Земля, где так много разлук, Сама повенчает нас вдруг… Фильм «Гардемарины»
Утреннее солнце постепенно всходило всё выше. Наконец Криденс, у которого после случившегося проснулся аппетит, доел последний кусок штруделя и, пощурившись на солнечный свет, предложил своей новоиспечённой невесте: — Может, пойдём домой? Надо же написать Скамандерам о нашей помолвке… Мы же пригласим на свадьбу их всех? — И не только их, — уточнила Нагини, поднявшись с ковра, который тут же исчез после восклицания Криденса: «Эванеско!». — Ещё Батильду и мистера Дамблдора. Или ты про них забыл? — Нет, конечно, — улыбнулся юноша. — Кстати, о Дамблдоре… Ты ведь не будешь против, если именно он и проведёт свадебный обряд? — Не буду. А почему именно он? — А кому мы ещё доверяем так же сильно? — резонно пояснил Криденс. — Тем более если кто-то посторонний узнает, кто мы такие, нашему спокойствию может прийти конец. Нагини испуганно вздрогнула от такой перспективы. Потерять долгожданную тихую жизнь с любимым человеком она боялась больше всего на свете. — В таком случае Дамблдор просто обязан согласиться, — заметила она. — Не зря же он наложил на Годрикову Впадину такую защиту. Обскур не сдержал лёгкой усмешки. В согласии их покровителя он не сомневался ни минуты, пусть и слабо представлял, как именно Альбус будет проводить церемонию. Ещё меньше понятия он имел о том, чем должно было обернуться это решение. Таким образом Дамблдор связал бы себя со своими подопечными особыми, нерасторжимыми узами, что вряд ли пришлось бы по душе Гриндельвальду: он не забывал свой план убить его руками Обскура. Но Гриндельвальд уже довольно долго не давал о себе знать, и страх Криденса и Нагини перед ним стал мало-помалу притупляться. Дорога до дома была не менее приятной, чем до речки. Окружающая обстановка неожиданно напомнила Криденсу, как чуть больше года назад они с Нагини точно так же гуляли, осматривая местность, в которой им предстояло жить. С той только разницей, что теперь они знали всю деревню как свои пять пальцев и безошибочно помнили, кто живёт на их улице. — Криденс, а помнишь наш самый первый день, когда мы только-только поселились здесь? — вспомнила Нагини вслух. — Тогда было точно так же тепло и солнечно… — Да, так и было, точь-в-точь, — согласился Обскур. — Не удивлюсь, если мы сейчас и Батильду встретим, как тогда… Это полушутливое предположение оказалось неожиданно пророческим: в этот момент они как раз приблизились к дому своей соседки и через забор увидели её, хлопочущую у яблонь в саду. Нагини привычно толкнула незапертую калитку. Едва услышав лёгкий скрип, Батильда перестала разглядывать дозревающие яблоки и заторопилась навстречу гостям. — Доброе утро, мои дорогие! — радостно воскликнула она. — А почему вы не пришли сегодня на завтрак? Я как раз вас ждала… — Простите нас, пожалуйста, — извинилась Нагини с чуть виноватым видом, хотя на её губах трепетала вполне заметная улыбка. — Просто Криденс сегодня решил пригласить меня на пикник… — и легонько ткнула Обскура локтем в бок, явно намекая, чтобы он сам и поведал о причине такого решения. Юноша вздёрнул было голову, но тут же опустил и стал смущённо ковырять землю носком ботинка. Батильда, привыкшая к таким особенностям его характера, мягко произнесла: — Ну так что же там произошло, на этом пикнике, Криденс? Должно быть, ты хотел сделать что-то очень важное, не так ли? — Да, — выдавил Криденс уже посмелее: тактичность собеседницы придала ему уверенности. — В общем… я сделал Нагини предложение. Как он и ожидал, эта новость произвела на Батильду впечатление. На миг она ошеломлённо застыла на месте, а потом всплеснула руками: — Да ну! правда, что ли? Боже, какое счастье! Какой же ты молодец, Криденс! — в порыве чувств она даже обняла юношу, смутив его этим больше, чем предыдущим вопросом. — Ведь вы с Нагини просто созданы друг для друга! Я давно чувствовала, что когда-нибудь ты всё-таки решишься на этот шаг!.. — Вы правда так думали? Спасибо вам… — поблагодарил Обскур, который даже о букете Тины не говорил