***
Молодой наследник брёл по коридорам замка в самом мрачном расположении духа. Эмир был упрямым человеком, и Ягыз отлично понимал, что приятель не успокоится. Но оставалась маленькая надежда. Леди Хазан Чамкыран отличалась стойким, упрямым нравом, который проявлялся именно в присутствии наследника семейства Эгемен. Юная девушка не гнушалась никакими способами, чтобы показать кузену, что его мнение, взгляды и убеждения, лично для неё, ничего не значили. Молодой граф неоднократно был свидетелем, как ласково и бережно она обращалась с сёстрами. Как была нежна и осторожна с леди Севинч. И только одному человеку госпожа старалась дать отпор. Упрямая девица! Мужчина резко остановился и занёс кулак, чтобы обрушить на молчаливую стену замка. Хазан не желала слушаться и подчиняться. Ни при каких условиях. Если бы мать была жива, она бы напомнила, что никакой человек не будет откликаться на грубость и хамство. Но увы, леди Эгемен покоилась в холодной английской земле и давно обрела покой на небесах. — Мама, — тихо позвал Ягыз, рассматривая рукав собственного дорогого одеяния, которое надлежало носить знатным господам. — Если бы ты знала… Леди Севинч была понимающим человеком. И она знала. Рука мужчины потянулась к карману, извлекая на свет портрет с изображением матери. Каждая чёрточка лица, отражающая характер, была передана изумительно точно. Родительница спокойно и мягко взирала на сына из другого измерения, пытаясь что-то сказать. — О чём я? — переспросил Ягыз. — Тебе никогда не были нужны слова, чтобы понять меня. Он покачал головой, прогоняя минутную слабость. Род Эгеменов справлялся и с более сильными несчастьями, чем раненое сердце. Раненое сердце? Эта мысль была столь внезапной и неправильной, что Эгемен поспешно убрал портрет во внутренний карман камзола, будто действие могло спасти от разрушительного осознания. Нужно было немедленно взять себя в руки. У него была невеста. Почему была? Есть. И необходимо заняться её поисками. Лорд нахмурился, вспоминая о записке, которую ему передали. Надлежало немедленно приостановить небольшой крестьянский бунт в северной части графства, но кузина вывела его из себя, заставив забыть об основных обязанностях. Он повертел в руках послание, скомкал и поместил обратно, обещая себе, что обязательно решит вопрос должным образом. — Чтоб тебе пусто было, Хазан Чамкыран! — слова, произнесённые в сердцах нашли, свою цель. Перед ним стояла гнусная нарушительница спокойствия в замке и в сердце лорда Эгемена. — Ваше воспитание оставляет желать лучшего, господин-лорд-зазнайка! — парировала девушка, скрещивая руки на груди. — Напоминаю, что ты — моя гостья, — холодно осадил Эгемен. Хазан смерила его презрительным взглядом и собиралась развернуться, чтобы оставить ненавистного собеседника позади. Но ей не позволили этого сделать. Мужская рука крепко ухватилась за локоть юной леди, сминая дорогую кружевную ткань рукава. Она дёрнулась от неожиданности, и платье чуть не затрещало по швам. Мисс Чамкыран быстро осознала, что есть риск остаться в неглиже перед врагом, поэтому перестала оказывать сопротивление. К её удивлению, нахал не развернул гостью лицом к себе. Лишь встал непозволительно близко со спины. Она могла чувствовать мужское тело и упругость мышц, готовых в любой миг оказать сопротивление, стоило сделать шаг в сторону без позволения. — Ты будешь держаться от Эмира подальше, — начал Эгемен, но его перебили: — И поближе к тебе? Хазан не смогла бы объяснить зачем задала этот вопрос. Но предательское сердце, медленно отсчитав пару робких стуков, начало загнанно биться в ожидании ответа. — Что ты сказала? Она обратилась к лорду, применив дерзкое «ты». Возможно, его возмутило именно это. — Хазан, — горячее дыхание обожгло область шеи. На прикосновения человека, которого девушка готова была убить, тело реагировало иначе, чем на господина Эмира. Агония и усиливающийся жар вкупе с быстрым сердцебиением выдавали сильное волнение. — Слушаю, — дрожащим голосом ответила «жертва», загнанная в тиски. Эгемен придвинулся ближе, всё сильнее сжимая рукой хрупкий локоть. От резкого движения острый край портрета в кармане впился в тело через одежду. Лёгкий укол, и наваждение исчезло. Леди Севинч. После смерти госпожи народ искренне оплакивал усопшую, желая той найти покой на небесах. Никто из поданных не посмел взять ни единого соверена, все похоронные процедуры выполнялись от чистого сердца. Графиня Эгемен покинула этот мир настоящей госпожой: заботливой, великодушной, честной. Походил ли сын на свою мать или большая часть характера была перенята у Хазыма? Сложно было угадать, что повлияло на слова, которые лорд решился произнести. Воспоминание о давно ушедшей матери? Ненависть к гостье? Проснувшиеся родственные чувства? Или тонкая нить между кузеном и кузиной, которая становилась всё крепче и никак не желала рваться? — Если бы я захотел извиниться, это было бы сложно. Слова заставили Хазан закашляться от гнева, придавая сил. Она вырвалась из хватки, разворачиваясь лицом к высокому мужчине, который взирал на неё с прежней холодностью. Но в самой глубине ледяных зелёных глаз теплился странный огонёк растерянности. Мисс Чамкыран покачала головой. Это невозможно. Огонь не мог жить