Окулова
– Мы должны поговорить, – говорю я, прежде чем Максим закрывает за мной автомобильную дверцу. – Ты увозишь меня на глазах у всей школы. Не в первый раз, – добавляю я, когда он садится за руль. – Тебя это беспокоит? – как-то равнодушно интересуется учитель. – Судя по всему, гораздо больше, чем тебя. Мой голос звучит тихо и совсем по-детски, словно я – пятилетний ребенок, которому мама не купила шоколадку в магазине у дома. Максим выезжает с территории школы, а потом бросает на меня обеспокоенный взгляд. – Никто не обратил на это внимание, – уверенно произносит мужчина и переплетает наши пальцы. – Но, если ты хочешь, я могу забирать тебя где-нибудь подальше. – Хочу, – улыбаюсь я. – Но я хотела поговорить еще и о другом. Светофор на перекрестке издевательски моргает, и Максим вынужден притормозить. Несмотря на то, что до вечера еще далеко, Новосибирск начинает обрастать пробками – в последнее время подобное случается все чаще и чаще. – Конечно, – после продолжительного молчания произносит учитель. – Моя жена. Что ты хочешь знать о ней? Максим говорит это абсолютно равнодушным тоном, впрочем, как и всегда, когда дело касается его супруги. – Она красивая? – выпаливаю я первое, что приходит в голову. Максим, явно не ожидавший такого вопроса, хмурится и разъединяет наши руки. – Да, – отвечает он, не глядя на меня. – Она красивая. Это не становится для меня новостью, но подтверждение этого очевидного факта из уст Максима словно бьет меня наотмашь. Отворачиваюсь к окну, за которым вижу проезжающие мимо автомобили. – Маша, – слышу я, когда закрываю глаза. – Посмотри на меня. Когда наши глаза встречаются, я вижу во взгляде Максима тревогу. – Она… – Второй вопрос еще глупее первого, но я чувствую, что должна задать его. – Я похожа на нее? Максим со свистом выдыхает, как-то дергано выкручивает руль и съезжает по дороге вниз к новому микрорайону. Кирпичные десятиэтажные дома, огороженные черным забором, разбавлены белыми домами этажностью побольше. Учитель паркуется на свободном месте, прямо у самых ворот, выходит из машины и открывает передо мной дверь. Взяв наши пробники с заднего сидения, Максим ставит автомобиль на сигнализацию и, отперев ворота ключом, пропускает меня вперед. Мой вопрос так и не получает ответа, и я думаю об этом, пока мы идем к дому. В подъезде очень чисто и светло, как и в лифте, который поднимает нас на девятый этаж. Максим живет в двести сорок второй квартире, тяжелую серую дверь в которую он отпирает длинным металлическим ключом. Три оборота, и я оказываюсь в длинном, но достаточно узком коридоре, отделанном в серо-черных тонах. Слышу, как позади меня Максим бросает ключи на тумбочку у двери, туда же, судя по звуку, он кладет и наши пробники по русскому. Быстро снимаю обувь, расстегиваю куртку и разворачиваюсь, тут же оказываясь лицом к лицу с учителем. Его руки мгновенно ложатся мне на плечи, а затем освобождают меня от верхней одежды. Я не шевелюсь, чувствуя себя донельзя нелепо, и понимаю, что ответ на интересующий меня вопрос, скорее всего, окажется положительным. Максим приподнимает мое лицо за подбородок, а потом накрывает мои губы своими. И этот поцелуй тут же сжигает меня дотла. Руки учителя хаотично скользят по моей спине, забираются под водолазку, будто бы опаляя обнаженную кожу огнем. Оттягиваю его нижнюю губу, одновременно с этим пытаясь снять его пиджак, который никак мне не поддается. Максим отстраняется и бесконечно долго смотрит на меня потемневшими глазами. Водолазка на мне сбилась, волосы, не убранные в хвост, наверняка торчат в разные стороны, а губы опухли от поцелуя. Поправляю одежду под все еще пристальным взглядом мужчины и перекидываю волосы на левое плечо, надеясь, что теперь