никому ни слова. Нагини обрадованно улыбнулась ему. — А где же вы планируете провести свою свадьбу? Там же, где и ваши друзья? в Дорсете… так ведь? — спрашивала тем временем Батильда. Уже по её голосу было понятно, что она необычайно рада за своих юных соседей. — Почему в Дорсете? — возразила Нагини. — Здесь, в Годриковой Впадине. Для нашей свадьбы Дорсет точно не предназначен. Без труда поняв этот весьма очевидный намёк, старушка кивнула. Свадьба двух проклятых существ — слишком странное и нетипичное явление, чтобы оповещать об этом так много народу. Но узнать о том, кто же всё-таки удостоится чести лицезреть подобное событие, несомненно стоило. — Ясно… — протянула Батильда задумчиво. — И кого же вы тогда пригласите? Я-то, надеюсь, — она добродушно хмыкнула, — буду в числе этих счастливцев? — Будете, конечно, — с величайшей готовностью подтвердил Криденс. — А кроме вас, ими будут Скамандеры и мистер Дамблдор. Кстати… именно его я и хотел попросить провести свадебный обряд. Как думаете, такое ведь возможно? Бэгшот кивнула: — Да, возможно. Хотя происходит это крайне редко: обычно проведением свадеб занимаются только те волшебники, что специально обучены этому делу. Но, полагаю, Альбусу должны быть известны тонкости церемонии. И всё же это крайне ответственное поручение. Знаете, что оно влечёт за собой? — Что же? — Обскур инстинктивно подобрался, думая, не поторопился ли с решением. — Когда доверяешь собственный брак какому-то определённому человеку, то оказываешь ему величайшее доверие. Между ним и теми, кого он женит, возникает особая связь, — просветила его Батильда, но тотчас закрыла себе ладонью рот, показывая, что больше ничего не скажет и даже спрашивать бесполезно. Однако Криденса и Нагини, которые доверяли Дамблдору больше, чем кому бы то ни было, это практически не смутило. Решив не затрагивать эту тему лишний раз, девушка несколько невпопад прервала молчание: — А вы не могли бы одолжить нам свою сову? Надо же рассказать Скамандерам о нашей помолвке… — И как вы будете рассказывать — словами передадите, что ли? — усмехнулась старуха. — Пойдёмте лучше в дом: напишете письмо, а я отправлю его, куда нужно. Она развернулась и решительно направилась ко крыльцу. Нагини и Криденс очень охотно поспешили за ней. Письмо задумано было отправить к Тесею и Лите, и такое решение оказалось самым верным. Именно в это утро Ньют, Тина и как обычно примкнувший к ним Якоб решили заглянуть к ним в гости. Лита с Тесеем были не против: они как раз завтракали, так что визит родни их только обрадовал. Глядя, как Тесей запускает в воздух мыльные пузыри на потеху сынишке, который, сидя на руках у Литы, весело улыбался и что-то лепетал, Тина поймала себя на мысли, что ей не до завтрака, а сама она непроизвольно улыбается при виде этой крайне занятной сцены. Ньют же спокойно сидел рядом с ней и, казалось, был сосредоточен исключительно на своей тарелке. Однако жена, скосив глаза, замечала, как он то и дело вскидывает глаза на смеющегося брата и благодушно усмехается. Этого было достаточно, чтобы она решила: сейчас самый подходящий момент, чтобы подступиться к мужу с темой, которая интересовала её уже несколько месяцев. Но подступаться лучше следовало издалека, и она заговорила тихим тоном с заговорщическими нотками: — Знаешь, Ньют, я тут кое о чём подумала… — М-м… о чём? — Ньют то ли на самом деле не понял, то ли просто решил сделать вид. — Вернее, вспомнила… Сначала я поймала свадебный букет Литы и потом вышла замуж. А на нашей свадьбе Нагини поймала уже мой букет… — Тина выразительно посмотрела на мужа, однако тот лишь моргал простодушными глазами. — И если моя гипотеза верна, то, когда Криденс наконец решит сделать ей предложение, им понадобится помощь… Она сама не поняла, зачем вообще завела разговор про Криденса; вдобавок на лице Скамандера отчётливо стало заметно инстинктивное смущение. Ещё за несколько минут до этого Ньют успел понять, откуда ветер дует, и теперь был только рад тому, что Тина начала путаться в словах и размышлениях. И, как нарочно, в