Вечность

      Ева и Джордж не разговаривали.       Драя каждый день какую-либо комнату, выбирая ленточки к букетам или же разбирая свадебные подарки, сваленные в кучу, Ева только и думала, что о ссоре с Джорджем. Ей не помогал, как обычно, ни физический труд, ни даже сон: перед глазами у неё стояло искаженное от злости лицо и те слова, что он говорил той ночью. В моменты, когда становилось совсем невмоготу, она готова была бросить все свои дела и отправиться к нему, сказать, что она хочет быть только с ним и большего ей не нужно.       Но в то же мгновение в её воображении появлялся облик Сириуса в том злополучном пиджаке, и ей становилось дурно. Она понимала, что если ничего не сделает, то Джордж погибнет, а она этого никак не желала допустить. Однажды она уже проигнорировала предупреждение Сириуса, и Дамблдор умер. Однако, на этот раз всё будет иначе. Она исправит всё, что сделала.       Но в то же время Еве было страшно, ведь та ссора, что произошла между ней и Джорджем, могла окончательно отдалить их. И этого Ева боялась не меньше, чем потерять его насовсем...       Очередной взгляд в её сторону, и он вновь скрылся за дверью. Ева, еле слышно вздохнув, опустила голову вниз и продолжила чистить картофель, чувствуя на себе пронзительный взгляд.       — Между тобой и Джорджем что-то произошло? — осторожно спросила Гермиона.       — Можно и так сказать, — ответила Ева, не глядя в её глаза.       — Рассказала ему о том, что покидаешь школу? — проницательно заметила девушка, и Ева кивнула, не желая углубляться в подробности.       — Миссис Уизли уже знает, что вы уходите? — в обратную спросила Ева, желая сменить тему.       — Да, — вздохнула Гермиона, а затем тоненько улыбнулась. — Никогда не думала, что когда-нибудь добровольно брошу обучение.       Ева понимающе хмыкнула.       — И не говори, — согласилась она. — Как ни погляди, так мы настоящие бунтари. Не хватает только косух и сигар в зубах.       Гермиона издала смешок, но он вышел не слишком веселым.       — Так странно это всё, — сказала она. — Я думала, что мы закончим школу, найдем себе работу и будем жить обычной жизнью, делать какое-то дело, которое считаем важным. Я бы всерьез занялась защитой прав домашних эльфов. А ты бы чем занялась, Ева?       Та ответила не сразу.       — Я всегда жила, оглядываясь назад, — тихо сказала она, не глядя на девушку. — Но если бы у меня был выбор жить без оглядки... не было бы отца и Маллиган... то я бы, пожалуй, завела мотор машины и отправилась бы в путешествие вместе с Джорджем, куда глаза глядят. Совсем как бабушка и мистер Альфард в наши годы. Я бы показала ему мир, те места из детства, в которых мы были с бабушкой. Танцевали бы до утра в Италии... пробовали бы сашими в Японии, смотрели бы на закаты в Бразилии... Много чего сделали бы вместе. И я уверена, что это было бы прекрасно.       Гермиона тяжело вздохнула, и некоторое время они молча чистили картофель, думая каждый о своих потерянных возможностях.       — Чем займетесь после свадьбы? — спросила Ева, желая как-то отвлечься.       — Отправимся втроем в путешествие, — неопределенно ответила Гермиона. — Будем искать способы победить Сама-знаешь-кого. А ты?       — Да то же самое, — сказала Ева. — Правда, побеждать мне придется совсем другого человека.       — Уже знаешь, с чего начнешь? — поинтересовалась гриффиндорка.       Ева задержала взгляд на воробушке, упорхнувшем с подоконника.       — Не имею ни малейшего понятия, — вздохнув, ответила она, опустив взгляд к ведру с картошкой. — Но, как знать. Неплохо было бы, если бы во время наших путешествий мы пересеклись. Как думаешь?       Гермиона, улыбнувшись, кивнула, и у Евы тоже стало как-то тепло на душе. Немного приободренные, девушки толкнули друг друга в плечо и продолжили дело.

