Когда-нибудь я все же умру... Но не сегодня

Рейзел стоял посередине очередной тайной подземной лаборатории Франкенштейна. На столе, покрытом огромным количеством пятен от неизвестных реактивов, стояло множество различных по размеру колб с цветным содержимым. За ширмой, в спешке неплотно прикрытой, лежало чье-то тело, покрытое разрезами от скальпеля, нанесенными твердой и уверенной рукой привычного к такому делу человека. Вдоль стены стояли в ряд колбы, в которых сквозь мутную жидкость можно было разглядеть плоды множества удачных и не совсем экспериментов. На полу виднелись следы от крови, оттертые наскоро, а потому все ещё заметные - Франкенштейн так и не отказался от своей идеи найти способ восполнить его жизненную силу, и лаборатория являлась ярким тому доказательством. Покинув лабораторию, Рейзел поднялся наверх, в гостинную. На столе стоял давно остывший чай, приготовленный Франкенштейном ещё утром. Сегодня было воскресенье, поэтому хозяин дома, прихватив с собой всех кроме Мастера, ушел в магазин ради пополнения их изрядно истощившихся запасов. Только оставшись наедине с тишиной Рейзел позволил себе немного расслабиться - буквально упал на диван, тяжело дыша, и стянул душащий его шейный платок. В последнее время силы покидали его гораздо быстрее обычного, их уже почти не хватало на то, чтобы скрывать собственное плачевное состояние. Ещё немного, и обитатели дома заметят это. Тогда Франкенштейн снова будет переживать, а количество жертв в лаборатории заметно возрастёт, чего нельзя было допустить ни в коем случае, как нельзя было допустить того, чтобы кто-то ещё о нем беспокоился. По-хорошему, ему уже давно следовало наказать Франкенштейна - за то, что нарушает в очередной раз слово, за то, что снова экспериментирует с людьми, за то, что его эксперименты снова выходят за рамки дозволенного. Но долгий сон, эмоции, что ощущались даже через перекрытый канал связи, новые друзья и знакомые, школьные будни - все это заставляло Рейзела молчать, не предпринимая ничего, эгоистично ожидая момента, когда Франкенштейн закончит свои опыты. Когда Франкенштейн сможет продлить его жизнь. Мечтать об этом, желать это - строго запрещено, и раньше Рейзел никогда не позволял себе подобных мыслей. Но за последнее время они не только стали часто появляться в его сознании, но и укоренялись в нем. С каждым днём его состояние ухудшалось, появлялось все больше и больше провалов в памяти; Рейзел уже не успевал запоминать все то, о чем говорилось в течение дня, а то, что чудом, не иначе, задерживалось в его памяти, путалось с остальными воспоминаниями. Сознание вместо мыслей заполнял туман, в котором постепенно тонуло ощущение реальности. Сил еле хватало на то, чтобы ходить в школу и обратно. Про компьютерный клуб можно было и совсем не упоминать - в темном помещении Рейзела клонило в сон, а потому он избегал его, предпочитая проводить время в доме, на диване, с чашкой чая. Спать ему тоже было нельзя - он уже чувствовал, что сон ему не поможет и, скорее всего, превратится в Вечный сон. Посмотрев на время, Рейзел привел свой внешний вид в порядок - скоро должны были вернуться из магазина остальные обитатели Франкенхауса, а показывать им свою слабость он не собирался. Видела бы его Раскрея сейчас... Звонок в дверь прервал печальные размышления - пришли дети. Впустив их, Рейзел снова сел на прежнее место, и пока они располагались, раскладывая на столе чипсы, печенье и какие-то новые, неизвестные ему сладости, допил свой чай. Юна ушла на кухню, чтобы поставить чайник, Икхан уселся настраивать какую-то новую игру, Шинву как всегда о чем-то спорил с ним, попутно получая по рукам от Суйи за то, что начал распаковывать желейные конфеты без спроса. С их приходом тишина из дома испарилась, а вместе с ней и надежда на хотя бы кратковременный отдых, но Рейзел был искренне рад их видеть. Он не понимал уже, о чем они