Immunity: Part I

      15 лет спустя…       — Малыш, мне нужна твоя помощь, — позвал Киган.       — Тебе всегда нужна помощь, — равнодушно ответил Мика.       Мика проигнорировал парня в пользу внесения последних изменений в заявление. Глаза одержимо просматривали аккуратный почерк, ища любую возможную ошибку. Все должно быть идеально. Безупречность была единственным способом попасть в Военную академию Унда. В конце концов, жизнь на окраинах Конкордии едва ли была возможной.       На протяжении всего своего детства они с матерью постоянно переезжали из региона в регион. Он понимал, что это было необходимо, и они продолжали кочевать, пока в конце концов их вынужденное путешествие не начало сказываться на здоровье матери. Женщине, которая когда-то жила, утопая в роскоши, становилось хуже с каждым днем. Болезнь сильно прогрессировала. Ее лечение было невозможным не только из-за отсутствия денег, но и потому, что они слишком долго с этим тянули. Руки, обтянутые перчатками, сжались в кулаки. Он ненавидел себя за невозможность помочь. Того лечения, что он мог предложить матери, было недостаточно. Ее нескончаемая слабость была постоянным напоминанием о его неудачах.       — Смотри, Мика, — парень помахал рукой. — Мы оба Игни, а это означает, что нам придется намного тяжелее, чем тем, кто живут в столице. Они даже отвергли тебя пять раз.       — Четыре раза, — поправил Мика, не взглянув на своего одноклассника.       — Какая разница.       Отложив перо, Мика он посмотрел на юношу. Киган был бедным двадцатичетырехлетним парнем, который подавал заявление в Академию Унда вот уже семь лет. Как и Мика, многие из умных учеников, живущие в окрестных регионах, пытались поступить в академию в надежде на получение стипендии. Однако, отбирались всего несколько учеников за семестр, и то обычно потому, что у них были связи в армии.       — В чём дело, Киган? — устало спросил Мика.       — Мы должны работать вместе, — Киган плюхнулся за стол Мики. — Ты можешь быть перфекционистом сколько угодно, но есть одна вещь, в которой ты не так хорош.       Он выдержал паузу, ожидая, что Мика спросит о своем недостатке или расстроится, что у него нашли какой-то изъян. Но Мика просто невозмутимо ждал продолжения, Киган разочарованно вздохнул.       — Грамматика, — торжествующе сказал он. — Если ты поможешь мне в аналитике, я проверю твое заявление, прежде чем отправить его.       Если бы это был кто-то другой, Мика бы с подозрением отнесся к подобному предложению, догадываясь о мотивах. Почему бы ему специально не испортить грамматику, помогая Мике? Но это был Киган, тот же упрямый парень, который отказывался покидать Мику, как бы холодно тот с ним не обращался.       — Давай. Я даже заплачу за ужин. Я знаю, что твоя мать плохо себя чувствует ...       — Мне не нужна благотворительность. И ей тоже, — сердито прошипел Мика.       Внезапно вскочив, он собрал свои вещи и вышел из кабинета. Искусно избегая скрипучие рассохшиеся школьные половицы, Мика промчался мимо пустых аудиторий к главному выходу.       Напряженный и переполненный гордостью он пересекал пустынный пейзаж. Если мать и могла за что-то его упрекнуть, то только за осанку. Несмотря на то, что он скрывал свое происхождение, его владение собой могло составить конкуренцию любому аристократу.       — Не у всех есть скрытые мотивы! — кричал ему вдогонку Киган. Шаркая полуразвалившейся обувью, он поспешил за Микой. — Я знаю, что тебе трудно это понять, но есть люди, которые дружелюбны, просто потому, что они хотят такими быть.       Закинув руку Мике на плечи, он потянул молодого человека в противоположную сторону.       — Я постоянно наблюдаю за тобой, малыш. Я знаю тебя уже три года, расслабься и позволь кому-то еще «взять вожжи».       Несмотря на непривычный вес на плечах, Мике удавалось не отставать.       — Расслабься, — презрительно повторил он. — Нет причин расслабляться и нет вожжей, потому, что у меня все под контролем.       