LOVE SCENARIO

Чживон устал. Устал скрываться за бесконечной маской лжи, снять которую практически невозможно. Он - публичная личность, за которой следят 24/7 не только фанаты, но еще и хейтеры. Ханбин устал. Он устал писать тексты, устал убивать свое здоровье недосыпом и неправильным питанием, которое питанием-то сложно назвать. Он - публичная личность, у которой нет времени на отдых. Личность, которая хочет защитить свою группу, дать ей все возможное, ломая при этом собственное здоровье. Чживону надоело. Надоело это вечное: «сегодня задержусь в студии», ну или: «мы с Ваном неплохо подружились, поэтому я забыл про еду». У Ханбина нет мозгов, а Чживон не может ему вечно указывать, что, блять, делать. Ханбину надоело тоже. Вечно выслушивать чужие упреки в каждом своем действии, злиться на это и ненавидеть себя, потому что Чживону больно. Чживон страдает, ведь младший открыто плюет на его уговоры. Он не может по другому. Чживона в дрожь бросает каждый раз, когда БиАй возвращается в общежитие в полуобморочном состоянии. Его раньше хотелось обнимать, целовать и любить, когда Биг Бэнг-сонбэнимы еще не ушли в армию. Теперь у лидера куча работы, которую он сам себе навыдумывал. И летал бы с Бобби в Париж, как это делают Сынхун и Мино, и ходил бы в рестораны, веселился и трахался, но нет, он слишком ответственный. — По новой. — грозно приказывает лидер, прожигая Чжинхвана своим тяжелым взглядом. Запись «Love Scenario» дается с каким-то невообразимым трудом, вообще-то, как и любая другая песня. Ханбин выглядит неживым, а Бобби прекрасно понимает, что если мини-хён не справится в течение получаса, то придется ему меняться партиями с Чон Чану. Разгневанный лидер уже проделывал подобное с «Goodbye Road», правда не целиком, но смысл был понятен. — Если не споете идеально, то Хёнсок её ни за что заглавной не сделает. — злобно выплевывает лидер, включая трек по новой. Чжинхван тяжело выдыхает, надевая наушники и вслушиваясь в спокойные, приятные биты, успевшие как следует уже взбесить. — Да на кой хрен её заглавной песней делать? Чем тебе Гудбай Род не заглавная? — Чжунэ, кажется, совсем не понимает лидера и его чувств. Их не понимает никто, кроме Ким Чживона, который четко знает, кому была посвящена эта песня. Кому был посвящён почти весь альбом. Он так же знает, что сейчас переживает Ханбин, какие эмоции у него на душе. Об этом так же знает только Чану и Донхёк, которые поддерживают пару в их отношениях. Поддерживали. Кто предложил расстаться? Не совсем понятно, если честно. Они просто не смогли продолжать это вечно, поэтому решились на ответственный и очень важный шаг. Всё-таки, они были вместе достаточно долго. — Если я выиграю, ты будешь со мной встречаться? — как только камеры выключились, парни не могли перестать плакать. — Соглашусь. — Чживону нужно отлипнуть, но Ханбин не дает, крепче сжимая шею любимого человека. Уже любимого. Ханбин вылетел с Show Me The Money, остался только Чживон, который, в принципе, может. БиАй расстроен, Бобби расстроен ещё сильнее. Он впервые целует Ханбина не просто в щеку, не просто из-за игры в бутылочку или на спор, а по-настоящему. — Ханбин, ты давно ел? — Юнхён вопросительно смотрит на лидера, что выглядит бледнее смерти. Он легонько касается его плеча, а после Чжинхван снова фальшивит. — Отъебитесь. Он сдергивает чужую руку, резко поднимаясь из-за стола и чуть ли не бегом мчась к выходу. В студии звукозаписи наступает полная тишина. Почему-то все смотрят на Чживона. — Что? Ребята не знают. Не знают об их отношениях, рэперы даже не думают рассказывать. Захотят узнать - спросят. Чану и Хёк же уже спросили. — Ты один его можешь успокоить. — Юнхён смотрит с какой-то печалью, тоской, побелевшими пальцами сжимая спинку стула. — Не сейчас. — Чживон отрицательно качает головой, скрещивая руки на груди, — Сейчас не могу. Сам успокоится и придет. — Будем надеяться, что он не умрет от голода где-нибудь под Джевоном. — усмехается Чжунэ, который слишком часто шутит про геев, со своими-то отношениями с Хваном. Если бы Хван не спал с каждой девушкой из стаффа, а Чжунэ не дрочил на собственное отражение в зеркале, то наверняка они бы уже давно встречались. Чживона заебало. Заебало чувство ответственности за чужое тело, за его жизнь, чувства, эмоции. Он контролировал того на протяжении долгого времени, но больше не может. Ханбина заебало. Ему нужна свобода, ему не нужны никакие