***
Днём позже Тесей и Лита гуляли по полю в окрестностях Дорсета: это был их обычный моцион. Июль был в самом разгаре, и погода выдалась просто чудесная. Супруги шли неспешно, никуда не торопясь, молча наслаждаясь полуденным солнцем. Сегодня у Тесея был выходной на работе, и его он предпочёл провести вместе с семьёй. Заметив, что Лита отчего-то затуманилась лицом, он ласково положил руку ей на плечо. — Эй, о чём задумалась? — поинтересовался он вполголоса, чтобы не разбудить Фила, уснувшего на руках у матери. — Да так… ни о чём особенно. О вчерашнем думаю, — отозвалась та. — Всё-таки Дамблдор, наверное был прав… — Конечно, прав, — Тесей кивнул со знанием дела. — Теперь тебе будет гораздо проще обращаться с Филом. Тебе же самой стало легче? — Стало, — согласилась Лита после небольшой паузы. — Но всё это благодаря тебе, Тесей. Я даже не знаю, что бы я без тебя делала. Муж только усмехнулся: — Разве я мог бросить тебя в беде? Мне и самому было непонятно, что же такое тебя мучает. Я ведь и понятия не имел, что ты винишь себя в смерти брата… — Любой бы винил себя на моём месте, — Лита по привычке недовольно закусила губу. — Но ты помог мне справиться с этой травмой, Тесей. Спасибо тебе. Она вздрогнула, вспомнив о том, что произошло в её последнем кошмаре. Тесей сделал всё, что было в его силах, чтобы успокоить жену. Её сердце всякий раз трепетало в груди при мысли о том, как легко он принял её поступок и с какой готовностью помогал избавиться от гложущего чувства вины. Лита поклялась себе, что её кошмары никогда не отразятся на сыне, независимо от того, что ей самой придётся для этого сделать. Ради Филандра стоило бороться. — А разве я мог поступить иначе? — Тесей остановился и привлёк жену к себе. — Я ведь люблю тебя, Лита. Девушка счастливо выдохнула, прижавшись полубоком к его груди: — И я тебя тоже… Она склонила голову на плечо мужа, но не успела дождаться от него поцелуя — Тесей неожиданно отшатнулся и глянул вниз. — Ты чего? — удивилась Лита. — Да что-то на ногу навалилось… точнее, кто-то, — Скамандер-старший нагнулся и резко подхватил с земли зверька, очень похожего на крота. — Нюхль! Только что он тут делает?.. Пряжку с моей туфли, что ли, пытался стащить? — он внимательно оглядел свою обувь. — А по-моему, я поняла, что. Это же питомец Ньюта! — воскликнула девушка. — Неужели ты его не узнал? Взгляд Тесея прошёлся уже по самому кротоподобному зверьку: — Надо же, и правда не узнал… Тогда откуда он взялся? Сбежал, наверное? — Не думаю. Посмотри-ка, кто к нам идёт, — Лита мотнула подбородком куда-то в сторону. Тесей стал смотреть в указанном направлении и увидел столь же беспечно гулявших Ньюта и Тину, которые как раз выходили из ближайшего леска. Они явно шли им с Литой навстречу. При этом Ньют двигался очень странно: через каждые три шага он наклонялся и негромко окликал своего проказливого питомца. Порпентина же только посмеивалась, но намеренно сбавляла шаг, чтобы не слишком вырываться вперёд. Наконец Скамандер-младший в очередной раз выпрямился и только тут заметил Литу и Тесея, стоявших уже буквально в десятке метров. — Привет, Тесей! привет, Лита! — воскликнул он радостно. — Тоже вышли на прогулку? А у меня нюхль опять запропастился… Вы случайно его не видели? — Видели, видели. Вот она, твоя пропажа, — усмехнулся Тесей, как ни в чём не бывало вручая нюхля брату. — Привет, Тина, — поздоровался он с подошедшей невесткой. — Привет, — откликнулась Тина, обводя его и Литу взглядом. Старшая миссис Скамандер выглядела намного лучше, чем в последнее время: из глаз исчезла усталость, а с лица почти пропала всегда лежавшая на нём печать затаённой боли, которая за прошедший месяц лишь усугублялась день ото дня. И такое преображение не могло не радовать. — Хорошо выглядишь, Лита! — искренне сказала она. — Что, Фил уже не донимает вас так часто, как раньше? — Да уж не донимает… Дело было не столько в нём, сколько во мне, — отозвалась собеседница туманно. — Но теперь всё будет в порядке. Тина не поняла, о чём речь, зато Ньют перехватил намекающий взгляд Литы и, верно расшифровав его, поспешно перевёл разговор в другое русло: — Ну, это хорошо. Дай-ка мне подержать Фила. Лита бережно передала ребёнка ему. От разговоров родни Филандр уже проснулся и теперь оглядывал всё вокруг синими, точь-в-точь отцовскими глазами, которые особенно своеобразно смотрелись на его смуглом личике. — Экий красавец, — расплылся в улыбке Ньют и пощекотал подбородок Фила большим пальцем. Мальчик уставился на лечурку