спорят, но вслушивался в их беседу; кивал, слушая объяснения правил новой игры, тут же забывая все сказанное, и слабо улыбался. Разумеется, он проиграл - в этой игре важна была реакция, которая стала почти нулевой при его-то состоянии. Понедельник тоже не принес облегчения - пришлось идти в школу и сидеть на уроках. Еле дождавшись обеденного перерыва, Рейзел ушел на крышу. Есть не хотелось, хотелось спать, но он не мог снова бросить их всех, особенно Франкенштейна. Поэтому Ноблесс только устало прикрыл глаза и медленно сполз по стене на пол - большее он не мог себе позволить. Он и так уже потерял своё прежнее самообладание, непозволительно расслабившись. - Мне нужно ещё несколько человек...да, эти подойдут, их не жалко пустить в расход...да, до завтра, я буду ждать, - где-то внизу прошел Франкенштейн, поглощённый беседой по телефону. В голове пронеслась мысль, что он договаривается с кем-то по поводу живого материала для своих экспериментов, и тут же потонула в резкой боли. Рейзел судорожно закашлял, оставляя на руках и одежде собственную кровь - организму уже не удавалось выдерживать возложенную на него нагрузку. Где-то вдалеке прозвенел звонок, зовущий учеников на уроки, и ему пришлось спешно приводить себя в порядок - пора было возвращаться в класс. Вечерняя прогулка по городу ещё больше утомила Рейзела. Дети весело болтали, Сейра, Регис и Раэль тоже старались поддержать разговор. Глядя на них, Рейзел чувствовал покой, совершенно не вязавшийся с его состоянием, и умиротворение. Ему нравилось наблюдать за этой жизнью, только так он мог представить себя ее частью, а не неживым предметом, существующим вне времени и пространства. Резкая боль заставила его сбавить шаг, и он отстал от группы. Увлечённые беседой, они даже не заметили этого - Рейзел и так держался позади всех, так что его исчезновение не привлекло внимания. Решив немного передохнуть, Рейзел сначала долго стоял, прислонившись к стене какого-то дома, а потом его посетило поистине безумное в его состоянии желание - снова взглянуть на город с высоты крыши одного из небоскребов...

***

Крыша - хорошее место для размышлений. Ветер здесь был особенно сильным, а небо уже не казалось столь отдаленным. Пошатываясь от усталости, Рейзел подошёл и осторожно присел на самый край плоской крыши высотного здания. Внизу, прямо перед ним, расстилался весь город. Лентой цветной, ни на миг не прекращающей своё движение реки внизу были видны потоки машин. Разноцветная реклама, одна завлекательней другой, толпы народа, спешащего поскорее оказаться дома - все это создавало шум, почти полностью исчезающий здесь, на высоте. Это созерцание было привычно Ноблесс - сколько веков уже он также наблюдает за жизнью, оставаясь в стороне и только слушая ее отголоски? Сколько столетий он стоит над этим миром, не имея ни возможности, ни права приближаться к нему? Рейзел уже не помнил этого; для него жизнь успела потерять свою истинную ценность, вернее, он разучился ценить ее. Но сейчас он снова начал вспоминать те чувства, которые жизнь вызывала в нем прежде, он снова начал дорожить ею. Только сейчас эта самая жизнь играла с ним злую шутку... Рейзел всегда помнил, что рано или поздно его жизненная сила иссякнет, но ему не для кого было жить, а долг тяготил его, потому он и не заботился особо о своём состоянии, которое, как нарочно, не ухудшалось веками. Сейчас же жизненная сила утекала сквозь пальцы, стоило только заиметь близких друзей, ради которых стоило открывать ежедневно глаза, ради которых он был готов нести тяжелое бремя Ноблесс. Эта жизнь так несправедлива... По связи он почувствовал очередное разочарование и гнев - кажется, у Франкенштейна снова не заладились эксперименты. Рейзел поморщился от боли, вызванной такими резкими и негативными эмоциями. Ему не хотелось убивать этого странного человека, перевернувшегося его жизнь с ног на голову. Ведь