отношения. Он будет заниматься тем, чем хочет, а не тем, что ему приказывают, снова запираясь в своей студии и составляя предложения в новые строчки для песни «Freedom». Вот сейчас становится действительно сложно. *** — Ваа~, Love Scenario всё ещё на вершинах чартов. Ханбин, ты создал шедевр! Донхёк, улыбаясь, заходит в пустую студию. Тут сидит только Ханбин и Джевон, что тихо убаюкивает лидера Айкон. — Тсс, он спит. — шепотом говорит тот, поднимаясь и выходя к Донхёку в коридор. Дверь бесшумно закрывается и Джевон вопросительно смотрит на Хёка, — Только об этом хотел поговорить? — Нет, я... мы не видели его уже несколько дней. — немного неуверенно говорит главный танцор, а после старается выдавить некое подобие улыбки, — Как он? — Честно? — Джевон смотрит на дверь, тяжело вздыхая, — Хуёво. — Он ест? — Я пытаюсь запихнуть в него еду иногда, но он отказывается. Ест, только если падает в обмороки. — Потому что питаться одним кофе и не спать ночами - отвратительный режим. — более недовольно говорит Донхёк, сводя брови и смотря туда же, на дверь, — Чживон почти такой же. — Но ты его хотя бы гулять выводишь. — Потому что он соображает головой. Ему нельзя в депрессию, — фыркая, повышает голос Хёк, глядя на Вана, — Отвлекаю его, ну и ты попробуй его отвлечь. — Это невозможно, чувак. — Чон пожимает плечами, и Ким смотрит понимающе, — Он подсел на создание музыки, как на наркотики. Даже хуже. И если кто-то начинает его отворачивать, то он просто вычеркивает человека из своей жизни, ты заметил? — Он теперь поэтому в студии живет? — Поэтому. — Понятно. — Донхёк выдыхает, улыбается как только может, замечая такую же наигранную улыбку у коллеги, — Спасибо за то, что присматриваешь. — Да не за что. Парни обнимаются и Вон открывает дверь, совсем не удивляясь, когда спящий БиАй оказывается сидящим за компьютером и пишущим новую лирику к какой-то песне. У Донхёка сердце в пятки ушло. *** "В последнее время у меня всё замечательно. Моя жизнь на удивление хороша, А вот твоя представляет из себя жалкое зрелище, И хоть тут нет моей вины, я все равно извинюсь перед тобой. Слушай, прости меня. Я прошу прощения. Скажу я это на японском или на китайском - мне все равно еще очень жаль." У Чживона губы дрожат, когда он слышит приятный бит и совсем неприятный текст, лёжа в своей комнате ночью. У Ханбина с друзьями из подвала (так их Бобби называет) несколько новых треков вышло. Он точно знает, кому адресована последняя, эта песня, хотя бы потому что Ван отказался принимать участие в её записи из-за уважения. "Я знаю, что задел тебя за живое. Может это и на моей совести, но я не чувствую вины." В последнее время их отношения достигли точки невозврата. Сначала идет смирение, после этого тоска, сейчас у них такой период, который называется «ненависть». Вернее, у Ханбина такой период. "Ты беспомощный неудачник. Готов поспорить, что тебе это тоже не по душе." — Да пошёл ты. Чживон говорит это прямо песне, как будто Ханбин из своей хреновой комнаты услышит и разноется. Чживону бы сейчас хотелось этого. "Мой мальчик для битья. Такие, как ты, лишь повторяют по двадцать раз на дню, Что их жизнь пошла к чертям, что они не нравятся девушкам." У Чживона флэшбеки в старые времена, когда он только старался привлечь внимания Ханбина, говоря, что девушки в нем совсем не заинтересованы. — А ты в них? — Ханбин неуверенно комкает листок бумаги, кусая губы и неуверенно глядя на Чживона. — Не знаю, если честно. — тот пожимает плечами. И правда не знает, улыбается лидеру как всегда лучезарно, поправляя его забавную шапку, которая ему совсем не к лицу, — Мне больше по душе парни. — Но ты встречался с девчонками. — Ханбин улыбается на мгновение, когда Бобби случайно пальцами касается щеки, — А с парнями?.. Ты пробовал, ну... — Встречаться? — кажется, Ханбин немного не это хотел сказать, но он все равно согласно кивает, замечая, как Бобби чуть хмурится, — Хм... не знаю, не сейчас. Я просто хочу нравиться людям. "Ты ненавидишь мир за то, что он невзлюбил тебя. А я продолжаю быть в центре праздника жизни." Чживону смешно от этих строк. Они не вызывают ничего, кроме желания ударить. Что для Ханбина праздник? Валиться в обморок по четыре раза на дню? Страдать от голода и недосыпа, прожигая свою молодость за песнями? "Я знаю, что твоя жизнь и так не сахар. А ещё я знаю, что тебе никак из нее не вырваться". Чживон кивает, чуть разжимая кулаки. Эта