Рождественский календарь Наруто. Не нарушая традиций.

Саске любит дождь. Во время дождей мир становится меньше, замыкаясь в коробке квартиры, офиса, салона такси или случайной кофейни. Посторонние звуки приглушаются. Закрываются окна, прячутся за непогодой громкие компании и подростки. Затягивает тучами солнце, а по подоконнику стучат тяжелые капли. В декабре снегодождь особенно плотный. Саске прикрывает глаза и под тихий шепот колес балансирует на грани реальности. Когда-то он возвращался от родителей в точно такую же погоду и внутренне взывал лишь к одному: сдержаться. В подростковую бытность он часто ссорился с родителями, желая казаться значимым и важным. Нет, он понимал, что родители правы, как понимал и то, что душат своей заботой. Тогда — он ехал за поддержкой к брату, что говорил по сути теже самые слова, но Саске кивал, смотрел на рябой снегодождь за стеклами и понимал, что по факту, они не так уж и не правы. А Итачи пил чай из чашки со сколом и молчал. Тогда хотелось стать взрослее, иметь полное право выпорхнуть из родительского гнезда, как это сделал брат, обзавестись своим местом, своим потолком, в который можно будет смотреть перед сном. А учеба, работа… все казалось незначительным, вторичным. Другое дело — совершеннолетие, официальное право на сепарацию, на собственную жизнь, в которой, как думалось тогда, Саске так отчаянно нуждался. Отчего-то он был уверен, что было бы желание, а такие мелочи как средства на существование — не найдет разве что ленивый. Саске смотрел на Итачи, на протертый линолеум под ногами, выцветшую скатерть, приклеенную к не менее старому столу на двусторонний скотч, и не подозревал, каких трудов стоила эта затхлая квартирка Итачи. Тот совмещал работу с учебой, разъезжал по собеседованиям и после, стирая на руках единственный приличный костюм. развешивал тот в ванной. Ни о каких друзьях и знакомых и речи быть не могло. Но тогда Саске не знал. Он чувствовал себя таким беспомощным из-за цифры в паспорте и до глубокой ночи засиживался на старой кухне, надеясь дождаться того дня, когда можно будет не возвращаться к матери. А пока шел дождь, старший брат вызывал непутевому младшему такси. После заветного дня рождения чуда не произошло. Не случилось ничего, разве что надежды так и остались неоправданными. — У тебя нет упертости брата, — сдерживая злость, сказал отец, когда Саске закинув на плечо рюкзак, на маршрутках уехал из дома. Он ждал у двери квартиры четыре часа, прежде чем Итачи вернулся домой и пустил внутрь. На улице снова зарядил дождь. Летний, светлый, но отдающий почти осенним холодом. Саске долго смотрел на него, не в силах вымолвить и слова. Хорошо, что Итачи всё понял сам. — Поживи пока здесь. И Саске был ему за это благодарен. Оказалось, быть самостоятельным не так уж и здорово. Конечно, свобода от постоянных укоров родителей окрыляла, но обязанности по поддержанию чистоты и готовке мигом возвращали на землю. Итачи возвращался поздно, едва находил силы на короткий разговор и уходил в комнату, где огромный красный ковер надвисал на одноместной кроватью в дань прошлой хозяйке. Саске уходил во вторую комнату и долго листал газеты, засунутые неаккуратным почтальоном в ящик. Где-то здесь должна быть работа, которой можно себя занять до поступления. Первые деньги, как казалось когда-то, хотелось потратить на себя. Но вместо этого пришлось поумерить пыл и распределить бюджет на продукты, одежды, проезд до будущего Университета и оставить совсем немного на собственное жилье. Саске помнил, как однажды, забыв заплатить за интернет, позвонил брату, спрашивая о просевшей сети. Тот лишь усмехнулся и напомнил о счетах и обязанностях. После этого, в бюджете появилась новая графа — счета. Родители позвонили через полгода. На городской телефон и как бы ненароком поинтересовались у младшего, как его жизнь и приедут ли те на рождество? Тогда Саске стиснул зубы, сухо ответил, что нет и положил трубку. Спустя годы, он понял, что обиделся зря. Родители не забыли о нем, а напротив — пытались сделать вид, что все в порядке. А Итачи наверняка рассказывал тем об успехах. В конце концов, они же не ссорились… — Приехали, — вернул к реальности водитель. Саске неспешно открыл глаза, поднял голову. Рука провела по влажной холодной щеке, которой жался к стеклу. Он завершил поездку в приложении, проверил, чтобы прошла транзакция и, выйдя из машины, заметил, что снегодождь прошел. Взгляд поднялся на окна. Свет горел. Саске стряхнул с плеч дрёму и поднялся пешком по лестнице, открыл ключом дверь и уже снимая пальто заметил, что у двери стояли не привычные кеды с цветными шнурками. Даже проявив благоразумие, Наруто бы никогда не купил нечто столь… — Привет. — Не думал, что у тебя остались ключи, Итачи, — Саске повесил пальто на место. — Это все еще моя квартира. Было бы глупо, оставить всё непутевому братцу. Вдруг потеряет. Они не часто виделись с Итачи и было в их встречах что-то неловкое. Саске чувствовал, что должен был поблагодарить того, но не мог выдавить из себя ни слова. Вместо этого отвернулся, закрыл за собой дверь и удовлетворенно хмыкнул. Итачи облокотился о косяк и кивнул в сторону кухни. Там, на столе, стояли две чашки чая, приглашая к молчаливой беседе, как раньше. Только теперь на них не было сколов, скатерть Саске давно выкинул, как и тот самый стул. Ни осталось засаленных обоев и ковров. И все же, эта кухня хранила много семейных воспоминаний.