в толще льда. Только не у лорда Эгемена. — Для тебя это не сложно, а невозможно! — резко ответила девушка, разворачиваясь к нему. — Твоё существование — оскорбление для меня! И больше никогда не смей приближаться ко мне со спины! Недостойное поведение для джентльмена. После этих слов к Ягызу вернулась прежняя насмешливость. Он поклонился и добавил: — Невозможное требует чуть больше времени, леди Хазан. Должен признать, очень вдохновляет призыв к порядочности, если учесть вашу убеждённость, что это качество мне чуждо. Я удалюсь, как истинный джентльмен, позволив вам, милая кузина, поразмыслить в одиночестве. Лорд уходил с места происшествия чрезвычайно довольный собой. Выскочка Чамкыран не нашлась, что ответить. Победа была за ним. Портрет матери грел карман и душу, словно подтверждая, что всё сделано верно. Упрямство, застилавшее глаза, не позволило молодому хозяину замка увидеть одну из простых истин: девушка замолчала, потому что впервые посмотрела на господина Эгемена другими глазами.***
Баронесса Чамкыран коротала вечер в небольшой библиотеке особняка, любимом месте покойного мужа, в гордом одиночестве. Не то чтобы достопочтенной леди нравилось читать, наоборот, она терпеть не могла книги, полные глупых историй, приправленных напыщенной моралью. При жизни барон потратил целое состояние на кожаные переплёты и свечи для чтения, а теперь все его дочери вынуждены сидеть в четырёх стенах обветшалой постройки, ожидая, пока на них обратят внимание хоть сколько-нибудь порядочные джентльмены с золотишком в карманах. Теперь не все. От Хазан, несколько дней пребывавшей в отъезде, до сих пор не было никаких вестей. В благоразумии дочери госпожа Фазилет нисколько не сомневалась: из всех её детей только старшая отличалась спокойствием и рассудительностью, с лихвой компенсировавших нелюдимость и упрямство. Но молчание из Йоркшира удручало и не могло не томить сердце матери неизвестностью. Повертев в руках принадлежности для письма, баронесса вздохнула. Читала она значительно лучше, чем выводила буквы на бумаге, и вопрос, писать или не писать родственничку-павлину, мучил бедную женщину вечер напролёт. В дверь библиотеки постучали. На пороге возникла двенадцатилетняя Айше Чамкыран, не по годам любопытная и прыткая девица. — К вам посетитель, маменька, — быстро выпалила она и, не дожидаясь, пока норовистая родительница выставит вон, добавила. — Сэр Огуз. Фазилет нахмурилась. Только жениха дочери ей сейчас не хватало для полного счастья. Кивнув девочке, леди Чамкыран встала, готовясь встретить незваного гостя. Помещик робко заглянул в полутёмную комнату, переминаясь с ноги на ногу и теребя в руках помятую шляпу. — Моё почтение, баронесса, — робко произнёс он. — Помилуйте, — произнёс молодой человек обескураженно, — как можно забыть о вас, леди Фазилет? Мои мысли с вами и вашей семьёй дни и ночи напролёт. Женщина расплылась в улыбке, подавая посетителю руку для поцелуя, и тот поспешно ухватился за кисть будущей тёщи. — Как поживают ваши родители? — задерживая жениха дочери на ногах дольше времени, отведённого приличиями, продолжала вести светскую беседу баронесса. — Благодарю вас, они в полном здравии, — ещё раз поклонился сэр Огуз. — Я пришёл… Молодой человек замялся, подыскивая упрямые, никак не желавшие приходить на ум, слова. — Леди Фазилет! — наконец пылко воскликнул он. — У меня сердце не на месте! Скажите, не было ли какой весточки от мисс Хазан? Вмиг посерьёзневшая хозяйка особняка решительно потянула руку на себя в стремлении отнять, раздумывая, как бы половчее воспользоваться волнением незваного гостя. Тот, в свою очередь, не горел желанием сдавать позиции и крепко удерживал ладонь баронессы в руках. На протяжении нескольких мгновений, шумно посапывая, они занимались борьбой за морщинистую конечность, пока сэр Огуз не проявил подобающее благоразумие и не предоставил леди Фазилет полную свободу распоряжаться своим телом. Та несколько раз встряхнула кистью и хмуро уставилась на «зятя». — Не буду скрывать от вас, юноша, с момента отъезда Хазан не написала о себе ни слова. Я все ещё в ожидании вестей из Йоркшира. Бедняга схватился за голову, теряя шляпу и остатки разума. — Я предчувствую беду, баронесса! — закричал он столь громко, что женщина стала всерьёз опасаться за его душевное здоровье. — Не отговаривайте меня, я тотчас еду в замок Эгеменов! Мать семейства судорожно обдумывала внезапный порыв. С одной стороны, она была не против того, чтобы кто-нибудь развеял тревогу относительно Хазан. И будущий зять как нельзя кстати подходил на роль благородного джентльмена, готового вернуть наследницу под родительский кров. С другой стороны, было неизвестно, какие обстоятельства задерживают дочь от возвращения. Не было письменного объяснения ситуации. Фазилет готова была поклясться кудрями, что родственник вставлял не то что палки, а целые сосновые стволы в колёса леди Чамкыран, лишь бы та не вступила в свои законные права. Старшая дочь была своенравна и упряма, как самый упитанный баран Ланкашира, но гремучая смесь кровей брала своё, и баронесса точно знала: если Ягыз Эгемен попытается унизить и оскорбить Хазан, то не видать ему больше спокойной жизни. При подобном раскладе, внезапный визит влюблённого