именно с него все началось; не с Музаки, а именно с этого беспокойного гения. Поэтому Ноблесс, вопреки всем правилам и принципам, молчал. Впрочем, он прекрасно понимал, что скоро настанет расплата за это кратковременное счастье. И если ему повезет, то он просто заснёт Вечным сном, а не будет казнён за то, что вот уже в который раз закрывает глаза на подобные происшествия. Телефон совсем некстати зазвонил, прерывая тяжёлые размышления Ноблесс. На экране высветилось имя Шинву - видимо, его отсутствие все же заметили. Но отвечать не было ни желания, ни сил, а потому он просто отложил телефон подальше от себя и вернулся к тяжёлым размышлениям. Возможно, это было неправильным, ведь он заставлял всех волноваться, но сейчас ему было просто необходимо побыть одному и подумать. Он не понимал, почему единственное, что может сделать Ноблесс - это убить провинившегося. Почему наказание - всегда только смертная казнь? Почему его роль - это роль палача? Разве все те, что были уничтожены им, заслуживали смерти? По его мнению, нет. У многих из них были гнусные цели и жестокие способы их достижения, но было немало и тех, кто просто выбрал не тот путь или его заставили другие люди или обстоятельства сделать неверный выбор. Их можно было бы спасти, наказать, не лишая жизни - и они бы могли искупить свою невольную вину, но... Они должны были умереть от его руки. Смысл в этом Рейзел перестал видеть ещё в самом начале своего пути Ноблесс, а окончательно убедился в этом после того, как отправил в Вечный сон Идиан Дросию. Он часто, ещё в далеком прошлом, просто закрывал глаза на подобное, но рядом со свидетелями в лице каджу он не мог снова преступить свои обязанности, о чем до сих пор сожалел. Но уже ничего нельзя было изменить... Кто-то когда-то сказал ему: "Ты слишком добрый для палача". Он не помнил его имени и внешности, не помнил, что ответил ему и ответил ли вообще, но помнил, что это было в тот самый день, когда он стал Ноблесс, в самом конце церемонии. Тогда, в силу своей молодости и неопытности, он не понял смысла этой фразы, но по прошествии стольких лет осознание пришло само собой. Но если раньше он мог бы согласиться с этим, то сейчас он думал, что для его "должности" доброта была просто необходима. Жаль, что его мнение не учитывалось, обязанности никто не мог отменить, а нарушение правил каралось смертью. Жизнь определенно несправедлива... Время шло, пора было возвращаться. Рейзел осторожно встал, пошатываясь, и отошёл от края крыши. Возник вполне закономерный вопрос - как спуститься с этой высоты и не сломать себе шею с учётом нынешнего состояния, в котором почти всесильный когда-то Ноблесс приравнивался к почти что обычному человеку. Ответа на него, увы, не было, а потому единственным решением стал прыжок на соседнюю, более низкую крышу. Сейчас город напоминал Ноблесс большую лестницу - в самом его центре расположены самые высокие здания, высота которых постепенно уменьшалась при приближении к окраинам. Так что...нужно всего лишь несколькими прыжками добраться до ближайшего невысокого здания, а там даже он сможет спуститься, да? Первый прыжок закончился тем, что Рейзел просто не удержался на ногах и упал на крышу соседнего здания, перепачкав всю свою одежду. Можно было даже и не думать над тем, какими будут последующие спуски, но отступать было не куда - не звонить же Франкенштейну и не просить же его помочь спуститься, в конце концов?! Тем более, что ему все ещё удавалось скрывать своё состояние, а эта просьба сразу же раскроет обман. Последующие перемещения оказались все же немного удачнее, но костюм пришлось создавать заново. В дополнение всему произошедшему обнаружилось, что телефон Рейзел так и оставил на краю крыши, забыв забрать его после звонка Шинву. Вместе с этим пришло осознание того, что недавно скаченный детьми навигатор ему тоже не поможет и добираться до дома придётся самому.

