Pov Гарольда.
Очередная карета подъехала к ступеням Хогвартса, чтобы через полчаса доставить на станцию, откуда красно-чёрный паровоз умчит меня в Лондон. А затем я смогу отправиться в Поттер-мэнор, где из живых буду я и домовики.
Депрессия накатила незаметно и, как верная подруга, не покидала меня, порождая чувство жалости к себе.
Вдруг я будто услышал голос Снейпа, произносящий*: "Я никогда не видел, чтобы дикий зверь себя жалел". Это мгновенно вывело меня из морока саможаления, возвращая обычное состояние подростка, ожидающего встречу с родней, пусть и "портретной".
Я встряхнулся, запустил пятерню в свою длинную шевелюру и мягко улыбнулся Гермионе, которая, похоже, пыталась дозваться меня.
-Гарольд, с тобой всё в порядке? Может, всё же погостишь у меня дома? – ее мягкий голос и почти материнская забота, заставили мое сердце болезненно сжаться, но с усилием воли я спрятал эмоции под маской рассеянности и признательности к подруге.
Из всего моего окружения именно она, по странности, оказалась самой чувствительной к моему настроению. Даже Драко с Невиллом недовольно сопят в мою сторону, думая, что я пытаюсь отобрать её у них. Не объяснять же им, что её дар эмпата почему-то чувствителен лишь ко мне.
-Нет, прости, но у меня всё лето расписано по часам… Но спасибо за приглашение. – отвернувшись к окну, я с удовольствием заметил, что мы прибыли к месту назначения и времени на обсуждение моего состояния не осталось.
Подхватив сумку, я спрыгнул с подножки кареты и развернулся, чтобы помочь спуститься сестрам Патил, краем глаза замечая, что женишки Герми последовали моему примеру. Объяснений несколько: "джентльменство" заразно, мисс Бланш сумела вбить этикет на уровне инстинктов или банальное – женихи решили поухаживать за милой девочкой.
-Гарольд, может быть, поедешь с нами? – Гермиона не оставляла попыток уговорить меня, крепко держа под руку своих парней. – Вместе будет веселее...
-Прости, Гермиона, но я хочу побыть один. – бросил я, устремившись к вагону.
Прежде всего я тщательно запер купе и затемнил окно, затем, скинув мантию и рубашку, трансформировал сиденье в кровать и упал на неё.
Потерев уставшие глаза, я невольно скосил взгляд на руку и шрам, как от ожога. Внешне он напоминал часть порванной сетки, меж ячеек которой были видны иероглифы. Мадам Помфри в очередной раз разводила руками и поражалась моему
«везению»: чего ожидать в будущем и каких последствий от подобного колдовства - непонятно, а шрам останется навсегда.
-Постарайтесь избегать негативных эмоций, а на каникулах поинтересуйтесь трактатом мистера Бёрса. Там, если не ошибаюсь, упоминаются специальные зелья и ритуал. Он проводится на природном источнике или родовом, без разницы. Хотя, если судить по результатам моей диагностики, это всего лишь шрам с какими-то возможными скрытыми функциями, и которые, опять-таки возможно, через несколько лет исчезнут.
Воспоминание вызвало легкую злость, заставляя шрам потускнеть, в то же время впиваясь и уходя глубже под кожу. Капли крови рубинами окрасили контуры иероглифов. Размазав их по запястью и дождавшись, когда кровь впитается, я закинул руки за голову, сцепив их в замок. Прикрыл глаза, вновь погружаясь в память о событиях, произошедших несколько месяцев назад. Я видел всё, как будто это случилось несколько минут назад.
Гигантский змей, василиск, король всех змей и, по совместительству, Страж Хогвартса ворвался в высокие двери Большого Зала.
Создавшийся вакуум в Сфере взорвал ее, и брызги осколков стекла и дерева, как шрапнель фугаса, разлетелись, сдерживаемые лишь щитами и застревая в стенах. Время будто замерло, позволяя восхититься устрашающей красотой боевых проклятий и вспышками на чешуе существа. Похоже, мы видели подтверждение известного всем факта, что никакие заклятия не могут пробить шкуру сильнейшего волшебного существа.
Странно, что при этом никто не двигался, словно что-то удерживало, а через несколько секунд все пришло в неистовое движение.
Большое гибкое тело стремительно бросилось к нам, легко, как казалось со стороны, разбросав нашу композицию взмахом хвоста и руша плетение Сети, ещё не до конца сформированное четвёркой магов.
Тихое «дзинь» никто не заметил, как и маленький кусочек той самой Сети, впившийся мне в руку.
МакГонагалл вместе с мадам из Совета
«радостно» приняла тушку Дамблдора в свои объятия. Локонсу
«повезло» поймать мисс Уизли, мне же достались профессор Снейп, на котором я распластался, и Люциус Малфой, придавивший меня сверху.