Пикетта, сидевшего у дяди на плече, и засмеялся. — Видишь, Фил? Это дядя Ньют, — промолвила Лита, склоняя лицо к сыну, между тем как Тесей отгонял от своих туфель неугомонного нюхля, опять покушавшегося на пряжки. — А он похож на тебя, — заметил Скамандер-младший. «На кого ж ему и походить?» — подумала девушка едва ли не вслух. — Да, — добавил Ньют, — он вылитый ты. Только глаза у него как у Тесея. — И, наклонившись к лицу племянника, осторожно потёрся носом о его нос, отчего тот заливисто рассмеялся. Всё это время Тина наблюдала за супругом молча, не желая нарушать эту идиллию. Ньют всей душой обожал маленького Фила, и тот отвечал ему взаимностью. Уже не раз, видя, как муж общается с племянником, Тина невольно представляла его в роли отца своего ребёнка. Да, без сомнения, Ньют был бы чудесным отцом… но она ещё ни разу не заговаривала с ним на эту тему, прекрасно зная его необычайную застенчивость. Всякий раз, стоило ей хотя бы намекнуть, Скамандер неизменно смущался и краснел. И сейчас Тина решила пойти несколько иным путём. — Ньют, а можно теперь я его подержу? — попросила она. — Тоже хочешь? Конечно, держи, — согласился Ньют и как можно аккуратнее переложил Фила ей на руки. — Хоть не уронишь? — пошутил Тесей, включившийся в разговор. — А то что-то нечасто мы слышали от тебя такую просьбу… — Нет, не уроню; как можно! — оскорбилась девушка. — Просто правда как-то самой захотелось… Фил, словно осознав забавность ситуации, опять заулыбался, уставился на тётю и вдруг ухватил её пальчиками за нос и губы. — Ах ты проказник! — рассмеялась Тина, не отодвигая лица от его ручонки, из-за чего её голос прозвучал глуше обычного. — Нравится так хватать, да? Всё-то тебе интересно. Младенец ответил ей весёлым лепетом. Вдоволь налюбовавшись на это зрелище, Тесей наконец забрал сына из рук невестки, после чего обратился к ней и брату со словами: — Слушайте, Тина, Ньют, а может, зайдёте к нам в гости? Как раз уже скоро обед. Посидим все вместе… Кстати, а где Якоб? — Да дома он: на хозяйстве остался, — пояснил Ньют. — А так, конечно, зайдём — почему бы и нет?.. Всегда рады. Он поправил на плече лечурку, выхватил из травы нюхля, который никак не желал отлипнуть от туфель Скамандера-старшего, и заторопился вслед за остальными. Дорога до дома Тесея и Литы заняла не более получаса. Но у самого входа друзей поджидал сюрприз: на крыльце коттеджа стоял не кто иной, как сам Альбус Дамблдор. Выглядел он, как всегда, импозантно, но лицо его имело странное выражение — серьёзное, но с мелькающей по временам улыбкой. — А, вот вы где, друзья! — окликнул он, когда всё семейство Скамандеров уже подходило к дому. Тина торопливо вскинула голову и нахмурилась, однако Альбус так радостно, с такой приветливостью глядел на неё, что она не могла не ответить ему улыбкой. — Здравствуйте. А вы к нам зачем, мистер Дамблдор? — поинтересовалась она, подойдя ближе. — Не к вам, а к тебе, если быть точнее, — поправил собеседник. — Дело в том, что вчера я обнаружил в своём кабинете кое-что… странное и оттого более любопытное. И связано это непосредственно с тобой и с мистером Ковальски. — И что же это такое? — Тина недоверчиво вздёрнула бровь. — Записка, которая непонятно откуда возникла у меня на столе, — Дамблдор протянул ей небольшой лист пергамента. — По-моему, она могла быть написана только рукой Куинни. Уж не знаю, как она вообще смогла попасть в мой кабинет, но это сущая правда. Судя по тексту, эту вылазку организовал не кто иной, как сам Гриндельвальд… Но Тина слушала эти рассуждения вполуха: вся вспыхнув от неожиданной радости, она почти выхватила пергамент из пальцев Дамблдора и жадно впилась глазами в несколько магически нацарапанных строк. Упоминание о фиале не привлекло её особого внимания, но сердце забилось сильнее на последней фразе: «Передайте Тине и Якобу, чтобы не беспокоились обо мне. Ваша К. Г.» — К. Г.?.. Куинни!.. — воскликнула она с грустью. — Да, это Куинни… Но что значит «не беспокоиться»? Разве она всё-таки перешла на его сторону? — А ты читай внимательнее! — вмешался Ньют, изучивший записку через плечо жены. — Стала бы Куинни предупреждать мистера Дамблдора о планах Гриндельвальда, если бы действительно сделалась его слугой? — Нет… конечно, нет, — Тина облегчённо улыбнулась. Взглядом она скользнула по Тесею и Лите и увидела, что они тоже улыбаются, явно радуясь за неё. Душа её исполнилась благодарности к товарищам. — Помнишь, Тина, что я говорил тебе незадолго до вашей с Ньютом свадьбы? — напомнил