***
Общаться с Баки было бы легко и приятно, если бы не его маниакальные попытки прикосновений. Утешало только то, что это не было особым отношением лично к Стиву. Он делал это со всеми, кого считал своей компанией: Наташу — рыжеволосую девушку, учащуюся на веб-дизайнера, Клинта — молчаливого парня, изучавшего историю искусств и явно влюбленного в Наташу, судя по постоянным томным взглядам в ее сторону, и даже сурового Брока, которого после службы по контракту внезапно потянуло стать архитектором. Сам Баки мечтал стать признанным художником, но пока его лучшие картины были нарисованы пулями на мишени. Они с Клинтом и Броком регулярно ходили в местный тир и соревновались в точности стрельбы. — Эй, мелкий, — такое прозвище намертво прилипло к Роджерсу в кампусе, заставляя того гневно сжимать кулаки. Если только его не произносил Баки, которому прощалось все. — Твои рисунки? Они сидели в комнате Стива и учили историю голландской школы живописи, вернее Стив учил, а Барнс ходил кругами и трогал вещи. — Да, — он быстро отобрал тетрадь, ведь Баки угораздило залезть в рисунки, которыми он успокаивал преследующие его кошмары. Там солнечные луга и уединенные гроты — места, в которых он искал забвение, перемежались с темными, ужасающими лицами, черты которых часто были искажены гримасами или отсутствовали, оставляя жуткое чувство пустоты. — Отдай. — Слушай, а ты классно рисуешь! — Барнс, судя по блеску в глазах, очень воодушевился, по своей привычке ухватил Стива за что пришлось и потащил к выходу. — Ты просто обязан поучаствовать в конкурсе. Победителям будут платить двойную стипендию! Ну пошли, чего ты? Уже в коридоре им встретился запыхавшийся Рамлоу, возвращавшийся с ежедневной пробежки. Увидев измученного, но все-таки верно следующего за своим кумиром, Стива и пышущего энтузиазмом Джеймса, он, несмотря на усталость, остановился выяснить, в чем опять дело. — Что случилось? — Стив должен принять участие в конкурсе рисунков! Я серьезно, ты видел его работы? И я даже готов показать ему свое любимое место в старом парке. Пейзаж прекрасно подойдет для конкурса. — Ну, я… — Роджерс покраснел и закашлялся. Он всегда смущался в присутствии Брока, чувствуя неясное томление в груди и, к своему ужасу, тянущее ощущение внизу живота. — Джеймс, — Рамлоу мерзкой ухмылкой выделил так нелюбимое Баки обращение, — можно тебя на пару слов? Стив, думаю, и сам может найти главное здание, где висит объявление. Подождав, пока недоумевающий парень скрылся из вида, Брок трижды постучал костяшками пальцев по бестолковой голове собеседника. — Я не пойму, Джеймс, мы с тобой на разных языках говорим? Ясно же дал понять, чтобы ты не трогал парня, — внутри у него все кипело, но лицо оставалось спокойным. — Хочешь записать его в список своих легких побед? У тебя получится, конечно, он уже на полпути к влюбленности в тебя по уши. Но остановись. Я серьезно. Лады? — А что не так-то? — Рамлоу повторять любил, пожалуй, еще меньше, чем за кого-то вступаться, поэтому Баки было безумно любопытно, чем была вызвана такая настойчивость. Хотя он и не имел никаких романтических планов на Роджерса. — Он выглядит, как жертва изнасилования, — помолчав, выдал Брок. — Не может быть! — Может. Нужно только знать, куда смотреть. Я знаю и поэтому прошу тебя, не лезь к нему, бабочка ты, любовиус однодневус. — Ой, тогда сам к нему подкати, — Баки слегка обиделся на такое определение, хоть и понимал его правдивость — не встретил он пока любовь всей своей жизни. — Ты же у нас с серьезными намерениями. Хочется ведь, да? — он с хитрой ухмылкой увернулся от полушутливого подзатыльника. — Да, он в моем вкусе. И нет, я к нему не подойду, если сам не позовет. А он не позовет, — отрезал Брок. — Вы только послушайте, — на мгновение посерьезневший Барнс уже снова дурачился, — Брок Рамлоу, мистер Неотразимость, сомневается в своей привлекательности. Этот момент войдет в историю, пойду отмечу день в календаре. — Заткнись, придурок, — вспылил тот и удалился в свою комнату, громко хлопнув дверью. Стив, не вовремя решивший вернуться, чтобы все-таки уточнить расположение этого злосчастного объявления, стоял вжавшись в стену. Он зажал рот рукой, чтобы заглушить крик. Как? Ну как? Он ведь так старался быть обычным, но все равно клеймо, оставленное на нем произошедшим, было заметно. И кому? Броку! Которому отчаянно хотелось понравиться. Не сумев справиться с эмоциями, он сбежал в старый парк, находившийся на самом краю кампуса, надеясь, что Баки поищет его немного и, как всегда, переключится на более доступный объект.***
