***
В открытое окно порывами врывается холодный осенний воздух, занося с собой запах табака и автомобильных выхлопов с рядом проходящего оживлённого проспекта с вечно загруженным трафиком. Чонгук старается удержать сон, мимолётными отголосками блуждающий в его голове, но одеяло оказывается слишком далеко, а ужасно прохладный воздух заставляет покрыться мурашками и всё же с трудом раскрыть глаза. Белый потолок с мутной поволокой от долгого сна и горящая со вчерашнего вечера лампа, которую, судя по всему, он забыл выключить. Чон напрягается и вспоминает, как внезапная сонливость просто срубила его с ног прошлым днём и он так и уснул в джинсах и наполовину снятой рубашке. Он пытается подняться и сесть на край кровати, но тут же падает обратно от сильного головокружения и цветных бликов перед глазами. Он точно не пил вчера, таких симптомов быть не должно. — Чёрт… — шипит Чонгук, потирая лоб и виски холодными руками, — Да ладно. Не может быть… Голос почему-то отказывается появляться и всё, на что его хватает, это на тихий шёпот и шипение. Ещё пару минут Чон приходит в себя, но навязчивая мысль о том, что позавчерашняя пробежка в лёгкой пайте всё-таки понесла свои плоды, не даёт сосредоточиться на чём-то другом. Чонгук вновь собирает все свои силы, направляя их на подъём с постели, но в этот раз поднимаясь не резко, а как можно медленее. Замирая возле кровати, Чону вспоминается о сегодняшней встрече с представителем его агентства по поводу какого-то контракта с корейским брендом в полдень. Часы показывали пятнадцать минут двенадцатого и Чонгук болезненно застонал, хватаясь за голову. Так уж ему и нужен этот контракт? Стоит ли жертвовать ради него своим здоровьем? Что ж, единственный выбор, который у него есть, это его внешний вид на этой встрече.***
— Здравствуйте, извините за моё опоздание. Возникли некоторые обстоятельства, — Чонгук осторожно приоткрывает дверь в кабинет, встречаясь с недовольными взглядами. Парень проходит чуть вглубь, кланяясь старшим, а после садясь на пустое кресло около большого стола с раскиданными по нему бумагами и фотографиями. — Чонгук-щи, я абсолютно недоволен вашим поведением. На такие важные встречи принято приходить заранее, а не заставлять ждать занятых людей, — суровый полноватый дяденька напротив, насупившись, следил за выражением его лица. А Чонгук, всё ещё туго соображая от головной боли и температуры, судя по самочувствию, только лишь шмыгает носом и укутывается в пуховик плотнее. — Я не принимаю ваших извинений насчёт опоздания. Нам придётся перенести встречу из-за вашей несерьёзности, Чонгук-щи. Чон лишь открывает глаза недовольно, но потом быстро вспоминает, что менеджер будет очень взбешён всем этим, поэтому он быстро пробегается по совершенно спокойному, на удивление, лицу менеджера Пака, прежде, чем сказать что-либо в ответ. — Мне очень жаль, но сегодня и правда не лучший день, если Вы ждёте адекватного общения со мной. Извините, но встречу лучше отложить на какое-то время, — хрипло произносит Чон, мысленно умоляя закончить всё это представление быстрее. Дяденька напротив широко распахивает глаза, видимо, не ожидая чего-то подобного в свой адрес, но затем лишь задирает подбородок, быстро собирая все бумаги и фотографии в свою папку. — Ваша наглость, Чонгук-щи, сегодня разрушила ваше будущее в роли модели нашей линейки одежды высшего качества! Такого уровня вам больше не достичь! Вы сами себе закрыли эту дверь возможности! Мужчина последний раз грозит пальцем, показывая куда-то в потолок, а после уходит, громко хлопая дверью. Чонгук улыбается коротко, наслаждаясь долгожданной тишиной, но его отдых прерывает внезапный кашель со стороны менеджера, всё так же недовольно смотрящего на него. — Объясни, будь добр, — мужчина косится на дрожащие от температуры и озноба пальцы парня. — День сегодня ужасный, — в голове пробегает, что он так и не видел Тэхена утром, — Он сам нарвался своим тоном. — Ты как себя чувствуешь? — сухо, но с капелькой волнения спрашивает Пак. — Отвратительно, — усмехается Чонгук, но тут же жмурится от пульсирующей боли в висках. В кабинете на несколько минут повисает тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Чонгука. — Едь домой. У тебя есть пять дней, — вздыхая, говорит мужчина, вставая с кресла и направляясь к входной двери. Чонгук ничего не понимает первые мгновения, ведь менеджер Пак никогда не был таким, а когда он спохватывается поблагодарить, в кабинете остаётся только он один.***