***

Адреса Рейзел не помнил, дома вокруг казались незнакомыми, а рядом не было никого, к кому можно было бы обратиться за помощью. Решив пойти наугад, Рейзел медленно направился к единственному освещенности месту в округе - какому-то магазину. Еда не была для него необходимостью, но в данном случае помогла бы восполнить потраченные на спуск силы. В кармане нашлись деньги, а память подкинула лекцию Суйи на тему "Деньги и как ими пользоваться", так что можно было надеяться на то, что голодным он не останется. Если ему удастся хоть что-то купить, разумеется. В магазине было довольно оживлённо для столь позднего времени. Пожилая пара, выбирающая какие-то фрукты, пара девушек с тетрадями в руках, ищущие на полке еду быстрого приготовления, ещё несколько пар, ходивших между стеллажей с товарами. Рейзел тоже решил пройтись по магазину. С тоской посмотрев на любимый рамен, недоступный ему по причине отсутствия горячего бульона, на знакомые, но оказавшиеся слишком дорогими, пироженные и на бутылки той самой газировки, которую притаскивали почти каждый день дети, Рейзел остановился на каких-то малознакомых ему булочках, которых было много и на которые ему как раз хватало денег. А ещё, они что-то ему напоминали. То ли формой, то ли запахом - что-то давно забытое, но такое близкое и родное. Если бы не память, утонувшая в кровавом тумане боли, смог бы он вспомнить? Рейзел очень мало помнил о своём прошлом, особенно о времени до его становления Ноблесс. Все попытки вспомнить хоть что-то еще заканчивались головной болью. Он не помнил ни свою семью, ни то, куда они исчезли после церемонии, ни причин, по которым именно он стал Ноблесс. Люди назвали бы это блокировкой воспоминаний, амнезией. Единственный, кто знал о его семье и о нем самом - его брат, которого Рейзел сам отправил в Вечный сон. И до сих пор жалел, что так и не поговорил с ним, а ведь брат часто делал попытки завязать беседу, тут же осекаясь и замолкая. Иногда Рейзелу казалось, что он просто боялся что-то сказать ему, о чем-то напомнить, и этот страх передавался и ему, а потому Ноблесс сам никогда не начинал этот разговор. Теперь же спрашивать было некого - свидетели той жизни уже давно забылись Вечным сном. И все же, если бы он только вспомнил... Булочки были куплены без особого труда, и Рейзел снова оказался на улице. Стало прохладно, небо окончательно стало черным, а шестое чувство, замещающее испортившиеся от нехватки сил зрение, подсказывало, что где-то там, вдалеке, загорелись звёзды. Смутная мысль о том, что лучше бы было вернуться за телефоном, промелькнула и снова исчезла - сил почти не осталось. Рей медленно двинулся наугад и через некоторое время оказался среди абсолютно одинаковых домов частного сектора. Что, впрочем, не помешало Рейзелу осознать то, что он окончательно заблудился, только тогда, когда он в четвертый раз прошел мимо дома с яркими оранжевыми занавесками. В голове была мешанина из воспоминаний, съеденные булочки все же не смогли восполнить энергию, а физические силы были истрачены ещё во время импровизированного спуска по небоскрёбам. Для полноты картины ему не хватало только очередной стычки с Союзом, и все - в этот раз Рейзела сможет убить даже рядовой агент, ведь сил у него уже совсем не осталось, ни капли. Когда позади послышался грохот, Рейзел только печально вздохнул - до дома он живым все же не доберется. А ведь так хотелось попробовать пирог по новому рецепту Юны, провести весёлый вечер в компании весёлых и шумных детей, выпить после их ухода новый чай на пару с Франкенштейном. Кажется, ему все же придется оставить их и на этот раз навсегда - ауру модифицированных он, несмотря на слабость, чувствовал хорошо, хоть и заметил их слишком поздно. Впрочем, он бы и сбежать навряд ли успел... - Какие люди да без охраны! - радостно протянула Доктор Айрис, чуть ли не облизываясь, наблюдая за прислонившись к стене Ноблесс. Она находилась всего-то в паре метров от него, а рядом с ней стоял ее новый постоянный спутник - Юрий. Сейчас их силы превосходили его собственные, но Рейзел не мог так просто умереть. Ему не удастся выиграть и уцелеть при этом, не удастся и убежать, но он, по крайней мере, заберёт их с собой. Первый удар Рейзел все же пропустил, но от второго ему удалось уклониться. Сил хватало только на физические атаки, применить пространство крови или даже простенький контроль разума было выше его нынешних