***

      Свадебное торжество по меркам Евы было просто чудесным. Ей ни разу ещё не приходилось бывать на свадьбах, а потому она не знала, с чем могла бы сравнить этот день.       Всё было бы хорошо, если бы она не чувствовала себя одиноко. Стоя поодаль с бокалом медовухи, она поглядывала на танцующих людей, машинально ища среди них Джорджа или Фреда. Однако ни того, ни другого она так и не видела за сегодняшний вечер.       Она незаметно оправила платье, о котором уже пожалела за этот вечер: её декольте без лямок, украшенное крупными сверкающими камнями, казалось чересчур вульгарным, о чём ей не преминула сообщить тетушка Мюриэль (тетя Джорджа). От плотного лифа шел свободный крой, оканчивающийся выше колен, а потому, думая о развевающейся розовой ткани, ей было спокойнее. К тому же, её плечи покрывал Патрик, превратившийся в легкий прозрачный шарфик.       Так Ева и находилась в одиночестве до тех пор, пока её не окликнули. Она обернулась, увидев знакомого.       — Олли! — обрадовалась она и тут же обняла старого друга. — А ты-то тут откуда?       — Билл, Чарли и я гоняли в квиддич, пока ты еще сопельки жевала, ты что, — усмехнулся парень. — Так что я тут с приглашением!       — Выпендрежник, — слабо улыбнулась девушка. — Может, хоть ты пригласишь меня на танец?       — Когда мы танцевали в последний раз на моем выпускном, я чуть не сломал тебе стопу, — напомнил Оливер, однако выставил локоть в качестве приглашения.       — А я-то думала, что тогда тебя просто неудачно трансфигурировали в медведя! — заметила Ева, ответив на приглашение. — Ведь сейчас ты очень даже ничего!       Они протанцевали пару песен, а затем всё-таки отошли в сторону, поскольку танцевальные способности парня, к огорчению Евы, так и не улучшились за несколько лет.       — А у меня скоро турне! — по Оливеру было видно, что его так и распирало поделиться своим счастьем. — Мы с командой будем кататься по префектурам Японии, прикинь! Проведем несколько дружеских матчей.       — Здорово, поздравляю, — слабо улыбнулась Ева. — Значит, ты обязательно должен увидеть Аяно в эту поездку. Она давно не отвечала на мои письма, и я начинаю переживать.       Оливер по пути чуть не сшиб поднос у несчастного официанта и, неуклюже извиняясь, покраснел до ушей. Ева улыбнулась, покачав головой. Её друг в воздухе умудрялся брать невероятные мячи, однако на земле терял всякое изящество.       — Так ты говоришь, подружка не отвечает, да? — глядя куда-то в сторону, уточнил Оливер. — Хочешь, чтобы я с ней встретился?       — Ага, хочу. Встретишься?       — Да, пожалуй. Без проблем. А где она, говоришь, живет?       Оливер выглядел слишком взволновано, и Ева слегка нахмурилась. Ей казалось, что он слишком сильно переживал из-за казуса с официантом. Однако, увидев, как неподалеку от них хихикали кузины-вейлы невесты, на лице Евы проступило понимание.       Она ехидно улыбнулась и поддела его локтем.       — Да ладно тебе, Олли, не переживай, — сказала она, заглядывая ему в глаза. — Это всего лишь вейлы.       — Что? А, ну да, — улыбнулся Вуд, глянув в их сторону. — Я, пожалуй, схожу за напитками. Тебе что-нибудь принести?       — Медовухи, пожалуйста.       Оливер, скованно улыбаясь, удалился, а Ева, скрестив руки, прислонилась к красивой колоне в ожидании друга, однако шли минуты, а он всё не желал возвращаться. Мимо неё прошел тот самый официант, которого задел Оливер, и с его подноса Ева сама взяла себе бокал медовухи.       Где-то в толпе мелькнули огненно-рыжие волосы, и сердце Евы пропустило удар, а приподнятое настроение мгновенно улетучилось.       Она так ждала этого дня, чтобы отвлечься от предстоящего ухода вместе с Джорджем, однако теперь она стоит тут одна, и развеяться нет ни единого шанса.       «Может, оно и к лучшему, — с грустью подумала Ева, глядя в бокал, где плескалась янтарная жидкость. — Раз уж мне предстоит такое страшное путешествие… может, оно и к лучшему, что он отказался от меня.»       — Почему ты не танцуешь?       