Хроники дракона из пентхауса. Книга первая. Чародейка

      — Я, знаешь ли, очень не люблю ужинать в одиночестве. Даже ресторан, вот, прикупил, чтобы одному не есть, – легко, сложно сообщая какой-то вообще ничего не значащий пустяк, пояснил своё неожиданное появление Вася, не преминувший ещё и лукаво подмигнуть растерянной Танюше.       — Так вы – тот самый Василий Нагорный? – первой сообразила Маргарита, аж подскочив на стуле от удивления.       — Вообще, Василий Подгорный к вашим услугам, «Нагорный» более благозвучно звучит, так что это – название зарегистрированного бренда. А для тебя, нимфа, я просто Вася! – одновременно обворожительно улыбнулся почуявшей ценную добычу Маргоше и под столом положил руку на колено Мухе гномолигарх.       — Нимфа? Небось, ещё и речная? – грубо стряхнув руку со своей коленки, Татьяна Сергеевна демонстративно повернулась спиной к любвеобильному владельцу заводов-газет-пароходов, то есть геликов-ресторанов, и переключила внимание на не понимающего, что происходит, и то и дело нервно поправляющего очки англичанина.       — So what is your new novel about?*       — Well, actually, it’s not exactly a novel. It’s more like a fantasy or a fairy-tale, telling a love story of a young prince, who was turned into a dragon…**       Закончить свой увлекательный рассказ оседлавшему любимого конька Вигге не дали – встрял всё тот же упёртый и не желающий понимать намёков Василий Подгорный.       Развернувшись в сторону обиженно игнорирующей его переводчицы, Вася подался вперёд и бесцеремонно перебил разошедшегося писателя, тут же гневно поджавшего губы.       — Ты чего, детка? Обиделась, что ли? Я, между прочим, для моральной поддержки зашёл, ну и посмотреть, заодно, какой это американский засланец мне планы на ночь сорвал… – ресторатор попытался притянуть к себе за талию Танюшу.       — Ах, значит, у тебя уже и планы на ночь были? Вон, с нимфой планируй, планодел! – зашипела Муха, пытаясь, не смотря на очевидно надвигающийся скандал, сохранить лицо. В конце концов, если отринуть в сторону личные интересы, не при иностранце ж – а то думают про нас итак незнамо что, за державу обидно!       — Так ты не против втроём?       А вот и она, последняя капля. Покраснев от злости, Татьяна Сергеевна уже готовилась (чёрт с ними, с лицом, с контрактом, с работой, даже с державой, прости, господи!) отвесить наглецу пощёчину, но помощь пришла, откуда не ждали. Со стороны Вигге раздалось сдержанное покашливание, а потом и скрип безжалостно царапающего ножками дорогой паркет отодвигаемого стула.       — If this man is disturbing you, I have to teach him some manners…*** – сняв очки и ослабив ворот рубашки, это начал медленно подниматься из-за стола нахмурившийся и собравшийся защищать честь дамы дракон-англичанин.       — Ты, очканос, сиди на попе ровно и не дёргайся, а то я сам тебя сейчас и teach, и disturb! – с готовностью двинулся навстречу отечественный ресторатор, явно превосходящий мускулатурой жилистого, но, увы, как-то совершенно не рельефного писателя.       Назревал нешуточный скандал, и подогретая парами элитного алкоголя ресторанная публика, уже получившая свой «хлеб», но всегда голодная до «зрелищ», с любопытством также скрипела разворачиваемыми для лучшего обзора стульями.       «Сейчас ставки делать начнут», – подумалось лихорадочно соображающей, как всё это дело замять Мухе.       — Before we start I should inform you, sir, that I used to box in Oxford!****       — Сейчас я тебе покажу, как у нас на районе боксировали!       Снова выпав из реальности, Танюша, сцепившая побелевшие от напряжения пальцы в замок на груди, с немым ужасом наблюдала за разворачивающейся сценой.       Ой, что же будет?       Ой, что же делать?       И лишь вскочившая на ноги Маргарита Константиновна, не теряя присутствия духа, заметалась между двумя буравящими друг друга взглядами и распушившимися, словно боевые петухи, оппонентами.       — Вигге, дарлинг… Василий, Вася! Мальчики, ну что вы так нервничаете? Мы вот с Мухой, то есть, конечно, с нашей Танечкой, не нервничаем вообще, а вы что так возбудились?       Махнув рукой в сторону попытавшейся проглотить подступивший к горлу комок и отмереть уже, наконец, Тани, Маргарита, так и не получившая поддержки с этой стороны, махнула рукой и продолжила щебетать-уговаривать:       — Василий, что о нас подумают в Англии? У вас там, я слышала, тоже бизнес, оно вам надо? Вигге, май фрэнд, калм даун и сит даун, плиз! Тань, да не молчи ты, как последняя идиотка, давай, усаживай мужчин на места, вот так, хорошо, сейчас нам водочки принесут, выпьем за мир во всём мире, ага?       Словно малого ребёнка, погладив по руке Васю, укротительница-Марго, мурлыча кошечкой, усадила того за, как по волшебству, уставленный запотевшим графинчиком и хитро нарезанными закусочками стол, – конечно же, не упустив возможности пододвинуть свой собственный стульчик поближе к разгорячённому Подгорному.       Разулыбавшись, бизнесмен, не особо стесняясь Мухи, даже ущипнул довольно взвизгнувшую Маргариту за попу и потянулся к графину, расплёскивая по рюмкам «мировую».       «Хороший мальчик! Ладно, хоть грудь не попросил! Правду говорят: мужчины – как дети!» – фыркнула очнувшаяся-таки Татьяна Сергеевна.       Но линию поведения, намеченную бывалой Маргошей, переводчица благоразумно поддержала, благодарно улыбнувшись англичанину, чуть было не огрёбшему люлей, заступаясь за её честь.       Все расселись на свои места. Мир за столом был восстановлен, чему немало поспособствовали обворожительные улыбки Маргариты и чудесный графинчик.       Вигге, откинувшись на спинку стула, устало потёр переносицу.       — Я прошу прощения за эту сцену! – извинилась вполголоса и по-английски Таня, растерянно следя краем глаза за коллегой, вовсю кокетничающей с завидным отечественным женихом. – Зато теперь вы с полным правом сможете рассказывать у себя дома, какие же, всё-таки, «эти русские – варвары».       — Я не считаю ревность вашего друга варварством, – водружая на место свои очки, также тихо ответил англичанин.       Смутившись под пристальным взглядом красивых глаз, в свете ресторанных огней отливающего всеми оттенками пламени, Танюша, настойчиво желая скрасить неловкий момент, попыталась обратить неловкость в шутку, спросив:       — А разве для ревности у «моего друга» был повод?       Не сводя пристального взгляда этих своих удивительных глаз, казалось, читающих где-то сокровенное в глубине души, Вигге ответил совершенно серьёзно и слегка подавшись вперёд:       — Теперь, определённо, есть: ведь я только что назвал вас самой прекрасной девушкой в этом зале.       Таня ошарашенно молчала, приоткрыв рот и не зная, как именно отреагировать на неожиданный комплимент. И сразу же, как та самая хрестоматийная собака на сене, опять активизировался мило болтающий с демонстрирующей все прелести своего декольте Марго, но в пол уха слушающий малопонятный диалог писателя и Мухи, Вася.       Грозно нахмурив широкие брови, он, небрежно плеснув в рюмку, пальцами подтолкнул её к вопросительно выгнувшему бровь и в ответ отрицательно покачавшему головой иностранцу.       Ресторатор презрительно прищурился, сплюнув, и в воздухе снова запахло надвигающейся грозой.       — Америкоз за дружбу пить не будет?       — Нье бьюдет! – также нахмурился Вигге, передразнивая свирепый тон бизнесмена на ломаном русском, по-английски решительно присовокупив: – И я – никакой не американец, а англичанин.       Василий тучей навис над столом, медленно распрямившись во весь свой немалый рост и не обращая больше никакого внимания на взвизгивающую и лапками цепляющую его за рукав дорогого пиджака Маргаритку.       — Может, ты и за присутствующих дам, собака нерусская, пить не будешь? А? За лэдиз? Слабо до дна? Стоя?       Отбросив стул, в мгновение ока вновь оказался на ногах и Вигге.       