Питомец.

Он просыпается. Все тело искусано. Болит. В глазах будто песок, не стоило ему плакать тогда. Сейчас их больно открыть. Удивительная мысль посещает его: конечности освободили. Пальцы скользят по тем местам, где ранее были веревки. Жесткая стертая кожа, где-то кровяная корка. Он вздыхает, не понимая, зачем ему жить. Что, до конца своей жизни быть чужой игрушкой? А может не до конца, а лишь до того момента, пока не надоест. Слышится кряхтение динамика. -Ох, Первый,-Голос звучит слишком слащаво. Будто Том намеренно старается быть противным клону, но заткнуть его у заключенного нет возможность,-Спасибо за чудесную ночь. Тело Шрама буквально начинает трясти, он будто в бреду. А диктор все продолжает, не то насмехаясь, не то искренне восхваляя. -Ты был так красив, так прекрасен. Не волнуйся, я наведаюсь к тебе скоро. Уверен, что у меня есть способ сделать тебя более гостеприимным. Мы же не хотим, чтобы ты снова доставил нам неудобства. Все смолкает. Тихий всхлип, еще, еще. Красный начинает рыдать. Громко, долго, уже ничего не сдерживая в себе. Ему мерзко. Мерзко от Тома, от себя, от всего, что происходит. Будь у него возможность умереть прямо здесь и сейчас, то он бы ей воспользовался. Его кулак больно бьет в колено. Еще. Бьет в бедро. Бах. Протяжное ругательство. Рука болит, все тело болит. Так он и засыпает снова. Может, от того, что нет больше сил бороться, может, потому что он давно не ел. А может, потому что Томас пустил в комнату усыпляющий газ. Кто же знает. Но в сознание он приходит далеко не в своей комнате. На руках и ногах металлические стяжки. Он прикован к медицинскому столу. Диктора нет в поле зрения, но он в помещении. Темном, пахнущем препаратами, но достаточно старом, чтобы пахнуть пылью. Его можно отследить по громкому дыханию. Сначала клон пару раз дергается. Потом сдается. Надеясь, что это его кончина. Дыхание спокойное. -Знаешь. Когда я оставлял тебя в живых, то надеялся на благодарность и благосклонность с твоей стороны. Но, видимо, твоя непокорность и диковатость мешают тебе оценить то, В КАКОЙ ситуации ты находишься,- Впервые за все время он звучал угрожающе. И Шраму это нравилось, наконец-то его расценивают как угрозу. Расценивают же? Мужчина поправил очки и продолжил,-НО у меня нет времени на то, чтобы ломать твой дух. Это долго, грязно, ты просто можешь этого не перенести. Так что у меня есть способ проще. -Убьешь меня?- Прерывает его пациент, усмехаясь. Ему не терпится услышать это «Да». Но раздается смех. Громкий, заливистый. -Ну разве ты не душка? Конечно, нет. Я не собираюсь убивать такое прелестное создание. Я просто перепрограммирую тебя,-Его голос звучит как издевка,-Я гениальнейший ученый. По-твоему, я не смог бы создать безделушку, которая бы вживилась в твой мозг и заставляла вырабатываться нужные мне гормоны? Ты такой глупый, аж очаровательно. -Ты больной ублюдок,-Шепчет Шрам. Он понимает, что не умрет, но после того, как активируют устройство, это будет уже не он. Это хуже смерти. Быть безвольной куклой в руках своего заклятого врага. -И этого ублюдка ты скоро будешь боготворить,- Он улыбается. Нажимая кнопку на пульте. Единственное, что есть на нем. Что способно обратить действие, поэтому в следующую секунду оно летит со страшной скоростью в пол. Вдребезги. --Как ты себя чувствуешь, Шрами?- Он освобождает руки и ноги дистанционно, сидит в своем кресле. Внимательно наблюдает за тем, как пошатываясь поднимается клон. -Моя голова кружится,-произносит тот, не понимая, почему он не может просто убежать. Началось. Тело не слушается, против оставшейся воли идет ближе к мужчине. -Тогда следует показать тебе то, что должно помочь потерять ее окончательно,- Сладко шепчет тот, расстегивая ширинку. А вот и причина, по которой он так громко пыхтел. У него уже стоит. «Черт, я не могу…»- Последнее, что думает остаток настоящего Первого, когда эйфория и дурманящая похоть окрыляют его. -Ну же. Начинай,- приказывает Том. И он не в силах противостоять ему. Опускается на колени. Проводит языком по члену, что вчера пытался сломить его волю. Движется по всей длине, нежно поднимаясь к головке. Губы касаются верхушки, опускаются вниз, пока головка не пропадает в них. -Хороший мальчик,-Стонет Том, внимательно смотря за ним через толстые линзы очков. Теперь Шрам не больше, чем животное. Его личный, любимый, покорный питомец.