Стив закончил школу с отличными оценками по всем предметам. Каждый учитель пророчил ему прекрасную карьеру именно на том поприще, где преподавал. Но сам выпускник всегда был уверен, что станет художником. Об этом мечтала его мама, не дожившая до его выпуска всего пару месяцев. Находясь в подавленном состоянии, он все-таки нашел в себе силы достойно сдать экзамены, но в колледж не поехал. Устроился в кафе официантом и временами подрабатывал, рисуя иллюстрации к книгам и набираясь опыта. Работа в кофейне была несложной, а иногда даже приятной. У Роджерса была прекрасная память. Выучить ассортимент не составило труда, и заказы он никогда не путал. Однако, с общением были проблемы. Навесить на лицо дежурную улыбку он еще мог, а вот поддерживать развернутую беседу было невыносимо. Но привлеченные его хрупкостью и светлой грустью, с легкостью читавшейся в прозрачных голубых глазах, люди, особенно почтенные старушки из соседних домов, да экзальтированные дамочки, увешанные побрякушками, не оставляли попыток заговорить с ним и выпытать причину его переживаний. Именно поэтому общение с Хавьером, молодым человеком, старше Стива лет на пять, было глотком свежего воздуха. Он не интересовался проблемами официанта, он просто пригласил его в кино, где без устали трепался про свой мотоцикл, и так заинтересовал, что отказаться от предложения прокатиться стало невозможно. С этого все и началось. Оказалось, что тихий заучка Роджерс обожал скорость, бьющий в лицо ветер и чувство свободы. А еще он обожал поцелуи, которые Хавьер щедро дарил ему, увозя из кофейни то в парк, то на берег озера, то в расположенный неподалеку заброшенный городок. Занятый учебой и рисованием, воспитанный матерью в соответствии со строгими нормами морали, Стив был плохо знаком с физическим влечением и рухнул в странные отношения с другим мужчиной с головой. Долго дальше поцелуев и вполне невинных ласк они не заходили, но даже чопорному Роджерсу было понятно, что когда-нибудь нужно было сделать следующий шаг. Не вести же Хавьера к алтарю в самом деле? Наоборот, на фоне высокого, зеленоглазого шатена, с красиво проработанными мышцами, сам Стив казался робкой милой невестой. В тот день он торопился закончить работу, потому что его парень (С ума сойти! Что бы подумала покойная миссис Роджерс!) намекал на какое-то фантастическое место для свидания. Стив принарядился как мог, привел себя в порядок, насколько позволяла природная стеснительность и отправился навстречу. Со стороны могло показаться, что полетел на крыльях.Тем больнее оказалось падать.
Тем самым местом оказалась крыша какого-то жилого дома, уставленная кадками с различными растениями. В дальнем уголке был приготовлен импровизированный столик из пустой кадки и доски, на котором стояли свечи, бутылка вина и легкие закуски. Здесь же был брошен надувной матрац, небрежно прикрытый черным покрывалом. После Стив не мог вспомнить ни вкуса вина, ни что они ели, только сладкий шепот Хавьера. — Стив, ты такой красивый, такой нежный, — своим дыханием он выписывал слова прямо на коже, оставляя влажный след, как клеймо, заставляя плавиться в объятиях, — позволь мне сделать тебя своим. Долгая, невероятно долгая прелюдия. Тщательная, кропотливая растяжка и, наконец, в завершении сладостное проникновение. Смущение, не дававшее поначалу насладиться первым в своей жизни чувственным опытом, отошло на второй план, дав волю удовольствию. — Вот так, вот так, не спеши, мой леденец, светлый, вкусный. — Хавьер придерживал бедра Стива медленно двигаясь в нем. — Тебе ведь хорошо? Горло сдавило от неизведанных раньше чувств. А когда на очередном движении, член любовника задел какую-то точку внутри, весь остальной мир поблек. Наверное, никто, глядя на Стива Роджерса, не мог предположить какой ураган страсти скрывался в нем. Не зря же говорят, в тихом омуте… Он оплел Хавьера руками и ногами и жадно подавался вперед, пытаясь продлить восхитительное ощущение наполненности и острое счастье принадлежности. Ему. Самому лучшему на свете. Единственному. Наверняка, прикосновения других не доставят столько наслаждения, не заставят трепетать от восторга. Как он ошибался… Оргазм накрыл с головой и оставил лежать на ложе любви совсем обессиленным. Хавьер поднялся и отошел к краю крыши. Чиркнула зажигалка, и появившийся огонек осветил двух зрителей до поры притаившихся в тени. — Хави, — манерно растягивая гласные, пропел один из них, — это было чудесное представление! Я чуть не обдрочился от всей этой нежности и трепетности. Стив дернулся и похолодел в одно мгновение. Он спешно пытался прикрыться, но разморенное тело не отвечало на приказы хозяина. Тогда он обратил умоляющий взгляд на любовника, но тот молча курил, равнодушно глядя на то, как его приятели подбираются к еще недавно стонавшему под ним парню. — Ну привет, «конфетка», — подмигнул второй