сзади

Губы мягко и осторожно целуют заднюю часть шеи. Наруто вздрагивает и напрягается всем телом от неожиданности такого странного, пробирающего до гусиной кожи действия, принадлежащему никому иному, как Учихе Саске. Все не произнесённые слова на пару с недоумением застревают в горле, и Наруто ими чуть не давится, когда стоящая сзади фигура вдруг делает небольшой шаг вперёд, прижимаясь ближе. Это чувствуется всем телом, по которому пробегается заряд мурашек, — Саске зарывается носом в светлые волосы, грея затылок тёплым дыханием. Наруто же не дышит вообще, боясь шевельнуться: как будто от малейшего шороха с его стороны взорвётся атомная бомба. Сзади на плечо аккуратно ложится ладонь и медленно проезжается из стороны в сторону, словно желая сбросить напряжение с натянувшихся твёрдых мышц. И, чёрт, это движение, кажется, на секунду действительно его расслабляет, пока губы не касаются нежно плавного изгиба шеи. Резкий вдох проясняет затуманенный непониманием и шоком разум, прошивает лёгкие, обжигает и насыщает их долгожданным кислородом, превращающимся в вязкую лаву, что не торопясь мешается с кровью в области низа живота. Потому что он чувствует, как к его ягодицам прижимается то, что по очертаниям не так уж и сложно определить. — Ч-что ты делаешь?.. — шёпотом спрашивает Наруто, замирая в очередной раз и ощущая, как то самое «нечто» упирается ему точно между двух половинок, начиная почти незаметно размеренно двигаться. Ему ничего не отвечают. Ладонь с плеча скользит по груди, играючи, заводяще, невзначай пробегается подушечками пальцев по чувствительным соскам сквозь одежду. — С-саске? — Наруто всё ещё лихорадочно соображает о том, что происходит. Это всё кажется какой-то дикой и жестокой шуткой, направленной лишь на то, чтобы крайне смутить, посмеяться с забавной реакции и сказать, что вокруг наставлены скрытые камеры. Ловкие пальцы легко и беззвучно расстёгивают маленькую застежку, что красной нитью связывает полы белого плаща Хокаге, но Наруто этого не замечает, отрешенно смотря перед собой и сосредотачиваясь всей паникой только на том, что недвусмысленно упирается ему в очень интимное место. В себя он приходит лишь тогда, когда рука, проезжаясь по груди в очередной раз, раздвигает полы, и плащ падает прямо на пол, отчего Саске, дав вещи это сделать, отодвинулся подальше. Наруто зацепился за этот шанс — застывшие мысли в миг растаяли и вихрем пронеслись по черепной коробке, вынуждая резко очнуться и всё понять до конца. — Саске, какого?.. — Наруто зло хмурится и хочет обернуться, чтобы взглянуть в чёрный пронизывающий глаз, невозмутимое лицо и попытаться немедленно выяснить, что здесь творится. Но словно приобретшая из ниоткуда силу ранее плавно и довольно возбуждающе пробегающаяся по его телу рука, не дала этого сделать, властно, цепко и безоговорочно сгребая в кулак куртку посередине грудины. — Даже не вздумай обернуться, — тихо и почти шипяще проговорили ему прямо на ухо, находясь в опасной близости от витиеватых ниточек раковины. Голос показался каким-то раздражённым, твёрдым, непоколебимым, не терпящим возражений, как будто Саске что-то изрядно надоело. — Н-но… — Наруто рефлекторно дёрнулся — нервы ошалели от происходящего, живя своей жизнью. — Заткнись и не шевелись, — ещё более зло рявкнул Учиха, не оставляя между ним и Наруто какого-либо пространства. Узумаки от неловкости, смущения и переизбытка жара в помещении покраснел, потея и не двигаясь. Голубые глаза растерянно забегали, моргать он стал чаще, словно смывая смутную серую дымку. Кулак на груди разжался, губы, не целуя, пробежались по раковине, опаляя её горячим дыханием, тёмные мягкие волосы касались открытого участка шеи, щекоча и давая потонуть в непонятной для Наруто мгле, что подбиралась к нему, застилая остатки разума. — Л-лучше остановись, — промямлил Наруто, глядя