Красное и синее

      Дверь номера Дженкинсов тихо пиликнула, открываясь, и Юра на миг даже с облегчением вздохнул. Не то чтобы он не доверял всяким информационным и электронным штукам, которые там творил Юри, но на заданиях он всегда ожидал подвоха. Ведь всегда всё может пойти не так, как хочешь, даже если ты всё продумал до мелочей.       — Вот мажоры, — прицокнул он, разглядывая громадный номер, ну, насколько это позволяет небольшая настольная лампа в углу, которую забыли выключить хозяева. Хоть в чём-то облегчили им работу.       — Что, завидуешь?       — Ни капли. Учти, если у нас тоже такой громадный номер, я уговорю Юри заблочить Виктору карту, чтобы не тратил деньги на всякую хуйню. Так, ноут?..       — Да, он прямо для нас на блюдечке, аж с подсветкой, — кивнул Отабек на стол с лампой и сунул Юре в ладонь небольшую флэшку. — Давай, тут программа со взломом, я же буду следить за камерами в коридоре на всякий случай.       — Окей. Надеюсь, оно само там сделает своё умное дело, ну, это, что там Юри намутил, — проворчал Юра, воюя с флэшкой. В перчатках всегда было сложно со всякой мелочью, но Виктор настаивал, чтобы они не светили свои отпечатки, поэтому приходилось страдать, и настроение Юры снова поползло в минус. Но в ноутбук её удалось вставить со второй попытки, и по черному экрану поползли строчки.       — Теперь несколько минут.       — Несколько минут что?       — Несколько минут — и вся информация будет у нас, а на ноутбуке же не останется ничего. Правда, удобно? — обронил Отабек, но он обманчиво беззаботен. На самом деле он внимательно наблюдал за экраном своего телефона, и Юра в который раз за сегодня понял, что Отабек может успокоить одним видом… Да что там — одним словом! Как он это делает? Хотя нет — как Юра на это поддаётся?       Отабек на миг отвлёкся от своего телефона, бегло кивнул на потемневший экран ноутбука, и Юра, спохватившись, вытащил флэшку. И правда, несколько минут. Надо Юри купить его любимый классический чизкейк, заслужил.       — Ну что, топаем? — нетерпеливо спросил Юра, пытаясь почесать макушку сквозь парик, в котором было настолько жарко, что по шее ощутимо ползла пара капель пота. Он уже был готов открыть дверь, но Отабек вдруг схватил его за другую руку.       — Тихо. Охранник Дженкинсов, — быстро пробормотал Отабек, распахивая дверь большого гардероба, в котором можно было, наверное, даже жить с комфортом, и легко толкнул Юру в спину.       Вообще в гардеробе было свободно, хоть и воняло дерьмовым, хоть и жутко дорогим, наверное, одеколоном, и Юра вредно отпихнул от себя локтём вешалку с каким-то пиджаком и, развернувшись к Отабеку лицом, крепко вжался носом в его плечо. От Отабека пахло уютно и едва уловимо чем-то хвойным. Наверное, сосна или ель? От этой мысли захотелось мандаринов и выскочить без шарфа на улицу, когда идёт первый снег. Вот же… Юра сделал ещё один глубокий вдох и замер, слыша, как в номер кто-то зашёл. Спокойно, надо дышать спокойно! Хотя присутствие Отабека успокаивало, но вот его горячие ладони на собственных лопатках — ни капли. Юре казалось, что собственное сердце в этот момент скачет молнией внутри его тела. Вот, только трепыхалось в рёбрах, а уже дрожало где-то в горле, секундой после — в пятках, а напоследок тяжёлым комом ухнуло в низ живота и теперь тлело там лёгким нарастающим возбуждением. Отабек медленно гладил его по спине, внимательно вглядываясь в тонкую щель меж дверцами шкафа, и когда внезапная проблема, топая как слонопотам, наконец-то вышла в коридор, его прикосновения не исчезали. И после тоже — потому что Юра, сам от себя не ожидая, крепкой хваткой вцепился в его пиджак, думая, что так стоять в этом тёмном шкафу вполне неплохо. В чужом тёмном шкафу… Ну, у всего есть свои недостатки.       — Нам нужно уходить, — спокойно пробормотал Отабек, и Юра из вредности вжался в него так сильно, как только мог. Потому что это загорелое лицо, расчерченное тоненькой полоской света через щель меж дверцами, должно выражать не только каменное спокойствие. Как же хотелось это увидеть!       — Нужно, — всё-таки согласился он, чтобы хоть что-то сказать, и тут же подавился хриплым вдохом, ведь Отабек вдруг резко переместил ладони на его ягодицы и вдавил пальцы сквозь ткань. Похоже, сердце у Юры тут же сделало сальто в груди, и он, собрав остатки вредности, хохотнул:       — Нужно, потому что тебя заводят чужие шкафы или парни в платьях? Итак, я почти разгадал твой маленький сек…       Договорить не получилось. Отабек, крепко сжав его подбородок, быстро наклонился к нему и толкнулся языком в рот, и конец едкой фразы Юра просто промычал, стукнув кулаком его по плечу. На этом и весь протест, потому что язык у Отабека был горячий, юркий и умелый, и будь на его месте кто другой, то Юра бы просто его больно кусанул и врезал каблуком по колену, а тут… А тут Отабек нагло лапал его задницу через дурацкое платье, которое хотелось стянуть с себя хотя бы для того, чтобы чувствовать его горячие ладони кожей, а не через противную скользкую ткань.       — Ты заводишь, — пробормотал Отабек, уткнувшись носом в его щёку, и Юра пропал в его заполошном сбившемся дыхании. — Даже без платья. То есть… Именно без него. Раздражает оно и этот парик. Ты заводишь такой как есть, настоящий, понимаешь?       — Охуеть, — только и выдал Юра. Отабек впервые за всё время говорил запальчиво и эмоционально, а уж глаза вообще горели. Это было внезапно и вообще льстило, пусть Юра никогда и не думал, что окажется в жизни в чужом шкафу, облапанный другим парнем. Да ещё будет довольно с этого таять.       Отабек пытливо всматривался в его лицо, и Юра понял, что надо бы сказать что-то ещё.       — А от тебя так круто пахнет, — доверительно сообщил он, снова вжимаясь носом в его плечо. — Ну, это… Ты весь такой крутой, ещё бы почаще так, как сейчас, говорил, ну… Чтобы меня аж пробирало.       — Мне только говорить? Или можно тебя ещё трогать? — хитро спросил Отабек, щекоткой пробегая кончиками пальцев по спине, и Юра почти пропал, но не поддался:       — Нельзя, совсем нельзя. Вообще запрещаю себя трогать в каком-то древнем шкафу среди чужих шмоток.       — Могу тебя тогда трогать в шкафу у нас в номере, так сойдёт?       — Да давай уже без шкафа, — фыркнул весело Юра, аккуратно вышагивая из шкафа — ну, чтобы не зацепиться каблуком. Отабек ободряюще легко шлёпнул его по ягодицам, выпрыгивая следом.       — Что, так нравятся? — не выдержал Юра, чтобы угодить своей жадной до похвалы натуре.       — Очень, — признался Отабек, открывая перед ним дверь, и Юра хотел было уже поворчать на скупую похвалу, но тут же об этом забыл, потому что Отабек впился в него настолько кипящим жаждущим взглядом, что Юра был готов поклясться, что щёки в этот момент у него разгорелись. Вообще на самом деле он трусил, чертовски трусил и сам себя за это терпеть не мог. Но колени немного дрожали, и Юра чуть не навернулся на этот раз перед их собственным номером. Ну, а что, ему можно! Ему всего каких-то восемнадцать лет и очень богатый опыт в сексуальных отношениях с собственной рукой. С девчонками как-то не клеилось, хоть они и поголовно заявляли, что он милый и классный, с парнями… До появления Отабека Юра о них и не думал. Он и о Отабеке не думал, просто порой понимал, что не может перестать за ним наблюдать, не может перестать хотеть узнать о нём хоть чуть больше, чем можно. А тут вот. Узнал. Руки у Отабека сильные и горячие, пахнет он классно, а когда отказывается от маски безразличия, то сердце Юры вообще его не слушается и скачет так заполошно, что аж в висках отстукивает!       Наверное, вся эта смесь эмоций выплеснулась на лицо, потому что Отабек, на миг задумавшись, вдруг аккуратно прикоснулся к его щеке, когда они наконец-то зашли в свой номер. Слава богу, не громадный и не вычурный, Виктор может спать спокойно, не подвёл.       — Я тебя не съем, если что, — серьёзно проговорил Отабек, словно вёл дипломатические переговоры, и Юра нервно хмыкнул:       — Ага, так я тебе и поверил.       — Точно не съем, ты тощий, так что есть в тебе и нечего.       Юра легко ткнул его кулаком в плечо, прежде чем наконец-то стянуть с себя парик, матерясь от души — в нём оказалась пара заколок, которые чуть не содрали с него скальп. Но нервная дрожь в коленях хоть прошла, и Юра, догадавшись, покосился на неторопливо расстёгивающего пиджак Отабека. Да он как книгу его читает, вот же…       — Может, хочешь в душ? — и вот снова!       — Хочу, — медленно согласился Юра, пытливо на него косясь. — Пойдёшь со мной? Мне надо платье расстегнуть, либо придётся мыться в нём.       — Да, будет неудобно, — кивнул Отабек, теперь невозмутимо расправляясь с пуговичками на манжетах рубашки.       — Очень, — дрогнувшим голосом ответил Юра, наблюдая за тем, как он ещё и рукава завернул. Да сама серьёзность!       В ванной комнате можно было плясать, в душевой — расположиться с комфортом небольшой компанией. Юра так и замер струной посреди кафельного великолепия, пялясь на себя в зеркало. Да, красавец, да и только, взъерошенная боевая панда с тёмными кругами от туши под глазами. Это он так хорошо в шкафу об Отабека потёрся? Наверное, сильно уж он ему нравится, раз Отабек ещё не катается по полу в приступе дикого смеха от такого вида.       — Я панда, — сокрушённо признался Юра, как только Отабек замер за его спиной, аккуратно утыкаясь подбородком в плечо.       — Бывает. Сейчас смоешь с себя этот боевой раскрас. Или сотрёшь на полотенце.       — Учишь меня плохому, да?       — Не могу удержаться, — тихо отозвался Отабек и аккуратно погладил по спине. Молния платья зажужжала, и Юра передёрнул плечами, чтобы наконец сбросить скользкую ткань. Платье так и повисло на локтях, голые плечи царапнуло прохладой. А Юра судорожно сглотнул, наблюдая, как Отабек в их отражении немного наклонился.       А потом почувствовал. Как-то вроде и запоздало, или же наоборот слишком быстро. Отабек просто нежно целовал его в основание шеи, а Юра только и старался стоять ровно и невозмутимо на дрожащих ногах. Которые к тому же сегодня, похоже, стёр на каблуках. Юра старался — и терпел позорное и приятное поражение, потому что зажмурился и коротко застонал в тот момент, когда Отабек медленно провёл ладонями по его рёбрам, приобнимая и накрывая пальцами чувствительные соски. Угадал, в мыслях прочитал, подглядел? Ведь Юра сам, когда быстро дрочит в душе, неловко касается своей груди, трёт, сжимает и не знает, куда смотреть. А сейчас приходилось. Потому что хоть и стыдно, и приятно, но хотелось видеть — и собственное растерянное лицо, и сильные ладони на собственной коже, в которые отбивалось собственное сердцебиение и дыхание.       — Ты так отзываешься, — пробормотал Отабек, ловя его ладонь, когда Юра инстинктивно попытался зажать себе рот, пряча новый стон. — Не прячь это. Ведь я же первый, да? Кто видит, слыш…       Юра договорить ему не дал, быстро развернулся и сердито поцеловал, пытаясь протолкнуться языком как можно глубже в горячий рот. Да, Отабек первый, верно догадался. Но пусть не смущает, а то станет последним, ведь Юра просто помрёт от стыда. Отабек же расслабленно ему отвечал, но успевал гладить по бёдрам, а в один момент, протиснув меж ними ладонь, так вообще сжал сквозь ткань уже вставший член, и Юра только беспомощно застонал ему в рот, радуясь тому, что догадался схватиться за плечи. Возбуждение пробило кипящими мурашками и вышибло все силы, так что Юра просто повис на Отабеке, чувствуя, как тот стягивал с него платье вниз. Снова захотелось зажмуриться от стыда — ведь под платьем были и кружевные небольшие трусы, и неудобные тонкие капроновые колготки, которые Отабек уж точно порвёт нетерпеливыми пальцами. Наверное, это смотрелось… пошло? Отабек это видел. Отабек внимательно смотрел — Юра чувствовал это кожей. А потом ощущение