этот самый момент раздался резкий стук в окно — такой громкий и неожиданный, что все непроизвольно вздрогнули, а Фил заплакал. Лита поспешно принялась его успокаивать, а Тесей, сунув волшебную палочку в карман, проворчал: — Ну кто там ещё? Якоб, сходи глянь, пожалуйста. Якоб, как раз закончивший свою трапезу, встал из-за стола даже быстрее обыкновенного и в один миг был уже у окна. Едва он распахнул его, в кухню влетела отчаянно машущая крыльями пёстрая птица с конвертом в клюве. — Так это почту принесли! — воскликнул Ковальски. — От кого это, интересно? — Сова тем временем перестала носиться по комнате и уселась на край стола, позволив Якобу спокойно забрать письмо. — Так, ну-ка посмотрим… Пока он читал, Лита, всё ещё пытавшаяся утихомирить хнычущего ребёнка, очутилась рядом со столом. Внезапно сова гулко ухнула, но это отчего-то ничуть не испугало Фила — напротив, он мгновенно прекратил плакать и повернулся в сторону этого звука. — Это тебе сова так понравилась, да, Фил? — поняла Лита и с облегчением улыбнулась. — Красивая, правда? А я и не знала, что тебе так нравятся совы. На, погляди поближе… хочешь? Фил несомненно хотел, и мать осторожно поднесла его чуть ближе к сове. Та созерцала младенца умными выпуклыми глазами и даже почти не пошевелилась, когда он совершенно неожиданно протянул свою крохотную ручонку и, коснувшись её оперения, засмеялся. — Гляди-ка: и вправду ему нравится! — заметил Тесей, тихо приблизившись к жене. — Может, сову ему купим, а? — Хорошая идея, — одобрила Лита, не сразу поняв, что Тесей шутит. — Только не раньше первого-второго класса. Скамандер-старший хотел было что-то ответить, но тут Якоб перестал недоумённо таращиться на письмо, которое дочитал ещё минуту назад, и позвал почему-то осипшим голосом: — Ребята… это от Криденса. Он пишет, что сделал Нагини предложение. — А она? — быстро переспросила Тина. — А она… согласилась. По-моему, — так же ошарашенно отозвался Якоб. Несколько секунд все молчали, пребывая в совершенном шоке, пока Ньют не решился выдавить: — Э-э… Тина, так что ты там говорила?.. Кажется, им уже нужна помощь.***
Уже через неделю, двадцать третьего июля, сова прилетела к Скамандерам вторично — на сей раз для того, чтобы пригласить их на свадьбу, которая должна была состояться у холма за Годриковой Впадиной. Хотя церемония планировалась небольшая и сугубо «для своих», друзья всё равно захотели соответствовать традициям и ради такого случая приоделись в свои лучшие одежды. Фила же Тесей и Лита решили взять с собой, поскольку дома его оставить было не с кем. Чтобы добраться до места назначения, всё семейство прибегло к старому проверенному способу — коллективной аппарации. Ровно в полдень гости материализовались неподалёку от деревни, где они с изумлением застали одного только Криденса и Дамблдора, который несколько дней тому назад с готовностью согласился сочетать своих подопечных законным браком. Сейчас он стоял совершенно спокойно и втихомолку улыбался, глядя на Обскура, застенчиво переминавшегося с ноги на ногу. — Здравствуйте, мистер Дамблдор! привет, Криденс! — поздоровался Ньют, который достиг подножия холма чуть раньше остальных. — А чего ты такой невесёлый? Ты же радоваться должен — в такой-то день!.. Не успел жених ничего ответить, как вмешалась подошедшая Тина: — И когда ты успел так осмелеть, Ньют? Забыл, как сам еле-еле сделал мне предложение? — Тот стушевался, а она добавила: — Здравствуй, Криденс. — Привет, — прошептал юноша чуть слышно. — А где же Нагини? — удивился Якоб, заметивший, что невесты нигде не было. — У Батильды Бэгшот: заканчивает последние приготовления. Они с ней придут вместе, — ответил вместо Криденса Альбус. Первый же просто кивнул в знак согласия. — У Батильды, значит?.. Ну что ж, подождём… — согласилась Лита. Мимоходом она оглянулась на сына, но всё было в порядке: Фил тихо дремал на руках у отца. Ничего не оставалось делать — просто бродить вдоль холма и ждать. Однако никто не нервничал так, как Криденс, который всё время вздыхал и что-то бормотал