вниз, — раскрытая ладонь в перчатке невесомо добралась до низа живота. — А то что? — с холодной усмешкой прошептал ему на ухо Саске — Узумаки почувствовал кожей его улыбку. Кончики пальцев коснулись кромки штанов и, задирая края оранжевой куртки всё выше и выше, по голой коже размеренно двинулись вверх. Наруто забыл, что хотел сказать. И ему даже непонятно было, чего он хочет сейчас больше — врезать Саске за его странное, неподобающее для них двоих, женатых людей, поведение или же действительно не шевелиться и посмотреть, что будет дальше. Тело предательски настаивало на втором, сгустившийся в туман разум — на первом. Ладонь проскочила вверх, схватилась за застёжку и медленно потянула её вниз с характерным, кажущимся сейчас чересчур шумным, звуком, заставляя Наруто в очередной раз напрячься в вытянутую басовую струну. Губы тем временем тепло поцеловали под мочкой уха, двинулись по краю раковины и вернулись обратно — к шее. После этого Наруто заботило только мимолетное осознание страшной, кошмарной вещи: даже Хината, его жена, не приносила ему своими поцелуями и касаниями удовольствия больше, чем сейчас это делает Саске. Неузнаваемо-чувственно, нежно, почти воздушно, но очень горячо, так, что ноги как следует не держат. «Это странно и неправильно, Саске, прекрати!», — упёрто и громко твердил последний проблеск разума, стремительно растворяясь и напрочь теряясь в голове. Наруто был уверен, что произнёс эту последнюю разумную мысль вслух, — настолько настойчива и ярка она была. Но нет, он всего лишь тяжело дышал, чуть не задыхаясь, когда тёплая ладонь проворно заползла под футболку, пробежалась по крепкому прессу, очертила подтянутую грудь сухими подушечками, — чертов Наруто был слишком хорош собой, — это Саске ненавидел, резко вспыхнув тогда, когда пальцы коснулись твёрдой бусинки левого соска. Узумаки не издал ни звука — крепко сжал челюсти: сосок игриво, совершенно не сильно сжали, пропустили между фалангами соседних пальцев, аккуратно покрутили, бережно приласкали ореолы. Что ещё остаётся, когда вдобавок к мозолистым, уловимо знакомым уверенным касаниям, к шее присосался влажный рот, а бёдрами потираются так, словно имитируют самый настоящий половой акт? — Н-н… — еле как выдавил из себя Наруто, в последний раз попытавшись очнуться, но тут же замолчал — неожиданно всё прекратилось, но лишь на мгновение. Ладонь снова скользнула к кромке штанов, чтобы забраться под тёмную ткань и проехаться по плоскому низу живота. Наруто даже боялся сглотнуть, словно это его убило бы, сердце, готовое вырваться из груди, колотилось невероятно быстро, мышцы ног, не позволяя двинуться с места, сковало тягучей пастилой, руки, даже не дрожащие, стремительно слабели, а ярко-малиновые щёки снова и снова опаляло чем-то совершенно непривычным, горячо пронзая кожу. Даже остановить Саске казалось непосильной задачей и всё потому, что тело реагировало быстро, не отказывалось, — наоборот просило, желало, словно ждало всю жизнь только этого момента. — Наруто, — жарко и низко прошептали ему на ухо, в очередной раз прижимаясь со спины с небольшим отличием — ладонь загребла поджавшуюся мошонку и напряженный член сквозь белье, изучая, примеряясь, сжимая и поглаживая. Рвано дышащий Узумаки жалобно застонал, не узнавая свой голос, и сглотнул, отчего задёргался кадык. — Идиот, ты весь мокрый, — голос Саске звучал так, словно он играл не по правилам, ловя кайф от каждого своего гнусного шага, — а я ведь ещё ничего не сделал. Захотелось запихать в рот тряпку этому ублюдку и промыть его с мылом. Что он себе позволяет? Пальцы отчётливо нащупали влажное пятно у крупной головки. Саске был непоколебимо уверен, что ответная реакция не заставит себя долго ждать, но он даже не рассчитывал, что она будет именно такой. У Наруто на ощупь крупная тяжёлая мошонка и немаленький член — размеры от совершенно не скрываемого возбуждения дают о себе знать, отчего самого Саске заливает пустынным иссушающим жаром. Ладонь нетерпеливо забралась под белье и крепко схватила ствол у основания. «Всё, выхода нет», — обречённо подумал Наруто и, со стыдом, сдался. Большой палец размазал выступившую смазку по гладкой голове, и ладонь медленно, уверенно, ритмично начала дрочить, оттягивая тонкую крайнюю плоть, не забывая про уздечку и лаская, лаская, пока дыхание опаляло шею, а щёки горели, словно в пламени. Член Наруто так хорошо помещался в его руке, отзываясь, истекая, а извивающееся в сладких спазмах тело дрожало, буквально тяжелея и умоляя не останавливаться. Но вдруг этот необыкновенный, сумасшедший экстаз прекратился, отчего Наруто в приступе недовольства невольно промычал и инстинктивно чуть не продолжил сам незаконченное действие. Саске зубами снял перчатку и бросил её на пол, победно ухмыляясь, — Узумаки хотел. Хотел, чтобы он прикоснулся к его просящему члену, хотел кончить в свои штаны и, Бог свидетель, хотел его член в свою задницу — зачем же ещё ему подаваться назад и, как какому-то подростку, нетерпеливо умолять о продолжении? Саске был бы безмерно рад дать ему это, но пока он не мог. Слишком рано. Поэтому ладонь скользнула обратно в штаны — облегчённый и неожиданный вдох. В светлые волосы сзади снова зарылся острый нос, ладонь загребла яички, недолго перебирая их и снова возвращаясь к твёрдому, требующему внимания, члену. — Знаешь… — Саске пытался держать себя в руках, оставаясь хозяином ситуации, но дёргающийся голос и хватающее совершенное удовольствие от происходящего тело заставляло его трепать языком. — Если быть честным, — ладонь всё не переставала двигаться, считая каждую вздувшуюся венку, — я жалею, что вызвал тебя тогда на битву… — рваное дыхание ударило молнией по чужой голой коже; собственный стояк, непозволительно хорошо тёрся между половинок, и Саске просто умолял и просил себя не стянуть с них обоих штаны и не вставить сразу два смоченных пальца в узкое отверстие. Слишком рано. — Потому что теперь не могу касаться тебя двумя руками. — С-сас-ске, — задыхаясь, простонал Наруто, с удивлением для самого себя хватаясь за бёдра Учихи и крепко их сжимая. Видимо, Саске делал всё настолько хорошо, что ему не требовалось накрывать своей рукой его ладонь, подстраивающей процесс под нужный лад. Саске чувствовал его тело и знал, будто своё. Эйфория захватила их в свои сети, заставила сойти с ума, поддаться желаниям и затонуть в них, как в зыбучих песках. Даже лишнее движение не оставалось незамеченным — оба ловили ощущения друг друга, пропускали через себя одно за другим и возвращали обратно. — Ах, — сорвалось с губ у Наруто, когда он, сдавшись, толкнулся в ладонь с чётким осознанием, чья она именно. И от этих чувств неправильности, странности, разрывающих рамки, кружилась голова, и земля уходила из-под ног. Он чуть ли не всем телом навалился на Саске, мысленно умоляя, чтобы это не прекращалось. Слишком это было новое, потрясающее, необычайное ощущение, за которое смертельно хотелось вцепиться. А Саске с острой жалостью прокручивал, как мог бы сейчас, наконец признавшись себе до конца в неравнодушии к Наруто, близкому к отчаянному безумию, ласкать его тело, играть с сосками, фиксировать шею, запускать пальцы в рот, одновременно с этим обхаживая стоящий член. Нет, он точно сошёл с ума, раз фантазирует о таком… раз решился сделать это… Тело Наруто прошило предоргазменной судорогой — Саске чувствовал, он очень близко. В его трусах от смазки было так мокро, что хлюпанья непозволительно пошло отзывались эхом от стен, смывая остатки некогда здравого ума. Слишком хорошо. Наруто было слишком хорошо, чтобы не кончить в его ладонь и в своё белье. Крупные тёмные пятна заплясали перед глазами, сильное тело мигом одолело нелегкой