сменилось, оглушило шорохом одежды и смутным движением, и Юра не успел поддаться любопытству и подглядеть хотя бы одним глазом. Только застонал на грани всхлипа, когда тёплые шершавые губы прижались к животу прямо под пупком. Да, целовал Отабек нежно, но вот тискал и сжимал его задницу через колготки и трусы откровенно нагло и нетерпеливо, даже больно, и Юру разрывало между этими ощущениями. Ему это нравилось, нравилось всё и сразу, и когда Отабек всё-таки стянул с него и колготки и трусы одним резким и шумным до легкого треска ткани движением, Юра всё-таки резко открыл глаза, перед которыми тут же всё поплыло и попрыгало резкими образами. Кое-как сфокусировавшись на душевой, Юра последними силами потоптался на месте, помогая стянуть с себя все тряпки до конца. Вот же несправедливость! Он-то абсолютно голый стоял с подрагивающим от возбуждения членом, а Отабек только верхнюю пуговицу на рубашке расстегнул!       Юра попытался зло на него зыркнуть. Наверное, плохо вышло, потому что Отабек легко развернул его за плечи к душевой и коротко сказал:       — Ну, давай в душ.       И даже по заднице шлёпнул ладонью, от души и довольно звонко, что Юра был готов поклясться — там точно отпечаталась вся пятерня. Кожу тут же щипануло горячим ощущением, и Юра, уже готовый развернуться и рявкнуть, только заворожено шагнул в душевую и прижался лбом к прохладной прозрачной стене. Возбуждение тянуло пах, расходилось накатывающими волнами по телу, пекло левую ягодицу и, похоже, сквозь кожу впитывалось в кровь. Юра кипел, горел и ощущал себя… странно. Да, вот точно. Словно и тут он, и не здесь. И хочется всего сразу и не хочется ничего. Но определённо — хотелось подрочить. Хотелось, чтобы Отабек снова опустился перед ним на колени, как пару минут назад. Просто Юра рассмотреть не успел и даже почувствовать. Отабека просто хотелось, чего уж там. А он его только по заднице шлёпнул и… И всё, что ли?       Юра нехотя включился в реальность, в которой ему надо было хотя бы включить воду.       — Я думал, ты со мной в душ, — хрипло кинул он, не оборачиваясь. Отабек точно был тут, он слышал его дыхание, слышал, как он медленно раздевался, изводя его ожиданием.       — Хочешь, чтобы я потёр тебе спинку?       Юра хотел ответить, что пусть он потрёт его всего и везде, потому что если будет медлить, то он справится и своими силами, но только смог громко проматериться, когда по плечам ударила струями ледяная вода. Отабек, правда, сориентировался быстро, тут же поколдовал, добавил горячей, и Юра теперь зло отфыркивался, потому что даже умудрился наглотаться воды. Отабек же зря время терять не стал, и Юра только смог просипеть довольное: «Ах ты…», — когда он, обняв его прижав спиной к себе, крепко обхватил ладонью его член.       Вверх-вниз, вверх-вниз… Юра пытался сосредоточиться на движениях крепкой ладони, в которую толкался, беспомощно скуля какую-то ерунду. Вверх-вниз, вверх-вниз… Отабек, заставив его немного прогнуться в спине, уткнулся горячим и большим членом меж его ягодиц и слегка двигал бедрами. Только дразня, только придавливая своей тяжестью и немного сдавливая свободной ладонью горло, так, что Юра всё-таки приоткрывал рот, снова успевал глотнуть воды и хрипло откашливаться. Возбуждение теперь накрывало духотой и шумом, и даже стенка душевой, к которой Юра прижимался то щекой, то лбом, не помогала — разогрелась от пара воды и, наверное, его запальчивого дыхания.       Юра быстро заморгал, когда Отабек резко развернул его к себе и тут же попробовал обхватить оба их члена сразу, прижимая друг к другу. Глаза у него были тёмными-тёмными, даже дикими, и Юра, как завороженный кролик, так и всматривался в них.       — Давай же, помоги мне, — пробормотал Отабек, наклоняясь к его уху, и Юра потянулся ладонью к их членам. Вот же неловко как! А член у Отабека большой и горячий, так вместе со своим собственным обхватить не удастся.       