Я слышал под собой тихое дыхание зельевара, похоже, он потерял сознание, но вот-вот очнется.
Я сипел и проталкивал в лёгкие воздух, не в силах дышать, не сразу осознал ужасающий вопль, донёсшийся со стороны василиска, и то, что какая-то часть боевого волшебства впиталась в мое тело. Боль и невозможность дышать были столь сильны, что на несколько секунд я попал на Грань.
Похоже, лорд Малфой заметил мое состояние, поэтому приподнялся и, чуть откатившись в сторону, с участием и требовательно посмотрел на меня и попытался немного сдвинуть меня с
«насиженного места».
С тихим хрипом, радуясь собственной живучести, я заверил его, что всё со мной в порядке, и тут же постарался сползти с зельевара, понимая, что трудности могли возникнуть не только у меня.
Я отполз чуть дальше, чтобы мужчины имели возможность пообщаться и оценить ситуацию, и развернулся в сторону змея.
Василиск, свернувшись в кольца, внимательно зыркал по сторонам, как будто кого-то или что-то разыскивая. В его шипении были слышны нотки неудовольствия и сетования на двуногих, разбудивших его.
Заметив, как Флитвик и мадам Спраут, тормоша детей, незаметно выводят их из Зала через двери для преподавателей, я решил отвлечь василиска на себя, понимая, что сейчас лишь только я могу свободно пообщаться с рептилией.
-С-с-слы-ы-ышш-ш-шь, с-сзме-е-ей, что это с-с-сза прее-е-дсс-с-та-а-авленн-н-иее-е-е ты уу-у-с-с-с-троо-о-о-ил? – прошипел я ему, старательно борясь с нервной дрожью в голосе.
-Гово-о-орящщ-щ-щ-ий? Это-о-о хоро-о-о-шо.
Змей медленно развернулся, медленно передвигаясь в мою сторону. Жёлтые вертикальные глаза были прикрыты третьим веком, что не мешало ему внимательно меня разглядывать. Раздвоенный язык быстро пробовал воздух над нами, будто не совсем доверяя глазам.
Он остановился в нескольких шагах, завис надо мной и казался таким эфемерным и невесомым, если, конечно, не вспоминать о силе, с которой меня отшвырнули в сторону.
-Мо-о-о-ё имяя-я-я Шариз, гово-о-о-рящ-щ-щ-ий. Я С-с-страж-ш-ш с-с-замка Хогва-а-артс-с-с-с…
-Мо-о-о-ё Гарольд, ве-е-е-еликк-кий Шариз.
-Хо-о-ш-ш-ш-о-о-о, буу-у-дет-т-т прощ-щ-щ-е перее-е-дать не-е-е-е только-о-о остт-тальнн-н-ым, но и бо-о-ородатт-т-ому двуноо-о-огому, что с-сза его-о-о дейсс-с-твия, нев-в-в-внимаа-а-ние к де-етя-я-ям и шш-ш-школе, с-ссос-сздания-я-я тёмных-х-х ритуалл-л-ов, что прис-сзвали-и-и сс-с-сущ-щ-щносс-с-ть из-за Сс-с-заве-с-ссы, и ещё нес-с-сколькк-к-о непрос-с-стительных ре-е-ешенн-н-ий и сс-с-событий, он лиш-ш-шаетс-с-с-ся дире-е-е-кторсс-с-кого крес-с-сла и отп-пп-равляетс-с-ся с-сза пред-е-е-елы с-сзамка.
-Я пере-е-едам, С-с-с-траж-ш-ш. Во-о-от то-о-олько-о-о нес-с-с-колько-о мину-у-у-ут тому-у-у на-с-с-зад-д, ди-и-ректо-о-ор Дамблдор с-с-соверш-ш-шил с-с-самое с-с-серьё-с-с-зное наруш-ш-шение. Напа-а-а-дение на с-с-студен-н-нта ш-ш-школы, угрос-с-за не то-о-о-олько для други-и-их ш-ш-школьн-н-н-ников, но и для профф-ф-фессс-с-оров и гос-с-с-стей. Сс-с-тремле-е-ение идти-и-и к с-с-своей сс-с-траш-ш-шной цели, не с-с-щадя никого и-с-с-з прис-с-сутствующ-щ-их, тем с-с-самым принос-с-ся полн-н-ный вред вс-с-сему магичес--с-скому миру Британии. Мы в это время с-с-сражалис-с-сь, и, ес-с-сли бы не твой хвос-с-ст, что причи-и-инил многи-и-м и-с-с-з нас-сс вред, то этого двун-н-ногого плен-н-н-или бы С-с-сетью.