Чонгук буквально вваливается в квартиру, с трудом удерживая себя на ногах и облокачиваясь на стену. Теперь ему слишком жарко в этой куртке, чтоб её. По пути скидывая пуховик и пайту, он плетётся на кухню, где Тэхён готовит что-то для себя, включив телевизор на полную громкость, от чего голова начинает гудеть ещё сильнее. — Ох, привет, Чонгук~а, есть будешь? — говорит младший, пробуя блюдо на соль, специи и облизывая ложку. Чонгук же предпочитает не говорить ничего в ответ, только лишь продолжая рыться в аптечке в поисках какого-то спазмолитика. — Совсем бледный. Что с тобой? — взволновано говорит Ким, выключая телевизор и газ на плите и подходя к брату ближе. Чон открывает коробочку, выдавливая белую таблетку себе на ладонь и находя рядом пустой стакан, собираясь набрать туда немного воды. — Стоять, — старший замирает, — А ну повернулся ко мне. Чонгук сглатывает вязкую слюну, от чего горло немного дерёт, но беспрекословно поворачиваясь к Киму. Тэхён подходит впритык, внимательно вглядываясь в глаза Чона и проводя по чужим щекам рукой, перемещая ту на горячий лоб. Чонгук смотрит не отрываясь, как Тэхён сверяет температуру их лбов и смотрит пронизывающе и словно немного разочарованно (?). — Идиот, — цыкает Ким, подходя к аптечке, находя там градусник и жаропонижающее, — Беспросветный идиот. Как можно было себя до такого состояния довести? Тэхён набирает в его стакан ещё воды и ставит перед ним, отбирая таблетку до этого сжатую в ладонях. — Пей давай. И чтобы я больше такого не видел, понял? Нельзя себя без разбору пичкать всякой химией. Младший сейчас выглядит как недовольная мамочка и это немного смешит Чонгука, на что Ким зыркает на него раздражённо, вручая ещё один стакан воды. — Чтоб выпил всё. Иди наверх, я сейчас приду, — говорит Тэхён, всё ещё зажимая в кулаке электронный градусник и мерный стаканчик для сиропа. Чонгук улыбается, сам не зная почему, пока идёт к своей комнате и вспоминает, как мило выглядел Ким, дующийся на него за пренебрежение здоровьем. Он укладывается в постель, ощущая, как буквально горит его кожа от жара, но почему-то от мысли, что сейчас Тэхён о нём заботится становится разительно легче. — Укройся, придурок, — ворчит Тэхён, входя в комнату с чашкой чего-то горячего и градусником. — Мне жарко, — тянет Чонгук, краем глаза наблюдая за младшим. — А я говорил тебе, что твои футболки в конце октября ни к чему хорошему не приведут! Совсем чокнулся уже, закалённый что ли? — шипит Ким, настраивая градусник и накрывая следящего за ним Чона одеялом, отдавая прибор ему. — Хватит ворчать, Тэхен~а, — улыбается Чонгук, забирая градусник и кидая недовольный взгляд на три чашки с жидкостью и таблетку рядом, — А можно я не буду пить столько? — Ты будешь пить всё, что я тебе принесу, пока у тебя почки не откажут, понял? Не хочет он, хах! Чонгук надувает щёчки обиженно, зажимая градусник рукой и поднимаясь за кружкой чая. — Посидишь со мной? Вдруг мне хуже станет? Тэхён замирает у двери, обдумывая что-то, но потом всё-таки подходит обратно к Чону, улыбаясь. — Горло болит, страдалец? — Немного, Тэхён~а, — хрипит Чонгук, театрально прикрывая глаза, но на деле не чуть не преувеличивая. — Я за сиропом. И скрывается в дверном проёме, возвращаясь со знакомой с детства бутылочкой сладкого лекарства и ещё одной кружкой чая. — Держи, — протягивает ложку с сиропом, — Точно хочешь, чтобы я остался здесь? Чонгук кивает, отставляя все чашки на прикроватный столик и откидываясь на подушки. Чон ощущает, как на кровать прогибается по весом ещё одного тела скраю и то, как Тэхён садится поудобней и укладывает руку на его колено, скрытое одеялом. Ладно, что ему уже терять. — А можно поцелуйчик, чтобы не болело? — хнычет Чонгук, словно ребёнок, надеясь на благосклонность младшего. — Может ещё и потрахаться завернуть? Не жирновато будет на сегодня? — усмехается Тэхён, стараясь держать лицо перед старшим, хотя Чонгук всё равно замечает, как при белом свете луны ушки Кима краснеют. — Не думаю, Тэхён~а, — улыбается Чонгук, чувствуя, как ему становится легче только от одного присутствия младшего. Волшебное плацебо влюблённости… — Насчёт этого мы поговорим с тобой, когда ты поправишься, братик, — говорит Тэхён, приближаясь к его лицу и проводя рукой по влажным волосам, — Спи. Тебе нужно выздороветь поскорей. — Как скажешь, детка, — ухмыляется Чон, прикрывая глаза и почти проваливаясь в сон. И уже где-то на периферии сознания, находясь между царством Морфея и реальностью, Чонгук ощущает, как Тэхён забирает градусник и тяжело вздыхает. А затем мягкий поцелуй в лоб и совсем тихое: «Нам обязательно нужно поговорить об этом, Чонгук~а».