Ева взглянула в сторону, заметив рядом с собой подошедшего Делмара Айзекса. Он казался девушке ещё более изнеможённым, чем прежде, но всё же ярко-зеленые глаза горели обычным неукротимым огнем. Ева невольно вспомнила взгляд лисы, когда смотрела в глаза этого человека.       — Да не хочется, — Ева пожала плечом. — А вы?       — Одри разговаривает с Ксенофилиусом Лавгудом, — улыбнувшись, ответил мужчина, взглянув в сторону своей спутницы, облачившейся по случаю праздника в нежно-розовую мантию. — Как только она вернется, так сразу.       — Как она себя чувствует? — поинтересовалась Ева из вежливости.       — Всё в порядке, я успел вовремя, — ответил Айзекс. — Хотя и Джи применил ужасное заклинание.       Ева поджала губы и запила его ответ бокалом медовухи.       — Вот оно как, — спокойно сказала она, не сводя взгляд с Одри. — Даже когда он готов убить вас самих, вы всё равно хотите его спасти. Скольких ещё он должен убить, чтобы вы поняли, что он никогда не исправится?       Ева чувствовала, как злость и обида рвет её изнутри. Если бы не отец, она могла бы сейчас танцевать со всеми остальными, Джордж был бы рядом, и она не испытала бы всей боли, которую испытала. Она была бы свободна и счастлива.       Если бы не её отец.       — И тебе бы не хотелось его спасти? — поинтересовался мужчина.       Ева бросила на него резкий взгляд. Это уже чересчур!       — Спасти его после того, что он сделал? — осведомилась она. — После всего того, что он сделал? Почему я должна его спасать?       — Потому что он твой отец, — сказал Делмар так, словно это было очень просто.       — А ему не помешало это пытаться убить меня, — едко отозвалась Ева. — А потому тут и говорить не о чем.       — Обида затуманила твой разум, — сказал Айзекс, поглядывая на толпу. — И ничего удивительного, что ты говоришь так, но, пожалуй, только я понимаю, что в душе тебе искренне его жаль. И Одри. Она знает, каково это.       — Сомневаюсь, что ваши родители хотели вас убить, — прохладно сказала девушка.       — Родители Одри хотели, — спокойно сказал Айзекс, и Ева, не удержавшись, посмотрела на него. — Её родители-маглы ужасно испугались, когда она разнесла им половину гостиной, и после того, как им объяснили, что она волшебница, не захотели принимать её обратно. И когда она пыталась вернуться к ним, пытались закидать её камнями и палками.       — Но ведь... как? — Ева была так ошеломлена, что позабыла о своей злости. — Они ведь её родители, и... неужели не боялись, что она может ответить им?       — Она и ответила, — вздохнул мужчина. — Они, конечно, не пострадали, но дом пришлось восстанавливать по кирпичикам.       — И где же она жила?       — Сначала у Сайлагх, — ответил Айзекс. — А потом мы в пятнадцать лет сбежали и жили с тех пор вместе.       Ева немного смутилась, но говорить ничего не стала.       — Одри увидела своего отца в следующий и последний раз, когда он был при смерти, — продолжил Айзекс. — Одного, брошенного всеми детьми дряхлого старика. Ей тогда было двадцать пять, но он узнал её. Молил о прощении дочь, которую боялся когда-то так сильно, что хотел убить.       — И что Одри? — с неподдельным интересом спросила Ева.       — Простила, хотя и с трудом, — ответил мужчина. — Но простила, потому что каким-никаким, но он был ей отцом одиннадцать лет.       — А мой всего-то пару лет, — заметила Ева. — Он называет меня ошибкой, которую нужно исправить. То есть, убить. И мы никогда не были близки с ним настолько, чтобы когда-нибудь я могла бы... да даже думать смешно. Никогда этого не будет.       — Но всё же ты испытываешь к нему жалость, — больше утвердил, нежели спросил Айзекс. — Я знаю, что Маллиган отсылает тебе мелодии Джи, и что ты играла их. И я знаю, что ты чувствовала, когда слышала их.       Ева вопросительно взглянула на мужчину, но затем поняла: Сайлагх. Она, конечно, знает всё, что происходит в её жизни, однако приятнее от этого не становилось.       — То, что вам пересказали мои ощущения от услышанного, никогда не передаст полной картины, — отозвалась девушка. — Извините, но я не думаю, что вы знаете, что я чувствовала в этот момент.       