Дамблдор. — Если Куинни была лишь ослеплена убеждениями Гриндельвальда, то сумеет сохранить свою чистую душу даже в неволе. Очевидно, она сумела, иначе — Ньют совершенно прав — не сочла бы нужным дать нам знать, что находилась совсем близко от нас. — Почему же она просит не беспокоиться о ней? — подал голос Скамандер-старший. Альбус задумчиво потряс головой: — Вывод напрашивается один — она не только не перешла на сторону Гриндельвальда, но и как-то смогла пустить ему пыль в глаза. В противном случае он бы точно не доверил ей столь опасное задание, как проникновение в Хогвартс. А в том, что он сам заслал её туда, я уже ни капли не сомневаюсь. — Получается, она сама по-прежнему помнит и любит нас?.. — проговорил Ньют вслух. — Так надо бежать, сказать Якобу! Ведь до сих пор не проходит и дня, чтобы он не вспоминал о Куинни… Тина, пошли скорее домой! — Да, да, пошли… Спасибо, мистер Дамблдор! — Тина помахала Альбусу рукой на прощание, и они с Ньютом почти бегом направились в противоположную сторону. Тесей и Лита проводили их радостно-удивлёнными взглядами. Они ждали, что Дамблдор, явно выполнивший то, что намеревался сделать, сейчас загадочно улыбнётся и аппарирует, но внезапно маг повернулся к ним и устремил свой проницательный взгляд на миссис Скамандер. — Лита… — проговорил он, выделив её имя особенно значительно. — У тебя же всё хорошо? Лите не потребовалось много времени, чтобы понять суть этого вроде бы обыденного вопроса. Дамблдор явно намекал на происшествие с Корвусом, но специально не упоминал об этом, не желая растравлять её едва начавшую исцеляться травму. И девушка оценила эту тактичность. — Да… теперь всё хорошо, — произнесла она, акцентируя внимание на слове «теперь». — Я наконец последовала вашему совету. — Молодец. Я рад за тебя, и ты даже не представляешь, насколько. Ты оказалась сильнее меня, — Альбус покровительственно похлопал бывшую ученицу по плечу. — Сильнее?.. Вы о своей сестре?.. — сообразила Лита. Странно, но этот жест почему-то не вызвал у неё отвращения. — Да, именно о ней, — кивнул Дамблдор. — Я так и не смог справиться с её потерей и потому очень рад, что ты наконец отпустила свою вину. Порой душевные раны оказываются столь глубоки, что очень долго не могут затянуться… — Какие раны? — сорвалось с губ Тесея. — Неужели и вас что-то мучает? Дамблдор не ответил, только мотнул головой по диагонали, так что можно было истолковать это и как отрицание, и как согласие. В тот же миг на крыльце, где он стоял, раздалась вспышка аппарации, и через секунду там уже никого не было. — Интересно, что ещё за раны? — повторил Тесей уже в никуда. — И связаны ли они только с его сестрой? Может, с чем-то ещё… или с кем-то? Лита же только передёрнула плечами: — Думаешь, это так просто узнать? Дамблдор ещё более скрытный, чем я. Если он сам не захочет когда-нибудь рассказать — так никто не узнает. Тесей мог лишь согласно покивать. Но стоило ему вспомнить озарившиеся радостью лица Ньюта и Тины, как в груди разлилось тепло. Всё-таки Дамблдор явился с добрыми вестями, и уже за это он в глубине души был ему благодарен. И Лита, должно быть, тоже, как бы ни старалась маскировать это за своей обычной сдержанностью.***
Языки пламени послушно покачивались в такт движениям руки Гриндельвальда с зажатой в ней Бузинной палочкой; они бросали зловещие отблески на стены главного зала Нурменгарда. Гриндельвальд и Розье стояли в полумраке зала, освещённого лишь несколькими неяркими люстрами и пламенем в огромном камине. Геллерт сжимал палочку, прищуренно взирая на игру огня, и в его глазах тоже сверкали искры, подобные этому пламени; а Винда стояла поодаль, наблюдая за манипуляциями своего господина. Вот уже целый месяц они оба тестировали улучшенные боевые заклятия, пробуя разные модификации, экспериментируя и получая удовольствие от своих тренировок. Началось всё с того, что Геллерт, в поисках новых заклинаний для будущей войны, нашёл в одной из старинных книг способ модификации заклятий. Книга была рукописной и вдобавок настолько старой, что в Нурменгарде о ней вообще никто не слышал. Обтянутая коричневой кожей, с рельефным черепом на обложке, она представляла собой не слишком приятное зрелище, но для Гриндельвальда чем страшнее была оболочка, тем ценнее то, что под ней. После небольшой проверки фолианта на защитные заклинания, проклятия и прочие смертоносные нюансы можно было приступать к изучению содержимого. Удивительно, но книга оказалась полностью безопасна, так что Геллерт решил, что просто