Отабек глухо простонал ему в шею, когда Юра сжал крепко, наверное, даже ногтями по чувствительной головке царапнул. А вот не надо было снова лапать его ягодицу и ещё большим пальцем касаться прямо… Юру повело вперёд, когда Отабек ткнулся кончиком пальца прям к анусу, поддразнил, пощекотал. Или нежничал, или издевался, потому что от такой лёгкой ласки захотелось кончить тут же, и Юра, сцепив на их членах его пальцы со своими, задал злой рваный темп, уткнувшись носом в чужую мокрую щёку.       Наверное, он кончил почти сразу. Или же через вечность, но точно тогда, когда Отабек вдруг резко и больно укусил его в плечо, и тяжёлое возбуждение рассыпалось искрами, а потом растеклось тягучей тёплой усталостью в каждую мышцу. Юра опустил взгляд на так и стиснутые пальцы, с которых вода быстро смывала мутные потоки. И тут же качнулся вперёд, уткнувшись лбом Отабеку в плечо, который, мягко и осторожно расцепив их ладони, теперь обеими массировал его ягодицы. Он там что, жить без них не может?       — Ты меня укусил, — с обидой пробормотал Юра, чувствую, как лёгкая боль немного тянет плечо. — Укусил, облапал, почти трахнул.       — Мы всего лишь друг другу подрочили, так что вот с последним у нас ещё всё впереди и точно будет не «почти», — беззаботно ответил Отабек, у которого ещё сил осталось на то, чтоб потянуться за шампунем, который он и вылил Юре на волосы, тут же создав шапку душистой пены. — Могу всё-таки потереть тебе спинку.       Юра только пробурчал что-то невнятное, что и сам не понял, и просто закрыл глаза, позволяя Отабеку делать всё, что его душе захочется. Отабеку, похоже, хотелось его только нежить, даже спину потёр аккуратно и приятно, и Юра под конец был готов мурлыкать от приятного мятно-лимонного запаха геля для душа.       — Я сейчас засну и тебе придётся меня тащить в кровать, — доверительно, сыто и довольно пробормотал он, когда Отабек выключил воду.       — Как принцессу тащить или как мешок картошки?       Юра только вместо ответа ткнул его кулаком в плечо, но всё-таки не удержался от последнего слова за собой:       — Что ты такой, ну…       — Такой хороший? — отозвался тот уже в ванной и тут же накинул на голову Юре большущее мягкое полотенце, за секунду закутал в него и, пока Юра сообразил недовольно запыхтеть, уже подхватил его на руки — ну, хорошо хоть как принцессу.       — Такой вредный после секса, что тебя стукнуть хочется, — и как же сложно было сказать такую длинную фразу, когда глаза беспощадно слипались, а Отабек уже успел снова вернуться в ванную за полотенцем для себя и теперь сидел рядом на краю кровати. Удобно так сидел, что Юра даже лениво пнул его пяткой в бедро и затаил дыхание, когда Отабек перехватил его ступню пальцами. Аккуратно так, нежно, ещё и поглаживать стал.       — Правда вредный? — переспросил он, наклоняясь и целуя его в край ступни, и Юра отвернулся так, чтобы зарыться лицом в полотенце.       — Нет, теперь хороший.       И хороший, и охуенный, и просто… И просто бы Юра ещё много чего ему сказал, если бы не заснул почти сразу так прямо в полотенце на голове.       А утром вообще бы тоже это всё сказал, если бы не оказалось, что из номера им надо было сваливать бессовестно рано, да ещё другой одежды, кроме вчерашней не было, и Юра, от души возмущаясь, кое-как на себя напялил спутавшийся парик. Уж лучше так, чем с бардаком из собственных волос, который он отлежал за ночь.       Отабек же был самой невозмутимостью, и Юру это бесило ровно до того момента, как он, застёгивая на нём платье, не прижался тёплым поцелуем к плечу. Да-да, тому самому, укушенному, там теперь аж ссадина сияла!       — А вот ты по утрам вредный, — пробормотал Отабек, и Юра, повернув к нему голову, подозрительно поинтересовался:       — Но ведь хороший?       — Лучший. А без платья так вообще.       — Я и не сомневался, — засмеялся Юра, коротко целуя его в самый нос.       В том, что они будут понимать так друг друга с полуслова, он точно не сомневался.