Уроки литературы

Окулова

       – Всегда. Всегда одна и та же ошибка.        Максим что-то зачеркивает ручкой с красной пастой и, отложив работу в сторону, снимает очки – мое сегодняшнее открытие. Мы занимаемся проверкой пробных работ моего класса уже около двух часов, изредка переговариваясь об ошибках и недочетах.        – Я, конечно не специалист, – говорю я, потирая виски, – но мне кажется, что шансы сдать ЕГЭ есть у всех, чьи работы мы успели проверить.        – Но не на тот балл, на который они рассчитывают.        – Это уже совсем другая история, – улыбаюсь я. – Я и не думала, что проверять работы по русскому – это так… интересно.        Максим, запрокинув голову, громко смеется. Поднявшись с кресла, он садится на диван рядом со мной и обнимает за плечи.        – Это редко бывает интересным, - авторитетно заявляет Максим, опуская легкий поцелуй на мою макушку. – Но сегодня, не спорю, все совсем по-другому. Из-за тебя.        Я, смущенно опустив взгляд, улыбаюсь одними уголками губ и закрываю глаза. Мне не хочется думать о том, что время за пределами квартиры учителя мчится с бешеной скоростью, и совсем скоро я должна буду уйти домой. Если я не попадусь родителям под горячую руку, то могу избежать очередного душеспасительного разговора, если же удача будет не на моей стороне, вечер закончится так же, как и всегда.        – Ты голодная? – задает неожиданный вопрос Максим, путаясь пальцами в моих волосах. – Мы уже долго сидим.        – А ты?        – Немного,– отвечает он и, к моему огорчению, убирает руку с моих плеч. – Вставай, мы идем на кухню!        Я поднимаюсь на ноги и иду вслед за учителем. Кухня оказывается достаточно просторной, но отделанной в таких же темных тонах, как и вся квартира, что делает ее мрачноватой. Максим распахивает дверцу холодильника и спрашивает:        – Что ты хочешь?        Я сажусь на стул и, опершись локтями о столешницу, отвечаю:        – Это зависит от того, что ты можешь мне предложить.        Максим как-то удовлетворенно хмыкает, бросив на меня немного удивленный взгляд.        – Мы можем что-нибудь приготовить, – бросает он таким тоном, словно в этом нет ничего особенного. – На днях я был в магазине, так что у нас в арсенале неплохой выбор продуктов.        Я опускаю руки на колени, ничего не отвечая. Максим закрывает холодильник и садится напротив меня, со скрежетом выдвинув стул. Мы молчим бесконечно долго, думая, как мне кажется, об одном и том же.        – Если мы начнем готовить, – нарушаю молчание я, – то не успеем проверить все работы. Тебе придется сидеть с ними полночи.        – Как будто в первый раз, – усмехается Максим. – Маша, что тебя беспокоит? И даже не думай говорить, что ничего, у тебя все на лице написано.        Он знает меня слишком хорошо, чтобы я смогла провернуть подобный фокус. Поэтому я решаю сказать правду.        – Так сразу все и не перечислишь, – с улыбкой на губах произношу я, несмотря на то, что внутри все отзывается монотонной болью. – Мы уже говорили об этом. Наши отношения… Они противоречат всем принципам этики, к тому же, балансируют на грани нарушения закона. Об этом думает моя разумная половина. – Я усмехаюсь. – А потом я вспоминаю, как моя кожа покрывается мурашками, когда ты целуешь меня. И мне хочется еще и еще. Ты – ходячая мечта Маленковой, но я сомневаюсь, что даже она бросилась бы расстегивать твою рубашку при первой возможности. А я сделала именно это.        Максим кладет свою руку на стол ладонью вверх, и я, немного помедлив, касаюсь ее кончиками пальцев. Он тут же перехватывает их и подносит к своим губам. Я вздрагиваю, когда невесомый поцелуй опускается куда-то в район дрожащих костяшек.        – Тебя пугает влечение ко мне? – спрашивает Максим, глядя в мои глаза. – Маленкова, может быть, и не стала бы расстегивать мою рубашку, но свою одежду она охотно сняла бы при первой возможности.        