про себя, кусая губы. Дамблдор бросал в его сторону понимающие взгляды, но разумно не вмешивался, зная, что Обскур сам отбросит все сомнения, как только увидит свою невесту. Ждать, к счастью, пришлось недолго: уже скоро невдалеке показались две женские фигуры. Рядом с Батильдой, чей наряд был бесспорно элегантным, но старомодным, шла Нагини. Её снежно-белое платье было почти полностью кружевным; у длинных рукавов имелись разрезы до локтя, оставляющие её руки наполовину открытыми, а в тёмных локонах сияла на солнце золотая диадема — реликвия Батильды, которую та по собственному желанию одолжила Нагини на свадьбу. Все гости так и ахнули от восхищения. Сама же девушка затаила дыхание при виде Криденса, на котором сегодня был накинут не его любимый кожаный жилет, а та самая мантия, что ему когда-то подарил Тесей. Манжеты и подол этой мантии были обшиты золотом, но остальная ткань была элегантного чёрного цвета. Нагини тихонько усмехнулась, заметив, как её жених, стоящий к ней вполоборота, то и дело в смущении поправляет рукава, проводит ботинком по траве, да и вообще не может устоять на месте. Это было очень в его духе, и эту неловкость было дозволено видеть только ей. Заметив невесту, Обскур сам зашагал было в её сторону, но его ноги внезапно начали заплетаться, и он едва не споткнулся, когда наконец подошёл к ней. Нагини невольно хихикнула. — Не волнуйся так, Криденс, — посоветовала она, оглядывая его с головы до ног. — Ты отлично выглядишь. Плечи Криденса поднялись в защитном жесте, а рука робко потянулась к лицу Нагини. Она замерла, с удивлением глядя, как переменилось его лицо. Его пальцы коснулись её кожи легко, словно дыхание, медленно скользнув по её щеке. Он заставил себя слабо улыбнуться, но по его собственной щеке скатилась слеза. — Ты… такая… красивая… — пробормотал он чуть дрожащим от восторга голосом. У девушки навернулись слёзы на глаза. Криденс до сих пор часто считал себя гаже грязи, бессильным и беззащитным, как когда-то в Нью-Йорке. Она шагнула вперёд и обняла его, пытаясь изгнать из его головы все мысли о собственной недостойности. Его руки неуверенно обвили её в ответ, а влажная щека прижалась к её волосам. Нагини подождала с полминуты, а затем отодвинулась и отошла к Дамблдору. Она встала перед ним и, ухмыльнувшись, стукнула ногой по свободному пространству рядом. Криденсу ничего не оставалось, кроме как подойти и встать туда. Альбус, наблюдавший за ними всё это время, как и другие, вытащил из кармана крошечный мешочек и перевернул его, чтобы вытряхнуть содержимое. В его ладонь упали два золотых кольца, которые Криденс передал ему ещё накануне. — Дамы — вперёд? — предложил он ободряюще. Нагини согласно улыбнулась, принимая одно из колец и беря левую руку Криденса в свои. — Я обещаю… — начала она, взглянув ему в глаза, — остаться с тобой навсегда. Обещаю не любить никого так, как я люблю тебя. Обещаю, что и впредь не позволю тебе сражаться с твоими демонами в одиночестве. Я обещаю слушать тебя и поддерживать, даже если не согласна, и быть всегда тебе нужной. Я обещаю всегда помогать тебе и давать надежду, — она прикусила губу. — Ты принимаешь меня такой, какая я есть? — Принимаю, — это слово вырвалось изо рта юноши сразу же, как она задала вопрос. Нагини опять улыбнулась и надела кольцо на его безымянный палец. Оно обладало приятным весом и прохладой, и Криденс тут же почувствовал себя гораздо спокойнее. Теперь была его очередь. Он взял девушку за левую руку, и это дало ему силу говорить от самого сердца. Он выпрямился, словно солдат, и его голос зазвучал ровно и уверенно: — Я обещаю быть с тобой так долго, как буду тебе нужен. Я никогда не полюблю другую женщину так, как тебя. Я обещаю никогда не прятать от тебя своё сердце и делиться с тобой всем. Я обещаю выслушивать тебя и поддерживать, даже когда я с тобой не согласен, и всегда быть тебе нужным. Я обещаю защищать тебя и делать всё, чтобы ты была в безопасности и счастлива, — Обскур запнулся, прежде чем задать самый важный вопрос: — Принимаешь ли ты меня