давно не посещал свою библиотеку, а книга эта досталась ему либо в подарок, либо ещё как-нибудь. Главное, никаких скрытых сюрпризов она не преподнесла — в таком случае нужно скорее найти ей применение. Посвящена в его тайну была лишь Винда, с которой они и начали испытывать заклинания. Пара новых слов на латинском — и для боевых заклятий открывались новые возможности. Например, Адское пламя теперь могло следовать беспрекословно за движениями любой волшебной палочки, повинуясь вызвавшему, как верный слуга. Оно в точности повторяло каждое колебание палочки — стоило ей взмыть вверх, как стена огня тоже столбом ударяла в потолок; а вот он крутит её в пальцах, и пламя, словно вихрь, пляшет по залу. Винда не могла сдержать улыбки, нет-нет да мелькавшей на её аристократических губах. Геллерт был воистину неотразим; сейчас он казался ей чем-то похожим на высшее существо, рядом с которым ей посчастливилось быть. Однако при этом она никогда не оставалась для него на периферии, а стояла на пьедестале неподалёку, готовая помочь во всём. — Что скажешь, дорогая? — Геллерт закончил манипуляции с палочкой, и Адское пламя, вспыхнув в последний раз, погасло. — Не правда ли, восхитительное зрелище? — И красивое, — улыбнулась Винда, подойдя к нему. — Кстати, я вспомнила: Куинни сказала, что Криденс боится грозы, верно? — Собеседник с интересом кивнул. — Так зачем нам долго ждать? В прошлый раз я нашла в той книге ещё одно заклинание, которое позволит воздействовать магией на кого-то на расстоянии через проводник. А у нас есть такой же шар, как у Гриммсона. Что скажешь? — она гордо вскинула голову. Геллерт обомлел. Как же он сам до этого не додумался? Теперь можно было выполнить часть плана в любую минуту. Даже исчезло беспокойство о том, что Винда самостоятельно изучала книгу, которую он подсознательно всё ещё считал опасной. — Прекрасная идея. Как насчёт того, чтобы свершить нашу маленькую месть прямо сейчас?***
В Годриковой Впадине всё текло своим чередом, пока её жители были далеко от проблем, которыми занималась магическая Европа, и продолжали наслаждаться жизнью. Включая Криденса и Нагини, которые спокойно прогуливались по тихим улочкам родины Дамблдора. Стояла середина июля, и приближалась ежемесячная ярмарка, к которой в деревне всегда готовились заблаговременно. Среди яркой зелени деревьев, аккуратно посаженных вдоль дорожек и теперь росших по усмотрению природы, обосновались палатки и мелкие будочки со всем необходимым для торговли. У Нагини глаза разбегались: повсюду висели гирлянды из экзотических цветов, искусственных и натуральных; пёстрые бумажные фонарики, и прочее, прочее, прочее. Криденс тоже хотел разукрасить их коттедж, но относился к покупкам более практично, поэтому энтузиазма подруги в полной мере не разделял. Нагини увлечённо осматривалась по сторонам, и в глазах её то и дело вспыхивали огоньки интереса; она беспрестанно дёргала Криденса за руку каждый раз, когда видела очередную палатку со сладостями или украшениями, причудливо декорированные дома и необычные фонарики. Обскуру же куда важнее было просто время, проведённое вместе с Нагини: даже обычный поход на ярмарку превращался для него в персональный праздник. — Криденс, посмотри, какой замечательный фонарик! — Нагини нетерпеливо дёрнула возлюбленного за руку и, не дожидаясь ответа, бойко потащила его к одной из палаток. Криденс тихо вздохнул и поднял глаза на привлёкший внимание девушки предмет декора. Им оказался бумажный фонарик в виде красного миниатюрного дракончика. Выглядел он почти как настоящий — даже глаза необычно поблёскивали. И, судя по воодушевлённому выражению лица Нагини, она уже вознамерилась приобрести и его. С тоской взглянув на несколько пакетов, которые девушка уже сжимала в руке, Обскур перевёл взгляд на продавца. Видимо, придётся сдаться: уговаривать Нагини бесполезно, он уже пробовал… лотка три назад. Да и чем может повредить один фонарик? — Хочешь его купить? — задал юноша риторический вопрос. Нагини в ответ энергично закивала головой, так что всё стало понятно и без слов. — Это последняя покупка на сегодня, честно-честно, — умоляюще воззрилась она на Обскура. — Я просто хочу, чтобы наша первая совместная ярмарка прошла отлично, ведь здесь это почти праздник, а у нас их так долго не было… — Нагини запнулась, с болью вспомнив о жизни в цирке. Тогда никто из них и мечтать не мог о подобном, но сейчас все мечты осуществились, и она бегала, взбудораженная, от палатки к палатке, потому что хотела достать