джентри вряд ли пойдёт всем на пользу. Баронесса вздохнула, не зная, на что решиться. — Я и не думала отговаривать, милый сэр Огуз, — заворковала она нежным тоном. — Вам хорошо известен нрав девочки: она не из тех, кто залюбовавшись видами замка, забудет о своих обязательствах перед матерью. Я переживаю, и мне было бы спокойнее, если бы вы отправились туда и доставили бы домой, в целости и сохранности. — Какой я глупец, что не вызвался сразу сопровождать её! — в сердцах воскликнул молодой человек. — Рассудил, что негоже лезть в семейное дело, да и по весне… очень много дел на пастбищах и пашнях. Напоминание о бескрайних просторах, принадлежащих семье джентльмена, стоявшего перед ней, отрезвило леди Фазилет, и она справедливо рассудила, что лучше синица в руках, чем весьма призрачный журавль с павлиньим хвостом в небе. Окончательно решившись, хозяйка особняка заломила руки в жесте, полном отчаяния. — Ах, добрейший сэр Огуз! Пока вы печётесь о своих овцах, моя дочь совсем одна неведомо где! Привезите, привезите её домой! Верните мне мою чёрную козочку! Бедняга джентри, ещё не до конца привыкший к артистичным выходкам будущей родственницы, попятился к двери. — Я верну, обязательно верну, баронесса, — пробормотал он и опрометью выскочил из библиотеки. Вновь оставшись одна, Фазилет устало опустилась в кресло покойного мужа, пальцы сами собой нашли потёртости в обивке подлокотников и нырнули под грубую ткань. Думать мешала упорно нараставшая тревога. Наконец, вдова рассудила, что принятое в данной ситуации решение было единственно верным. В конце концов, Хазан помолвлена и, с наследством или без, ей необходимо вернуться домой как можно скорее. Ранним утром кухарка доложила госпоже, что закрытая коляска, запряжённая двойкой лошадей, выехала в сторону Йоркшира. Добропорядочный сэр Огуз отправился за своей невестой.***
Нежась в прохладной постели, отведённой для гостей замка, Хазан перебирала в уме самые обидные ругательства, которые доводилось слышать от детей прислуги и мальчишек-приказчиков в зеленной лавке. — Чурбан! Ослиная задница! Э-э… Распухший боров! Перед глазами девушки вновь всплыли пылающие самодовольством зелёные глаза. — Пивная рожа! — зло прошептала юная леди, в ужасе прикрывая рот рукой. Как она низко пала, начав испытывать ненависть к лорду Эгемену. Омерзительный кузен, оскорбивший как только возможно, продолжал оказывать тлетворное влияние на дочь барона, и та, не сдержавшись, засквернословила как завсегдатай рыбацкого трактира! Хазан поймала себя на мысли, что прикидывала, соприкасались ли высокородные губы негодяя с напитком простолюдинов, или выражению «пивная рожа» стоило подобрать синоним. Выныривая из задумчивости, мисс Чамкыран одёрнула себя, посчитав, что ради памяти отца подобало держать себя в руках. — Простите, папенька, — смущённо прошептала девушка, прижимая руки к груди и вглядываясь в темноту за окном. На небесах, доброму барону, должно быть, безумно стыдно за свою непутёвую дочь. Юная леди решила направить гнев на единственно доступную ей в данный момент персону — собственную. — И чего ты ждала? — ехидно поинтересовалась она у пустой комнаты. — Что к тебе будут относиться лучше, чем к остальным? Посмотри-ка, невеста пропала, а этот хладнокровный и в ус не дует! Внезапное исчезновение леди Фарах пугало девушку. Опустевшие без капризной хозяйки роскошные комнаты представлялись Хазан таинственным и зловещим местом. Когда она раздумывала над причинами, побудившими дочь вельможи совершить столь эксцентричный поступок, то чувствовала, как по спине пробегала дрожь. — Не ты ли сама днём ранее совершила подобную глупость? — проговорила Чамкыран вслух, чтобы успокоить себя звуком тихого голоса. Тот подрагивал и не слушался хозяйку. В глубине души девушка была уверена, что с отъездом богатенькой невесты кузена дело нечисто. Ворочаясь очередную ночь без сна с боку на бок, Хазан ощущала ужас неизвестности судьбы, постигшей высокородную даму. И как только его светлость Эгемен мог оставаться спокойным?! Дочь барона резко откинула тонкое одеяло, совсем не согревающее в морозную весеннюю пору. Девушка села на постели: её переполняли решимость и жажда действий. Что, если кузен из-за собственной недальновидности и твердолобости упустил важные факты в исчезновении леди Фарах? Что, если бедняжка, коль позволено так называть, сейчас нуждается в помощи? Воодушевлённая гостья спустила ноги на пол, замирая от детского ужаса перед чудовищами, живущими под кроватью. Пробуждение сыщицких качеств в юной леди требовало немедленного выплеска наружу. Хазан наскоро переоделась в домашнее платье, зажгла огарок, оставленный Гретой в тяжёлом бронзовом подсвечнике, и, поразмыслив, повязала на голову простенький ситцевый платочек. Оглядев отражение в зеркале при тусклом свете свечи, первая и единственная в графстве девица-детектив осталась вполне довольна маскировкой. Внутренне холодея от волнения, мисс Чамкыран выскользнула из спальни, направляясь по пустынному коридору к тому крылу замка, где располагались покои дочери маркиза. Ближние к ним пролёты были освещены ярче и убраны лучше, что заставило дворянку с несговорчивым характером только хмыкнуть. Впрочем, зацикливаться на разности показного