часть более спокойная, затрагивает действительно важную для Бобби тему, как и для Ханбина тоже. Им обоим не вырваться. — И не смей врать, Ханбин, что это не так. — четко проговаривает он, хмуря брови. "Извини, но я и представить себе не мог такого исхода. И ведь я всё равно проклинаю тебя. Во мне всё кипит, я ненавижу тебя и твою глупость." Чживон выдыхает тяжело, стараясь вслушиваться в расслабленный голос одного из «друзей» Ханбина. Да разве они ему друзья? Так, компаньоны по составлению всякой хуйни, что давит Чживону на нервы. "Но ты помнишь меня. Я для тебя лучший патрон во всей обойме. Взвод курка и выстрел. Хоть разговоров меньше. Чего ты такой шумный? Мне не понять. Я просто хочу увидеть огонь. Так соизволь поджечь запал." У Чживона зубы скрипят, наушники просто вылетают из ушей, а дверь почти ломается от того, с какой силой Чживон врывается в комнату лидера, сбивая удивленного Ханбина со стула, что тот валится на пол вместе с Чживоном. — Огонь хочешь увидеть, мудила?! — он крепко держит того за ворот майки, седлая его бедра и игнорируя валяющийся рядом стул, у которого колесики крутятся, — Ну так смотри. Рука проезжается по щеке, затем по губе. Несколько раз он бьет Ханбина по лицу, младший совсем не сопротивляется. У Чживона костяшки начинают болеть, а очки без стеклышек сваливаются с Биновского лица. У него уже губа расквашена, а на глазах что-то, отдаленно напоминающее слезы. Разве у этого гандона ещё что-то осталось внутри? — Чживон, ты чего? — Бобби бьет Ханбина теперь в грудь, колбасит не по-детски, игнорируя голос удивленного мини-хёна, — Ребята, помогите мне! Тот не торопится Чживона в одиночку стягивать и правильно делает. На крики прибегают остальные парни, снимают Чживона с Ханбина, разводя их по разным углам. Хван помогает лидеру подняться, спрашивает, не нужно ли тому воды, а Чживона просто крепко держат Чжунэ и Чану, не давая ему натворить хуйни. Он уже. Их зрительный контакт не прерывается и никто, кроме них двоих не знает о том, что происходит на самом деле. — Ну ты и уебан, — ядовито выплевывает Чживон, который зол. Зол до дрожи в коленях и микроинсульта, что вот-вот подступит, — пошел ты нахуй. Ты мог что-нибудь поинтереснее придумать, чтобы меня задеть? Полное молчание повисает в комнате. Ханбин смотрит слишком спокойно, а затем слабо улыбается. — Но ведь получилось. Ты меня заметил, наконец. Чживон хмурит брови, стараясь отдышаться. Он смотрит на побитого парня, в глазах которого загорается надежда, в глазах которого виднеется что-то живое. *** — «Это убивает меня»? Серьезно? — Чживон смотрит на написанный младшим текст, сидя с Бином и с остальными парнями в звукозаписывающей студии. Они с Ханбином после того инцидента не особо контактировали, только взглядами грозными кидались какое-то время. Вернее, кидался ими Чживон, а Ханбин снова старался не смотреть в его сторону, включая режим полного игнора. — И если ты не против, то я сам напишу твою рэп партию. — тихо говорит Ханбин, сминая свою толстовку пальцами и глядя на старшего. — Валяй. Тебе, видимо, есть, что сказать на этот счет. Это было грубо. И Чживон понимает это, судя по потускневшим глазам Ханбина. У младшего губы дрожат, а Бобби становится стыдно. — Извини. *** — Что между ними происходит? Юнхён, Чжинхван и Чжунэ вылавливают Донхёка, который собирается отправиться в студию к Чживону. Оба рэпера безостановочно работают, кажется, Чживон даже втянулся в тему с беспрерывным составлением музыки. Три парня глазеют на танцора, перекрывая ему путь к выходу и хлопая глазами. — Спросите у них сами. — Думаешь, мы не пытались? — возмущается Хван, сводя брови и немного ноя, — Чживон ответил, что ничего не происходит и всё у него как всегда, а Ханбин сказал, что ему просто немного грустно и хочется поработать. Донхёка такое удивляет конкретно. Но ведь... оба парня сказали, что расскажут, если их спросят. Неужели что-то изменилось с того момента? — Если честно, они со мной это тоже не обсуждали. В общем... Так и началось краткое посвящение Айкон в дела любовные. Чжунэ шокировано шевелил ртом, словно рыба, Чжинхван просто моргал, а Юнхён даже на пол присел, хватаясь за сердце. Нет, они, конечно, догадывались, что у рэперов роман, но чтобы вот такой... — Ну, мы с Чжунэ тоже иногда взаимную помощь в сексуальном плане проявляем... — неуверенно начинает Чжинхван, заставляя младшего дать тому подзатыльник. — Охренел