Я представляю раздевающуюся на глазах Максима Юлю, и что-то внутри меня начинает клокотать от злости.        – Сегодня я тоже почти разделась, – вспоминаю я. – Ты уже забыл, как я сняла водолазку?        Выражение лица у Максима меняется с какой-то поразительной скоростью. И это не сулит ничего хорошего        – Даже не вздумай привести это сравнение! – достаточно громко восклицает Максим и, обогнув стол, тянет меня за руку, чтобы я встала со стула. – Сегодня мы позволили себе сойти с ума. Ты была возбуждена и только поэтому сняла водолазку. Во-первых, это очень далеко от «почти разделась», а во-вторых, цель твоей жизни – не переспать со мной и рассказать об этом подружкам!        Теперь я вижу в его глазах неприкрытое раздражение. Делаю шаг назад, потом – еще один, и еще, пока не упираюсь спиной в темную стену. Я не хочу, чтобы Максим злился на меня, но его сбившееся дыхание, рвано поднимающее грудную клетку, говорит мне о том, что на этот раз я совершила ошибку.        Я закрываю глаза и чувствую, как прохладная слезинка скатывается по моей щеке.        – Я просто боюсь, - шепотом признаюсь я, когда взгляд Максима смягчается. – Боюсь показаться хуже, чем я есть. Мне не так важно, что обо мне подумают другие, но важно, что подумаешь ты.        Максим тут же прижимает меня к себе и успокаивающе гладит по спине, волосам, рукам.        – Прости меня, я не хотел тебя напугать, - говорит он. – Не плачь, прошу тебя.        – Максим, – сквозь слезы шепчу я. – То, что происходит между нами, очень мне нравится. Но я совершенно себя не контролирую. – Очередной всхлип вырывается из грудной клетки и прошибает все мое тело крупной дрожью. – И что мне делать с этим?        Максим подхватывает меня на руки и куда-то несет, что-то успокаивающе шепча по дороге. Я продолжаю плакать, со всей силы вцепившись в его плечи. Учитель ставит меня на пол, и я понимаю, что мы находимся в ванной комнате. Максим смачивает в холодной воде белое полотенце и медленными движениями проводит им по моему лицу, предварительно усадив меня на широкий бортик ванны.        – Ты испортил полотенце, – шепчу я, замечая черные разводы от туши. – Не нужно было.        – У меня их много, – небрежно отвечает Максим и опускается на корточки. – Извини меня, меньше всего я хотел, чтобы ты расплакалась.        – Это я виновата, – отвечаю я. – Ты уже говорил мне, чтобы я не сравнивала себя с другими девушками, но пока получается плохо. Я чувствую себя легкодоступной, понимаешь?        Он неодобрительно качает головой.        – Вспомни свои прошлые отношения, – неожиданно просит Максим и берет меня за руки. – Твой парень ведь был старше тебя?        Образ Виктора, прекрасного и всегда отчужденного тут же возникает в моей голове, напоминая о дыре в моем сердце. Мы много целовались: жадно и порой очень развязно. Пошло. Но мне никогда не хотелось большего. Поцелуи Виктора вызывали табун мурашек, бежавших по моей коже, но на этом всегда все заканчивалось.        – Каждый раз, когда я целую тебя, – тихо произносит Максим и проводит указательным пальцем по моим губам, – мне хочется опрокинуть тебя на ближайшую горизонтальную поверхность и показать тебе, что ты делаешь со мной. Но кроме физического желания ты вызываешь во мне целую плеяду эмоций, понимаешь? И я вижу, что ты чувствуешь то же самое. Именно поэтому ты сегодня сняла с меня рубашку и начала раздеваться сама. Это влечение. И оно слишком сильное.        Сначала я киваю, соглашаясь с каждым его словом. А потом чувствую, как сильно хочу поцеловать Максима. Влечение не просто слишком сильное – оно каждый раз меня побеждает.        Я подаюсь вперед, прижимаясь к губам Максима в каком-то ненормальном, жестоком поцелуе. Не хочу думать, не хочу ничего решать. Он ложится прямо на кафельный пол, утягивая меня за собой. Голову снова словно заполняет какой-то туман, и я могу думать только об этом поцелуе.        