таким, какой я есть? Нагини вся просияла: — Принимаю. И Криденс, готовый просто рухнуть в обморок от счастья, надел кольцо на её палец. Дамблдор тем временем прочистил горло; его голос принял привычную игривость: — Тогда властью поверенного ваших тайн я объявляю вас мужем и женой. Юноша шумно выдохнул и посмотрел девушке в глаза, напоследок ища в них осуждение или презрение, но увидел лишь согласие с только что произнесёнными словами и… восхищение. Нагини широко улыбнулась и едва заметно кивнула, подбадривая его, и Криденс потянулся к ней и осторожно накрыл её губы своими, запоминая их терпкий вкус, который он теперь никогда не сможет забыть. Поцелуй неожиданно раззадорил его, и он уже желал большего, позволяя себе прикоснуться к девушке, нежно оглаживая её плечи. Сначала Обскур подумал, что маледиктусу неприятны эти прикосновения, но когда та жадно притянула его к себе, он понял, что чувства Нагини так же сильны, как и его собственные. — Криденс… — хрипло прошептала она, прижимая своего новоиспечённого мужа к себе, — отныне мы вместе. Ты мой, а я твоя. Навеки. — Навеки… — согласился Криденс, подсознательно ощутивший неловкость от того, что на поляне они были не одни. Однако друзья, полностью отдававшие себе отчёт в необычности этой свадьбы, взирали на молодожёнов с такой радостью и восхищением, что Обскур заключил молодую жену в объятия и крепко-крепко прижал к себе, уже не обращая внимания ни на кого вокруг.***
Лёгкий звук закрывшейся сзади двери спальни заставил Нагини чуть вздрогнуть с непривычки. Однако она моментально успокоилась, как только почувствовала ободряющую хватку Криденса на своём запястье. Она радостно взглянула на него. Её глаза смеялись и искрились радостью. Он улыбнулся ей в ответ самой счастливой на свете, но немного стеснительной улыбкой, которая так редко трогала его губы. Они стояли посреди комнаты; Криденс держал её за руку и был не в силах вымолвить не слова. Они оба знали, что должно было произойти дальше, но будто бы опасались этого. Основная часть свадебного празднования недавно прошла, и гости, поняв, что пора бы дать юным супругам побыть вдвоём, поспешили удалиться. Молодожёны наконец остались наедине, а все друзья аппарировали в дом Скамандеров, чтобы там веселиться дальше. — Я… я до сих пор не могу в это поверить, — только и вымолвила Нагини, украдкой осматриваясь вокруг. — Знаешь, я тоже. — Смущённо опустив взгляд, Криденс принялся скоблить пол носком туфли. — Мне всё кажется, что я сплю и вижу прекрасный сон, и однажды я проснусь и окажусь в своей грязной каморке в цирке. И снова понесётся: кнут, боль, крики, ночная гроза… — голос бывшего Обскура задрожал, содрогаясь даже от возможности такой мысли. — А главное — рядом нет тебя. — Глупый, сейчас-то я рядом, — уголки губ Нагини поднялись вверх в умилении. Она сильнее стиснула его ладонь в своих тонких пальцах, нежно скользя по тёплой коже и вкладывая в это простое движение всю свою любовь. И, пока юноша не опомнился, резво подалась вперёд, трепетно накрывая его губы своими. В первую секунду тот несколько оторопел, однако быстро сориентировался и ответил так страстно, насколько был способен. Его руки, зажив собственной жизнью и словно подчиняясь какому-то бессознательному порыву, легли на плечи девушки, ласково сжимая их. Та что-то ласково промурлыкала в ответ, не разрывая поцелуй, и, будто подхватывая движения мужа, скользнула ладонью по его тёмным волосам, принялась перебирать их пальцами. Юноша зажмурился. Приятно. Нагини, повинуясь одним лишь инстинктам — голова перестала соображать задолго до этого, — немного углубила поцелуй, вызывая дрожь в теле Криденса и заставляя его разум заволакиваться полупрозрачной дымкой. С каждой секундой воздух в комнате накалялся, становился настолько жарким, что казалось: вдохни хоть чуть-чуть — и взорвёшься весь. Уже не понимая, что делает, Криденс сильнее прижал к себе жену и слегка приподнял, опуская руки и обвивая их вокруг тонкой, изящной талии Нагини. Она тихо охнула, смазанно разорвав поцелуй. Подняла