всё самое лучшее. Чтобы их первый праздник, встреченный только вдвоём, на самом деле стал лучшим. — Я знаю, Нагини, я знаю, — улыбнулся Криденс и сжал её руку. — Хорошо, давай возьмём этого дракончика. Сколько стоит? — деловито обратился он к продавцу. И начался ставший уже привычным процесс торга. По мнению Криденса, цены здесь явно завышали: должно быть, решили поживиться на ярмарке. У каждой палатки Обскур проводил несколько драгоценных минут, выбивая нужную и правильную цену, чтобы добиться справедливости. По крайней мере, так он говорил себе, хотя на самом деле просто хотел произвести на свою спутницу впечатление практичного и домовитого хозяина, каким уже давно мечтал стать. Пока Криденс культурно спорил с продавцом, а Нагини восторженно следила за их словесным поединком, никто даже не заметил странного изменения погоды. Небо начало темнеть, как перед дождём, хотя только что сияло солнце; в воздухе запахло сыростью и ещё чем-то неуловимым и зловещим. Угрозой. Криденс с Нагини и понятия не имели, что совсем неподалёку притаился прячущий что-то в кармане летнего пальто Гриммсон (больше известный им как Уилл Смит), которого они тоже мельком заметили на ярмарке. С Гриммсоном у них установились весьма тёплые соседские отношения, так что Гриндельвальд мог быть доволен своим шпионом. Подопечным Дамблдора «Уилл» казался милым чудаком, который любил коллекционировать различные антикварные предметы. Они и не подозревали, что Гриммсон просто старательно играл свою роль, втираясь к ним в доверие. И теперь он сжимал свой шар, который имел связь с точно таким же магическим предметом у Гриндельвальда и Винды, а сейчас требовался, чтобы усилить колдовство. Знали бы Криденс и Нагини, что сегодняшний день прошёл бы гладко, не решись они на ещё одну покупку… И если бы Дамблдор остался на ярмарку, а не аппарировал к себе в Хогвартс. Он весь день выглядел встревоженным и растерянным, а потом просто извинился и сказал, что прибудет к ним ближе к вечеру, когда начнётся основное празднество. Влюблённые и понятия не имели, что Альбус был обеспокоен происками Геллерта насчёт фиала. И ведь как может подвести собственный ум! Решив, что такую важную вещь в первую очередь будут искать именно вместе с ним, Дамблдор оставил его в кабинете, наложив специальные чары. В Хогвартс никто посторонний проникнуть не в силах, а рядом с ним фиал всегда будет уязвим, ведь догадливый Геллерт сразу начнёт следить за ним. И — ошибка. Глупейшая ошибка за всю его жизнь. Чтобы разобраться с ней, Альбус отправился назад в школу, не подозревая, что только что совершил ещё одну, более жестокую, ошибку. Небо резко заволокло тучами, солнце скрылось, а уши посетителей ярмарки оглушил гром. В этот самый момент Геллерт и Винда стояли в кабинете Гриндельвальда, склонившись над шаром. Геллерт аккуратно совершал вращательные движения палочкой перед артефактом, в котором отражались Криденс и Нагини, а Винда упёрлась руками в стол, наблюдая за своим триумфом. И как только Криденс услышал первые раскаты грома, он понял: началась гроза. При первом же раздавшемся грохоте молнии юноша передёрнулся всем телом и провёл дрожащей рукой по лицу. Мэри Лу… Честити… Модести… ремень… листовки… обскур… разрушение Нью-Йорка… цирк… Ирма… Воспоминания, обрушившиеся на него как лавина, проносились яркими вспышками. Они врезались в его память с силой грузового поезда, оставляя только обскура и то, что эта сила творила с ним. Из его груди начали просачиваться невесомые чёрные струйки, и юноша закрыл глаза, пытаясь оттолкнуть свои воспоминания, чтобы не допустить прилюдного высвобождения обскура. Если бы он только мог!.. Но он не мог… ему нужна была Нагини… — Нагини… — выдавил он, когда девушка поспешно увлекла его в ближайший переулок. — Криденс, посмотри на меня, — тихо произнесла она. — Всё хорошо. Я рядом. Дыши, просто дыши… вот и всё. Лицо Обскура исказилось, когда он попытался сосредоточиться на ней, покачав головой. Чёрные струйки постепенно начали втягиваться назад. — Прости… прости меня, Нагини, — прошептал он, уткнувшись лицом в её шею, когда она притянула его в свои объятия. — Я… я не думал… — Тшш, всё хорошо. Это всего лишь гроза, — пояснила девушка, нарочно говоря медленно и размеренно, чтобы успокоить его. Она провела пальцами по начинавшим мокнуть от дождя волосам Криденса, слегка почёсывая затылок. Его руки крепко обвились вокруг неё, пока она продолжала шептать ему на ухо разные глупости. Но внезапно юноша отпрянул назад и встретился с ней