-Прос-с-сти, Говорящ-щ-щий, я немн-н-ного не расс-с-с-считал. Долго сс-с-пал и ещё не принн-н-орови-и-илс-с-ся к с-с-своей с-с-силе. Да и я с-с-стремилс-с-ся, в перву-у-ую очере-е-едь, уничтос-с-жить с-с-с-ущнос-с-ть и-с-с-з С-с-Завес-с-сы, а зате-е-ем уж прис-с-с-ступить с требо-о-ования-я-ями и решени-и-ием к бывш-ш-шему дире-е-ектору-у-у. Но я чувс-с-с-с-твую, он ещё долго-о-ое врем-м-мя вас-с-с не потрево-о-ожит боем-м-м, ему ещ-щ-щё при-и-идётс-с-с-ся долго-о-о регенерировать с-с-своё тело. – Змей потёр хвостом свой подбородок, наблюдая попытки женщин вылезти из-под старческой туши. Шикнув, он таким же быстрым взмахом хвоста избавил их от тяжести и, обернувшись ко мне, продолжил шипеть:
- Ладн-н-но, я по-о-ока во-с-с-звращ-щ-щус-с-сь к с-с-себе в лого-о-ово, и, как только-о-о с-с-соизволят прин-н-нять нового директо-о-ора, пусс-с-ть приглас-с-с-ят и меня. Я дол-л-лжен буду-у-у от своего лица и Хогвартсс-с-а с-с-сообщ-щ-щить вс-с-се пос-с-тула-а-аты, прави-и-ила для директо-о-ора. Не хоче-е-етс-с-ся, чтобы Кни-и-и-га пыли-и-илас-сь где-то в дальне-е-ем углу, а но-о-овый дире-е-ектор прене-е-ебрегал с-с-с-воими обя-с-сзаннос-с-стями.
Змей, склонив голову в легком поклоне, развернулся чешуйчатым телом и, стараясь не задевать магов, отправился в своё логово.
Справившись с эмоциональным шоком, я постарался пересказать все, что поведал и потребовал василиск, хотя организм еще не ощутил полностью последствий, отдаваясь дрожью в теле. В течение последующих нескольких минут после моего пересказа зельевар, успевая вливать в меня свои фирменные зелья, пропесочивал меня по полной программе. И если профессор Снейп как всегда сарказмом бил по болевым точкам, то лорд Малфой тихим голосом и уничижительным взглядом практически
«добил» меня. Не выдержав накала, я банально смылся от них в свою комнату, чтобы залечить свои
«раны» слезами. В тот момент я как никогда вновь почувствовал, насколько близок с ними и как далёк из-за причиняемой ими боли...
В ту ночь мадам Помфри и её помощники, вызванные из больницы св. Мунго, отпаивали снадобьями юных и не очень пациентов, которые ещё и несколько дней спустя не могли нормально спать и воспринимать мир адекватно.
Школа за неделю превратилась в проходной двор, объединяя в себе больницу, Министерство с его органами охраны правопорядка, издательства и журналистов, шнырявших по закоулкам в поисках новых подробностей, сенсаций или разгадки тайн. Так же в школе собирались члены Попечительского Совета, легендарный Ньют Саламандр, множество родственников, среди которых попадались и маглы. Об учёбе речи и не было, что нравилось большинству учеников.
Я же оказался предоставлен собственным бывшим учителям, мистеру Фэнари и Керсаче, которые с удовольствием
«вбивали» в мою голову правила и осознание того, что я своими действиями разрушил несколько действующих проектов по Дамблдору, что вынуждало ускорить поиск улик с повышенной тщательностью.
Мне оставалось молча кивать и вздыхать, хотя у меня самого не было ответов на некоторые их вопросы. Например, почему я начал препираться с Дамблдором, ведь оставалось каких-то полгода до планируемого Суда. Зачем демонстрировал свои боевые навыки, даже если мне помогали артефакты и взрослые маги?
После моего, так сказать, показательного раскаяния и заверений, что мои подростковые выходки более не повлияют ни на что, я смог узнать некоторые подробности, связанные с Джинни Уизли, Златопустом Локонсом и, конечно же, Дамблдором.
Бывший профессор ЗОТИ и бывший писатель после того, как упал на пол и ударился головой, потерял память за последние пятнадцать лет своей жизни (как позднее уверили колдомедики, безвозвратно).
С мисс Уизли случилось кое-что другое. Влияние дневника и сущности, что обитала внутри, ментальные приказы, поступавшие от Дамблдора, магический выброс и ещё несколько мелких моментов, вызвали некий сбой в её восприятии мира. Так что, когда Джинни очнулась на Локонсе, то
«я хочу выйти замуж за Гарри», сменилось на
« я хочу выйти замуж за Златопуста».