отношения кузена к людям не стоило, теперь Хазан прекрасно знала, что на самом деле Ягызу Эгемену глубоко плевать абсолютно на всех: и на надоедливую родственницу, и на веснушчатую будущую жену. Двери в гостевые покои леди Фарах были распахнуты настежь, но оттуда никто не выходил, лишь только из глубины помещения доносились приглушённые голоса слуг. Мисс сыщик приблизилась к резным створкам входных дверей и едва не подпрыгнула от неожиданности: в дверном проёме показалась дородная женская фигура, упирающая крепкие руки в мощные бока. Девушка подняла испуганный взгляд на суровое лицо, обрамлённое седыми буклями, выбивающимися из-под чепчика: перед ней стояла никто иная, как камеристка леди Ямур — госпожа Илса. — Наконец-то! — воскликнула женщина громко. — Лорд Эгемен обещал прислать кого-то толкового больше получаса назад! Никогда ещё дочь барона не была рада, что её приняли за прислугу. Она постаралась успокоиться и принять покорный вид. — Ох, ладно, — выдохнула камеристка, и Хазан обратила внимание, что, несмотря на суровые черты лица, в серых глазах госпожи Илсы плескались волнение и тревога. — Ничего не помогает, ни кёльнская вода, ни нюхательная соль. После этой загадочной фразы, прислужница развернулась и проследовала вглубь покоев. Мисс Чамкыран ринулась за ней, стараясь внимательно изучить внутреннее убранство комнат. На ум приходило всего два слова, с лихвой описывающие увиденное: «дорого, богато». Вздыхая, девушка угрюмо шествовала за широкой камеристской спиной и, зазевавшись по сторонам, едва не впечаталась в неё со всего маху. Хазан выглянула из-за своей провожатой и обнаружила перед собой кушетку с лежащей на ней девицей в беспамятстве. По бледному лицу, выглядывающим из-под век белкам глаз и подрагивающим губам, мисс сыщик заключила, что перед ней обессиленная жертва недавней истерики. Недовольно зыркнув на столпившихся рядом с бедняжкой остальных горничных леди Фарах, новоприбывшая распорядилась всем покинуть помещение, а затем, выдержав тяжёлый взгляд госпожи Илсы, повторила: — Всем. С трудом распахнув одну створку высоченного окна, Хазан вдохнула свежий ночной воздух и обернулась к обморочной. Та и не думала приходить в себя от незамысловатой процедуры. Тогда в ход пошли приёмы камеристки: Чамкыран растёрла виски и запястья девицы одеколоном, а затем поднесла к её ноздрям стеклянную баночку с солью. Горничная чихнула и открыла глаза. — Что случилось? — пролепетала она еле слышно. — Очевидно, ты упала в обморок, — ответила дочь барона. Служанка непонимающе моргнула, словно не в силах осознать, кто она и где находится, но тут её взгляд зажёгся пониманием, а на глазах мгновенно заблестела солёная влага. — Ах, несчастная леди Фарах!.. — вскрикнула девица, закрывая лицо руками. Воровато озираясь, Хазан подсела к рыдающей ближе. — Успокойся, пожалуйста, — она приобняла девушку и осторожно погладила по плечу. — Разве леди Фарах не уехала? Почему ты плачешь? — Ах, мисс, — всхлипнула та. — Пусть меня накажут за несогласие с решением лорда, но… я не верю в это! Как могла госпожа покинуть замок, никого не предупредив? Новоиспечённый детектив внимала каждому слову прислуги. Увидев искреннюю заинтересованность и сопереживание в глазах собеседницы, девица продолжала прерывистым шёпотом: — Мисс, я сама переодела её после завтрака. Да, по возвращении из столовой леди Фарах была не в духе, но вскоре настроение её полностью переменилось. Она собиралась на прогулку и была бодра, весела… Ах, я уверена, её постигло ужасное несчастье! Слёзы вновь полились из перепуганных глаз. Хазан принялась нашёптывать девушке слова утешения, раздумывая над новыми данными. — Она не попрощалась с Фру-Фру! — истерично всхлипнула горничная. — С кем? — опешила Чамкыран. Отзываясь на кличку, в комнату вбежала мальтийская болонка с длинной, лоснящейся шерстью молочного цвета. Ошейник собаки поблёскивал драгоценными камнями. Она деловито обнюхала туфельки гостьи и уселась у ног горничной. — Бедняжка Фру-Фру! — девушка взяла болонку на руки и прижала к груди. Ухоженная и раскормленная, но в одно мгновение лишённая хозяйки, комнатная собачка сиротливо озиралась. Хазан с удивлением обнаружила, что питомец и прислуга дочери маркиза, похоже, были искренне привязаны к леди Фарах. Мисс сыщик протянула руку и задумчиво потрепала Фру-Фру по холке. Та спрыгнула на пол и, виляя хвостом, потрусила из комнаты прочь. Гостья решила, что докопаться до истинных причин исчезновения невесты Эгемена отныне будет для неё делом принципа. — Леди Хазан! Вздрогнув от неожиданности, девушка подняла голову. На пороге комнаты стоял сэр Геральт с подносом в руках и недовольством во взгляде. — Могу я узнать, что привело вас сюда в столь поздний час? — седые брови дворецкого съехались на переносице. Чамкыран с достоинством поднялась, обдавая слугу флюидами предостережения. — Не знала, что являюсь узницей своей комнаты, сэр Геральт. — Отнюдь, — мужчина упрямо сжал губы, не собираясь идти на попятную. — Покои леди Фарах не место для ночных визитов. Лицо девушки вспыхнуло гневом. — Довожу до вашего сведения, что в дальнейшем я, как и прежде, буду выбирать места для ночных визитов по собственному усмотрению, — в голосе дочери барона лязгнул металл, и дворецкий с удивлением и растерянностью посмотрел на говорившую. — Мне придётся доложить об этом его светлости, — Хазан заметила, как побелели костяшки на внушительных кулаках пожилого слуги, сжимавших поднос. — Не буду вам препятствовать, — упрямица слегка наклонила голову в сторону сконфуженной горничной, и не думая демонстрировать подобную вежливость сэру Геральту, перед тем как покинуть покои дочери маркиза.***