взглядом, медленно успокаиваясь. — Я боюсь, что однажды не смогу контролировать обскура и тогда убью кого-нибудь, — он стыдливо опустил голову вниз. — Может быть, даже… тебя. — Не бойся, милый, — Нагини подняла лицо Криденса за подбородок и успокаивающе поцеловала в лоб. — Я тут, с тобой, живая. Ты никогда меня не убьёшь. Обскур ошеломлённо уставился в глаза девушки, поражаясь количеству любви и беспокойства, отражённому в них. — Никогда, слышишь? — настойчиво повторила Нагини, беря успокаивающегося парня за руки и легко сжимая их. — Не бойся, не делай себе больно, прошу. Это всего лишь гроза, и ты справился со своим страхом, — улыбнулась она, мягко целуя его в искусанные губы. Криденс прикрыл глаза, ощущая это почти невесомое касание и впитывая его всей душой. Нагини чуть отстранилась и ласково оглядела любимого. «Хороший мой…» — пронеслось у неё в голове. Она умилённо улыбнулась и изо всех сил сжала Криденса в своих объятиях, словно говоря ему, что никто и никогда их не разлучит, что им ничего не грозит. Обскур обнял девушку в ответ, хватаясь за неё словно за спасательный круг, но уже не плача. Давний страх, сковавший его сознание, наконец отступил. — Ты не представляешь, как я люблю тебя, — прошептал юноша куда-то в шею Нагини, нежно гладя руками спину девушки, чьё сердце нещадно защемило. — Я тоже люблю тебя, Криденс, — она вновь немного отстранилась от него и заглянула ему в глаза. — Ты для меня всё. Криденс счастливо улыбнулся и прильнул к губам возлюбленной, втягивая её в полный нежности поцелуй, на который та сразу ответила, передавая через него всю свою любовь. Одного поцелуя было недостаточно, чтобы описать всё, что они чувствовали друг к другу, но им хватило и этого. Со слегка сбившимся дыханием прервав поцелуй, Криденс как-то по-детски наивно спросил: — Ты обещаешь, что всегда будешь со мной? — Обещаю, — ответила Нагини шёпотом, чтобы не рушить невероятную атмосферу, создавшуюся между ними. Влюблённые, обнимаясь, счастливо улыбнулись друг другу и вновь слились в нежном поцелуе.***
Под ливнем Нагини и Криденс промокли насквозь, но почти не обращали на это внимания. Не видели они и «Уилла» Гриммсона, аппарировавшего к себе домой, стоило ему убедиться в провале плана повелителя. Но внезапно шар, который он продолжал держать в руках, подёрнулся туманом, и в нём проявилось холодное бледное лицо с разноцветными глазами. — Как ты мог допустить, чтобы девчонка успокоила его? — голос Гриндельвальда был обманчиво невозмутим. — Она всё равно меня не раскусит. Она для нас не опасна. — Но опытный маг может обнаружить связь между тобой и мной. Уловив намёк на Дамблдора, Гриммсон осторожно попытался возразить: — Может, вам вообще не стоило пытаться с помощью грозы повлиять на Криденса? — Если бы он превратился в обскури, всё было бы проще, — последовал ответ. — Для вас, но не для меня, мистер Гриндельвальд! — Ты всегда был слишком нерасторопен, — заметил Геллерт. — Я уже начинаю жалеть о том, что связался с тобой. Уязвлённый шпион вздёрнул подбородок: — Без меня вы не добились бы и половины того, что вам уже известно! — Ты забываешься, Гуннар. — В голосе Гриндельвальда отчётливо послышались металлические нотки. — Тебе напомнить, чем ты мне обязан? — Я всё помню, мистер Гриндельвальд, — покорно отозвался Гриммсон. Но внимание его собеседника уже отвлеклось на другое. — Эта девчонка — главная слабость Криденса. Она мешает моим планам. Как вообще получилось, что она сумела остановить обскура? — Я не уверен, но, по моим наблюдениям, Криденс доверяет ей как никому другому. До сих пор не понимаю, что он в ней нашёл. Гриндельвальд скривился в холодной усмешке: — Ещё бы. В последнее время ты редко снабжаешь меня нужными сведениями. Я должен знать о ней всё.***
Звуки за окном настойчиво дразнили сонного Криденса. Он беспокойно пошевелился и проснулся. Его руки обернулись вокруг Нагини, когда он попытался глубже зарыться в её объятия. Сама девушка крепко обнимала Криденса во сне: её рука, обвивавшая его плечи, была погружена в его волосы на затылке, прижимая голову юноши к своей груди. Обскур слегка улыбнулся и вздохнул, наслаждаясь её теплом и комфортом, который она дарила ему. Словно почувствовав его расстройство, даже сквозь сон, Нагини расслабленно потёрлась щекой о ключицу Криденса и ещё ближе прижала его к себе. Но юноше неожиданно пришла на ум замечательная, как ему показалось, идея, которую он вынашивал уже довольно давно. Осторожно, чтоб не разбудить, он погладил руку девушки, лежащую