Коммунизм, капитализм, долбоебизм и всё идёт по плану

Чтобы понравиться Дейзи Фицрой, нужно быть мудаком. Престон изо всех сил отгоняет от себя мысль, что возможно, благодаря этому у него есть шансы. Это его не волнует, это просто сухой факт, и из-за этого он переживает как за саму Дейзи, так и за судьбу Гласа Народа. С другой стороны, сам он ловил её на медвежьи капканы, и где он сейчас? Дейзи возвращается так же внезапно, как и исчезала, и кажется, не считает это чем-то странным. Отстранённая, погружённая в свои мысли, она нередко отвечает на вопросы невпопад, и чаще запирается ото всех в импровизированных штабах их каждый раз меняющихся укрытий. Ото всех, кроме странного ирландца, что не отходит от неё ни на шаг. Престон не видел этого человека ни среди рекрутов, ни среди значимых лиц, а в Колумбии он знает всех, кого стоит знать. Проныра ни оружейник, ни производитель взрывчатки, ни поставщик вигоров, и даже Дейзи не собирается, кажется, говорить, кто он такой. Первое, что делает Дейзи, когда вваливается в штаб после своего таинственного исчезновения на две недели — говорит подбегающим к ней взволнованным мужикам из Гласа скрутить ирландца. Когда ему заламывают руки за спиной, тот, кажется, даже забывает на секунду про свой акцент. А после и про дар речи, когда Дейзи запускает руку ему в волосы, и тянет за них, поднимая его голову, что-то тихо и угрожающе говорит, а потом от всей души смеётся, командуя ребятам отпустить его. На памяти Престона это был первый и последний раз, когда её спутник забыл про дар речи — как и все ирландцы, он на редкость пиздливый, самоуверенный и наглый пройдоха. Больше всего Престон удивляется тому, что он словно пришелец из иного мира. Даже Букер, который порой казался вольным туристом по Колумбии, не выглядел настолько очевидно не вписывающимся в обстановку. Хотя проныра уже и успел закорешиться с ирландским отрядом, и один раз даже напился с ними до беспамятства. Престон видит, как сейчас он наклоняется к Дейзи, и что-то шепчет ей на ухо. Престон слышит лишь обрывки фраз, но он готов поклясться - ирландец спрашивает у неё, кто такой Иеремия Финк, о котором столько шума на последнем их совете. Остается лишь понять, что бесит его больше — то, насколько неприкрыто ирландец выдаёт прорехи в своём происхождении, или то, как он прижимается к Дейзи, когда они шепчутся во время обсуждения плана нападения. — Говорю тебе, он не здешний, — тихо говорит он Букеру, когда они оказываются одни. — И вообще какой-то мутный. Я это нутром чую. Ты о нём что-то знаешь? — Я уважаю чужие тайны, Даунс, — холодно отвечает тот, цедя каждое слово, — и не имею привычки лезть не в своё дело. Или мне напомнить тебе о твоём прошлом? Ведь если так подумать, ты просто сменил черные скальпы на белые, верно? Престон резко осекается, ощущая, что ему нечем крыть. — Дейзи говорила, что у неё с этим человеком заключена какая-то сделка, и что она у него в долгу. Мне этого хватает, — добавляет Букер, чуть понижая голос. — И я тебе об этом не говорил. Больше я о нём ничего не знаю, и узнавать не собираюсь. Престон же хмуро смотрит на тяжёлую двустволку, которую бездумно чистит Букер. Поблёскивающий ствол оружия тут же украшают капли крови, и он, задирая голову и прикрывая нос рукой, выходит из кухни. Это происходило с Букером всегда, когда он говорил, что ничего не знает и не собирается узнавать, но почему это происходило, Престон понять не мог. Букер не казался ему волнительным и тревожным до такой степени, чтобы при любом неприятном диалоге переживать до крови из носа, но и случалось это слишком часто . Зарождающуюся логическую цепочку из головы прогоняет свисток чайника и “ах да, Дейзи просила сделать ей кофе” от уходящего Букера. Только через мгновение до Престона доходит, что шагов от одного лишь ДеВитта раздается слишком много. — От любопытства кошка сдохла, Даунс. Слышал такое выражение? Престон прекрасно знает, кто стоит за его спиной — голос ирландца сложно не узнать. — Как непривычно видеть тебя одного. Не думал, что ты можешь сделать шаг в сторону от Фицрой, — ядовито отвечает Престон, осторожно отставляя чайник в сторону. — Кто бы говорил, а? — Ирландец хитро щурится в ответ. — Жмёшься к ней, как слепой котёнок к матери. Оба они находятся в штабе Гласа Народа, оба доверенные лица самой Дейзи Фицрой, неподалёку от них снуют другие члены их движения, которые прибегут на любой подозрительный звук, даже возглас. При ирландце нет даже огнестрельного оружия, и всё равно инстинкты охотника