Максим неожиданно садится, успевая подхватить меня под спину, чтобы я не упала. Сдвинув ворот рубашки в сторону, он впивается в мою шею поцелуем, больше напоминающим укус. Я слегка отклоняюсь назад, чтобы Максиму было удобнее, и он улыбается, когда понимает это.        – Мы не проверили работы, – шепчу я ему в губы. – И не поели.        – Знаю, – тихо отвечает Максим, и в следующую секунду мы снова целуем друг друга. – Нужно остановиться, – шепчет он через несколько минут, когда, кажется, что в венах уже вот-вот закипит кровь. – Немедленно.        – Угу, – отвечаю я и припадаю губами к его шее. – Остановиться.        Я никогда не делала этого, но мне отчаянно хочется попробовать, именно поэтому я прихватываю зубами тонкую, горьковатую от попавшего на нее одеколона, кожу. Зацеловываю укус так же, как это обычно делает Максим, и слышу громкий, горловой стон.        Учитель хватает меня за предплечья, не позволяя прикоснуться к нему. Его глаза подернуты какой-то дымкой, губы опухли от поцелуев, а на шее наливается багровое пятно. Это вызывает у меня широкую, искреннюю улыбку.        – Ты, видимо, хочешь, чтобы я нарушил свое обещание? – спрашивает Максим, глядя мне в глаза. – Ты добиваешься, чтобы я все-таки отнес тебя в спальню?        Я вспыхиваю, как гирлянда на новогодней елке и, прежде чем как следует осмысливаю свои слова, интересуюсь:        – А ты давал такое обещание?        – Я говорил, что не собираюсь спать с тобой, – напоминает он, нахмурившись.        – Ну, – тяну я, ехидно улыбаясь, – это было совсем не обещание.        – Сумасшедшая, – шепчет Максим, отпускает мои руки и дергает за полы своей рубашки. Пуговицы с глухим стуком рассыпаются по кафельному полу, и этот звук отдается волной мурашек по моему телу. – Ты очень красивая, я говорил тебе?        Я киваю, пока он снимает с меня испорченную рубашку и бросает ее куда-то в сторону. Не сговариваясь, мы поднимаемся с пола, и я тут же оказываюсь прижатой к холодной стене. Максим, склонившись надо мной, покрывает невесомыми поцелуями мою истерзанную шею, постепенно опускаясь ниже. Мне кажется, что я умираю.        – Мне пора к психиатру – я окончательно и бесповоротно сошел с ума, – шепчет Максим.        Мои ноги предательски подгибаются, когда я чувствую его горячие губы на своей коже. Максим прижимает меня к кафелю сильной рукой, чтобы я не упала, не прекращая своей ласки. Когда я думаю о том, что он никогда не остановится, учитель снимает с себя домашнюю футболку и одевает на меня.        Я ожидала совсем не этого.        – Ты в порядке? – спрашивает он. – Маша?        – Не знаю, – хрипло отвечаю я. – Почему ты остановился?        Максим заключает меня в крепкие объятия, и я чувствую, что он улыбается.        – Тебе бы мало понравился первый раз у стены в ванной комнате, – объясняет он. – Когда это произойдет, хоть я и буду стараться избежать подобного исхода событий, ты будешь лежать в моей постели, и в нашем распоряжении будет вся ночь.        – У нас не получается бороться с этим, – говорю я. – Неужели ты не заметил?        – Вижу. А еще я вижу, что ты совсем ничего не боишься, – выдыхает Максим. – Как мотылек летишь на огонь, совершенно не думая о последствиях.        Я высвобождаюсь из его объятий.        – Я просто знаю, что ты никогда меня не обидишь, – честно говорю я. – С Виктором такого не было. Его я тоже не боялась, но и не хотела ничего, кроме поцелуев. С тобой все по-другому. Я верю тебе, Максим.        – Давай не будем торопить события, – просит он и заправляет прядь волос мне за ухо. – Сейчас мы вернемся на кухню, я покормлю тебя и отвезу домой. Завтра я заберу тебя после уроков.        – Правда? – улыбаюсь я.        – Конечно. – Максим почему-то хмурится. – К тому же, нам пора поговорить о Карине.        – Кто это? – не понимаю я.        Максим поднимает свою правую руку, показывая мне обручальное кольцо.        – Моя жена.