изящную голову и столкнулась с направленными прямо на неё потемневшими зрачками. В глазах Криденса читалось смущение: кажется, он только что понял, что начало творить его взбесившееся тело рядом с ней. Мерлин, как же он красив, когда смущается. — Ты ведь знаешь, что должно случиться дальше? — Маледиктус даже не знала, кому был больше адресован этот вопрос: Криденсу или ей самой. Всё-таки она тоже знала о первой брачной ночи только в теории. — Догадываюсь, — парень попытался пошутить, но на последних слогах голос его так зазвенел, что вышло скорее наподобие желания утаить лёгкий страх. Заметив озадаченный взгляд Нагини, он посерьёзнел. — Но если ты не хочешь, я не буду настаивать, не волнуйся. Для меня не важны традиции, если они не устраивают тебя. Он говорил искренне. Разумеется, в первую брачную ночь супруги обязаны были делить ложе друг с другом, но ведь их с Нагини история началась не так, как у остальных. Почти год они жили как брат и сестра, несмотря на то, что прекрасно осознали чувства, зародившиеся в них ещё с первой встречи. И дело не в том, что Криденс не испытывал никакого физического влечения к Нагини. О нет, он давно замечал красоту её тела, как и она его, а давний случай с купанием и заснувшей девушкой просто взбудоражил его. Просто уж слишком резкими казались перемены. — Нет, Криденс, я хочу этого, — снова уперев взор ему прямо в глаза, ответила Нагини. — Для меня всё тоже произошло слишком быстро, но разве свадьба нужна не для перемен? Мы же оба их хотели, так наслаждайся ими сполна, пока я не передумала. — Девушка тихо хихикнула и, не преминув отметить, что муж смотрит на неё как заворожённый, вновь припала к его губам, но уже смелее и более страстно. На сей раз он ответил ей практически моментально, попытавшись даже опередить Нагини или на худой конец перехватить инициативу. От каждого движения её губ внутри разгорался пожар. Осторожно, робко-изучающе, по искорке, но неумолимо и нежно. Девушка так увлеклась своим занятием, что даже не заметила, как муж снова крепко прижал её к себе и поднял на руки. Его пальцы дразняще скользнули по спине девушки, распаляя ещё больше, и сам Криденс, слегка пошатываясь от дурмана в голове, двинулся по направлению к кровати. Они с Нагини ни на мгновение не переставали целоваться. Ощущения Криденса походили на те чувства, что он испытал, обнимая нечаянно заснувшую на берегу Нагини, только сейчас они были в разы острее и ярче. Пока он добрался до кровати, перед глазами уже окончательно всё поплыло, а ноги едва-едва могли передвигаться от охватившего тело жара. Нагини, будто чувствуя нетерпение мужа, иногда поддразнивала его, чуть углубляя поцелуй или пытаясь обхватить ногами его талию. Последнее, впрочем, не получалось, так как Обскура то и дело вело, будто хмельного. Когда наконец спина девушки упёрлась сзади во что-то твёрдое, она поняла: они достигли цели. И решила немного побаловаться. Быстро оторвавшись от губ Криденса, Нагини, пока он не успел опомниться, опустилась немного ниже и коснулась устами его подбородка, нежно проведя по нему языком. Криденс еле слышно ахнул от неожиданности и, покачнувшись, едва не опрокинул жену на кровать. — Что, нравится? — не дала ему и слова вставить маледиктус. Она отстранилась от мужа, продолжая держать его за плечи, и лукаво улыбнулась, сверкнув глазами. — Ты специально? — юноша закатил глаза. Однако по его тону нельзя было сказать, что ему не нравится подобная игра. — А сам как думаешь? — с дразнящим наслаждением протянула Нагини, вырисовывая пальчиком узоры на его груди. И тут же вскрикнула, оказавшись всё-таки поваленной на кровать в отместку за шалость, благо Криденсу пришлось всего лишь легонько подтолкнуть её назад. — Дьявол! — полушутливо выругалась она, поняв, что лежит на белоснежных простынях, а муж, который только что бессовестно её подставил, с победным огнём в глазах смотрит на неё. Как так можно, она ведь была совершенно беззащитной! — Это, что, твоя маленькая месть? — Как будто ты против, — усмехнулся Криденс и одним рывком