Киган вздохнул и погрузился в задумчивое молчание. Они прошли через пустырь Двадцатого Региона, не встречая ничего, кроме сухих сорняков, потрескавшейся земли и бесплодных голых деревьев. Единственными особенностями их региона были пресноводный колодец и несколько урожаев, которые могли произрастать в пустынном климате. Дрянная школа, в которой они учились, была единственным учреждением, расположенным в обширном регионе. Таким образом, мало кто имел возможность в ней обучаться. Студенты могли посещать редкие курсы. Учитывая, сколько столица предоставляла ресурсов, мало внимания уделялось их качеству или количеству. В конце концов, Двадцатый Регион был окраиной.       — Хорошо, надеюсь, ты сможешь когда-нибудь мне довериться, — продолжал настаивать Киган. — Ты не высовываешься вперед, но я вижу твои качества. Знаешь, это то, что заставляет всех обращать на тебя внимание, хотя большинство из них вынуждены восхищаться тобой на расстоянии.       — Это просто смешно, — оскорбленно ответил Мика. — Они ничего не видят во мне, потому что этого не существует.       — Неправда. Что-то определенно очаровывает не только меня, но и окружающих, — Киган протянул руку и ласково коснулся щеки Мики. — Конечно, это может быть твое симпатичное личико.       Мика хладнокровно оценил молодого человека. Как и большинство населения Игни, Киган обладал золотистой кожей и темными волосами. Парень, как и все мужчины его возраста, стремился отрастить волосы, чтобы напоминать пресловутых гордых воинов своего времени. Неоднократно Киган жаловался на свой высокий рост, Мика едва доставал ему до плеча. Помимо истерик из-за волос и роста, лучшим качеством Кигана была его большая, сияющая улыбка. Несмотря на то, сколько лишений он перенес, редко можно было видеть юношу без нее. Мика никогда не встречал никого настолько жизнерадостного. Время от времени он задавался вопросом, можно ли ему доверять. Разумеется, анализируя на расстоянии.       — Почему ты хочешь поступить в академию, Киган? — спросил Мика небрежно.       Киган явно задумался над вопросом. Академия Унда — после переименованная в Академию Конкордии, но никто ее так не называл — была самой большой и престижной военной школой в королевстве. С новейшими аудиториями и лучшими профессорами, академия предоставляла студентам возможность многообещающей карьеры. Здесь также обучали военных, которые хотели занять высокие звания. Студентов собирали в группы по уровню квалификации и затем отправляли на миссии. Хотя Академия Конкордии была престижной школой, которая принимала в первую очередь умнейших учеников, большинство из этих претендентов были отклонены, потому что не хотели вступать в армию. Это был обоюдоострый меч. Чтобы учиться, нужно воевать за Конкордию.       — Я хочу сражаться и защищать свое королевство, но после окончания учебы мне также хотелось бы получить достойную работу, — пробормотал Киган, как будто эта фраза была отрепетирована несколько раз. — Я хочу поддерживать свою семью, тем боле, что отец стареет, — пауза затянулась, пока Киган снова не завопил. — Я также хочу увидеть дворец и столицу! Я имею в виду, мы получим стипендию и бесплатное питание. Три раза в день! Удобные кровати! Трудно такое себе представить.       Предсказуемый ответ. Мика надеялся, что честный.       — А как насчет тебя? Почему ты хочешь поступить в академию? — спросил Киган, приобняв Мику за спину. — Я знаю, что ты брал уроки владения мечом у Мастера Идриса, но я думаю, ты когда-нибудь хорошенько его отделаешь.       Мика дернул плечами, и Киган немного отстранился.       — Потому что я устал.       После многолетних историй о легендарных Джозии и Колдере, Мика хотел столкнуться с ними лицом к лицу. Перспектива встретиться с ними была… стимулирующей. Стимулирующей, но волнительной.       — Это не ответ, Мика, — Киган внезапно стал серьезным и искоса смотрел на друга.— Какова настоящая причина?       