***
В гостиной собрались все члены семьи Уизли, исключая Перси и Чарли, и включая Флер и Гермиону, прибывшую в Нору в начале обеда. Ева сидела чуть поодаль, наблюдая за тем, как взволнованная миссис Уизли подходит то к мужу, то к кому-нибудь из своих детей и поправляет воротник или прядь волос. Каждый раз, когда она видела подобное, сердце её охватывала такая щемящая тоска, что хотелось отвернуться. — Ну что, Снежок, через минут пятнадцать отчаливаем! Фред плюхнулся рядом с девушкой на диван, не вынимая руки из карманов. Ева промычала что-то невнятное, отведя взгляд от миссис Уизли. — Что-то ты вяленькая какая-то, — заметил парень, наклонившись корпусом и стараясь заглянуть девушке в лицо. — И какая я сегодня должна быть, если я переживаю? — огрызнулась Ева, метнув на него злой взгляд. — Ты переживаешь за меня? Я польщен, — с улыбкой сказал Фред, надеясь подначить подругу, но девушка никак не отреагировала. В этот момент к ним подошел Джордж. Он сел рядом с девушкой на подлокотник и обнял, заставив прислониться головой к боку. — Напомни, пожалуйста, с каких пор они участвуют в операциях? — тихо спросил Джордж, кивком указав в сторону. Ева и Фред перевели взгляды, заметив прибывших гостей. — Хотят помочь в перевозке, — ответила Ева, отведя взгляд от Одри. — Я думал, ты им не рада, — с подозрением сказал Джордж. — Ну так они не мне помогают, — пожала она плечами, на него не глядя. — К тому же сильные. Мне будет немного спокойнее. — То есть, ты больше не подозреваешь их в том, в чём подозревала? — допытывался Джордж. Ева ничего не ответила, а затем со вздохом прикрыла глаза и уткнулась в его бок. Парню хотелось взбунтоваться и вытрясти из девушки всю правду, которую она от него явно скрывала, но понимал, что сейчас — не время. — Пора выдвигаться! — громко сказал мистер Уизли, и Ева, почувствовав внезапный страх, вцепилась в руку Джорджу. Тот взглянул на неё и тепло улыбнулся, глядя в её огромные от страха глаза. — Возвращайся ко мне, — сказала она одними губами, но тот её понял. Взяв ее лицо в руки, он крепко поцеловал её в губы, не боясь ничьего присутствия в этот момент. Ева легко коснулась руками его ладоней и поднялась с дивана вместе с ними. Чета Айзексов стояла в небольшом отдалении от всех и тихо переговаривалась. Здесь они почти ни с кем не были знакомы, только с Евой и Биллом, которого знали из путешествия в Египет. Девушка решила подойти, и стоило сделать это, как они тут же прервали разговор и взглянули на неё. — Как самочувствие? — тут же спросила Одри, взглянув на Еву робким взглядом. — Нормально, — сказала девушка, посмотрев на Айзекса. — Вы уверены, что план сработает? Я не думаю, что отец настолько уж забывчив. — Элайджа, может, и нет, но Иизакки об этом думать не будет — ему просто сорвет катушку, — сказал Айзекс, посмотрев на жену. — Я думаю, он догадается, — с сомнением сказала Ева. — Вы всегда ходите вместе, он поймет, что это ты. — А вот и нет, — уверенно покачала головой Одри. — Они считают, что Айзекс сейчас в Мунго. Наш старый приятель напивается оборотным зельем под завязку. Подняв брови, Ева перевела взгляд на мужчину, и тот согласно кивнул. Ева покачала головой. — Ты приобрела волшебную палочку? — спросила женщина. — Ещё нет, — ответила девушка. — Джордж сводит меня на днях к знакомому мастеру. — Хорошо, — согласилась Одри и, завидев, как остальные начинают собираться к выходу, Айзексы откланялись. Ева взглянула на Джорджа, который смотрел прямо на неё. Он послал ей воздушный поцелуй и покинул Нору под грустную улыбку Евы, но стоило двери закрыться, как от неё не осталось ни следа. В комнате воцарилась тишина. Три женщины переглянулись между собой, думая об одном и том же. Миссис Уизли, сославшись на дела, упорхнула в ванную комнату, Джинни молча поднялась в свою комнату, а Ева же, не желая ни секунды находиться в помещении, вышла во двор. Кроваво-красный закат окрасил собой все окрестности, и она, тупо постояв на месте, словно ожидая, что вот-вот кто-нибудь вернется, направилась в обход дома. Мистер Уизли и Джордж недавно соорудили для девушки небольшой навес, под которым она хранила машину. Бывало, оставшись наедине со своими мыслями, она залезала в неё и, сидя на водительском сидении, слушала музыку. Гравий шуршал под её кедами, становилось всё холоднее, несмотря на то, что это был почти разгар лета. Ева, спрятав руки в карман ветровки, привычно улыбнулась, взглянув на кабриолет, принадлежавший её матери. Не открывая дверь, она запрыгнула в него, примостившись на удобном кожаном сидении, и включила радио. Заиграла какая-то кантри-музыка, и девушка, откинувшись в кресле, попыталась успокоиться, но в душе понимала, что это для неё невозможно. Время обещало течь особенно мучительно этим вечером. Она закрыла глаза и мысленно перенеслась на пару месяцев назад...***