что ли? Разве можно о таком говорить? — Я думал мы одни такие, а тут вон как всё сложно! — Значит, их нужно помирить. — заключает Юнхён, глядя на остальных парней, что неуверенно кивают. — И как мы будем это делать? — из комнаты выходит геймер Чану, что не отлипает от компа. Аллилуйя! — Ну, для начала... — мини-хён трёт свою волшебную «соображаловку», а затем довольно поднимает указательный палец вверх, — Нужно их споить! И вызнать, что они думают на самом деле. Только вот как... — Ханбину в кофе русской водки налейте, он с одного глотка выпадет, — командует Донхёк, слушая, как посмеиваются парни, — а с Чживоном я могу хоть сейчас "поболтать". Ребята кивают согласно, скидывая Донхёку денег на выпивку. — Тогда я пойду к Ханбину. — добровольно выступает Чжинхван, под согласные кивки и возгласы парней. *** — На вас пялятся. Донхёк всегда знал, когда следует подойти и предупредить рэперов о том, что пора прекращать источать свои гейские флюиды. Выступать на разных премиях и концертах Ханбин любил всегда. Он не знает почему, ему просто нравилось, как даже фанаты других групп размахивают лайтстиками, подпевая их песням. — Ну и пусть пялятся. Ханбин никогда как будто и не стеснялся. Лез целоваться и обниматься к Чживону прямо при других группах. Бобби этого тоже не особо сторонился, позволяя лидеру всё, в пределах нормы. И все айдолы всегда шушукались между собой. Да, геи в Корее - непозволительная роскошь, но в кей-поп индустрии таких достаточно много было всегда. И даже если на девушек вставало, спать частенько приходилось с парнями из собственных агенств или даже групп. Отношения же запрещены у многих. А рэперам из Айкон повезло. Помимо одинаковой ориентации, они успели словить одинаковые чувства друг к другу. — Ханбин, притормози. Там наши. — Чживон всегда останавливал его именно перед парнями. И он совсем не знал почему. Честно если? Наверное, ему всё же стыдно за это. — Противный ты. — шикает Бин, возвращаясь к своему мобильнику и к не особо интересной игре. — Ночью мне это скажешь. — Чживон щипает того за ногу, замечая улыбку на Ханбиновском лице. Сегодня они должны забрать новичка года! — И вот тогда у нас всё было хорошо. — Чжинхван конкретно охреневает с такой развернутой истории, которую Ханбин рассказал, выпив лишь один энергетик с каплей алкоголя. Младшему, видимо, очень хотелось выговориться. — И что теперь? — старший гладит того по голове, а БиАй икает, немного краснея и переводя на него взгляд. — Я все сломал, я идиот? — Ханбин, ты не идиот. Это жизнь, — мини-хён принимается успокаивать подвыпившего лидера, пытаясь со стула поднять того на диван. Пока что получается неплохо, — Просто... попытайтесь поговорить. Как адекватные люди, а не бывшие. — Легко тебе советовать, ты же не влюблен! — бурчит младший, плюхаясь на диван и прикрывая глаза. Господи, неужели заснет? Чжинхван накрывает того пледом, думая, что на душе у Ханбина непонятно что. Он так тепло отзывался о Чживоне, о прошлом и обо всем, что с ним связано. Он так же мигом упомянул, что не держит на того зла, но решения своего бы не поменял, ведь он старается ради группы. Хван его за это бешено уважает, смотря, как устраивается поудобнее сонная тушка. — Я ведь так его люблю... У Чжинхвана сердце замирает, когда почти отрубившийся лидер тихо произносит самую обреченную фразу в его жизни. Чжинхвану становится Ханбина жалко. *** — Да ладно тебе, давай, пока никто не видит... — хихикает Чживон, заталкивая младшего в чулан со всякими принадлежностями для мытья полов и окон. — Чживон, а если съемки начнутся? — младший улыбается, немного краснея, но поддаваясь на толкания старшего. Дверь в подсобку закрывается, позволяя Чживону зажать Ханбина между каких-то полок. — Без нас не начнутся! — восклицает тот, целуя Ханбина в губы. Они оба улыбаются, как дураки. Надо же, впервые пришли на съемки «Weekly Idol», а уже забили на всё. Вернее, Чживон забил, заставляя Ханбина краснеть и получать удовольствие, от внезапного процесса. Ханбин всегда любил, когда Чживон оказывался на коленях. У Донхёка улыбка на лице, потому что Бобби вспоминает об этом так спокойно и довольно. Совсем не грустно, не сердито. Они оба пьяные немного, но Хёк отчетливо понимает, что Чживон скучает. — Ты бы хотел всё вернуть? Ну или просто... остаться друзьями? — спрашивает танцор, глядя на Чживона и замечая на его лице крайнюю степень задумчивости, — мы всё-таки в