Ночь, полная тяжких раздумий, оставила на лице мисс Чамкыран глубокие следы в виде потемневших кругов под глазами и кровавых следов от укусов на губах. Растерянность и безысходность, испытываемые приближёнными леди Фарах, в полном объёме передалась дочери барона. Девушка чувствовала себя разбитой, опустошённой и напуганной. Она не сомневалась, что старый цепной пёс немедленно доложил хозяину о нелицеприятной беседе, состоявшейся между строптивой гостьей и дворецким накануне. Поведение сэра Геральта вызывало у Хазан всё большую и большую неприязнь. — Доброе утро, госпожа, — поздоровалась Герта, оказавшись в комнате и поставив на стол принадлежности для умывания. — Доброе, — вяло отозвалась юная леди. За окном светило яркое весеннее солнышко, настроение у гостьи лорда Эгемена было вовсе не радостным. — Вещи леди Фарах… — голос горничной дрогнул. — Собраны. Скоро будут отправлены в замок госпожи. Девица-детектив встрепенулась. Последние люди, способные пролить свет на исчезновение высокородной дамы, сегодня будут отосланы восвояси. Хазан была уверена, что по прибытию домой они не обнаружат хозяйки. Время, проведённое в пути туда и обратно, будет безвозвратно утрачено, а старый маркиз наверняка сляжет от горя. Кто будет искать невесту кузена, не сам же жених-лежебока? На ум девушке пришёл лорд Эмир, являвшийся, по собственным заверениям, другом детства леди Фарах. Почему бы не обзавестись подобным могущественным союзником? Если он узнал бы, что мисс Чамкыран заинтересована в поисках пропавшей, то непременно поделился бы имеющейся информацией. — Господа сегодня не спустятся к завтраку, — доложила служанка, — стол сервирован в малой столовой зале. Вас ждут. — Ах, Грета, какой завтрак! — воскликнула девушка возбуждённо. — Будь добра, принеси мне чашечку чаю, пока я привожу себя в порядок. У меня совсем мало времени! Женщина пожала плечами и удалилась. Одевшись, Хазан оглядела своё лицо в зеркале, некстати вспоминая подслушанные условия пари между двумя «джентльменами». Лорд Эмир, вне всякого сомнения, был пылким молодым человеком, и помолвленным барышням следовало держаться от него и его карих глаз на должном расстоянии. — Ты дашь понять, что между вами возможна только дружба, не то он примет расспросы о леди Фарах как предлог перейти к более тесному общению. Зная о пари, не следует поступать легкомысленно. Отчитав себя перед зеркалом, девица-детектив закрепила косу шпильками и надела скромную шляпку, недавний подарок матери. Со всеми этими перипетиями девушка совсем позабыла о родительском доме, семье и оставшимся в Ланкашире сэре Огузе. Нужно было черкнуть баронессе хоть пару строк, и мисс Чамкыран дала себе зарок сделать это, как только разберётся с делом дочери маркиза. Выхватив у растерянной Греты чашку из рук, Хазан сделала несколько обжигающих глотков и, извиняясь, умчалась прочь. На дворцовой площади суетились грузчики. Они сносили вниз и закрепляли на многочисленных телегах огромные кованые сундуки. Руководила процессом госпожа Илса. Завидев Хазан, камеристка смерила её недовольным взглядом, но не произнесла ни слова. Дочь барона несколько раз прогулялась перед носом у служанки взад и вперёд, но та упорно отворачивалась от назойливой девицы. Поняв, что с седовласой прислужницей контакт установить не удастся, юная Чамкыран немного сникла духом, как вдруг услыхала знакомый голос, доносящийся из небольшой кипарисовой рощи, растущей возле замка. Бледная и тоненькая, как пушинка, там с Фру-Фру прогуливалась вчерашняя горничная. Болонка была одета лучше, чем её сопровождающая — в подбитую мехом жилетку с вышитым гербом и вензелями. — Прихоть госпожи, — пожала плечами служанка в ответ на удивлённый взгляд Хазан. Собачка дружелюбно помахала хвостиком и принялась кружить меж стволов кипарисов. — Леди Фарах очень любила Фру-Фру… То есть, любит, — голос девушки задрожал и было видно, что она сдерживается из последних сил, пытаясь не дать волю слезам. Леди Чамкыран попыталась подобрать слова, чтобы подбодрить вконец расстроенную горничную, но не нашла, что сказать. Внезапно Фру-Фру сорвалась с места и со звонким лаем бросилась по аллее к началу рощи. У входа в замок показался сам лорд Эгемен в сопровождении друга и верного слуги. Болонка, оставаясь на почтительном расстоянии, скалила зубы, рычала и тявкала на всю троицу. Кузен презрительно поднял бровь, с недоумением покосившись на разодетое в пух и прах крохотное существо. — Фру-Фру! — испуганно воскликнула служанка и, приподняв юбки, ринулась к нарушительнице спокойствия. Хазан поспешила за ней. Ленты, удерживающие головной убор на голове дворянки, развязались, шляпка, подхваченная порывом ветра, слетела на землю, и когда девушка подняла её, представление было окончено. Болонка, оказавшись на привычных руках, слегка успокоилась, но