выгляжу не такой лохматой. Губы Максима приоткрываются, словно он хочет что-то сказать, но я так и не слышу ни единого слова. Вместо этого мужчина снимает с себя пиджак, перебрасывает его через руку и кивает в сторону двери за моей спиной. Это – гостиная, и в ней достаточно темно – цвет стен и плотно задернутые шторы делают свое дело. Я вижу высокий стеллаж, забитый книгами; провожу пальцами по корешкам, глазами цепляясь за обрывки названий. Большинство произведений я читала, а о некоторых даже никогда не слышала. Улыбка появляется на моем лице, когда между «Доктором Живаго» Пастернака и сборником стихов Осипа Мандельштама я вижу шестую часть «Гарри Поттера» и «Историю с кладбищем» Нила Геймана. – Это одна из моих любимых книг, – признаюсь я. – Как и «Гарри Поттер». Я отхожу от стеллажа и сажусь на краешек дивана. Максим подходит ко мне, бросает свой пиджак куда-то в сторону и опускается на пол. Сейчас наши лица находятся на одном уровне, и я снова хочу почувствовать вкус его поцелуя на моих губах. – У моей жены серые глаза, – неожиданно произносит Максим, касаясь моей щеки. – Она блондинка и носит каре. Ее рост – на пару сантиметров ниже моего, в то время как тебе приходится вставать на носочки, чтобы поцеловать меня. Она ненавидит чай с бергамотом и называет меня Максом. По-моему, это звучит ужасно. – Он берет мое лицо в свои руки и без тени улыбки произносит: – Ты совсем на нее не похожа. Что-то во мне словно возвращается к жизни, когда я слышу это. Две верхние пуговицы на рубашке Максима расстегнуты, и я берусь за третью. Через минуту стягиваю белоснежную ткань и касаюсь его плеча горячими губами. Он рвано выдыхает, а когда кончиком языка я начинаю вырисовывать узоры на теплой коже, слышу отчетливый гортанный стон. Максим встает и тянет меня за собой. Совершенно не соображая, что делаю, я снимаю свою водолазку и бросаю ее к рубашке учителя. А потом прижимаюсь к нему, даже не покраснев от смущения. Я чувствую, что все это – правильно и поэтому не отстраняюсь, как и Максим. Слышу глухое биение его сердца – учащенное, как и мое, и улыбаюсь, пряча лицо на груди учителя. Его руки исследуют мою спину, бродя по ней вверх-вниз, покрывая кожу мириадами мурашек. Когда ловкие пальцы добираются до застежки бюстгальтера, я почему-то напрягаюсь, что не остается незамеченным для мужчины. – Этого не будет, – совершенно спокойно произносит Максим, опуская руку на мою талию. – Никогда? – спрашиваю я, поднимая взгляд. Он почему-то усмехается и, наклонившись, поднимает белоснежную рубашку. А потом одевает ее на меня, медленно застегивая пуговицы, начав с самой нижней. – Я уже говорил тебе, – произносит Максим, помогая мне закатать слишком длинные для меня рукава. – Тебе не о чем беспокоиться. – Он поправляет рубашку. – Видишь, моя рубашка на тебе, даже не пришлось затаскивать тебя в спальню. Я улыбаюсь и обвиваю его шею руками. – Если ты меня поцелуешь, – шепчет учитель, – проверка пробников затянется до ночи. – Очень соблазнительно, – отвечаю я, но все же отстраняюсь. – Так, проверять будем здесь? Он кивает и, подняв мою водолазку, аккуратно складывает ее. – Мне нужно переодеться, – говорит Максим. – И я налью нам чай. – С бергамотом? Без рубашки, со слегка взлохмаченными мною волосами, Максим улыбается мне, и я вижу маленькие морщинки в уголках его карих глаз. На мне – его рубашка, и поэтому я словно спрятана в коконе его запаха от всего остального мира. И я счастлива. И даже тот факт, болтающийся на границе сознания, о том, что ничего вразумительного о жене учителя я так и не узнала, больше меня не беспокоит. Максим нежно целует меня в щеку и, прежде чем выйти из комнаты, отвечает: – Другого у меня нет.Глава 29.
28 февраля 2019 г. в 11:53