возможностей. Причем удавалось только избегать прямого столкновения - напасть самому или, хотя бы, нанести хоть какой-то урон своим врагам ему не удавалось. В конце концов, очередной удар со всей силы впечатал его в ближайшее здание, и Рейзел потерял сознание. Очнулся он уже в знакомой лаборатории Франкенштейна. Сам ученый, не заметив пробуждения своего Мастера, метался по комнате, словно дикий зверь. У самой двери стояли Раскрея и Геджутель, которых, по-видимому, вызвали из Лукедонии. - Он не приходит в себя! Его жизненная сила на нуле! Как я мог упустить такое, как не заметил?! - воскликнул, на мгновение остановившись, Франкенштейн. Рейзелу снова стало жаль этого человека - он искренне заботился о нем и переживал. Именно поэтому Рейзел и не хотел покидать его вновь, оставлять одного - Франкенштейн же с ума сойдёт без него. Рейзел не знал, почему он все ещё жив, почему ещё не уснул Вечным сном, но был очень рад этому. - Франкенштейн! Кадис Этрама Ди Рейзел ещё не умер! Говори, что нам нужно сделать - мы постараемся помочь, чем сможем, - ухватила его за рукав халата Раскрея. Франкенштейн на этот раз остановился. Он долго вглядывался в лицо Лорда, словно искал там ответ на только ему одному известный вопрос, и, неожиданно, словно решившись, жалобно простонал: - Он не приходит в себя уже третий день... Он...его сознание - я его не чувствую... Я все испробовал, все! Но это все не помогает!!! Рейзел первый раз видел Франкенштейна таким. Отчаявшимся, сломленным, поверженным. Он не знал, как помочь своему Мастеру, и это осознание медленно пожирало его изнутри, мешая логически мыслить, разбивая маску невозмутимости и наигранного веселья и уничтожая все моральные установки и запреты. Каково же ему было, когда он исчез на долгие 820 лет?! - Франкенштейн, - тихо, насколько позволял его непослушный голос, позвал его Рейзел. Франкенштейн тотчас же обернулся и в одно незаметное движение оказался рядом с диваном, где лежал его Мастер. Раскрея и Геджутель тоже оказались рядом, в считанные мгновения преодолевая расстояние от входа в лабораторию до Рейзела, почти сливающегося с белоснежными простынями. - Мастер! Вы очнулись! Не двигайтесь, даже не говорите! Вам нельзя расходовать силы! Я скоро найду способ помочь, не переживайте! - тут же засуетился Франкенштейн, вкалывая что-то в его руку, попутно проверяя какие-то малопонятные приборы. - Вам стоит отдыхать, Рейзел-ним! - согласилась Раскрея. - Я в порядке, Франкенштейн. - Рейзел мягко, но уверенно отстранил слишком переживающего человека и осторожно встал. Силы Ноблесс уже не чувствовались, но все же его собственные жизненные силы все ещё позволяли ему дышать и двигаться. - Мастер! - воскликнул Франкенштейн, - Вам нельзя! Мастер! - Рейзел-ним, не глупите! - пожалуй, впервые Геджутель был согласен с Франкенштейном. - Вам нужен покой, вам нужен сон. Рейзел тяжело вздохнул и все же решился: - Это не поможет. Единственный сон, доступный мне - это Вечный сон.

***

С момента его возвращения прошла целая неделя. Рейзел уже не ходил в школу и даже не пил чай, сидя на диване. Он лежал неподвижно в своей комнате, лишь изредка спускаясь вниз, чтобы поболтать с забежавшими ненадолго детьми - Франкенштейн убедил их в том, что Рейзел ненадолго заболел. Но остальные прекрасно знали причину такого поведения. В воздухе просто висело недосказанное, но вполне ясное для всех и каждого - скоро Рейзела не станет, скоро он сам уснет Вечным сном. Раскрея и Геджутель остались в доме ещё в тот самый день, чтобы сопроводить Ноблесс в последний путь, остальные главы кланов тоже перебрались под разными предлогами, но с одинаковой целью, в дом Франкенштейна. Все старались вести себя так, словно ничего не произошло, чтобы не расстраивать Рейзела, но выходило у них плохо. Сейра путала все специи, соль и сахар; никто этого, впрочем, не замечал. Регис и Раэль вместе занимались уроками и ни разу не поцапались, оберегая покой Ноблесс. Франкенштейн не вылазил из своей лаборатории, в надежде отсрочить неизбежное, а когда все же показывался на кухне, то только готовил чай и рамен и, скрыв круги под глазами, направлялся к Мастеру - он разрывался между желанием помочь и желанием побольше драгоценного времени провести рядом с Рейзелом. Модифицированные по три раза на дню перемывали до операционной чистоты дом, стерев, кажется, даже давно въевшиеся капли реагентов со стола в кабинете Шефа.

