***
— Да, согласен, не самое приятное занятие. Знаешь, лучше меньше думать и побольше делать. По крайней мере, в твоем случае, — Достоевский, как обычно, сидел за работой, а Гоголь пытался убить время за просмотром историй своих бывших одноклассников. Черт, он совсем перестал с ними общаться. — Что значит «в моем случае»? — в голосе чувствовалась тонкая нотка обиды, которую скрывать было бы глупо. — Ну… Думаю, как только мы приедем в Питер, ты это поймешь.***
— Эй, — Достоевский ткнул в бок заснувшего Гоголя, — мы приехали. — Уже? — Николай лениво потер глаза. Машина остановилась, Федор вышел на улицу — ему следовало поторопиться. — Мы ехали больше, чем должны были. Девять с лишним часов, — Достоевский достал из кармана куртки пачку сигарет и, вытянув одну, закурил. Гоголь попытался потянуться, насколько ему это позволяли габариты машины, и заметил, что водительское сиденье было пустым. — А где этот…? — спросил Николай и тоже вышел из салона минивэна. — Водитель? Вышел на пару минут. Должен скоро вернуться. Но я бы попросил тебя перетаскать хотя бы пару сумок к квартире, — Федор кинул тяжелый взгляд на кое-как вываленные на землю из багажника чемоданы. Гоголь усмехнулся, видимо, господин «Добрый Водитель» вынудил беднягу Доста самостоятельно вытаскивать все вещи. Гоголь хмыкнул и, взяв пару сумок в обе руки, зашел в подъезд. — Дост! — окликнул Николай Федора, уже наполовину скрывшись в темноте парадной. — Квартира то какая? — Тридцать шестая, — буркнул Достоевский, что-то ища в телефоне. Гоголь кивнул и побежал вверх по лестнице. Дверь, как он думал, должна быть открыта, Федор всяко уже поднимался, не стоял же он под окнами собственного дома, как сиротка. Но, дернув за ручку, Николай встретил неожиданное сопротивление — ручка не поддалась. Тогда, он сделал самую глупую вещь на свете — нажал на кнопочку звонка совершенно пустой квартиры. И как только он закатил глаза от собственной сонной глупости, уже собираясь спуститься к Достоевскому за ключами, за дверью послышались звуки ключа в замочной скважине. На пороге стоял угрюмый, худощавый молодой человек со светлыми волосами, заплетенными в низкий хвост. — Здравствуйте, я хотел вещи… занести. Это ведь квартира Федора? — неуверенно проговорил Гоголь, будто сжавшись. Такого поворота событий он точно не ожидал. — Вы ошиблись квартирой, — отчеканил он, тут же захлопнув дверь перед носом растерянного Николая. Он еще какие-то пару секунд стоял так, таращась в пустоту, а потом на деревянных ногах спустился вниз к Достоевскому. — Федь… там… кто-то в тридцать шестой… — сказал Николай, оказавшись рядом с Федором. — Что за глупости? — фыркнул Достоевский и направился к родной квартире, за ним посеменил и Гоголь. — Не дай боже, Ваня еще не съехал, — тихо добавил Федор. Подойдя к двери, все той же двери, значит, Николай не ошибся, Достоевский открыл ее своим ключом. Теперь высокая фигура не закрывала обзор на, что удивило Гоголя, не слишком богатый интерьер питерской квартирки Достоевского. — Ваня? — громко спросил Федор. — Да? — из дверного проема одной из комнат выглянул все тот же мужчина, за исключением того, что теперь он совсем не походил на угрюмого великана, хотя, пускай вширь он был не слишком огромен, он все равно оставался великаном. — Да, — хмуро ответил Достоевский, почему-то очень злой и неприветливый. Он снял ботинки и через пару шагов оказался рядом с Иваном. — Ты, наверное, хочешь спросить, что же я тут делаю? — Достоевский кивнул, чуть смягчившись в лице. — Я все объясню! Я хотел сделать сюрприз… Достоевский не дал ему договорить, отвесив тяжелую пощечину. — Это не причина. И какого черта ты не пустил моего исполнителя? — Достоевский будто только больше злился с каждой минутой, испепеляя взглядом холодных голубых глаз Ивана, державшегося за разгоряченную от удара щеку. — Этого? Так… ты ведь не предупредил… — Правильно. Потому что тебя здесь быть не должно! — закричал Достоевский, тяжело дыша, и тут же закашлялся. — Но… черт с тобой. Поспишь на коврике. — Благодарю… — улыбнулся Иван. — Это не шутка, Гончаров, — серьезно добавил Достоевский. Гоголь, на всякий случай, облокотился на стену, наблюдая за всей этой картиной. Его впервые за очень долгое время посетила тень сожаления. Почему же ему не сиделось дома? Все было не слишком плохо, чтобы вот так уезжать в чужой город с совершенно, как оказалось, незнакомым человеком. Какой же он дурак…***
Они вместе поужинали и Гоголь первым ретировался спать, чувствуя давящую атмосферу, царящую между этими двумя. Наверное, им стоило побыть наедине, а Николаю определенно стоило побыть наедине со сном. — Федь, можно вопрос? — робко подал голос Гончаров. — Прости, Вань, я не специально, ты же знаешь? — грустно улыбнулся Федор. — Я знаю, мне уже не больно. Но… зачем тебе… еще один исполнитель? — смущенно спросил Иван. — Ревнуешь? — усмехнулся Федор и подсел ближе к Гончарову. — Нет, но… место исполнителя занято. Мной. Или ты… — Конечно, нет! Не глупи, Вань, я никогда и никем тебя не заменю. Просто… нам надо расширяться. Он неплохо показал себя в Москве, и я думаю, здесь также не будет особых проблем. — Дай ему испытательный срок. Я не уверен в нем, — нахмурился Иван. — Хорошо. Три месяца? Пойдет? — Достоевский положил голову на плечо Гончарова и прикрыл глаза. — Слишком много. — Месяц? — Тоже много. — Тебе не угодишь, — Федор выпрямился на своем стуле, закинув ногу на ногу. — Тогда, что скажешь, насчет пробного задания? Только серьезного. Не доставка наркотиков и прочее, а… — Теракт? — Иван посмотрел на Достоевского и вскинул бровь, увидев степень задумчивости его лица. — Не уверен в своем новом исполнителе? — Хорошо, теракт, так теракт. Но не отправим же мы его с ружьем в колледж какой-нибудь, верно? — Метро. — Слишком многолюдно. — Нет, метро — идеальный вариант, и ты это знаешь. — Хорошо… Значит, будет метро. А теперь тебе стоит пойти спать, потому что завтра ты ему и скажешь об этом, — Достоевский похлопал Гончарова по плечу и отправился в свою комнату. Затем его взгляд поймал пушистый грязный коврик у двери. — С твоей стороны, очень опрометчиво было не постирать коврик, еще когда я пришел. Теперь тебе придется спать на грязном.