Когда старшие Уизли появились в Замке, девочка практически приклеилась к растерянному мужчине и на любые контакты не реагировала. О чем подумала и что решила матриарх семейства Молли Уизли, осталось неизвестно, но колдомедикам пришлось отдать пациента под опеку семейству Уизли. Только вот за какие заслуги...
Братья Джинни лишь переглядывались и посмеивались, вспоминая о сестре и бывшем профессоре-писателе.
Дамблдор попал в св. Мунго в отделение больницы, где наблюдали за преступниками и подозреваемыми. Сначала многие его сторонники и те, кто верил Светлому магу, пытались освободить того из-под ареста, писали грозные и обвинительные письма, потому что не верили в его виновность и события в Хогвартсе, спровоцированные, конечно же, слизеринцами и их родственниками-аристократами, которым был не по нраву "Чистый и Светлый маг". Позднее, когда часть обвинений и доказательства всё же были представлены в нескольких газетных изданиях, а Рита Скитер выложила часть новой книги о жизни Альбуса Дамблдора, теперь уже аврорам приходилось охранять старика, чтобы он дожил до суда.
А пока в магическом мире разгоралась шумиха, жизнь в Хогвартсе постепенно возвращалась в учебное русло. Добавилось несколько факультативов, что уже на следующий год обещали стать полноценными уроками. Да, было трудно приноровиться к новому ритму и временному директорству МакГонагалл, но страх перед василиском стирался, и просыпалось любопытство не только к отношении легендарной рептилии, но и его логова в Тайной комнате. А ещё экзамены не за горами…
Шелест газетной страницы от порыва лёгкого ветерка отвлёк меня от дум, и я только сейчас заметил, как мой ворон Карл, что прилетел недавно, по маленькому кусочку отрывает фото с Альбусом Дамблдором. Под изображением большими буквами было написано:
«Альбус Дамблдор со своими последователями и некоторыми узниками сбежали из Азкабана в неизвестном направлении. Погибло пятеро охранников и четверо авроров, перевозивших Дамблдора в тюрьму. Министр Фадж заверил, что он и сотрудники аврората сделают всё возможное, чтобы разыскать преступников и привести бывшего директора Хогвартса в Зал Суда».
-Надеюсь, очень надеюсь, что старик так просто не избежит правосудия.
Через пару часов, простившись с друзьями на вокзале, я активировал портал до Поттер-мэнора.
-Ну, здравствуй, милый дом, я вернулся…
Конец pov Гарольда.
***
Примерно за год до событий. Азкабан.
Азкабан, треугольная башня* на маленьком островке посреди холодного моря, славился своими серыми неприступными стенами, бушующими волнами, ветрами и тайнами, скрытыми в самых дальних пределах.
Помимо смотрителя и десятка обычных охранников, там обитали жуткие охранники-дементоры, с удовольствием питавшиеся самыми чистыми и прекрасными воспоминаниями, оставляя узникам самые тёмные и жуткие.
Здесь царили безнадёжность, страх, сырость, холод... Лишь единицам удавалось сохранить относительно нормальный разум, прочих ожидало сумасшествие или
«поцелуй» дементора.
Помимо убийц, воров, самых тёмных магов, что нарушили законы, были и те, кто в списке заключенных не имел собственного имени и отмечался лишь крестиком. Так самый влиятельный маг Британии скрывал тех, кто вставал на его пути и становился препятствием, не забывая, впрочем, о возможности воспользоваться этими жизнями в нужный момент .
Таким узникам не сильно досаждают дементоры, но некоторые охранники с садистскими наклонностями с удовольствием посещали такие камеры, даже не подозревая, что за молчаливыми масками мог скрываться как самый светлый маг, ребёнок или аристократ, может даже, кто-то из родни "весельчака".
Все обитатели подобных камер могли лишь молиться Магии и Хель, чтобы они даровали им освобождение, но время шло, надежды угасали, как и чары, державшие некоторых узников в подчинении.
***
Стремительный призрачный силуэт, не замеченный охранниками, чарами и замками, скользнул в приоткрытую дверь башни, пролетев вдоль нескольких камер, за решётками которых виднелись скрюченные силуэты.
На некоторое мгновение призрачный образ остановился у той, где на прелой соломе поскуливал чёрный худой пёс. Призрак был готов проникнуть через прутья, но что-то позвало его, и ему пришлось стремительно продолжить путь.
Вот и самые тёмные закоулки, где-то на три-пять метров ниже основного подземелья. Тусклый огонёк керосиновой лампы осветил окошко, за которым кто-то находился.
Призрачный силуэт проник внутрь, чтобы, окутав собой узника, заставить его исчезнуть не только из камеры, но и Азкабана.
Протяжный вой пса заглушил рокот надвигающейся грозы…