продолжала рычать. Эгемен, раздражённо закатив глаза, скрылся в мрачных стенах родового гнезда, а сэр Геральт присоединился к госпоже Илсе. Очевидно, его хозяину не терпелось поскорее избавиться от свиты сбежавшей невесты. Оставшийся стоять в одиночестве лорд Эмир повернул голову, встречаясь взглядом с кузиной друга. Юная мисс сыщик заметила, как изменился облик спасителя по сравнению со вчерашним днём. В карем взгляде больше не было прежней беспечности: тёмные глаза мерцали сдержанной сосредоточенностью. Мужчина развернулся и решительно направился к дочери барона, заставив сердце той забиться чаще. — Как ваше самочувствие, леди Хазан? — поинтересовался он без предисловий. — По замку гуляет множество слухов относительно вашего вчерашнего обморока. — Эти слухи весьма преувеличены, лорд Эмир, — ответила девушка, теребя в руках ленты от шляпки. —Смею вас заверить, весь прошлый вечер я оставалась в сознании. — Я предполагал подобное, услышав утром новую версию, что вовсе не вы, а Геральт лишился чувств. Мисс Чамкыран прыснула, не сдержавшись, и собеседник широко улыбнулся ей, отчего напряжённые черты его лица смягчились. — Но всё же, — продолжал он, — для собственного успокоения решил лично поинтересоваться вашим здоровьем. — Весьма польщена, с ним всё в порядке, если не считать душевного беспокойства, вызванного исчезновением леди Фарах. Произнеся это, девушка впилась взглядом в собеседника. Собственное отражение смотрело на неё из темноты его глаз. Лорд Эмир моргнул и приблизился к застывшей на месте дочери барона. Он заговорил решительно и прямо: — Кажется, только теперь я осознал, насколько несправедливо поступал с вами всё это время. Хазан прислушивалась к бархатному тембру его голоса, забыв сделать вдох. — Весьма приободрённый обстоятельствами нашей первой встречи, я заигрался в героя женского романа, — мужчина горько усмехнулся. — Мне казалось, что я смею рассчитывать на особое отношение к собственной персоне со стороны девушки, вызволенной мною из беды. Забыв о том, что вы совершенно независимый и равный мне человек, со своими мыслями и чувствами, я позволял себе слишком много вольностей и совершал поступки, которым нет оправдания. Лорд качнул головой в сожалеющем жесте. — Сейчас я будто очнулся после кошмарного сна и с тяжелой головой смотрю на то, что натворил. Не буду скрывать, мною двигали не самые светлые побуждения: я хотел насолить другу, свести старые, никому не интересные счёты. Сообщение о том, что вы помолвлены, не отрезвило меня, я продолжал рассматривать вашу благосклонность как некий приз, который должен достаться только мне одному. Вы ни в коем случае не должны являться разменной монетой нашего негласного состязания. Не только вы, ни одна девушка не заслуживает подобного обращения. Как жаль, что понял это слишком поздно. Не смею надеяться на скорое прощение, взываю к вашему доброму, чистому сердцу. Простите меня, леди Хазан, я полностью осознал всю отвратительную мерзость своего недавнего поведения. Надеюсь на снисхождение и отдаю себя на ваш суд. Хазан смотрела на говорившего во все глаза, заворожённая магнетизмом его взгляда. Лорд Эмир искренне просил прощения за проступки, куда менее тяжкие, чем совершил по отношению к ней ненавистный кузен. Слова раскаяния тронули сердце девушки, и она нашла сей смелый поступок достойным джентльмена. — Я очень рада и одновременно очень взволнованна тем, что вы нашли в себе силы поговорить со мной о подобном, попросив прощения. В свою очередь, хочу признаться в самой искренней дружеской симпатии, которую испытываю к вам. Поверьте, что вы всегда сможете расчитывать на мою поддержку и помощь. Лицо спасителя озарилось благодарностью. Он посмотрел на девушку с теплотой и облегчением, словно тяжкий груз упал с его плеч. — Вы не представляете, леди Хазан, насколько я счастлив слышать это. Ваша искренняя дружба — большее, о чём я мог только мечтать. Позвольте мне скрепить наш дружеский союз невинным, отеческим поцелуем, дабы навсегда забыть о неправильном знакомстве. Лорд Эмир склонился к девушке с высоты своего роста, желая коснуться губами лба. Одновременно с этим движением раздался громкий звук, заставивший юную леди вздрогнуть. Кто-то захлопнул дверцу балкона на втором этаже замка, выходившего на кипарисовую рощу. Поцелуй и в самом деле вышел невесомым, почти неосязаемым. После мужчина отстранился и сдержанно улыбнулся. — Я очень признателен за то, что вы сняли груз с моей души. Отныне ничего не помешает нам быть друзьями. С этими словами молодой человек откланялся, оставляя девушку наедине с вихрем мыслей и чувств.***