у него на плече, затем коснулся губами её виска и высвободился из её объятий. — Криденс, ну полежи ещё немного… — пробормотала Нагини, не открывая глаз. — Тшшш… я быстро, — Обскур легко коснулся её щеки, и девушка затихла. Сам же Криденс поспешно оделся и вышел из спальни, торопясь на кухню. Оказавшись внизу, он достал из кармана то, что уже целый месяц берёг как зеницу ока — тонкое золотое кольцо, состоявшее словно из множества переплетённых нитей. Это кольцо он тайком купил в магазине на окраине Годриковой Впадины и искренне надеялся, что Нагини оно должно понравиться. Идея сделать ей предложение сидела у него в мозгу уже довольно давно, однако Криденс до сих пор никому, даже Батильде, не выдал этой тайны. И это было неудивительно: порой Обскуру казалось, что даже Ньют в своих признаниях Тине был гораздо решительнее его. Уже не раз во время их прогулок или совместных посиделок у камина он мечтал о том, как наберётся наконец храбрости и спросит Нагини, согласна ли она стать его женой. Однако почему-то при этом Криденс всегда начинал смущаться и краснеть, и лишь чудом ему удавалось переводить неудобные расспросы на что-то другое. К его счастью, сама Нагини пока не заговаривала с ним на эту тему, видно, зная необыкновенную робость Криденса. Хотя ей было и не к спеху: они всё ещё жили почти как брат и сестра, а дальше поцелуев пока не заходили. Но злополучный букет, пойманный на свадьбе Ньюта и Тины, никак не давал Криденсу покоя. Временами он и сам не понимал, почему так долго медлит — их с Нагини судьбы связаны слишком уж крепко, и вряд ли она откажет ему. И всё-таки… всякий раз, стоило ему представить себя не просто её другом или парнем, а законным мужем, как язык упорно немел, а на ум не шли никакие слова. И так было вплоть до вчерашнего дня, когда Обскур наконец-то преодолел с помощью Нагини свой застарелый страх перед грозой. «Сегодня или никогда!» — решил он наконец и, спрятав кольцо обратно в карман, стал шарить в кухонном шкафу, куда ещё вчера спрятал штрудель и десяток булочек с корицей — подарок от Якоба, поскольку на днях они с Нагини были в гостях у Тины и Ньюта. Попутно в шкафу, на нижней полке, обнаружилась ещё и какая-то корзина, очевидно предназначенная для пикника. Едва заинтригованный Обскур вытянул её наружу, как сзади послышался голос: — Криденс? ты что делаешь? — Нагини?.. — Юноша выпрямился и повернулся к ней. — Да так, ничего… Просто нашёл корзинку для пикника… мистера Дамблдора, — поспешно соврал он. — Он как-то говорил, что эта корзина когда-то принадлежала его матери. Она, наверное, ещё позапрошлого столетия, и я тут подумал… Лицо Нагини неожиданно озарилось улыбкой, и она радостно подошла к Криденсу. — Ты приглашаешь меня на пикник? Тот стыдливо опустил глаза, пытаясь ногой отодвинуть корзину, но ответил нарочито весело: — Это зависит от того, что ты ответишь. Если ты ответишь «да» — тогда да. Но если ты хочешь отказаться — тогда я просто… сказал бы тебе о корзине для пикника, принадлежавшей матери профессора Дамблдора. Внутренне Криденс ожидал насмешки за свою скороспелую выдумку, однако Нагини при виде его смущения лишь продолжала улыбаться. Подойдя к нему ближе, она обняла его крепко и в то же время нежно; и юноша, как обычно, готов был растаять в её объятиях. — По-твоему, я должна ответить «нет»? — ответила она вопросом на вопрос, опуская воротник рубашки Обскура и касаясь впадинки между ключицами. — Наоборот, мне нравится твоя идея. Криденс улыбнулся; его глаза засветились от счастья. — Так мы не пойдём на завтрак к Батильде? Проведём утро только вдвоём, а позавтракаем на свежем воздухе? Нагини согласно кивнула. Юноша крепко обнял её и поцеловал в щёку. — Спасибо… — Не за что, Криденс. Это будет наш день. Наш и только наш. Где именно устроиться для пикника, ни Криденс, ни Нагини даже не сомневались: на том самом месте у реки, где они отдыхали в самый первый день своего переселения в Годрикову Впадину. Дойти до него было не более чем приятной утренней прогулкой. Близ кромки воды Криденс с помощью палочки наколдовал ковёр, на котором и разложил еду. Как только всё было готово, Нагини улеглась на край ковра, запрокинула голову и потянулась, точно змея. Обскур же пристроился рядом, неловко вытянув ноги. — А что, Криденс… хорошо!.. — выдохнула девушка. Перевернувшись на бок, она протянула руку к пирогу, который ещё дома предварительно разрезала на куски. — Пирог будешь? или ты хочешь штрудель? — Да нет… я пока не голоден, — отказался юноша, нарочно переведя