сам взобрался на кровать, нависая над Нагини. На мгновение он остановился, глядя в её затуманенные от удовольствия глаза. И откуда в нём взялась эта смелость, эта дерзость, о которой он и подумать не мог раньше? Ещё несколько месяцев назад он боялся просто прикоснуться к Нагини, не то что поцеловать или — не дай Мерлин! — позволить себе мечтать о чём-то большем. — Нет, мой милый, мой драгоценный Криденс, — прошептала Нагини, трепетно пронзая его немигающим взглядом, — я ничуть не против не только этого, но и того, что должно произойти дальше. Так что — с твоего позволения — давай немного помолчим и займёмся делом. И с этими словами она приподнялась на руках, снова впиваясь в его губы горячим поцелуем. Обхватив ладонями её лицо, Криденс нетерпеливо ответил, успев напоследок ещё прошептать что-то нечленораздельное, но ласковое. Нагини обняла его за шею, быстро спустилась пальцами вниз и, дотрагиваясь до ненужной сейчас праздничной мантии, начала торопливо стягивать её. Криденс только крепче прижал девушку к своей груди, открывая больше доступа к спине, где мелко дрожащие руки уже принялись расстёгивать свадебное платье. Несколько томительных минут — и они освободились от одежды, отбросив её куда-то в угол спальни. В обыкновенное время Криденс обожал порядок и никогда бы так не сделал, но сегодня был особенный день. Они с Нагини замерли на какую-то секунду. Кажется, они были сами ошарашены решительностью своих действий, однако останавливаться было уже поздно. Нагини поймала смущённый взгляд Криденса, скользнувший по ней, и чуть усмехнулась. — Ты… такая красивая, — совсем как на свадьбе, рвано выдохнул Обскур. — Это всё, что ты можешь сказать? — губы маледиктуса тронула лёгкая лукавая улыбка. Сама она тоже не сводила взгляд со своего мужа, изучая его красивое, статное тело, к которому так и хотелось прикоснуться. Правда, дальше груди она всё-таки предпочла не опускать глаза. — А разве нужно ещё что-то? — прошептал Криденс, мягко касаясь подушечками пальцев её виска, точно массируя, и ни на секунду не переставая смотреть ей в глаза. Нагини что-то довольно промурлыкала, ласкаясь к нему в ответ, словно разомлевшая от жара кошка. «Нет, змея, — тут же оборвал себя Криденс. — Моя ручная маленькая змейка». — Ну, например… — она нарочито закатила глаза, будто раздумывая, что бы ответить мужу и как раззадорить его ещё сильнее, однако её мечтам не суждено было сбыться. Горячий, влажный поцелуй в шею вышиб весь воздух из её лёгких и все мысли из сознания. Откинув голову назад и выгнувшись вперёд, дабы предоставить Криденсу ещё больше доступа к нежной коже, Нагини тягуче простонала и механически зажмурилась, по инерции зашевелив губами. Мерлин, как хорошо. Место поцелуя точно пронзили током, ослепительно-приятным, согревающим, отдающимся не то жаждой, не то истомой во всём теле. Искрами уносясь куда-то под кожу, ощущения распространялись по каждой клеточке организма, вызывая трепет внизу живота. Не успела Нагини оправиться от первого поцелуя, как Криденс опять накрыл губами её шею, на этот раз оставляя целую дорожку влажных следов. И снова раздался стон, только уже глубже, ярче. Прогнувшись в спине, Нагини обхватила обеими руками плечи мужа и с неведомой для себя силой притянула его к себе. Юноша сдавленно охнул, ощутив тело жены настолько близко, что между ними не могла проскользнуть и волшебная палочка. Однако сопротивления он не выказал, даже наоборот — коснулся губами самого основания её шеи, переходя на хрупкое, аккуратное, чуть заострённое плечо. Нагини что-то невнятно прошептала и, повинуясь инстинктам, провела ноготками по его спине. Криденс тихо зашипел, дёрнувшись всем телом, и рука девушки соскользнула, а затем и разум потонул в сладком стоне: язык Криденса очерчивал уже её тонкую выступающую ключицу. Внезапно ей в голову пришла оригинальная идея. Настолько оригинальная, что она даже невольно усмехнулась про себя: вспомнился случай с купанием. Собравшись на какую-то долю секунды и вернув себе часть разума, Нагини порывисто нагнулась