Айзекс улыбнулся, бросив взгляд на руку в перчатке. Там, как знала Ева, у него был металлический протез.       — Так уж вышло, что знаю, — заметил он. — Я уже говорил, Ева. Я и Одри действительно понимаем тебя лучше многих.       Он дотронулся до её плеча здоровой рукой и легонько потрепал.       — Повеселись, пока есть возможность.       И тут, откуда не возьмись, вырос Джордж, и по одному его лицу Ева поняла, что сейчас что-то случится.       — Убери от неё руки! — прорычал он, ударяя Айзекса в грудь так, что тот отступил.       — Джордж! — воскликнула Ева.       Она попыталась встать между ними, однако Джордж одной рукой убирал её за спину, а сам смотрел на Айзекса с такой лютой злостью, что Еве было не по себе. Таким она парня не видела никогда в жизни.       — Если я увижу тебя или твою сообщницу рядом с ней ближе, чем на один метр, я вас обоих в пыль сотру!       И не успела Ева что-либо сказать ему, как он схватил её за руку и потащил за собой, разрезая толпу. Когда они оказались в безлюдном месте, девушка рывком вырвала руку.       — Что это сейчас такое было?! Ты ведешь себя, как чертов соплохвост! Пойди и извинись сейчас же!       — Размечталась! — с наглой и одновременно злой улыбкой сказал Джордж.       — Ты невыносим! — зло кинула Ева и бросилась прочь.       Точнее, бросилась бы, если бы Джордж не схватил её за руку и не дернул на себя. Та машинально развернулась, а он схватил её лицо и грубо засосал так, что она выгнулась в спине.       Ева на мгновение опешила, а после принялась протестующе бить его по спине, но без толку. Джордж обхватил её одной рукой за талию и прижал к себе крепче. Продолжал он целовать её до тех пор, пока руки её не обмякли и не легли на его плечи.       Всё-таки, несмотря ни на что, она ужасно переживала всё это время.       Джордж оторвался от её губ, мягко поцеловав пару раз напоследок. Его до сих пор потряхивало, и Ева подумала, что таким способом он решил успокоить не только её, но и самого себя тоже.       — Я тут подумал, — выдохнул он, улыбаясь, — если у тебя крыша поехала, это не значит, что все вокруг должны от этого страдать! Я буду рядом с тобой всё это время, и хочешь ты этого, или нет, Хейг. И чтобы тебе освободиться, тебе придется убить сначала меня.       — Это было ужасно некрасиво с твоей стороны, — тихо сказала она.       — На то и был расчет, — не прекращая улыбаться, сказал он. — Теперь-то они, надеюсь, и близко не подойдут к тебе.       Ева молча смотрела в его глаза, а Джордж, улыбаясь, снова поцеловал ее. Но Ева уже не сопротивлялась, чувствуя, как внутри неё теплится мед.       — Я всё равно уйду, Джордж, — оторвавшись, выдохнула она, но он только тихо засмеялся.       — Вряд ли у тебя получится, Хейг, — улыбаясь, сказал он. — Этому я не дам случиться. А теперь, — он осмотрел её с ног до головы таким внимательным взглядом, что девушка ужасно смутилась. — пошли, наконец, танцевать. Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы тебя прятать за каким-то дурацким сараем.       Он потащил её на танцпол, а Ева не могла противиться рвущейся откуда-то из недр души улыбке. И хоть внутри неё вперемешку с трогательной радостью плескалось беспокойство, она решительно отбросила это. Она подумает обо всём этом завтра, а сегодня Ева, наконец, позволит себе расслабиться и побыть той самой свободной и беззаботной девушкой, которой она так хотела быть.       И они танцевали, как в последний раз. Целовались, кружились и улыбались друг другу, обливаясь потом от жары. Еве очень хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Стоило ей только об этом подумать, как свет вокруг погас, а в помещение влетело что-то светящееся. Ева так и замерла в объятиях Джорджа, на задворках сознания понимая, что это свечение ей очень знакомо.       Её догадки оказались верными, и на секунду сердце пропустило удар: Патронус очень походил на львицу её бабушки, однако в следующее мгновение она поняла, что это рысь.       Патронус присел на задние лапы и открыл пасть, заговорив очень знакомым низким голосом:       — Министерство пало. Скримджер убит. Они близко.