***

Ещё один день подходил к своему концу. Шинву, Икхан и Юна снова пришли навестить Рейзела и теперь они все вместе сидели в гостиной. Дети были единственной причиной, по которой Рейзел вставал с кровати и спускался вниз. Все видели, как тяжело ему давались эти спуски и подъемы, как он еле держал себя, чтобы дети не заметили его состояния, но никто не решался выгнать их или запретить Рейзелу общаться с ними - только в это время, только с ними Рейзел улыбался, сидел на диване и, как прежде, пил чай из фарфоровой чашки. - А давайте телевизор посмотрим! - откинув джойстик, неожиданно предложил Шинву. - Точно! Там же Суйи сейчас выступает! Давайте глянем! - поддержал его Икхан. Отыскав пульт, они оба стали драться за право найти программу, где будет показана Суйи, в этом множестве передач. Кончилось это тем, что Шинву каким-то чудом умудрился сломать защитную стенку пульта, и две батарейки укатились в неизвестном направлении. - Ну вот, что ты наделал! - отвесила чересчур энергичному подростку подзатыльник Юна и принялась на пару с Икханом искать крохотные батарейки, без которых пульт отказывался переключать каналы. На экране показывали какие-то новости, и девушка в сторогом тёмно-синем костюме, активно жестикулируя, рассказывала об акциях каких-то компаний. - А сейчас к другим новостям! - раздался неожиданно громкий голос диктора, от которого Шинву, дернувшись, ударился головой об стол и зашипев, ещё усерднее принялся за поиски "проклятых батареек". - Совсем недавно в Сеуле был найден гроб. Его происхождение и история остаются загадкой, но учёные утверждают, что ему несколько тысяч лет! Эта находка... На экране возникла фотография вышеупомянутого гроба. Он был чем-то похож на тот самый гроб, в котором нашелся Рейзел, и все же было сразу видно - он принадлежит существу, что гораздо старше Ноблесс. - ...его решено было продать с аукциона, который пройдет уже завтра. На этот аукцион прибудет немало ученых со всего мира в надежде получить столь ценный экземпляр... Рейзел не отрываясь смотрел на экран. В голове неожиданно резко прояснилось, всего на долю секунды. Чашка выпала из ослабевших пальцев, которые тут же вцепились в черные волосы. В голове возникли неясные образы, самым ярким из которых был образ какого-то молодого мужчины, который весело трепал его и брата по голове. - Отец! Так когда мы... - в шуме утонуло окончание фразы, сказанной его братом, но Рейзелу хватило и этого, чтобы вспомнить. - Франкенштейн! Нужно купить этот гроб, немедленно! Это важно! Его надо купить срочно, без промедления! Голова раскалывалась из-за неожиданно нахлынувших воспоминаний; Рейзел не знал, вернее не до конца вспомнил своего отца, но надежда на то, что он сможет ему помочь, была. Призрачная, но все же была. Благородные и модифицированные испугались и растерялись, услышав звук разбивающейся об паркет чашки, но ещё больше их удивила просьба Рейзела. - Но зачем?! - попытался возразить такой странной и на первый взгляд абсолютно неуместной в данной ситуации просьбе Франкенштейн. - Действительно, Рей! Зачем тебе этот гроб! Он же жуткий! - поддержал Франкенштейна Шинву, наконец-то нашедший обе злосчастные батарейки. - Надо! - Рейзел вскинул голову и с немой просьбой уставился на Франкенштейна. Самоконтроль уже давно исчез, руки тряслись, да и самого Рейзела лихорадило; на щеках выступил нездоровый румянец, а лицо стало пергаментно-белым. Детей выпроводили, Рейзела перенесли обратно наверх, где Франкенштейн вколол какие-то препараты, в числе которых было и успокоительное, а обитатели Франкенхауса собрались внизу, чтобы обсудить странную просьбу Ноблесс. - Зачем ему этот гроб? - удивилась Раскрея, когда состояние Ноблесс стабилизировалось, и Франкенштейн решился оставить его одного. - Не знаю, но судя по реакции, нам все же стоит выкупить этот гроб, - задумчиво покачал головой Геджутель. В столовой, где и происходил этот разговор, повисло молчание. Наконец, Франкенштейн строго посмотрел на Тао: - Этот гроб должен достаться только нам. Попробуй отменить аукцион, а если не получится - выкупить его. Я разрешаю потратить все деньги, которые у нас сейчас есть. Возможно, тот, кто лежит внутри, сможет помочь Мастеру. - Есть, Шеф! Все будет сделано в лучшем виде! - Тао быстро подскочил со стула, подхватил коробку с печеньем и убежал в направлении своей комнаты, где его уже ждал недавно купленный ноутбук.