Сделай это ради науки

***

      Всего лишь пять орнов спустя, что больше всего на свете является свидетельством эффективности Рэтчета, особенно в свете постоянных попыток Брейнсторма сорвать и отвлечь его от тестов, медик заверил себя, что ни он, ни Брейнсторм не подвержены недомоганиям, болезням или неминуемой гибели. Ученый горел желанием спрыгнуть с платформы, но, как только он сделал движение в этом направлении, Рэтчет быстро выставил манипулятор, преграждая ему путь. Брейнсторм свесил серва с платформы и схватил один манипулятор другим. Он явно заметил выражение лицевой Рэтчета и понял, что это не сулит ему ничего хорошего.       — Да ладно, Рэтч, ты сам сказал, что все чисто.       — Я знаю, что я сказал, — послышался холодный ответ. — Никаких долговременных последствий от яда, никаких структурных повреждений, никаких скрытых недугов. Похоже, ты знал, что делаешь, — Брейнсторм слегка ощетинился, обиженный, что были какие-либо сомнения, и его крылья с негодованием дернулись вверх.       — Конечно, я знал…       — Но я задаюсь вопросом… — громко продолжил Док, прерывая его. — Насчет силового поля, о котором ты говорил. То, которое должно было сдерживать эффект. Я уверен, ты понимаешь, какое большое практическое применение оно будет иметь в медицине. Я хотел бы узнать об этом побольше.       — А, — пробормотал Брейнсторм, постукивая пальцем по бедру. — Я с радостью сделаю что-нибудь для твоих конкретных потребностей, как дань благодарности, конечно, но мне нужно пару дней, чтобы настроить его.       — Ну раз уж у тебя есть время возиться с афродизиаками, то найдется и для того, что сможет спасти множество жизней, — настаивал Рэтчет, подкалывая, уверенный, что победит. — Я могу обратиться к Родимусу, не вдаваясь в детали, если у тебя так много свободного времени, что аж развлекать себя приходится. Посмотрим, сможем ли мы сделать официальный запрос.       — Я тебя тоже развлек, не так ли? — пробормотал ученый, пока формер говорил, думая, что это ускользнет от него. Губы Рэтчета сжались в тонкую линию.       — Брейнсторм, — он просто уставился на него, хорошо зная подобные типы: он уже загнан в угол и сломается, если подождать немного. У Брейнсторма преимущество в том, что большая часть его лицевой была скрыта, но, к сожалению для него, собственная оптика выглядела достаточно выразительной, чтобы выдать своего обладателя. Он оглядел медбэй, царапая повреждение на бедре от беспокойства и стирая краску. Так как врач блокировал единственный выход с платформы и из этой отдельной комнаты медбэя, он понимал, что должен признаться в том, в чем медик его еще не обвинил.       — Так… я считаю своим долгом сказать тебе, поскольку ты помог мне с экспериментом и провел такой тщательный, детальный, долгий осмотр в интересах моего и твоего, конечно же, здоровья. На самом деле я должен сказать, вероятно… ну, скорее уж точно, нет способа избежать этого, я полагаю… — Рэтчет выразительно закашлял и продолжил хмуро взирать на оппонента. — Никакого сдерживающего поля никогда не было! — дотор сменил неодобрительную позу, чтобы быть немного более пугающим, но так ничего и не сказал. — Дошло? — Брейнсторм изобразил стрельбу из пальцев в собеседника, пытаясь обернуть все в шутку.       — Попробуй еще раз, — сказал тот.       — Как ты вообще это узнал? — в недоумении спросил джет, на что старший раздумывал, хочет ли он ответить честно или запугать побольше, однако решил, что первое порождает второе.       — Это была догадка. Ты сказал, что это должно было удержать их от выработки слишком большого количества яда, но я проверил образцы, и уровни насыщения были очень высокими. 100% высокими.       — Очень основательно, — пробурчал ученый так, что это даже не звучало как комплимент. Не то чтобы Рэтчет хотел комплиментов.       — Ты воспользовался ситуацией и обманом заставил меня заняться с тобой коннектом, — сказал он, теряя немного самообладания и шипя на Брейнсторма, во-первых, потому что был зол, во-вторых, потому что не хотел, чтобы Ферст Эйд, все еще находящийся около медбея за пределами этой отдельной комнаты, услышал.       — Воу, окей, — ученый поднял манипуляторы в примиряющем жесте и впервые показался искренним. — Все было совсем не так. Я действительно не думал, что смогу добраться до медбея, клянусь, это мое единственное оправдание.       — Ну, тогда это все меняет дело, — огрызнулся доктор.       — Я имею в виду, это было не единственное оправдание!       — Продолжай копать, Брейнсторм, это почти забавно и поможет загладить вину, — джет начал говорить что-то еще, но затем передумал и, уронив лицевую на манипуляторы, замолк. Рэтчет подозревал, что такое случается не часто, и он бы действительно удивился, не будь так раздражен.       — Послушай, — сказал бот, отрывая лицевую от манипуляторов. — Я клянусь, что не пытался воспользоваться тобой. Правда. Я не думал, что эксперимент выльется в такое, и не рассчитывал… думал, может, все выйдет по-другому. Я был немного не в себе, когда просил о таком, понимая, что это будет самым простым способом… — он замолк, опуская манипуляторы и крылья. Рэтчет сложил свои на грудной броне, но на этот раз позволяя ему продолжить. — Я пытался не быть жутким, когда сказал… ну, я имею в виду, ты уже знал, что я был заинтересован в тебе. Эм. Но. Естественно я не буду настаивать, учитывая обстоятельства… Эм… — со вздохом медик немного смягчил выражение фейсплейта. Он рассматривал возможность поиздеваться над ним еще немного, но понял, что на самом деле его угнетает думать об ученом, выглядящим еще более удрученным и запуганным, чем сейчас, особенно учитывая то, что он только что признался ему. И пусть врач так и не получил, что хотел, Брейнсторму сегодня было достаточно экспериментов, которые он провел на себе, и тех, которым подверг его старший. — Хорошо, этого достаточно, — доктор опустил манипуляторы.       — Так… у нас все хорошо?       — Ты вообще-то не извинился, так что я еще подумаю над этим, — сказал медик, отмечая, как Брейнсторм вздрогнул, скорее от какого-то сиюминутного самобичевания, чем от того, какой вердикт вынес Рэтчет. — Но я не на дежурстве, и ты явно не хочешь быть здесь, поэтому на этом все.       — Постой, Док…       — Нет, время вышло, — Рэтчет отступил и согнал его со стола. — Сегодня у тебя было более пяти орнов моего времени… Не стоит благодарности, оно очень ценно. Возвращайся в свою лабораторию. Или еще лучше: возвращайся в свою кварту. Ты только что отравился. Иди вздремни, — открывая дверь, он выгнал другого меха из отдельной смотровой комнаты, так что Ферст Эйд теперь, безусловно, оказался в пределах слышимости, и у Брейнсторма нет выбора, кроме как уйти, нехарактерно тихо и неохотно. Врач наблюдал, как ученый уходит, и еще пару кликов пристально смотрел на дверь после того, как она закрылась. Ферст Эйд осторожно подошел к нему, и формер буквально почувствовал, что Эйд хотел бы знать, что только что произошло. Ученый не проводит много времени в медотсеке, и у него, вероятно, появились свои теории относительно того, почему это время внезапно подскочило до пяти орнов за один день.       — Все в порядке? — вместо этого просто спросил он.       — Нормально, — проворчал Рэтчет. В конце концов, он все равно думал о том, чтобы выпить у Сверва, однако вместо этого лучше воспользоваться своим собственным советом и пойти перезарядить. — Если понадоблюсь, я буду в своей каюте, — Ферст Эйд кивнул и вернулся к своим делам, когда медик покинул медбэй. ***       Рэтчет просидел около семи орнов, прежде чем услышал дверной звонок, что так бесцеремонно его разбудил. Он проверил коммуникатор и не нашел никаких сообщений, так что это не могло быть чрезвычайной ситуацией, поэтому он вяло подошел к двери и открыл ее. Там никого не было, но на полу лежал большой пакет без опознавательных знаков. Он снова поднял оптику и едва успел заметить исчезающее за углом крыло джета. Док стравил вентсистему. У него не было никакого желания гоняться за кем-то, только-только выйдя из перезарядки, поэтому бот ввел частоту Брейнсторма в коммуникатор и проворчал: «Вернулся обратно» и стал ждать. Ученый появился из-за угла с опущенными крыльями, как и прежде, когда он покидал медбэй. Он подошел и остановился так, что коробка оказалась между ними. Мех, кажется, энергично сжимал манипуляторы в кулаки, держа их по бокам и смотря на Рэтчета. Он хотел было начать говорить, но передумал — еще одна редкость. Доктор удивился еще больше, когда Брейнсторм протянул манипулятор и с мягким щелчком снял маску с лицевой, на которой отражалась все та же уязвимость, но теперь в оптике была только честность. Рэтчет почувствовал, как его искра на клик сжалась.       — Прости, — прошептал джет. — Я не знал, что еще сказать, чтобы это не выглядело как оправдание, поэтому просто собирался оставить это и не мешать тебе, — кратко, но подчеркнуто искренне. Рэтчет даже мог немного улыбнуться, хоть и старался этого не делать.       — Что это такое? — спросил он дружелюбно.       — Прототип защитного поля. Мне понадобится твоя помощь, чтобы настроить его. Или Ферст Эйда. Я думал, ты захочешь взглянуть на него, — Рэтчет пристально посмотрел на него, не зная, что сказать. Должно быть, ученый сразу же вернулся в свою лабораторию и безостановочно работал, чтобы создать что-то, о чем они только вскользь упомянули. Медик даже не был серьезен, когда говорил об его создании, так как не был уверен, возможно ли это. Однако, очевидно, Брейнсторм добился некоторого прогресса, иначе бы не стал утруждаться, принося это сюда. Любопытствуя, бот взял ящик и открыл. Там лежало еще что-то, что привлекло его внимание — длинная тонкая бутылка, наполненная какой-то прозрачно-розовой жидкостью без этикетки. — Это просто бонус, — робко сказал бот. — ЕСли хочешь. Некоторое время назад я занимался дистилляцией, но не был уверен, насколько хорошо вышло.       — Ты сделал это? — спросил Рэтчет. С извиняющимся взглядом Брейнсторм снова надел маску, но собеседника это не беспокоило.       — Ага, — он колебался. — Я все-таки хотел угостить тебя выпивкой. Я имею в виду… я не совсем купил ее, но все же, — врач снова посмотрел на него в упор. Он осторожно закрыл ящик и подхватил оппонента одним манипулятором, поворачивая боком и жестом приглашая внутрь кварты.       — Ну, тогда тебе стоит зайти и попробовать, — оптика Брейнсторма вспыхнула от удивления.       — Правда?       — Ага. Мы можем поговорить о твоем изобретении, пока процессоры еще будут способны думать о науке, — Брейнсторм стал выглядеть немного расслабленнее. Рэтчет воспринял это как знак того, что он преодолел свой стыд, и с благодаря примерительному жесту вернулся к своему обычному веселому «я».       — Ты удивишься, когда узнаешь, как много мне надо выпить, чтобы стало не до науки.       — Я должен расценивать это как вызов? — Рэтчет подозревал, что джет улыбался под маской. И легкий огонек надежды увидеть ее своими собственными окулярами во время трапезы окончательно согрел его искру.