Выдержал взгляд ресторатора. Снял очки, спрятав их в карман.       Подхватив кончиками тонких пальцев рюмку, писатель браво отсалютовал Татьяне, проговорив на английском:       — Я и в самом деле не понимаю вашей странной традиции пить за всех леди в мире. Но раз этот навязчивый джентльмен считает мерилом чести безмерное поглощение алкогольных напитков, я бы хотел выпить – но лишь за очаровательную переводчицу, прекрасную и интеллигентную женщину, скрасившую мои противоречивые впечатления от сегодняшнего необычного вечера… в русском стиле!       И, не дрогнув и не остановившись ни на миг, залпом заглотил содержимое рюмки, наклонился и, взяв растерявшуюся Танюшу за руку, галантно прикоснулся к её кисти губами.       — Благодарю вас за вечер и прошу прощения, если невольно явился причиной некоторых… неудобств! Вашему начальнику можете передать, что контракт мы подпишем, как только мой юрист с ним ознакомится.       Марго и Вася одновременно открыли рты, желая вставить каждый по очередной своевременной реплике, но первой пришла в себя Татьяна Сергеевна.       Или, точнее, не пришла в себя, а из себя вышла.       Хлопнув ладонью по столу – так неожиданно и резко, что подпрыгнули даже сидящие за соседними столиком и делающие вид, что им совершенно неинтересно разыгрывающееся прямо под их носами реалити-шоу, гости ресторана, – Муха нервно выдохнула и поднялась на ноги.       Чувствуя, как мучительно краснеет, – непонятно, от чего больше, от смущения, от злости, или, просто, от непонимания и общей усталости измученного организма, – совершенно сбитая с толку переводчица затараторила, совершенно непростительно путая английские времена-артикли и умасливая эту кашу русскими словами:       — А ну хватит уже дурака валять! Я же прекрасно помню, что ты – король гномов и жуткий бабник, а ты – дракон, предатель и пособник моей тёти-феи! Я не знаю, зачем тебе это надо, зачем вам всем всё это надо, но я больше не хочу принимать никакого участия в этом дурацком спектакле! Ещё и родителей моих сюда приплели, сказки какие-то дебильные про них рассказываете, мол, Амур и Фауна – Ромео и Джульетта, блин, с мифологическим уклоном… Постыдились бы! Ничего святого для вас, паразитов эдаких, нет!       Сама не заметив, на каком именно этапе этой короткой, но проникновенной речи она начала рыдать и размазывать по полыхающим щекам слёзы вперемешку с чёрной тушью, Татьяна Сергеевна завертелась на месте, хватая со стола то салфетку, то клатч. Видимо, желая хотя бы нехитрыми действиями ухватиться за эти предметы реальности, как за последнюю соломинку, не позволяющую ей потонуть в пучине чьей-то злой, злой и болючей, едкой и бессовестной шутки.       Шутки, грозящей перерасти в настоящее безумие отдельно взятой несчастной переводчицы.       — Я – живой человек, между прочим! – кричала она то в лицо притихшего Вигге, то повернувшись к съёжившемуся на своём стуле Вардену. – У меня, вообще-то, есть чувства! Мне может быть больно – в отличие от вас, придуманных и картонных… дурилок! А, да идите вы все… – на этой высокой ноте оборвав свою речь, Муха, подхватившись и нервно заметавшись по залу в поисках выхода, рванула к ближайшей двери, чуть не сбив официанта.       Ей срочно требовалось пройтись по улице, проветрив голову на холодном, ночном ноябрьском воздухе. Побыть наедине с многомиллионным городом, где так легко свернуть с проторённой-протоптанной сотнями ног до тебя дорожки, оказавшись в сказке.       И это хорошо ещё, если в сказке доброй… ___________________       * — Так о чём же ваш новый роман?       ** — Ну, на самом деле, это не совсем роман. Скорее, фэнтези или же сказка о любви молодого принца, превращённого в дракона…       *** — Если этот человек к вам пристаёт, мне придётся поучить его хорошим манерам.       **** — Перед тем, как мы начнём, я должен вас, сэр, проинформировать о том, что много боксировал в Оксфорде!