Отсюда хотелось сбежать, не сходя на берег. Казалось, небо здесь всегда было затянуто плотными черными тучами, словно много-много лет назад это место проклял могущественный волшебник. Это был остров, лишенный цвета и жизни. Природа отреклась от этого места и решила никогда не возвращаться. Да и хозяева этого острова не позволили бы этому случиться. Треугольная в основании черная башня притягивала взгляд, а рассыпанным вокруг неё холмикам не было счета. Складывалось ощущение, что сами стены из замусоленного черного камня стенали от боли и страданий. И Ева никогда не думала, что однажды она побывает в этих стенах. Высокие фигуры в черных плащах медленно провожали её взглядом, когда она шла мимо камер. Новоприбывшим здесь всегда были особенно рады, но в конечном счете каждого из них ждало разочарование. Еве здесь предстояло быть от силы минут двадцать. Больше она, как сказал смотритель Азкабана, вынести бы не смогла, ведь дементоры влияли на волшебника даже тогда, когда в этом не было нужды. Но смотрителю было невдомек: Ева была и без того опустошена донельзя. Дементоры не смогли бы украсть у неё больше, чем это сделали другие люди. У одной из камер девушка остановилась и неспешно повернулась. Из темноты послышался слабый скрежет цепей. Дементор открыл клетку, впустив Еву. Она колебалась одно мгновение, прежде чем войти, и, когда решетка захлопнулась за спиной, испытала приступ паники. Без палочки, без сопровождающих, она вошла в клетку, оказавшись один на один с монстром. Точнее, не с монстром. С драконом. Ева глубоко вздохнула и выдохнула, глядя в темноту. В углу стоял одинокий жестяной стул, и девушка, взяв его за спинку, поставила в центр камеры. Когда она села, цепи зашевелились более звучно. Послышались тихие шаги и вот, медленно-медленно показался черный силуэт молодого узника Азкабана. Ева ждала взглянуть в его глаза, но тот, словно прочитав её мысли, оставался в тени. Полоса тьмы разделяла их, и этот человек словно держал дистанцию, не решая нарушать традиций. Ева положила ногу на ногу. — Ну, привет, Редсеб, — тихо сказала она, глядя в темноту. Маллиган какое-то время молчал, и Ева не могла знать, что выражает его лицо. — Не ждал увидеть тебя здесь, — хрипло сказал он. По телу девушки пробежали мурашки от его голоса. — И ещё меньше ожидал, что ты решишь зайти в камеру. — Я не боюсь тебя, — сказала девушка. — Тем более, когда ты в цепях. — Ложь, — спокойно ответил Редсеб, еле слышно погремев оковами. — Когда люди сажают зверя в клетку, они всё равно боятся, что однажды её прутья дадут трещину, и их ничего не спасет. В отличии от тебя, я вижу, что весь твой вид говорит о страхе. И дело не только в закрытой позе или в том, что ты вспотела, невзирая на холод. Я вижу, как страх плещется в твоих глазах. Это я всегда замечаю. Повисло напряженное молчание. Ева разжала скрещенные руки и медленно поднялась со стула, глядя в темноту. — Выходи, — потребовала она. Она ждала, что Редсеб её проигнорирует, однако, когда услышала, как загремели цепи, внутри неё всё сжалось. Маллиган подошел к полоске света вплотную, похоже, дальше он пройти был не в силах. Ева видела только его лицо, но даже этого было достаточно. Лицо, которое она боялась не меньше, чем лица отца, было осунувшимся и серым, словно вместе с хорошими воспоминаниями из него высосали ещё и все краски. Однако глаза, две ярко-голубые льдинки, казалось, нисколько не потускнели. В его взгляде горел холодный огонь. — Если ты желаешь узнать о том, что происходило между отцом, Иннанель и Сириусом Блэком, то я вынужден тебя разочаровать, — сказал Редсеб. — Я ничего не расскажу. — Не расскажешь потому, что не знаешь, или потому, что знаешь? — Второе, — уголок губ парня приподнялся. — Я здесь не за этим, — отрезала девушка. — Зачем ты присылал мне мелодии отца? Редсеб молчал, внимательно смотря на Еву, а затем спросил: — Почему ты решила, что это делал я? — Я не знаю, кто ещё бы мог, — ответила она. — Кроме тебя некому. — В мире бесчисленное количество людей, о существовании которых ты не знаешь, — туманно сказал Редсеб. — Любой из них мог оказаться твоим доброжелателем. — Да, любой. Но всё же им оказался ты, Маллиган. Редсеб смотрел на неё какое-то время, затем спросил: — Что ты чувствовала, когда слышала эту музыку? — Ничего, — тут же ответила Ева. — Снова ложь, — сказал он, качнув головой. — Ты хочешь откровенности, а сама нечестна. — Что ты хочешь, чтобы я тебе ответила? — нахмурилась