Мои увядшие цветы

Когда Дэвид увидел впервые голубоглазого, в его мыслях мгновенно пронеслось: «Ты потрясающий…» Нет, нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда. Влюбиться только из-за внешности? Она ни о чём не говорит. Скорее, всё началось с того момента, когда их взгляды столкнулись. Когда впервые он услышал голос блондина. Когда они коснулись друг друга. Уже тогда зелёноглазый чувствовал, что его сердце стало биться чаще при виде Дэниела. А что было, когда однажды вечером блондин положил свою руку на его плечо, улыбнувшись с шутки, которую он рассказал… «Его нежная улыбка… Вот истинная причина всего.» Сидя в своём домике на холодном полу, закрыв на все замки дверь, спрятав окна за шторами, вожатый смотрел в стену. По его запястьям медленно разрастались тонкие стебли нежных белых цветов. Он ждал. Ждал, когда они перестанут расти, чтобы скорее сорвать и выбросить. «Никто не должен знать об этом. Никто…» Вырывая из своей тонкой кожи бутоны цветов, Дэвид крепко сжимал зубы, чтобы сдержать всю ту боль, которая сопровождалась во время всего процесса. Горячая кровь вытекала из места раны, остававшейся после каждого цветка. И цветы были невероятной красоты — белоснежные калитриксы. Жалко выбрасывать… Каждый лепесток зелёноглазый нежно укладывал в затаённые уголки своей комнаты: под кровать, в пододеяльник, в коробки из-под всякой ерунды, в свой старый шкаф. Опавшие цветы напоминали ему о том, что нужно быть сильным, нужно терпеть боль и улыбаться. И чем сильнее он понимал, что влюбляется, тем больше, быстрее и больнее прорастали цветы. «Нет… Это невыносимо… Оно убивает меня… Это чувство… Оно убивает меня…» Сколько бы он не пытался сохранять позитив и натягивать улыбку при детях, подавляя чувство душевной боли, всё становилось лишь хуже… От частых долгозаживающих ран его запястья превратились в страшное зрелище. Приходилось часто пользоваться бинтами: он затягивал их так сильно, как только мог, чтобы сдержать силу роста лепестков. Бывало даже так, что в вожатский домик залетали бабочки и садились на белые цветы. «Эти бабочки… Прямо такие же и у меня, так ведь?..» И были они совершенно разные, какие только могли водиться в этих местах. Только жаль, что они умирали. Они умирали от горького нектара боли неразделённой любви. Зачем же милые создания пили этот нектар, если он такой опасный? А вы тоже сразу можете узнать, что за плотными шторами светлого чувства любви скрывается ужасная боль и разочарование? Так и бабочкам казалось в начале, что нектар этот сладок и полезен. Дети… Эти маленькие создания порой не понимают, что некоторые поступки могут сломить чью-то жизнь. В один день, когда все сидели у костра, они решились спросить у Дэвида, почему у него бинты на руках. Не дождавшись ответа, они с беззаботными улыбками сорвали их с его тонких рук, увидев всё. В тот момент абсолютно все были шокированы увиденным: аккуратные белые цветы, запачканные его же кровью, расправили свои лепестки и показали истинную красу. Тогда вожатому стало неловко. Ещё щёки покрылись румянцем и сопровождались тем самым горячим чувством, когда они только начинают краснеть. Он резко поднялся на ноги, когда понял, что Дэниел смотрит на него и ужасается этой картиной. Ведь он взрослый человек, всё понимает. Тогда блондин отвёл напарника в сторону и спросил: «Почему у тебя это?» Но Дэвид и слова не мог произнести. «Это… Из-за моей любви… К тебе…» Голубоглазый с непониманием посмотрел на того, а затем сделал дружескую улыбку и помахал головой, дав понять, что признание Дэвида было отвергнуто. Вот так, без лишних слов. Без лишних слов любимый смог убить весь мир в нём. Тогда зелёноглазый улыбнулся и ушёл прочь. Закрывшись в своём домике, он упал на колени посреди комнаты и стал задыхаться от боли. Сквозь улыбку текли его горячие слёзы по всё ещё пылающим от стыда щекам. А цветы лишь продолжали расти… И понимал Дэвид, что вот он — конец. «Хоть ты и отвергнул мои чувства, это не заставит меня избавиться от них.» Сквозь сильный кашель зелёноглазый стал избавляться от цветов изнутри. Такое было впервые. Прижав руку к губам, он пытался делать это как можно тише, чтобы никто не застал его в таком состоянии. В один момент его рука ослабляет хватку и вовсе опускается. В глазах постепенно темнеет, а в ушах появляется противный гул. Вожатый аккуратно кладёт свою голову на пол и закрывает глаза. Дети долго задавались вопросом, почему Дэвид так долго не выходил из своего домика, настаивав блондина проведать его. Но дверь его домика была заперта. Сколько голубоглазый не звал своего друга, никто не отвечал. Это настораживало. Его сердце стало биться быстрее из-за страха. «Сделай что-нибудь!» — то и дело кричали дети, тоже беспокоившись о своём вожатом. Дэниел не выдержал такой обстановки и выломал дверь, сразу же обнаружив лежащее на сыром полу тело напарника, которое было в окровавленном белом калитриксе. Он заходит в комнату и падает к нему на колени, понимая, что это уже его мёртвое тело. В своих мыслях он то и дело твердил: «Ты! Это ты убил его! Ты виноват во всём!» Со всей силой подавляя эмоции, он припал к телу Дэвида, прижимая его к себе дрожащими руками. «Я ведь… Тоже… Тоже любил тебя…»