к мужу, продолжавшему свои манипуляции, и коснулась губами мочки его уха. Как и ожидалось, Криденс громко застонал, вмиг прикрыв веки. — Н-Нагини… — хрипло вырвалось у него из-за сбившегося дыхания. А она, оставив его просьбу — или мольбу — без ответа и лукаво улыбнувшись, поспешно мазнула языком по чувствительной области под самым ухом. Из груди юноши вырвалось что-то, похожее на тихое рычание, и она готова была поклясться, что он изо всех стиснул зубы, дабы не закричать в голос. Усмехнувшись, Нагини только усилила поцелуи. Сейчас она чувствовала себя настоящей королевой и немного искусительницей. Впервые ощущала свою женскую власть над мужчиной, над любящим её мужчиной, знала, что все его стоны — лишь в ответ на её действия и ничьи больше, и от осознания этого у неё кружилась голова. Правда, стоило ей на мгновение отвлечься, как пришлось сильно об этом пожалеть. Положив руки по обе стороны от её тела, Криденс опустился на постели чуть ниже, касаясь губами самого низа ключицы, а после, спустя несколько сладко-мучительных мгновений, его язык ловко скользнул вниз. У Нагини потемнело в глазах; она громко ахнула. Всё растворилось в страстных, исступлённых, но таких нежных поцелуях и ласках мужа. Она стонала и выгибалась навстречу нему, сначала стараясь заглушить рвущиеся изо рта звуки удовольствия: вдруг ему не нравится? Но тут же отпускала себя, вновь утопая в жару. Где-то на задворках сознания успела отметить, что действия Криденса стали намного смелее: должно быть, он тоже распалился. Наконец Нагини разомлела уже настолько, что даже пропустила момент, когда буквально на секунду Криденс внезапно прекратил ублажать её, а после, быстро и даже как-то напористо накрыв её уста своими, вжал её в постель. От неожиданности она даже не вскрикнула, только мелко-мелко забилась в его руках, продолжая громко стонать сквозь поцелуй. Как и обещала Батильда, боли не было: зелье, которое она дала своей названой внучке, сработало безотказно. Криденс тут же замер как громом поражённый, напрягшись всем телом, и обеспокоенно взглянул в глаза Нагини, словно спрашивал: всё ли хорошо? В ответ девушка, уже не сдерживаясь, лишь более крепко вцепилась в его спину, очерчивая контуры аккуратных лопаток, и впилась поцелуем в губы. Внутри всё плавилось и горело от странного, ещё не изведанного ею чувства. Затуманенный разум распознал тихое рычание, донёсшееся до её уха, а следом последовал рывок, слившийся со стоном самой Нагини. Сначала медленный, плавный, будто оба супруга неспешно пробовали друг друга на вкус, а потом уже ритмичнее, резче. Обоюдные стоны сливались в один, гулко отзываясь в ночной тишине дома. Зажмурив глаза, Нагини выгибалась, царапая ногтями спину Криденса, а Обскур смазанно целовал её в губы, щёки, плечи, грудь. В особо страстные моменты маледиктус, скользнув вверх по его шее, дотрагивалась до жестковатых, немного курчавых волос и с удовольствием чуть оттягивала их, пытаясь не потеряться в урагане чувств. Ни Криденс, ни Нагини не знали точно, сколько это продлилось, но определённо поняли одно: это была одна из лучших ночей в их жизни. Не просто открытие семейной жизни, а новое начало. От действий Криденса на девушку постепенно и неотвратимо накатывали волны тепла, волнующего, как морской прибой. С каждым разом она лишь сильнее прижималась к мужу, что-то бездумно и нежно шепча, окончательно теряя контроль. Юноша срывался то на более быстрый, то — когда на него вновь находило смущение — медлительный темп. И наконец, достигнув пика, они оба откинулись на подушки, тяжело дыша. — Это было… Даже не могу описать как, — выдохнула Нагини, устраивая свою голову на плече мужа. — Давай тогда ограничимся тремя простыми словами. — Криденс с умилением ласкал пальцами её волосы. — Я люблю тебя. — И я тебя, — улыбнулась девушка и, резво развернувшись к возлюбленному лицом, быстро и легко поцеловала его в губы. В глазах Криденса блеснул огонёк. Нагини чуть усмехнулась. Да уж, видеть озорство на лице вечно смущённого Обскура… Это действительно новое начало.