она. — Чтобы сказала, что чувствовала. Ева закусила губу, подавляя желание отвернуться и покинуть камеру. Они глядели друг другу в глаза, и девушка колебалась. Ей совсем не нравилось, что приходилось играть по его правилам, что вопросы задает он, а не она, и что от страха у неё тряслись руки. Но именно в эти моменты, перед тем, кого она так сильно боялась, она как никогда чувствовала себя живой. — Я чувствовала боль, — тихо выдавила Ева, надеясь, что он не услышит. — Я слышала боль, когда он рассказывал о прошлом в первой мелодии. А во второй — все его чувства. Но всё это неважно, — она подняла на него глаза, сжав кулаки. — Что бы он там ни чувствовал в прошлом, это больше неважно. Нынешние поступки не смоют предыдущих. — Так же как и предыдущие нынешних, — без эмоций сказал Редсеб. — Отец был совсем другим человеком когда-то очень давно. Твой отец спас меня и Иизакки, потому что был добр. Он попался на удочку Иннанель, потому что был добр. А добрые часто становятся жертвами обстоятельств. Ева хмыкнула. — Так вот, значит, что ты делаешь, — процедила она. — Хочешь рассказать, каким хорошим человеком был папочка? Ну так я знаю, все вы только и твердите об этом. А что дальше-то? А дальше отец убивал людей, поклялся убить меня, из-за него умерла... — Ева осеклась, отведя взгляд, потому что ни разу ещё не произносила эту фразу вслух. — Все вы одинаковые и никакой ваш поступок не смоет того, что вы натворили. Повисло молчание. — Миссис Блэк не должна была погибнуть, — тихо сказал он. — Замолчи. — Ты видела, что мой брат совершил это на чистом инстинкте, — невозмутимо продолжал Редсеб. — Он желал защитить отца. — И что мне, пожать ему руку? — процедила Ева, стараясь держать эмоции в узде. — Вы только и делаете, что причиняете боль и несете смерть. Ни на что другое вы не способны! Редсеб чуть наклонил голову вбок, слегка сощурившись. — Разве Лира Блэк не убийца? Ева вздрогнула от его слов, чуть отклонившись назад. — Это было на твоих глазах — ты не могла бы такое забыть. Она убила того, кто хотел убить тебя и твою подружку — Аяно. Я слышал об этом. Миссис Блэк, — щелкнул языком, — вонзила в грудь японца меч и сделала это не один раз. Я думаю, ей это даже понравилось… Еву пробирала мелкая дрожь, но она не могла ничем ему возразить, потому что знала: он говорит правду. — Близким людям всегда находишь оправдания, не так ли? — вкрадчиво шептал Редсеб. — Интересно, если бы не появился Иизакки, каким именно способом она бы убила Элайджу? Жаль, нет способа узнать — мне бы хотелось посмотреть в твоё лицо, когда она бы поведала тебе мучительную правду. Правду об истинной сущности женщины, готовой послать девочку на помощь дорогой внучке, чтобы эта девочка стала такой же убийцей, как она сама… Ева резко шагнула к нему, сжав кулаки, но Пожиратель даже не дрогнул. — Замолчи, — с ненавистью прошипела она. — Замолчи! Редсеб и в самом деле замолчал, а девушка продолжила: — Ты судишь людей по своим извращенным меркам. Ничего ты не знаешь ни обо мне, ни о бабуле, но знаешь, если бы ей удалось тогда убить отца или тебя — я была бы счастлива и ни за что бы не стала её осуждать! Ничего другого вы, убившие столько невинных людей, не заслуживаете! Воцарилось молчание, какое случается за секунду до взрыва, и слышен был только слабейший свист в ушах, предвещающий о приближении неотвратимого. Редсеб чуть склонился к лицу девушки и цепь отчаянно звякнула. Нервы гостьи были настолько натянуты, что она неосознанно сделала шаг назад, но на это узник не обратил внимания. — В таком случае, ты ничем не отличаешься от своего отца, — тихо проговорил Редсеб. — И говорить нам с тобой больше не о чем. С секунду он глядел в лицо Еве, после чего неспешно скрылся во тьме, оставив девушку с бешено колотящимся сердцем в одиночестве. Пару секунд она тупо смотрела туда, где было лицо Редсеба, но в следующий миг резко развернулась и, обливаясь холодным потом от услышанного, дважды стукнула по решетчатой двери. Дементор не торопился открывать её, наоборот — подплывал к камере особенно медленно, словно не хотел отпускать свежую плоть, однако ему ничего не оставалось делать. Он открыл решетку, и Ева тотчас покинула камеру, не оглядываясь, тогда как Редсеб Маллиган следил за ней очень внимательно. Когда дверь решетки захлопнулась, он подошел вплотную к ней, хотя мог сделать это и раньше. Высунув руки до локтя и облокотившись на сталь, насколько длина цепи позволяла ему это сделать, Редсеб провожал девичью фигуру до тех пор, пока она не скрылась за поворотом, и только после этого, постояв на месте секунду-другую, так же медленно, как и до этого, скрылся во тьме.