Хазан в смятении коснулась собственного лица, не в силах поверить, что всё происходящее было явью. Действительность оглушала и пугала, заставляя предпринимать неверные действия и шаги. Сегодня на ней был скромный наряд, к которому девушка привыкла. Объяснение с молодым дворянином повлекло за собой массу сомнений и размышлений. Все слова Эмира были искренними, простыми и добрыми. Но при этом молодая леди ощутила маленький укол сожаления, который вонзился в сердце, вынуждая сомневаться ещё больше. Огромная крепость, готовая к любой осаде, могла запутать гостей, но не мисс Чамкыран. За недолгое пребывание она успела примерно понять где и в какой части находились нужные комнаты. Ей хотелось немедленно поговорить с лордом, чтобы прояснить ситуацию. Похоже, молодой господин был настроен так же. Хазан столкнулась с ним, когда пыталась попасть в пристройку к одной из башен. — Вы не понимаете человеческих слов? Или забыли английский язык, милая кузина? — мрачно осведомился Эгемен, останавливаясь в шаге от девушки. — О чём вы? — недоуменно нахмурилась девушка, поправляя выбившиеся пряди из-под шляпки. Настороженные зелёные глаза внимательно следили за движениями тонких девичьих пальцев. — О поцелуе с лордом Эмиром, — бесстрастно отчеканил Ягыз, не убирая пристального взгляда от лица леди, щёки которой резко заалели. — К сожалению, из окон открывается прекрасный вид, кузина. Я всё видел. Мисс Чамкыран приготовилась открыть рот и отчитать несносного родственника, в сотый раз напомнив тому о приличиях. Но внезапно девушку пронзила догадка. Что толку пытаться что-либо доказать Ягызу, если можно согласиться? Да, он будет считать её охотницей за деньгами и девицей лёгкого поведения. Но разве отрицание заставило бы изменить мнение? Она шумно вдохнула, выдохнула и смело встретилась взглядами. В карем тёплом оттенке появился серый оттенок стали. Леди была настроена решительно. — Мне жаль, что вы стали свидетелем моей распущенности, уважаемый лорд Эгемен, — Хазан присела в реверансе, радуясь, что сегодня не стала облачаться в более изысканный наряд. Ещё чего доброго запуталась бы в юбках и пала бы под ноги кузена, потешив самолюбие грубияна. — Не расслышал, — взволнованно произнёс Ягыз, делая шаг в её сторону. — Милорд, — девушка продолжала натянуто улыбаться, не меняя позы, — смею напомнить. Моё поведение не имеет никакого отношения лично к вам. В этом замке не только чудесная видимость, но и слышимость. Я в курсе вашего пари. Мужчина хмыкнул и с любопытством уставился на кузину. Та в свою очередь сменила позу, с наслаждением потягиваясь. — Готов на всё, чтобы я оказалась сначала в твоих объятиях? Ещё не остыл след, где ступала нога твоей невесты, а ты готов забыть об обязательствах? Лорд улыбнулся, но не перебил гневную речь, в ответ лишь скрещивая руки. — Я видела записку в твоих руках. После этого леди Фарах пропала. Ты ни капли не переживаешь о том, куда она могла исчезнуть, — обвиняюще продолжила Хазан. — После этого у тебя нет права читать нотации. Кузина выдохнула, вновь поправляя выбившиеся пряди. Однозначно, для её густых волос требовалась другая шляпка и другой крой. Ягыз Эгемен продолжал изучать её, как лабораторную крысу, которую поместили в новую клетку. — Мне нужны твои деньги. Моя семья бедна. Семейство Чамкыран находится на грани нищеты. Почему бы не воспользоваться подарком судьбы? — с вызовом поинтересовалась Хазан. — Граф Хазым Эгемен пожелал помочь нам. И не тебе решать, когда и как я воспользуюсь шансом! Он продолжал молчать. Улыбка сошла с лица, а в глазах светилось беспокойство. Девушка готова была подскочить к нему, надавав пощёчин, лишь бы мужчина перестал молчать. Осуждающая тишина была хуже тысячи оскорблений. Но путь был выбран, и сворачивать с него поздно. — Мне нравится лорд Эмир. Прости, что не оправдала ожиданий и не прыгнула в первую очередь в твою постель. Пари выиграл твой друг. У нас был поцелуй. Что ж, Хазан не лукавила. Это было правдой. Необязательно ведь уточнять, куда именно её поцеловали. — Прекрасно, — холодно ответил Ягыз, похлопав обеими ладонями талантливому оратору. В тишине его рукоплескания были особенно громкими. Леди Чамкыран сдерживала слёзы ярости, стараясь не ударить в грязь лицом, расплакавшись перед ним. Не хватало вызвать жалость. Презрения было более чем достаточно. — Если я проиграл пари, то не смею вас больше задерживать, — голос мужчины звучал гулко и издалека. — Выполню просьбу напоследок, драгоценная кузина. Портрет леди Севинч. Он извлёк вещицу, за которой Хазан охотилась всё это время. Деревянная рама была тёплой. И в миг, когда она принимала памятный рисунок, их пальцы коснулись друг друга. Всего на маленький миг. Девушка подняла взгляд на Ягыза, который продолжал смотреть на кузину во все глаза. — Не потеряй. Это очень ценный подарок. Мужчина отпустил край рамы и резко развернулся, оставляя мисс Чамкыран одну. Она опустилась на коленки и, совсем как в детстве, громко зарыдала, сжимая в руках портрет. Хазан плакала о своём прошлом: отце, детстве, сёстрах. Слезинки бежали одна за другой, а в голове крутилась одна-единственная мысль. Ягыз Эгемен окончательно в ней разочаровался и отпустил. Навсегда.***