одной группе состоим. Чживон, мы семья. — Я бы хотел, чтобы у нас с ним были хорошие отношения. Неважно какие, дружеские или любовные. Мы ведь семья, да? — старший улыбается, Донхёк улыбается ему в ответ, поглаживая того по голове. Но улыбка на лице Бобби сходит на нет, — Всё же, я люблю его. У Донхёка что-то теплое внутри разливается, когда он слышит фразу, выброшенную Чживоновской интонацией. — Вам нужно поговорить. — Он не станет. — Но попробовать стоит. — кивает Хёк, а после атмосфера немного затухает, — Давай уже работать. *** Ну, это пиздец. Именно это решают для себя вокалисты группы, на тайном собрании по сводничеству пытаясь обсудить дальнейший план действий. Просто закрыть их в комнате? Пф, не прокатит. Поиграть во что-нибудь? Тоже нет. Всё должно быть по их желанию. Поэтому парни решаются в один прекрасный день просто все вместе свалить из общежития, забрав все ключи и одну пару оставив Чжинхвану, что спрятался в старом шкафу с парой бутербродов, бутылкой воды и ещё двумя пустыми бутылками. Ну, понятно для чего. Участники группы сваливают, громко хлопая дверью, чем несомненно будят одного из главных героев - Ким Чживона. Бобби, проснувшись, проверяет все комнаты на наличие участников, останавливаясь у комнаты Ханбина и немного зависая. Он всё же тихо распахивает дверь и не может пошевелиться, когда один единственный участник, оставшийся в доме, оказывается Ханбином. — Айщ, ебаный Донхёк. — шипит тот, закрывая дверь и отправляясь в ванную комнату. Чжинхван пишет парням сообщение, что один из них просек фишку, назвав Донхёка ебаным. Парни смеются в групповом чате, а после Чжинхван блокирует мобильник, замечая, что Ханбин выходит из своей комнаты. И сонным он не выглядит совсем. Болезненным, мертвым, расстроенным - да, но никак не человеком, который только что проснулся. Такое чувство, будто он и не спал вовсе. Вода в ванной включается и младший уверенно садится около двери, облокачиваясь на неё спиной и прикрывая глаза. У Чжинхвана конкретный шок, потому что Ханбин просто сидит, слушая, как течет вода из ванной комнаты. Наверное, на душе у него просто кошки невыносимо скребутся от безысходности. И это Хван понимает, когда слышит тихие всхлипы. Ему хочется выйти, обнять и успокоить, но вместо этого он просто отправляет сообщение парням, что всё пиздец и они могут посидеть у Виннер в общежитии еще примерно несколько часов. Как только вода выключается, а Ханбин не поднимается с пола, то до Чжинхвана доходит, что тот уснул. Дверь распахивается и из неё выходит замотанный в полотенце Чживон. Вернее, как, выходит... Ругается, когда ему чуть ли не на ноги падает Ханбин. Лидер тут же просыпается, поднимаясь и привычно сжимая в пальцах домашнюю майку. — Ты чего тут... — Чживону немного неловко спрашивать о таком. Да им вообще разговаривать как-то неловко. — Я просто вышел и заснул. — сообщает лидер, по сути, честно. Так ведь и было, если учесть то, что он еще поплакать успел, поскуливая под дверью. Чживон улыбается как-то подозрительно противно и вот сейчас Хвану кажется, что что-то точно пойдёт не так. — Ты должен спать нормально, Ханбин. — и все по старой схеме, которую БиАй терпеть не может. И каждый в Айкон это знает, что Ханбина не угомонишь, но Бобби продолжает отчаянно стараться. — Ты же знаешь, я должен работать. И снова фыркает Чживон, замечая, как глаза младшего пробегаются по загорелому торсу. — Ага. Мать Тереза. — старший просто проходит мимо, задевая Ханбина плечом и нагло улыбаясь. Но стоит Ханбину оказаться позади, так, что он не видит его лица, то Чжинхван отчетливо может разглядеть, как Бобби сводит брови и морщится. Ему точно больно и это явно не из-за удара плечом. Это из-за чужого здоровья, которого уже почти не осталось. Ханбин лишь смотрит тому вслед и снова оседает у ванной, прикрывая глаза. Он пальцами водит по полу, стараясь унять дрожь в губах. «Ссора» — пишет Чжинхван, тут же отвечая на тысячу сообщений о том, что парни могут вернуться. Старший просит этого не делать. Он думает, что парням всё еще нужно время. И тридцати минут оказывается вполне достаточно. Достаточно, чтобы Ханбин принял душ, они позавтракали по отдельности и даже переоделись в чистые шмотки. Вау, как будто на свидание собираются. Как же давно Юнхён не стирал вещи этих грязнуль. Они оба оказываются сидящими где-то в стороне дивана и Чжинхвану приходится тихо перелезать на другую сторону шкафа, чтобы