Syndrome

      Далер и Лео лежали в обнимку под лучами палящего солнца. Автомобильная обивка уже противно липла к потной коже. Тёплое мокрое тело не давало сдвинуться Кузяеву ни на сантиметр. Паредес спал безмятежно, как ребёнок, обхвативший любимую игрушку.       — М-м… — Лео начал подавать признаки жизни.       — Спи. — с утренней хрипотцой раздался голос. — Нам сегодня ещё в теннис играть. Пока набирайся сил.       — Оу, — Паредес неохотно, но заинтересовано разлепил веки. — у тебя уже имеются дальнейшие планы времяпрепровождения.       — Я логично предположил, что культурную программу ты мне не соорудишь, а…       — «Просто трахатся» тебя не устраивает. Я понял. Но теннис — очень опрометчивый выбор, Далер.       — Это ещё почему?       — В теннисе я тебя и в сонном состоянии урою.       — Самоуверенный придурок. — Кузяев не удержался и с лёгким замахом хлопнул по груди аргентинца кулаком.       — Ой, сам придурок. Я говорю как есть.       — Если ты такой смелый, давай сыграем на желание.       — А кто-то только что назвал меня самоуверенным. — Паредес сложил руки на груди. — Лучше я на тебе весь день полежу, так мне больше нравится.       — Теперь будешь соревноваться за место снизу?       — Может быть, мой самый первый мужчина.       — В твоей заднице?       — Фу, весь романтИк испортил. — смешно сморщил нос Леандро. — Далер Кузяев, почему ты такой топорный?       Раз-два-три.       Обрыв.       Пора.       — Я скучал по тебе. — неожиданно серьёзно прозвучало в ответ.       — Я знаю. — почуялось что-то неладное. Какой-то непонятный резкий перепад настроения диалога.       Этот ход насторожил Лео.       — Мне очень тяжело… на расстоянии. — послышалась слабая дрожь.       Нет, только не это.       — Знаю.       — И…       Улыбка с губ Паредеса пропала, уступив место слезам. Далер ещё недоговорил, а осознание уже накрыло с головой.       Первая часть разговора — это лютый обман. Такой приятный, красиво завёрнутый в блестящую упаковку дешёвый обман.       В один момент Лео стал задыхаться от ярости, плещущей в крови.       Невозможно утихомирить биение сердца.       — Спасибо за всё. Спасибо за то, что присутствовал в моей жизни. И знай, я на тебя обиды не держу. — Далер старался улыбаться. — Ну что ты плачешь? Ну что ты плачешь, дурачок?       Кузяев заплакал на автоматизме, видя печальные глаза оттенка осеннего питерского неба, в которых голубого блеска не осталось и следа. Татарин придвинулся к любимому лицу и душещипательно поцеловал. Как обычно, как раньше.       Этот путь был очень долгим и тяжёлым для них двоих. Болезненная страсть, болезненная ненависть, болезненная любовь. Одна боль для двоих. Никакого счастья.        Хотя нет, счастье было, но являлось оно мимолётной птицей среди тёмного кошмарного леса.       Жертва влюбилась в маньяка. Маньяк влюбился в жертву. Шизанутая любовь, да и только, от которой надо сохранится, иначе миры Далера и Леандро разрушаться в песчинки.       — До скорой встречи в Европе. Я здесь, теперь жду тебя. — И всё же Паредес жаждал удержать за хвост призрачную надежду…       — До скорой встречи. — А кто такой Далер, чтобы в ней ему отказывать?