Проведя рукой по учебникам, Мика остановил взгляд на жесткой, мертвой траве. Внутри он вел спор с самим собой. Если по какой-то причине они оба могли быть приняты в академию, Мика бы использовал его как союзника. Он поднял подбородок и посмотрел прямо на юношу.       — Я считаю бестактным, что людей Игни в Конкордии по-прежнему рассматривают как аутсайдеров, даже после двадцатилетнего мира.       Независимо от того, куда переселялись люди Игни, их всегда принижали за культуру, расу и за проигрыш в последней войне. В результате, жители Игни построили деревни за пределами столицы Конкордии, чтобы избежать тяжелой дискриминации. Это было унизительным.       — Я ненавижу королевский совет и короля. Они тратят деньги на своих граждан в столице, но не могут пожалеть ни монетки тем из нас, кто построил дома на окраинах. Они работают за кулисами, чтобы бедные были беднее, а богатые - богаче. Аристократы — самозваные ублюдки, которые получили власть с помощью родословной, а не через тяжелый труд. Если бы это зависело от меня, я бы отдал власть тем, кто предан своему делу, чтобы наше королевство было менее извращенным. Я бы уничтожил аристократов. Я бы каждому дал шанс на успех.       Судя по выражению лица Кигана, Мика понял, что дал парню достаточно тем для размышления. Да, это была необузданная тирада о правительстве. Тем не менее... все было правдой. Даже Киган должен был это признать. Юноша моргнул, его лицо стало мрачным.       — Не знал, что ты так сильно переживаешь об этом, — янтарные глаза бродили по лицу Мики. — Значит, ты хочешь стать политиком после окончания учебы?       Мика ухмыльнулся и сунул руки в кожаных перчатках в карманы. Это были не просто политики. Они были уважаемыми членами суда, общества. Самыми влиятельными фигурами столицы.       Он смотрел вперед на приближающуюся деревню. Сараи и жилые сооружения стояли перекошенными, уже готовыми повалиться на бока. Власти даже не предоставили средств, чтобы отремонтировать уже имеющиеся дома, не говоря уже о строительстве новых и таких необходимых зданий, как больницы.       — Все, что ты сказал, правда. Ты бы стал хорошим политиком, Мика. Конечно, социальные навыки нуждаются в совершенствовании…       Последняя реплика содержала некоторую правду. Мика буркнул:       — Я ненавижу политику.       На несколько минут воцарилось неловкое молчание, но Киган его прервал:       — Тогда что? — спросил он. — Ты говоришь об измене, малыш. Если ты не хочешь исправить это политическими средствами, то что, черт возьми, ты собираешься делать с этой сдерживаемой агрессией?       Киган наклонился ближе к Мике с тревожным хмурым взглядом:       — Убить их? — спросил он с беспокойством.       При взгляде Мики Киган побледнел.       — Ты шутишь!       — Я не собираюсь убивать их, Киган, — мрачно сказал Мика.       — Твои руки в шрамах, не так ли? Вот почему ты все время носишь эти перчатки. И твоя мать…       — Даже не заканчивай...       — Тоже шрамы от огня, — мягко закончил Киган. — Ты и твоя мать подверглись нападению благородного огненного Элементаля, не так ли? Ты слишком молод, чтобы получить травму во время войны, так что это должно было произойти где-то после. Но меня это удивляет. Ты из народов Игни и высоко ценишь народ Унда, но на вас напал один из них. Я бы предположил….       — Ты не всезнающий, так что перестань гадать, — холодно прошипел Мика.       Киган был умен, но Мика не думал, что он будет таким наблюдательным. Однако парень был только наполовину прав. Мика был потомком как Игни так и Унда. И он не ненавидел людей Игни за то, что сделал его дядя. Так же, как он не ненавидел людей Унда за то, что сделал его отец.       — Мика.       — Брось, Киган, — он ускорил шаг, оставив Кигана в одиночестве. — Встретимся на базаре завтра в полдень. Я бы хотел, чтобы наши заявки были отправлены как можно скорее.       