увидеть хоть что-то. Благо, телевизор включается громко, чем пугает обоих парней и веселит тоже. В это время Хван и перелезает на другую часть. Обзор оказывается отличным. — Как дела идут с «Killing Me»? — внезапно спрашивает Бобби, листая каналы, пока Ханбин что-то неразборчиво шепчет, листая свою тетрадь с записями. — Не очень. — честно отвечает Ханбин, переключая внимание на собеседника. Кажется, оба парня решили начать разговор с более безобидных вещей, — Не знаю, кому отдать первую часть и как её вообще пропевать. — Прочитаешь, что там? — Бобби выключает звук на телевизоре, удобнее устраиваясь на диване. Оба парня садятся в позу лотоса, оказываясь друг к другу лицом. — Это убивает меня. Всё вокруг постоянно напоминает о тебе. — голос лидера звучит проникновенно и холодно, совсем убито. У Чжинхвана мурашки по спине пробегаются, — Это убивает меня. Ведь именно я решил от тебя отвернуться. Так почему же мне теперь так одиноко? В комнате повисает тишина. Парни смотрят друг на друга и Чжинхван готов завопить что-то типа «ЦЕЛУЙТЕСЬ, СУКИ», но молчит, машинально прикусывая руку. — Чувак, я думаю, что тебе стоит спеть это. Именно так. — Чжинхван абсолютно согласен с мнением Бобби. Он кивает тому, совсем забывая, что его никто и не видит. В любом случае, там, за пределами старого шкафа, всё ещё ничего не происходит, — Это звучит настолько проникновенно и... по-настоящему. — Спасибо. — тот улыбается слабо, поглаживая текст в своих руках, а после этого он протягивает его Чживону, — попробуй прочитать то, что дальше. Это твоя партия. Бобби принимает бумажку, прокашливаясь и глазами пробегаясь по тексту. Он ещё недолго хмурится, переваривая информацию и думая, как лучше стоит преподнести этот текст. — Насколько вялая будет мелодия? — Ты должен звучать освежающе, но депрессивно при этом. — Хах, что ж, попробуем. — тот усмехается, прокашливаясь ещё раз и набирая воздуха в легкие, — Я наивно полагал, что наше расставание не причинит мне боли, но от привычки думать о тебе не так-то просто избавиться. Это так глупо, безумно глупо. Мне остается лишь сожалеть. Ты, наверное, счастлива, в отличие от меня. Ханбин кивает и улыбается ярко, разглядывая Чживона. — Звучит неплохо, да? — С чего ты взял это? — Чживон возвращает тетрадку на родину, сводя брови и глядя на Ханбина, что не совсем понимает, о чем речь, — Ну, что я счастлив. С чего ты взял? Улыбка пропадает с лица младшего. Он тускнеет в одну секунду, чуть облизывая губы и пожимая плечами. — Ты выглядишь счастливо с Донхёком. — тот смотрит на свои руки и на написанный текст, ощущая, как бьется собственное сердце. — Там есть ещё что-то для меня? — Да, но... — Ханбин почему-то оживляется, перелистывая пару страниц, — послушаешь сначала мою партию? Потом позволь зачитать твою, она немного сложная, идет под определенный бит. — Давай. — кивает Чживон, двигаясь чуть ближе к Ханбину. Их ноги немного касаются друг друга. — После мнимого ощущения свободы и предвкушения новых встреч остались только разбитое сердце и тёмные ночи, полного одиночества. Не этого я хотел. Её присутствие в моем мире было таким естественным, а теперь все разрушено. Я никогда не думал, что способен так страдать. Это убивает меня. — и снова тишина, а после младший переводит взгляд на Бобби, — Ну как? — Хорошо. — кивает Чживон, а после выдыхает как-то вымученно, — Что там с моей частью? — Ханбин листает пару страниц, после немного прокашливаясь и вчитываясь в буквы. — Я ведь до смерти любил тебя. И это чувство загорается снова. Это покалывание в груди означает, что я скучаю по тебе? Или так выглядит одиночество? У Чжинхвана сейчас сердечный приступ случится. Да, немного не вовремя, но эта интонация, этот посыл и смысл, с которым Ханбин зачитывает строчки Чживона... это правда убивает. — Хочешь об этом поговорить? — Чживон не говорит ничего по поводу текста, сразу смотрит на Ханбина, который отводит глаза, отрицательно качая головой. — Нет. — Я ведь до смерти любил тебя. И это чувство зарождается снова. — тихо говорит Чживон, повторяя слова Ханбина и замечая, как губы того начинают дрожать, — Эй, ну ты чего? Мне это ещё часто говорить придется. — Я тут подумал, у тебя не будет строчек в песне. — тихо говорит Ханбин, чем заставляет Чживона засмеяться. — Иди сюда. Тот протягивает свои руки младшему. Ханбин сначала немного трусит, а потом они всё же обнимаются, словно только что