кричат Престону, чтобы тот хотя бы переложил руку поближе к револьверу. — И чем же ты так пригляделся Фицрой? Не помню тебя среди колумбийских воротил, даже подпольных, и уж тем более ты не выглядишь как незаменимый боец. Ирландец пожимает плечами. — ДеВитт тоже так не выглядит, однако поди ж ты. Хмыкнув, Престон демонстративно отворачивается от него, заваривая кофе, но продолжает чувствовать на себе пронизывающий взгляд. Ирландцу, кажется, наплевать, как это воспримет Престон, что подумает от такой нахальности. И думает ли он про него вообще что-либо. — На самом деле я из будущего. Так получилось, что твоя драгоценная Дейзи упала мне на голову из вашего времени, пытаясь кое-что исправить, и мы заключили с ней сделку: я помогаю ей найти машину, что вернёт её назад, а она в свою очередь найдёт мне человека, который знает, как управлять этой самой машиной. После чего мы мирно разойдёмся по своим временным линиям, и вы продолжите вести свою маленькую революцию под предводительством вашей красотки. Едва не уронив чашку, Престон аж фыркает от такого феерического бреда. После чего чувствует волну накатившего раздражения — за кого этот подонок его принимает? — Долго придумывал? — Старо как мир: хочешь что-то скрыть - расскажи правду, — вкрадчиво тянет ирландец. Престон шумно сглатывает. Безоружный, хитро улыбающийся ирландец напоминает ему капкан. Замаскированный небрежно сваленной цветной листвой, безжалостной мёртвой хваткой цепляется за конечность при малейшем неосторожном прикосновении. В его серо-голубых, почти бесцветных глазах, на долю секунды мелькает опасный, металлический блеск. В голове раздаётся громкий лязг челюстей капкана. Престон чувствует, словно мозг укололи тонкой иглой, после чего верхнюю губу начинает щекотать струйка тёплой крови из носа. Престон лишь демонстративно вытирает лицо рукой, не утруждая себя поиском тряпки. Что-то в нём словно чувствует, что это покажет его слабину. — Как ты мог понять, я здесь надолго не задержусь, — невозмутимо продолжал ирландец, облокачиваясь на стену и вальяжно засовывая руки в карманы. — Так что можешь унять своё любопытство, я не собираюсь становиться лейтенантом Фицрой. Мистер “белые скальпы вместо чёрных” скоро снова будет её любимым пёсиком после ДеВитта. — Знаешь, сложно не интересоваться, когда человек знает о тебе так много, но сам при этом отказывается даже назвать своё имя, — цедит Престон, сжавший челюсти до звенящего гула в ушах. Ирландец довольно усмехается. — Если хочешь, можешь звать меня Атлас. Престон не удерживается от улыбки. Атлас, надо же! — Фицрой тоже тебя так зовёт? — О, хочешь послушать, как Дейзи меня зовёт? Могу тебе это устроить, она это делает громко. Это блеф, откровенная провокация, говорит себе Престон. Задирание уровня детских дразнилок. Престон говорит себе, что не поведётся на такую ничтожность. Рука же его ложится на кобуру револьвера. — Из будущего, говоришь? — шипит он, —Тут ты никто, и звать тебя никак. Если всё, что ты наговорил про эту машину, правда, то Фицрой найдёт её и сделает то, что требуется для победы Гласа Народа, а тебя пристрелит, как вшивую собаку! Он и не замечает, как срывается на крик. После чего тут же замолкает, надеясь, что мимо не проходили особо любопытные доходяги из его подчинённых. Атлас же не поводит и бровью, лишь улыбается чуть шире одними губами. Престон уверен — обнажи Атлас зубы хоть чуть-чуть, и он увидит острые звериные клыки. Охота всегда пленяла Престона тем, что он на территории зверя показывал ему, чья власть тут установлена на самом деле. Сейчас же он чувствует, словно стоит перед гризли без ружья. Механические челюсти оглушающе смыкаются. — Пока ты так любезно завариваешь мне кофе, Даунс, вот тебе кое-какая пища для размышления. Во-первых: раз всё так, как ты говоришь, то как думаешь, почему бы Фицрой не пристрелить меня прямо сейчас? Ведь не может быть так, что я нужен Дейзи для чего-то ещё, как и она мне? — приторно тянет довольный Атлас. Он подходит вплотную, и немного прижимаясь к нему, тянется за только что заваренным кофе. Престон, к собственному стыду, не сразу понимает, что он пытается сделать, и… отшатывается. — Это кофе для Дейзи. Атлас же невозмутимо забирает кружку со стола. — А вот и вторая вещь, которую я хотел тебе сказать. Дейзи не пьёт кофе. Дверь за Атласом медленно, со скрипом закрывается. В тонком проёме Престон видит, как Атлас наклоняется к Дейзи, и что-то шепчет ей на ухо. Престон слышит лишь обрывки фраз, но чувствует, как лицо его заливает краска.