, я понимаю, о чем ты. *** — Что насчет вон того? — предлагает Похоть, и Юри морщится. — Нет, — раздраженно бросает он. Похоть поворачивается к нему, очаровательно надувшись. — Юри, — драматично стонет он, подпирая подбородок ладонью. — Мы здесь уже целый час, и никто тебе не приглянулся! Почему ты такой придирчивый? — Мне просто никто не нравится, — отвечает Юри, смущенно краснея. Похоть хмыкает, и тут его глаза загораются, он хватает Юри за плечо, чтобы развернуть его и указать на мужчину в другом конце помещения. Юри открывает рот, чтобы отказаться вновь, но проглатывает свои слова. Он моргает, и единственный звук, выходящий из его приоткрытого рта — слабый вздох. Виктор Никифоров машет ему с противоположного конца танцпола. — Теперь достаточно хорош? — спрашивает Похоть, и Юри красный, как вареный рак. Все, что он может — слабо кивнуть. *** — Нет, — серьезно говорит Виктор. — Вообще-то я, ну, буквально Дьявол. — О, — тихо отвечает Юри. — Тебе не нужны Грехи, солнышко. Потенциал для того, чтобы добиться успеха, всегда был внутри тебя. — Но почему нахождение рядом с Гневом делает меня более яростным? — протестует Юри, краснея. Виктор ласково на него смотрит и мягко похлопывает по плечу. — Это нормально — признать, что Гнев тебя подбешивает. Потому что он подбешивает всех. — Почему я чувствую себя иначе в их компании? — потерянно спрашивает Юри. Виктор вздыхает. — Это было в тебе всегда. Они просто помогли тебе открыть это, золотко. — Что ты пытаешься сказать? — но Виктор только улыбается, прежде чем взять лицо растерянного Юри в свои ладони. — Все, что тебе требовалось, дорогой — просто поверить! Юри, только поверить в себя! *** — Мы все еще можем быть друзьями? — спрашивает Юри. — Даже несмотря на то, что я встречаюсь с самым настоящим Дьяволом? Пхичит закатывает глаза, но придвигается ближе, чтобы взять Юри за руку. — Слушай, — говорит он, веселясь, — я встречаюсь с Сынгилем, помнишь? — Что? — смущенно спрашивает Юри. — При чем тут Сынгиль? — Он — Жадность, тупица, — фыркает Пхичит. — Я не!.. Погоди, что? — Юри чувствует себя действительно идиотом, но он не понимает. Это не имеет смысла. — Как вы, черт возьми, вообще познакомились?! Пхичит смотрит на него с лицом лица, слегка наклонив голову, пытаясь понять, серьезно ли тот. — Юри, — медленно говорит он. — Я — Щедрость. Буквально противоположность Жадности. — Что?! — О боже, я думал, ты знаешь! — Я был занят! — оправдывается Юри, и Пхичит закатывает глаза, упираясь кулаком в бедро. — Занят потрахушками с Дьяволом, ты имеешь в виду? Юри вспыхивает и пихает его локтем. Он не рассчитывает силу и сбивает Пхичита с ног. — О-о-о… — тот выглядит явно удивленным этой демонстрацией нечеловеческой силы. — Да, кстати об этом. Тебе придется скоро выбрать чью-то сторону. — Какую еще сторону? — Ангелов или демонов, — скупо роняет Сынгиль, заставляя Юри вздрогнуть от неожиданности. — О, привет, — бормочет Юри и пытается разглядеть в Сынгиле демона, которого недавно упомянул Пхичит. Собака Сынгиля тявкает, и на короткий миг Юри видит куда больше, чем нужно, зубов, и алые глаза, и смертоностность. — Собачка! — восхищенно восклицает Юри, опускается на колени и зарывается руками в мех хаски, воркуя. — Ну разве ты не прелесть? — Она — адская гончая, — осторожно говорит Сынгиль, внимательно разглядывая Юри. — Самая хорошая адская гончая, да, красавица? — сюсюкает Юри, энергично почесывая собаку. Пхичит прыскает и прикрывает рот ладонью. Сынгиль еще какое-то время недоумевает, но потом кивает. — Верно. Самая лучшая. Рад, что ты это понял. — Это оскорбление! — неожиданно говорит Виктор. — Самая лучшая адская гончая — это Маккачин! — Как ты здесь оказался? — удивленно спрашивает Юри. Он хмурится и поворачивается к Сынгилю. — Тот же вопрос, между прочим. — Крылья, — сообщает Виктор и шевелит пальцами, изображая их. Это имеет смысл. — Так или иначе, я принимаю ту сторону, где есть Виктор, — беспечно отвечает Юри, и Пхичит ворчит: — Ну, конечно! Следовало ожидать. Юри смотрит на него растерянно. — Это что-то меняет? Пхичит обретает до ужаса загадочный и задумчивый вид и молчит немного. — Ну… Можешь не ожидать приглашения на барбекю с ангелами. — Пф, — фыркает Сынгиль, закатывая глаза. — Все знают, что лучшие пикники с барбекю в аду!