познакомившиеся девственники. — Нормально давай! — командует Бобби, падая на младшего, тем самым вызывая его смех. Вот так они выглядят намного лучше, по мнению Чжинхвана. Хён пишет сообщение остальным, что они могут вваливаться обратно, вроде как, потому что запутавшаяся парочка неподвижно лежит на диване и даже звуков никаких не издает. Они точно не задушили друг друга? Будем надеяться на лучшее. *** — Ханбин, твоё соло снимаем, приготовься. Режиссёр предупреждает парня о скором начале съемки, заставляя парнишку нервно выдохнуть, сидя на стуле в гримерке. Почему-то лидер всегда нервничал перед началом, но совершенно расслаблялся в процессе. Сейчас утро, первый съемочный день. Не то, чтобы Чживон и Ханбин практически не разговаривали все это время. Нет, всё стало как-то намного проще. Отношения перелились в дружеские, а фансервис рекой лился. И как всегда их любимое «Ханбин - извращенец. Бобби - недотрога». Хотя всё же Чживон иногда забывался, выходя из привычного стиля и трогая Ханбина. У Ханбина тёплые ладони. Почему-то Бобби держит его за руку, пока их красят и укладывают. Младшего это совсем не смущает, он лишь сплетает пальцы и улыбается, сквозь закрытые глаза. И даже когда визажист просит его не улыбаться, он слишком приятно отвечает милое: «Не могу». У них, вроде как, всё хорошо. От прежних чувств расставания у Чживона не осталось ничего, он не знает, что там у Ханбина на душе. Чживону хочется просто быть близкими друг другу людьми, которыми они были всегда. Проблема лишь в том, расслабится ли Ханбин? Получится ли вернуть в него жизнь? Сейчас всё идет немного лучше. Парни снимали Айкон ТВ, где Ханбину пришлось отдыхать. Есть, спать, даже на улицу выходить, ух! — Удачи. — Чживон выпускает его руку, когда тот поднимается, аккуратно шлепая по заднице. Ханбин ещё недолго держится за ягодицу, спиной Бобби может почувствовать его красное лицо и смущенную улыбку. У них всё подозрительно хорошо и это уже можно назвать явным отхождением от нормы. Что-то здесь совсем нечисто, Чживон хмурится, думая, что за лидером нужно бы поглядеть. У них новое общежитие. Двухэтажное. И вроде, это даже круто, но подниматься на верхний этаж только чтобы поглазеть на сидящего за компьютером лидера - такое себе удовольствие. Но Бобби, словно маньяк, смотрит в неприкрытую дверцу. Лидер умиротворенно листает какое-то приложение, ему вылезают самые разные фотографии, но когда в ленте попадается фотография Чживона, совсем новая, он не может сдвинуть её с экрана, бегая глазами по изображению. Бин чуть хмурится ладонью касаясь собственного паха и прикрывая глаза. Чживон совсем не удивлен. Он кусает собственные губы, смотря на то, как парень трогает себя, разглядывая фотографию бывшего. На секунду он останавливается, кажется, вспоминая, что дверь не закрыта. Бобби быстро убирается из дверного проема и заходит в ближайшую комнату. Этой комнатой оказывается «отель» Сон Юнхёна. Тот вопросительно смотрит на внезапного гостя, поправляя маску на своем лице. — Добрый вечер. — старший хлопает глазами, а заметив в глазах Чживона долю выплеснутого адреналина, он показывает тому на дорогое кресло, — Какими судьбами? — Хотел заглянуть к Ханбину, а он... — Бобби не может отдышаться, хотя вроде пробежки как таковой не было. Сердце почему-то стучит, а дыхание сбивается. Наверняка Ханбин представлял Чживона на коленях, как в старые времена. От этой мысли в животе все скручивает. — Опять двери не прикрывает, когда собирается удава давить? — тихо спрашивает Юнхён, ведь парень практически за стеной. Чживон кивает, вызывая на лице хёна улыбку, — И снова на тебя? — Снова? — Чживон сводит брови, чувствуя, как внутри всё сводит. Юнхён вполне спокойно кивает, располагаясь удобнее на своей кровати. — Я как не прикрываю за ним дверь, так там твои фотографии. Причем, самые разные. Новые, недавние, дебютные, даже предебютные. Он плакал, когда на фотографии с шмзм смотрел. Чживону плакать хочется тоже, ведь там Ханбин мучается, молчит о своей боли, днями крепче сжимая ладонь Бобби и переплетая пальцы, имитируя счастье. Им точно стоит поговорить. *** — Ты тоже знаешь, что такое любовь. Чживон стоит в наушниках, слушая медленный приятный бит. Строчки выходят в определенном темпе и все парни замерли в ожидании. — Это то, о чем можно говорить с течением времени. У них времени было достаточно. И всё равно, обдумав всё, Чживон решил для себя, что лучше