слабостью, внизу всё скрутилось от сногсшибательного яркого оргазма, отчего он бессильно подался назад, как пизанская башня. Рука Саске, вовремя высунутая из чужих штанов, подхватила его под мышку и осторожно усадила на пол, и Наруто, шумно дыша, с закрытыми глазами упал на спину, где валялся его скомканный плащ. В своих штанах и на пальцах чувствовалась вся вязкость спермы. Саске ещё никогда не кончал прямо так, при хотя бы приблизительно похожей ситуации. Секса с Сакурой у него не было — он настоял на зачатии дочери искусственным путём и затем, уединившись с собой и не прикоснувшись к эротическим журналам, насухо дрочил вялый член. Он оставался безнадёжным девственником в свои двадцать, ведь, собственно, в сексе вовсе не нуждался. Бывали поллюции, подростковые стояки по естественной случайности. На крайний случай приходилось, краснея от стыда, как-то справляться рукой, когда стояло наиболее болезненно, но большего ему и не надо было. Но тогда, от безнадёжной скуки и неловкости ситуации, пришлось перебирать всё подряд в своей голове: от красивых обнажённых тел до групповух, почти что массовых оргий, знал, что бесполезно, но тем не менее — лишь бы немного затвердел. Так и думал, безрезультатно. Как-то перескочив незаметно для самого себя к мыслям об Узумаки, обычно одетом в свой ярко-оранжевый костюм, а затем вдруг без него, он не сразу отметил — чёртов член, кажется… немного отозвался. Саске озадачено нахмурился, не отпуская его из ладони, зажмурился, откинул голову назад, на спинку мягкого сидения: нет, слишком странно на это возбуждаться, хотя… Интересно, а Наруто часто дрочит? Как он выглядит, занимаясь этим? И вообще, почему вдруг подсознание задаёт ему такие вопросы? Как будто он знает ответ. Вероятно, так же, как и все, самозабвенно ласкает себя в ванной или на кровати, роняет тихие стоны, пыхтит и потеет. Чёрт, почему живот сжимают приятные спазмы и по головке течёт бесцветная ниточка?.. Почему тело хочет именно этого? В конце концов, когда все мысли были убиты и совесть выброшена на помойку, остановиться он был уже не в силах и тем более суметь справиться со сменяющимися друг за другом разнообразными картинками и наплывающими жаркими ощущениями. И Саске шипел, тихо стонал, сходил с ума, всё ближе подбираясь к желанному финишу. Всё тело умоляло о прикосновениях, с губ почти что срывалось одно и то же имя, пока в яркой фантазии вместо его руки была чужая, золотистая, пока на его бёдрах сидели, вытворяя неприличные вещи, пока зарывались всей пятерней в копну тёмных мягких волос. И когда всё резко кончилось, возбуждение рассеялось и оргазм отступил, он с шокированным вдохом округлил глаза и понял, что кончил только из-за Наруто и разыгравшейся не на шутку фантазии. И в течение нескольких лет после этого безнадёжно пытался найти оправдание случившемуся. Да быть не может, чтобы Узумаки Наруто, его первый и единственный близкий друг помог ему кончить так, как никогда в жизни. Но одним днём он просто смиренно принял это как факт. И в течение всего того времени, пребывая в путешествии, уже без стыда дрочил, думая, вряд ли Наруто настолько идиот, что вдруг согласится на экспериментальный секс — чисто ради проверки. Но чёрт, ему бы безумно хотелось попробовать. И тогда, словно снежный ком, картинки и мысли о возможном сексе накапливались, уже не давая спокойно спать. Саске ни разу не трогал кого-либо. Никогда ранее никого не ласкал. И, прислушиваясь к себе, пока Наруто стоял к нему спиной, решился, — он проверит. Поэкспериментирует с ним, ведь, в конце концов, деваться всё равно уже некуда. Да и Наруто, как оказалось, не очень-то вырывался. Саске подобрал с пола перчатку заляпанными в сперме пальцами, посмотрел на опьяненного оргазмом уссуратонкачи и довольно улыбнулся. Он был прав — этот придурок, оказывается, чувствовал к нему то же самое.