Это может быть весело!

      Округу сковала зима своими прозрачными колючими цепями, незримо повиснув в лесу на кронах деревьев, на голых тоненьких ветвях орешника, на поднятых плечах озябших котов. В такой холод лучше всего сидеть дома, но не каждый может позволить себе такую роскошь. В конце концов, надо собирать хворост, чтобы топить печь. А печи топились непрестанно, и вертикальные дымки из всех труб, как от палочек благовоний, — тому подтверждение.       Да, погода была безветренной. Более того — ясной и лунной. Но ослепительное небо и блестящий снег не сияли весенним теплом. До весны было далеко... И лучше бы обманчивый свет Явной Луны затянуло густыми облаками — не было бы так досадно и холодно, как сейчас.       Коноэ сидел перед окном и с грустью любовался этим насмехающимся световым диском. Стекло излучало прохладу, мягко касаясь детских щёк кота-подростка. А витиеватые узоры, выгравированные около рам морозом, увлекали его взор, отгоняя лишнюю грусть. Только так Коноэ мог себя занять. Уборку в доме он уже сделал, а еды и топлива было ещё достаточно. Выходить наружу нет смысла, да только Коноэ жил один. Нет, он не страдал от одиночества. Он даже слабо представлял себе, что значит "страдать от одиночества". Его образ жизни был ему привычным и обыденным для такого понимания. Но тоска и скука не были ему чужды. Однако с другой стороны...       Коноэ наклонил голову на бок. Он почувствовал, как через охвативший его сплин, стал подснежником пробиваться росток новой мысли. Вот она — фантазия! Бесценный спаситель от головных запустений.       Он перестал видеть окно и чувствовать контраст температур на открытых и закрытых участках тела. Его голову заполнили мысли о чём-то далёком и нереальном. О чём-то таком, что его не касается и даже никак ему не принадлежит. "Может, это чужие эмоции?" — подумал вдруг Коноэ, из-за чего внезапно выпал из воображаемого мира, болезненно шлёпнувшись на пол посреди своей тёмной комнаты. Конечно, в действительности было не так — он продолжал сидеть у окна спокойно и нерушимо, лишь путаясь в мыслях и догадках.       Но тут в дверь постучали. Этот стук словно не принадлежал реальному миру — он был далёк и гулок, как сон на момент пробуждения. Однако с каждым толчком стук становился громче и материальнее. Хотя странно называть какой-либо звук "материальным". Скорее объёмным и ощутимым своей резкостью и силой.       — Коноэ! — возник приглушённый голос вслед за стуком.       Коноэ окончательно выпал из своего вялого транса и лениво встал. Но к двери подошёл торопливо и, взявшись за засов, крикнул:       — Сейчас!       Дверь отворилась, впустив в дом металлический холод и ослепительную белизну. У порога стоял кот, такой же юный как Коноэ. Он был закутан в кучу одежд, из-за чего перенимал образ кочана капусты. Из-под шапки, как язычки пламени, выбивались рыжие локоны, щёки были красными. Этот румянец как-то жутко выделялся на абсолютно белом лице, но Коноэ видел его не впервой и знал, что это не болезнь и не обморожение. Это обычное лицо Токино в нынешние морозы.       — Заходи быстрее! — поторопил он его.       Токино одним широким шагом проник внутрь, и Коноэ захлопнул за ним дверь, от холода сжимая себя одной рукой и пару раз простучав зубами.       — Ух, спасибо, что впустил! — с улыбкой выдохнул Токино.       — Будто у меня был выбор, — усмехнулся Коноэ.       Токино озорно стрельнул глазами в его сторону и сорвал с головы шапку. Его рыжие волосы изрядно растрепались, огненными лохмами встав торчком. Он даже не попытался их пригладить.       — Не сильно сегодня занят, Коноэ? — торопливо спросил Токино.       Тот пожал плечами.       — Было бы чем...       — Значит, ты сможешь пойти со мной?       Коноэ оторопел от такого неожиданного вопроса.       — Куда пойти? — удивлённо спросил Коноэ, вскинув брови.       — Просто прогуляться по безопасной части леса, на лыжах, — улыбнулся Токино.       Его слова звучали легко и просто, по обыденному приподнято. Но Коноэ не мог их безоговорочно принять.       — На лыжах? В такую холодрыгу!?       — На лыжах не холодно, — по-доброму возразил Токино.       — Ты шутишь, — поёжился Коноэ при одной мысли выйти наружу.       Токино дёрнул плечами.       — Ну, я тебя не заставляю. Просто подумал, что это может быть весело.       "Весело?" — возмущённо хотел переспросить Коноэ, но передумал. Ведь в намерении Токино не было ни тени злой иронии или издёвки — он действительно хотел устроить что-то весёлое. Но с чего бы вдруг так экстремально и странно — в лес на лыжах, когда лучше сидеть дома и не высовываться?       "Не высовываться!" — твёрдо укоренилось в мыслях у Коноэ. Надо бы сразу отказаться. Но наш герой решил пойти окольными путями.       — Ты бы не хотел немного отогреться и отдохнуть сейчас? — предложил Коноэ своему другу.       Тот сначала оторопел и не нашёл нужных слов. Наверное, его планы и желания вступили в противоречие.       — Я боюсь, так мы потеряем время, и погода испортится, — в конце концов, ответил Токино.       Он был прав. Сейчас хотя бы светло и тихо, но к вечеру может начаться вьюга. И всё же, Коноэ сказал то, что думал с самого начала:       — Сегодня в принципе погода не для прогулок — очень холодно.       — А ты одевайся теплее! — приподнятым голосом возразил рыжий. — Шарф натяни на нос, а шапку — на глаза!       С этими словами он нахлобучил на Коноэ свою шапку, скрыв под ней пол его лица. Только рот оставался на виду и он раздвинулся в смущённой улыбке.       — Токино! — сквозь усмешку позвал его Коноэ и через секунду освободился от "шапочного" плена.       — Собирайся! — игриво произнёс Токино. — Я подожду тебя и заодно отогреюсь.       Коноэ не мог ему отказать. Столько доброты и ребячества исходило от этого юного кота, что не хотелось его расстраивать. Коноэ всегда охватывало сожаление и грусть, когда у Токино падало настроение и огонёк в его глазах затухал. Прискорбное зрелище — лучше насмерть замёрзнуть и оттаять к весне на радость птицам-падальщикам.        — Что ж, жди, — улыбнулся Коноэ.       Они вышли наружу. Ходить на лыжах после долго сидения дома было непривычно, и Коноэ сначала с головой окунулся в работу над равновесием, а затем — в сугроб. Но встать было нереально — лыжи скрестились, ухватиться не за что. Токино одновременно смеялся над его безнадёжными телодвижениями и пытался помочь ему. Еле-еле он поднял Коноэ из снега. И то тот остался в снегу, в белом и летучем как пыль или мука. Коноэ отряхивался, размазывая этот ледяной порошок тонким слоем по всей своей одежде. Щёку жгло от прилипшего к ней снега и прикосновений холодного воздуха. Коноэ потёр её чистой варежкой, но чуть не сделал только хуже. Недовольно морщась, он решил не обращать на это внимание и молча пошёл бок о бок со своим другом. И... С ним становилось словно бы теплее. Мороз стоял такой, что слипались ресницы, но вдыхаемый воздух был горячим. Токино бодро шагал на лыжах, задавая нужный темп, и Коноэ начинал чувствовать себя увереннее. Теперь он точно не оступится!       Токино улыбался, поминутно оглядываясь на него, но ничего не говорил — слишком холодно, чтобы открывать рот. А этого и не требовалось, потому что друзья всё равно общались. Каждый шаг, каждый взгляд помогал им понять друг друга и даже шутить. "Просто подумал, что это может быть весело", — говорил Токино и был прав. Явная Луна подмигивала им, натянув на себя как одеяло мимо проплывающее облачко. Коноэ довольно замурлыкал в толстый вязаный шарф.       Так бы они и шли неторопливо, без происшествий, временами небрежно стукаясь лыжным палками, пока Токино не рванул резко вперёд. Коноэ не сразу понял причину этого внезапного ускорения, но неосознанно поспешил за ним.       — Эй! — окрикнул он Токино и услышал в ответ смех.       "Всё ясно", — хмыкнул Коноэ и прибавил скорости. Однако, как он ни старался, нагнать хитрого и резвого друга ему никак не удавалось.       Впереди дорога клонилась вниз — Токино быстро скрылся за её краем. "Это мой шанс!" — выдохнул про себя запыхавшийся Коноэ. Только не тормозить, только не тормозить... И вот, он летит, убрав палки за спину. Спуск! Токино! Он видит его! Догнать! Перегнать!       Коноэ не придавал значение тому, что тот начал замедляться — его наоборот это подстёгивало, зажигая азарт и ощутимую грёзу о победе. Токино остановился и помахал ему палкой — какая очаровательная и мирная картина! Да только Коноэ не смог объехать друга и на полном лету врезался в него.       — Я подумал, что это точно будет весело, — слабо оправдывался Токино, потирая затылок, то ли из-за ушиба, то ли смущения.       — Очень весело! — довольным голосом отозвался Коноэ, снимая лыжи. Это могло бы быть сарказмом, но наш герой ни капельки не злился — ему было действительно весело. Или, скорее, его смешил сложившийся инцидент.       — Прости, — всё же извинился Токино. — Надо всегда предупреждать, а я...       — Всё в порядке! — заверил ему Коноэ, встав на ноги.       В правой руке он сжимал пару лыж, но не такую идеальную, какой она была раньше — одна лыжа трагически лишилась своего вздёрнутого края. А лыжи Токино с виду будто бы не пострадали. Но это было не так — вдоль одной из них образовалась длинная трещина.       — Всё в порядке... — с грустной усмешкой повторил Токино за Коноэ. — Не сказал бы, хе-хе.       — Ну, мы сломали лыжи, а не кости, — возразил Коноэ и улыбнулся. — Значит, всё в порядке.       — И правда, — успокоился Токино.       После этого наши друзья поплелись пешком, по колено проваливаясь в снег. Явная Луна стремительно садилась, как кусочек сливочного масла плавясь за деревьями и превращаясь в бесформенную зарю. Всю округу начали застилать сумерки голубого, грустного, цвета. Но Токино и Коноэ не покорила эта грусть. Потому что теперь они знали, что от всего чего угодно может быть весело.