Больше ничего не удерживало Хазан в замке кузена. Вещи были собраны и аккуратно уложены Гретой в чемодан. То, что девушка получила здесь — неоценимый опыт общения с родственником — распирало грудь обжигающим пламенем. Она больше не могла плакать, покрасневшие тёмные глаза утратили блеск и оживлённость. Дочь барона обвела пустым взглядом комнату, служившую ей пристанищем эти несколько дней. Горничная, напевая под нос тягучий мотив, взбивала подушки. — Грета, я хочу в последний раз прогуляться близ замка, — произнесла Чамкыран, — чтобы в памяти остались приятные воспоминания о моём пребывании здесь. — Конечно, леди Хазан, — Грета бросила на гостью печальный взгляд. — Жаль, что всё вышло именно так. — Мне тоже. Среди встречаемых на улице людей глаза девушки сами собой выискивали высокую фигуру новоприобретённого друга, единственного человека, кому действительно стоило сказать несколько слов на прощание. Хазан рассчитывала поддерживать связь с добрым лордом Эмиром и быть в курсе всех подробностей исчезновения леди Фарах. Теперь, после их объяснения, она могла, не стыдясь, попросить его иногда писать в Ланкашир. Возле кухни для прислуги мелькнула коренастая фигура Геральта. Ноги девушки сами собой свернули в сторону, укрывая хозяйку за спиной мужчины в потрёпанном костюме, несшего огромную корзину с выпечкой. — Слуга под стать господину, — проворчала дочь барона неприязненно. Прячась за оживлённой людской толпой, она миновала хозяйственные постройки и очутилась на пустыре перед начинающейся рощей леса. Редкие прохожие спешно пересекали открытое место, сторонясь высоких деревьев с едва намечающимися завязями почек. Юная леди, наоборот же, держалась поближе к роще, чтобы не попасться на глаза дворецкому лорда или одному из его приспешников. Надежда повстречать лорда Эмира таяла с каждой минутой. — Сам воздух этого замка пропитан горечью разочарований, — устало прошептала девушка, ступая на вязкую землю меж деревьев. Рыдания вновь подступили к горлу, Чамкыран сорвала с шеи тонкий платочек и со злостью ударила кулаком по первому попавшемуся шершавому стволу. — Ты заплатишь за унижение и слёзы, драгоценный кузен, — карие глаза закрылись, и из-под пушистых ресниц пролились солёные дорожки влаги. — Ты заплатишь! Голос Хазан эхом отразился от высоких дубов и затих, запутавшись в голых ветвях. Вдруг девушка обернулась. Ей показалось, что за спиной кто-то стоял, но пустынная роща была безлюдна. — Кто здесь? — осторожно поинтересовалась она, делая несколько нетвёрдых шагов вперёд. — Эй! Эхо, насмехаясь, ответило: — Эй…й…й… Дочь барона попятилась прочь, упираясь спиной в нечто слишком мягкое для того, чтобы оказаться деревом. Мгновенно выступивший холодный пот страха прошиб несчастную. — Нет… — залепетала она, чувствуя, как и без того зыбкая земля уходит из-под ног. Чамкыран сделала рывок в надежде спастись, и получила сильный удар по голове. Последнее, что девушка увидела перед тем, как мир вокруг померк, были уходящие ввысь уродливо крючковатые ветви деревьев, закрывающие собой ярко-голубое небо Йоркшира.***
Бывали моменты, когда становилось поздно. Человек и хотел бы поступить иначе, сказать иначе, промолчать иначе, но нет. Колесо событий завертелось, наслаивая бусинки фактов и обстоятельств друг на друга и выбора не оставалось. Невозможно управлять роком. Играя людьми и их чувствами, можно загнать себя в ловушку, из которой нет выхода, по вине собственной гордыни. Ягыз вздохнул, когда зала опустела, и перевёл взгляд на человека, которого долгое время считал своим лучшим другом, соратником, побратимом. — Я знаю, что ты делаешь. — Что? — неподдельное изумление Эмира, заставило молодого лорда усмехнуться. — Что я делаю, Ягыз? Наследный потомок Хазыма Эгемена выправился, поправляя вечно мешающую чёлку. Изумрудный взгляд задумчиво пробежался по помещению и остановился на собеседнике, не отрывавшем глаз от хозяина замка. Статная осанка, обжигающий взгляд и чрезмерная холодность всегда были основной приманкой Ягыза. Женщины готовы были вешаться на него, лишь бы удостоил взглядом, жестом, словом. Но сердце господина оставалось каменным и холодным. — В проклятии звучали слова об огне, обжигающем льдом. Помнишь? Эмир подошёл ближе, стараясь угадать ход мыслей друга. — Помню. — Лёд, который невозможно растопить. Пламя, которое невозможно заставить погаснуть. Гость отвернулся и поскрёб ботинком пол, проклиная себя за несдержанность по отношению к Хазан. — Что ты имеешь в виду, говори же, Ягыз. — Имею в виду, что не стоит пытаться вмешивать в наши проблемы чужих людей. Особенно молодую девушку, которая испытывает семейные трудности. Что о ней подумают в обществе? Эмир захохотал, не в силах поверить, что неприступная и холодная крепость способна сопереживать чужим проблем. И чьим! Проблемам молодой безродной леди, не имеющей никаких шансов в будущем. Если повезёт, станет игрушкой в руках богатого немолодого джентльмена. А если нет, то останется в старых девах, будет куковать свой век, проклиная устройство мира. Время не знает пощады, не умеет останавливаться и не выделяет любимчиков. — Я не собираюсь спрашивать разрешения у общества с фальшивыми принципами и нормами правил и морали. Если молодая леди мне нравится, то она будет моей. Ягыз сжал кулаки, в глазах появилось опасное жёлтое мерцающее марево, тут же погасшее, стоило прикрыть глаза. Он знал, что по ту сторону, стояла она. Его кузина, девушка, которая не желала подчиняться и на всё имела собственное мнение. Хазан слышала их диалог, понимала, что речь шла о ней. Господи, должно быть слова Эмира ранили девушку. Судьба бывала милосердна, и бывада одновременно весьма жестока. Если бы леди оказалась в коридоре чуть раньше и услышала бы начало, то… То всё бы сложилось по-другому. Но если госпоже угодно считать его мерзавцем, то от него не убудет. В конце концов, именно таковым он и являлся. Человеком, не заслуживающим любви.