будет: — Мы не должны сближаться, давай оставим всё на своих местах ради общего блага. — глаза открываются, вглядываясь в стоящего напротив Ханбина, — Разве нельзя просто игнорировать чувства друг друга? Музыка играет дальше, но лидер не читает. Он просто стоит, чуть приоткрыв рот и жадно глотая воздух. — Я... на сегодня хватит. — Но мы только начали. — слышится голос Чжунэ за стеклом. Ханбин не шевелится еще пару минут, смотрит на Чживона, тот смотрит в ответ. Лидер выдыхает тяжело, пальцами прося парней перемотать немного обратно. Бобби пытается поймать нужную музыку. — Разве нельзя просто игнорировать чувства друг друга? — На грани любви и дружбы, мы столкнулись с тобой, но не стали рисковать. — строчки звучат даже лучше, чем в последней демо версии. Ханбин абсолютно убит, смотрит на микрофон и еле открывает рот. Интересно, это он в образ вжился или... — В момент расставания, что неизменно ждет нас у твоей кровати, я признаюсь в любви и покину тебя. Зрительный контакт снова установлен и Бобби легонько кивает, как бы говоря, что Ханбин хорошо справился. Лишь бы он не понял это как-то иначе. *** Они говорят музыкой. И больше не говорят практически совсем. Ханбин убегает из студии сразу, как только ему предоставляется такая возможность. И в этот раз Чживон идет за ним, игнорируя вопросительные взгляды парней, которые спустя секунду превращаются в понимающие. И все уже всё знают, решая дождаться Ханбина и Чживона. Бобби ни раз не удивлен, что находит Ханбина просто в туалете. Он даже дверь не закрыл, тут ведь не кабинка, а простое помещение. Всё же, это вам не школа, а Уайджи. — Ханбин. — Бобби заходит в небольшое помещение, замечая парня, сидящего на полу и разглядывающего кафель, — ты всё ещё не хочешь поговорить? — А ты разве хочешь? — тот поднимается как-то слишком резко, смотрит Чживону в глаза со всей своей серьезностью, а после этого выдыхает, — Я люблю тебя. — И я тебя. — кивает тот, слабо улыбаясь. — Нет, Чживон. — Ханбин не соглашается с чужим утверждением, отходя назад, скрещивая руки на груди и подпирая спиной стенку, — Ты просто делаешь вид, что мы друзья. Что всё хорошо, но всё ни черта не хорошо. — И что теперь? — Бобби чуть повышает голос, пихая руки в карманы, — предлагаешь, вернуть всё как было? То есть никак? В глазах младшего будто кто-то тонет. И нет, это далеко не Чживон, это надежда, которую сейчас безжалостно топит Бобби. — Хочешь сказать, что наши отношения были для тебя ничем? — Последний год, да. — соглашается Ким, собираясь отойти от мальчишки, как его с силой хватают за рубашку и тянут на себя. — Ты хочешь сказать, что наше расставание ты пережил спокойно? Что ты был рад? — между ними сантиметр, лбы почти касаются друг друга, а носы уже. И Чживон не может оторвать себя от младшего, — Хочешь сказать, что твое сердце сейчас не стучит так же быстро, как моё? — Не стучит. Чживон нагло врет. Он считает, что лучше уж пусть Ханбин думает, что ему все это далось с такой легкостью. Лучше пусть думает, что Вону всё равно, чем тешит себя ложной надеждой. Возвращаться к бывшим - плохая затея. Ханбин хочет попробовать, Чживон - не уверен. Рука младшего ложится рэперу на грудь и он усмехаясь, сжимает гладкую ткать. — Так я и думал. — у Чживона сердце готово выпрыгнуть из груди, даже если он просто смотрит Ханбину в глаза. С их первого чувства симпатии прошло уже много лет, но они так и не перестали чувствовать друг к другу что-то трепетное. Любовь, — Боишься нового начала? — Боюсь, что всё повторится и тогда нам будет ещё больнее. — спокойно говорит Чживон, не выдерживая такого сильного притяжения себя к Ханбину его же руками, ставя ладони по разные стороны от мальчишеской головы. Младший смотрит слишком расслабленно и уютно, как будто так и должно быть. — Больнее, чем сейчас, уже не будет. — уверенно заявляет Бин, крепче сжимая мужскую рубашку. У Ханбина губы всё такие же нежные и приятные. У Чживона - немного грубые, а зубы привычно прикусывают чувствительную кожу лидера. БиАй прижимает старшего к себе и Бобби согласно поддается, одну руку оставляя рядом с мальчишеской головой, а вторую перемещая ему на сердце - то бьется с точно такой же скоростью. Поцелуй разрывается и Чживон, подумав, вытирает губы. — Будет. — кивает он, — Больнее будет, но я хочу попробовать. Ханбин улыбается нежно, а затем обнимает Чживона, как самого близкого человека, который у него когда-либо имелся.