взгляд на лес, росший на соседнем берегу. Даже отсюда было слышно, как в его ветвях шумит утренний ветерок. Нагини же только плечами пожала: пирог, приготовленный Якобом специально для их визита, был удивительно вкусный. Но Криденсу сейчас было не до завтрака. Он не мог отвести глаз от возлюбленной, хоть и пытался это скрыть; а правая рука его то и дело лезла в карман рубашки, где лежало то самое кольцо. Почему-то сейчас, когда в небе не гремела гроза и всё было спокойно, ему было гораздо труднее собраться с духом. Раз за разом он стискивал кольцо в кулаке и всё время разжимал пальцы, не находя в себе сил вымолвить хоть слово. Внезапно Нагини, уже закончившая есть, рывком села на ковре, повернувшись к Криденсу. — Да что у тебя там такое? Ты постоянно трогаешь карман! Даже пока мы шли к речке! — воскликнула она. — А-а-а? что я трогаю? — Застигнутый врасплох Криденс рассеянно оглянулся. Рука его дёрнулась вниз и принялась невинно ощупывать прутья корзины. — То есть ты хочешь сказать, что в кармане у тебя ничего нет? — подозрительно прищурилась маледиктус. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, Криденс. Ты сегодня вообще как-то странно себя ведёшь. С тобой всё в порядке? — Д-да… — кивнул юноша. — Или нет… не совсем… — Да что с тобой такое? — не выдержала наконец Нагини. — Ты что-то от меня скрываешь? Видя, что больше упорствовать нет смысла, Криденс передёрнул плечами и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Нагини подползла ближе к нему, пытливо заглянула ему в лицо. — Ну, если честно, я хотел… давно уже… — нерешительно начал Обскур, запинаясь чуть ли на каждом слове. — Помнишь… что было вчера, когда ты помогла мне преодолеть страх перед грозой?.. Я понял, что и вправду никогда не смог бы убить тебя, потому что… я тебя люблю. Люблю так, как никогда не любил никого на свете. И сейчас я хочу тебе сказать… то есть спросить… — он опять засунул руку в карман и вытащил оттуда нечто сжатое в кулаке. — Нагини… ты выйдешь за меня замуж? Кулак разжался — в ладони Криденса на солнечном свету блеснуло золотое кольцо. Обскур смотрел на возлюбленную выжидающим, напряжённым взглядом, нервно кусая губы, словно по старой памяти ждал в ответ насмешку или отвращение. Однако в глазах Нагини не читалось ни того, ни другого — напротив, они загорелись удивлением и… радостью. Горячая благодарность, искреннее чувство любви и нежности затопило её, заставив забыть обо всём. — Ты… ты правда этого хочешь? Я же никогда, никогда в жизни и мечтать не смела, что меня кто-то может полюбить! — заговорила она взволнованно, точно стремясь высказать перед Криденсом всю свою душу. — Я помню, какая я; не думай, что я могу забыть это. Меня всю жизнь презирали и боялись: что Скендер, что зрители в цирке — все боялись! Но когда ты проклят от рождения, иного ждать и не приходится, ты же знаешь?.. А ты… ты не отвернулся от меня, ты помог мне сбежать из цирка, и не бросил меня, не оставил, как тебе предлагал Гриндельвальд! Я же помню… я всё помню! Спазмы перехватили горло, и она замолчала. По лицу юноши, растроганного этой сбивчивой речью, потекли слёзы. Девушка протянула руку, чтобы вытереть их, а он схватил эту руку и начал исступлённо покрывать поцелуями. Нагини машинально рванулась, но Криденс не отпустил её, а притянул к себе и крепко прижал к груди. Всё вдруг рухнуло для него: и привычная настороженная пугливость, и робость, и застенчивость. — Так каков же будет твой ответ? — вновь спросил он, проводя пальцем по нежной девичьей коже, мысленно будучи почему-то уверенным, что этот брак может сбыться лишь в его мечтах. — Да, — неожиданно выдохнула Нагини, расплывшись в улыбке. — Пусть я и не знаю, как это вообще возможно, но да! да! Тысячу раз «да»! Криденс не заметил, как и сам озарился счастливой усмешкой. Он по-прежнему сомневался в правдивости этого момента; всё внутри него вскочило и закружилось. Он никогда ещё не чувствовал себя настолько прекрасно. Ни разу за всю свою короткую жизнь. Со стоном счастья он впился в губы девушки необычно неистовым поцелуем, заключая её в крепкие объятия. Нагини отвечала не менее горячо, обхватив его плечи и прижавшись к нему всем телом. Лишь через несколько бесконечных мгновений они разорвали поцелуй. — Я люблю тебя, Нагини, — крепче прижимая к себе своё счастье, проговорил юноша. — И я тебя люблю, — прошептала в ответ счастливая маледиктус и, уткнувшись носом в шею Обскура, умиротворённо выдохнула, чувствуя, что их друзей сегодня явно ждёт радостная новость…