Проходя по трущобам Двадцатого Региона, Мика обдумывал реакцию Кигана. Пусть и не то, что он ожидал, но это не было полным провалом. Казалось, что парень согласен с коррупцией в столице, но в целом Киган выглядел больше озабоченным безопасностью Мики, чем самой проблемой. Его нельзя было в этом винить. Киган не знал способностей Мики. И по какой-то необъяснимой причине, сам того не понимая, Киган действительно заботился о нем. Посмеиваясь, Мика спустился по лестнице, прошел темный туннель и вошел в жилой дом, похожий на тюремную камеру.       Идя по коридору, он прошел мимо нескольких комнат. Их двери широко распахнуты, чтобы можно было выветрить затхлый воздух, в котором тяжело висели запахи горелой еды и немытых тел. Он не ел весь день, но этого было достаточно, чтобы испортить ему аппетит. За местными не было замечено воровство, и многие предпочитали на ночь не закрывать двери на засов, но преступность в Двадцатом Регионе была очень высокой, и Мика оставался бдительным, всегда закрывая дверь.       — Привет, мам, — сказал он, заходя в квартиру.       Поставив стопку книг у двери, он подождал, пока глаза приспособятся к темноте. Условия их жизни были ужасными.       Это была небольшая студия, оборудованная крошечной ванной комнатой и мини-кухней. Матрас беспорядочно лежал на полу в их, как он иронично называл, большой комнате. Судя по темноте и кислому запаху болезни, юноша предположил, что его мать сегодня вообще не двигалась. Он сдержал раздраженный вздох. Отношения с матерью были… сложными. Временами он яростно ненавидел ее, подозревал в обмане, но в большинстве случаев ее манипуляций было достаточно, чтобы вызвать чувство неохотного уважения и восхищения. Ему не терпелось оставить ее позади, но он также чувствовал вину и ответственность. Часть его верила, что его долг — заботиться о ней, делать ее лучше. Время от времени она зависела от него, и, как бы он не хотел это признавать, он также зависел от нее. Это была коллекция беспорядочных, противоречивых эмоций. Он задавался вопросом, планировала ли Эмбер эту взаимозависимость с самого начала. Нет. Вне сомнений, она спланировала это заранее.       Включив свет, Мика закрыл за собой дверь и подошел к занавеске, отделявшей кухню от задней части квартиры. Отодвинув занавеску, он посмотрел на мать. Цвет кожи был немного нездоровым, и на лице появились морщины. Тем не менее, у нее не было болей, и, казалось, не было лихорадки. Как только он собрался закрыть занавеску, она окликнула его.       — Эзра.       Он замер. Его рука яростно сжалась в кулак. Она не называла его этим именем уже несколько месяцев. Как правило, она использовала имя «Эзра», когда испытывала особую ностальгию. Тем не менее, она знала, как сильно он ненавидел его.       — Я здесь, — ответил он.       Лучше не показывать ей, насколько он раздражен. Мика внимательно наблюдал за ней, зная, что его пристальное внимание беспокоило ее. Вдруг вспомнил наблюдение Кигана, сделанное ранее. Рубцовая ткань сморщила и изуродовала всю правую сторону ее лица, даже сделав один глаз молочным и слепым.       По ее словам, Джозия огнем выстрелил ей в лицо. Мика подразумевал, что Эмбер просто не смогла пойти против своего брата — того самого человека, который был известен своими навыками дуэли как в стихийной магии, так и с помощью меча. К счастью, ей удалось вовремя отвернуться, повредив лишь одну сторону, а не все лицо.       — Иди сюда, — слабо попросила она. Не открывая глаз, она протянула хрупкую руку. Привыкнув к ее «сентиментальным» дням, он послушно прижал щеку к пахнущим от пота простыням и позволил ей провести пальцами по волосам.       — Ты сегодня ела? — спросил он. — Я могу приготовить отвар, если ты не слишком голодна.       — У тебя такие великолепные волосы, сынок, — она проигнорировала его вопрос и ласково потянула за локоны. — Ты действительно должен отрастить их.       — И быть как все?       Эмбер продолжала ласкать волосы Мики, она много раз слышала его ответ, но продолжала говорить одно и то же.       Он лежал, выдерживая прикосновения. Эмбер всегда использовала физический контакт в качестве механизма контроля. Будучи ребенком, после особенно жестокого урока, он послушно становился на колени, и она гладила его по волосам. С того времени его ненависть к ней сменилась прощением.       — Ты совершенно не похож на них, Эзра. Они не такие, как ты, — она ненадолго замолчала. — Ты уже закончил свое заявление?       — Кое-кто из школы собирается помочь мне с грамматикой и эссе, — ответил он формально. — В противном случае, с этим будет покончено.       — Друг? – весело воскликнула она. — Это молодая леди?       — Нет, ничего подобного, — возразил Мика, его тело напряглось, — это просто одноклассник.       — Киган?       Он вздохнул:       — Да, Киган.       Очевидно, матери было лучше, чем утром. У нее будет достаточно сил, чтобы поужинать. Его мысли вращались вокруг того, что можно приготовить. У них были только остатки со вчерашнего дня, так что им нечем было наесться. То небольшое количество золота, которое Эмбер украла из дворца, почти закончилось. Обычно она выполняла хозяйственные работы для жителей Двадцатого Региона, чтобы заплатить за один прием пищи в день, но этого было недостаточно. Всегда недостаточно.       — Когда ты попадешь в академию, я хочу, чтобы ты держался подальше от своего дяди.       Мысли Мики мгновенно переключились от внезапного заявления Эмбер. Это было не похоже на нее.       — Не беспокойся об этом, — пылко утверждал он. — Джозия не имеет ко мне никакого отношения.       — Он является членом королевского совета и очень видной фигурой в армии. У меня есть основания полагать, что он станет новым председателем Академии Конкордии, — Эмбер звучала удрученно. — Этого нельзя избежать, Мика. Академия — твой единственный шанс проникнуть в элиту Конкордии. Он узнает тебя, как только увидит.       — Это невозможно. Мои глаза зачарованно желтые, а имя…       — Это не имеет значения. Ничего из этого не имеет значения, — ее рука ослабла в его волосах. — Колдер искал двурасового ребенка. Мне было удобнее всего замаскировать тебя как Игни, чтобы избежать вопросов.       — Тогда как Джозия узнает меня?       Эта новость, безусловно, была помехой в его планах. Если Джозия действительно так близок к академии, это означало, что Мике придется общаться с ним раньше, чем он хотел. Не будет времени понаблюдать за ним. Мика должен быть настороже с самого начала.       — Он утверждает, что ты его… Избранный.       Ничто не удивляло его до такой степени безмолвия, он даже стыдился признавать, что перестал дышать на секунду или две. Было немыслимо думать, что он предназначен для своего дяди. Что он принадлежал кому-либо. Это унизительно.       Эмбер продолжила тихо:       — Это было проблемой пятнадцатилетней давности. Вот почему твой отец собирался тебя использовать, и поэтому Джозия отказался тебя отпустить. — она вздрогнула. — Мне до сих пор страшно думать, что случилось бы, если бы он заполучил тебя много лет назад. Он бы превратил тебя во что-то совершенно нечестивое.       Отвернувшись от нее, Мика горько улыбнулся. Иронично, учитывая, что она сделала достаточно, чтобы превратить его во что-то нечестивое. Исполняя свою роль верного, любящего сына, он взял ее за руку и сжал ее.       — Но он не получил меня. Ты была достаточно сильна, чтобы остановить его. Я восхищаюсь тем, сколько сил ты потратила, чтобы создать для нас новую жизнь.       Отчасти это было ложью, отчасти правдой. Эмбер рисковала своей безопасностью и роскошью, чтобы защитить Мику от Колдера и Джозии. Она могла проигнорировать все и пожертвовать сыном в обмен на гарантированный комфорт. Тем не менее, Эмбер предпочла благополучие Мики своему. Он восхищался ею за это, но у Эмбер тоже был свой план. В конце концов, он перешел от жизни во дворце с тремя манипуляторами к одному. Возможно, если бы Колдер и Джозия не предали ее, она бы воспитала его по-другому. Но она была так ранена, так обманута, что годами жила в горькой ненависти. Мика был средством мести, контроля и замкнутости Эмбер.       Она открыла глаза, ее одинокий золотой глаз остановился на Мике.       — Ты мое самое большое благословение, — она прижала руку к его щеке. — Никогда не сомневайся в моей любви к тебе. Если бы мне пришлось вернуться и сделать все это снова, я бы ничего не изменила.       Он не знал, что произошло пятнадцать лет назад. Иногда он вспоминал о той ночи, но воспоминания всегда заканчивались на моменте, когда его окружило пламя. Кто-то был там, смело входя в огонь и спасая Мику от удушающего жара.       Король сказал публике, что королева Эмбер погибла в огне. Принц похищен. Естественно, поисковые партии давно закончили свое существование. На протяжении многих лет Эмбер обучала его политическим приемам, манипуляциям и правильному этикету. Он вырос, ненавидя и Колдера, и Джозию, но и восхищаясь ими. Однако, когда он стал старше, то обнаружил, что хочет сблизиться с ними, чтобы узнать, сможет ли быть на равных.       — Я была наивным подростком, — продолжала Эмбер. — Несмотря на то, что это брак по договоренности, я думала, что в Колдере было только хорошее. И, несмотря на страх, что я испытывала за брата, я верила, что он просто был неправильно воспринят.       Мика положил подбородок на тыльную сторону ладони, уделяя матери все свое внимание. Он задавался вопросом, скажет ли она, что у нее на уме, или оставит это для его размышлений.       — Несмотря на мою наивность, я твердо верю, что вырастила тебя с широко открытыми глазами.       Это было преуменьшением.       — Я знала, что ты предназначен для великих, но ненадежных вещей. Ты не можешь никому доверять, Мика. Но всегда соблюдай дружелюбное поведение и делай все возможное, чтобы помочь нуждающимся, — ее губы сжались, а один глаз вспыхнул с такой сильной яркостью. — Я не часто прошу тебя, но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что никогда, слышишь, никогда не отдашься Джозии. Он манипулирующий, харизматичный, сильный, и он сделает все, чтобы заманить тебя в свою ловушку. Никогда не позволяй ему заполучить тебя, ты понимаешь?       Чрезвычайно оскорбленный и смущенный, Мика оттолкнулся от пола, сменив положение.       — Ты меня недооцениваешь, — холодно прошептал он. — Ты думаешь, я насколько слаб, чтобы уступить ему? Моему собственному дяде? — с отвращением плюнул он.       Он был не очень знаком с темой Избранных. Все, что он знал, это то, что он мог увеличить силу того, кому предназначен, если бы они когда-либо инициировали связь. Мика не собирался давать Джозии более высокое положение, чем он уже занимал, не говоря о большем количестве сил, и попадать под его манипуляции. Узнавать, что он был Избранным Джозии, было достаточно оскорбительно. Подчинение человеку было для него хуже смерти.       — Я не недооцениваю тебя.       — Тогда зачем ждать все эти годы, чтобы сказать мне, что я его Избранный? — спросил Мика. — Все это время я превращаюсь в оружие, которым ты хочешь…       — Ты не оружие! — яростно воскликнула она.       Мика почти поверил ей. Держась за матрас, она изо всех сил попыталась сесть.       — Мне нужно было подготовить тебя к тому, что происходит, особенно к истинной природе Колдера и Джозии. Теперь ты можешь уходить в академию, Мика. Я не хотела отправлять тебя вслепую, — выражение ее лица смягчилось. — Ты бы предпочел остаться наивным ребенком?       Он отвернулся от нее, они оба знали ответ на этот вопрос. Прислонившись к дальней стене, он проигнорировал ее тихий смех. Все эти уроки, все эти дискуссии привели только к одному результату: стараться проникнуть в элиту, чтобы завоевать доверие Колдера и Джозии. Только тогда, по словам Эмбер, он сможет их устранить. Впервые за долгое время он полностью согласился со своей матерью. Мало того, что двое членов королевской крови предали его мать, они также ранили, уничтожили ее. Более того, они дали Мике эту жизнь. Жизнь в трущобах, в постоянной опасности. Они прокляли его на адские годы с горькой женщиной, женщиной, которая забрала его детство, которая испортила и изуродовала его.       В конце концов, он уважал и заботился о своей матери достаточно, чтобы выполнить ее просьбу. И он сделает это с честью.