скрывавшийся в тени, — можешь звать меня Ганс. Будет что стонать, пока мы с тобой играем. — Х-хавьер, — снова воззвал к мужчине Роджерс, но тут же поник, интуитивно уловив, что помощи не дождется. — я не понимаю… — Не кипишись, крошка, тебе понравится. Попытки Стива отползти были легко пресечены. Сильные руки перевернули его на живот, прижимая к матрацу. Теперь стало понятно, зачем нужна была столько долгая подготовка: в него проникли сразу два пальца, оглаживая стеночки по кругу. Хрипя и извиваясь, он старался уйти от прикосновения, но тело внезапно обожгла вспышка удовольствия — пальцы нащупали нужную точку. — Ага, вот оно, — довольно прокряхтел Ганс, с похабной усмешкой наблюдая за захлебнувшимся собственным криком, Роджерсом. — И где ты их находишь, Хави? Таких юных, чистеньких и жадных? Они на тебя липнут как мухи на мед, — он предвкушающе хохотнул и, освободив одну руку, стал расстегивать штаны. — Хороший ты парень, делишься добычей со своими. Мы тебя тоже не забудем, будь уверен. Ну, поехали, «конфетка», ты уж заждался небось. Он проникал медленно, давая почувствовать каждый сантиметр своего члена, который был несколько толще, чем у Хавьера. Ощущая гораздо большую растянутость, Стив вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Ганс двигался быстрее. И сильнее. Жестче. Он всхлипнул, стараясь сконцентрироваться на том, чтобы сдержать слезы, а не на распирающем его крупном члене, но ни одна мысль не задерживалась в его голове. Он не запомнил в какой момент стал двигаться навстречу, стараясь сделать проникновение глубже. Звуки долетали до него как сквозь вату, а все его существо сосредоточилось на одной единственной потребности. Может быть, он просил, может быть, его мольбы были выдуманы его же сошедшим с ума сознанием, но ласкающую руку на своем члене он воспринял как манну небесную. — Хорошая крошка, — шептал Ганс ему в ухо, прикусывая мочку, — хорошей крошке можно кончить. Давай, ты так чудно сжимаешься… Наверное Стив кричал. Он не помнит. Да и все равно никто не мог бы его услышать. Здание было высоким и стояло уединенно. Приятели тщательно выбрали место, куда заманить свою новую жертву. Когда им занялся третий мужчина, он безумно хотел потерять сознание, чтобы потом забыть, чтобы не знать, чтобы найти оправдание. Двух оргазмов для его хрупкого тела было более чем достаточно, да и внутри все было натерто. Но от этого ощущения были только острее, мучительнее и слаще. Смесь отвращения и удовольствия вызывала головокружение. Его поставили на колени, придерживая за грудь и бедро, не давая упасть. Так и оставшийся для него безымянным мужчина трахал его сзади, пока Ганс, то ли из жалости, то ли благодаря за доставленное удовольствие, ласкал его соски, гладил мошонку, легонько царапал внутреннюю часть бедра, заставив измученного Стива снова испытать разрядку. — Было круто, Хави, — Ганс и его дружок тепло попрощались с Хавьером, оставляя их с Роджерсом наедине. — Если еще раз устроишь такую вечеринку — зови. Пока, конфетка, ты супер. Хавьер осторожно обтер почти бесчувственного Стива и накрыл одеялом, проследив, чтобы его одежда была в пределах досягаемости. После чего собрался уходить. — Почему ты думаешь, что я не подам заявление в полицию? — едва шевеля языком, спросил Роджерс. — Тебе никто не поверит. Ни побоев, ни следов связывания, в крови нет даже следа каких-либо препаратов. Швейцар видел, что ты пришел сюда добровольно, — мужчина улыбнулся. — Твое слово против нашего. А мы скажем, что ты умолял себя трахнуть. К тому же, — он наклонился к своей жертве и потрепал по щеке, — я тебя знаю, Стив, ты не пойдешь в полицию. И ушел, насвистывая. А для Стива звук захлопнувшейся двери накрепко ассоциировался с полной, беспросветной безнадежностью и отвращением к себе.***
Примерно через неделю после разговора с Барнсом, Брок с горечью осознал, что Стив избегал его. Конечно, не будучи художником, он был исключен из их подготовки к конкурсу, но чувствовать себя отвергнутым, хотя и иррационально — ему ничего не обещали, все равно было тоскливо. Он с грустью наблюдал, как, посетивший тир, Роджерс предложил Баки нарисовать мишень со следами от пуль, раз уж у него так хорошо получается, как все чаще парочка уединялась в комнате одного из них. И вроде бы даже Барнс остепенился и не смотрел ни на кого, кроме Стива, и нужно было уйти в сторону, не мешать чужому счастью. Но почему-то плюнуть и забыть Рамлоу не мог. Зацепил его этот воробушек. Хрупкий и мелкий, казалось, дунешь на него, и он рассыплется, но нет… Мягкие перышки скрывали скелет из самых лучших сортов стали, что выдерживал даже ураган. Брок сам видел, как Роджерс безупречно вежливо, не повышая голоса, противостоял одному из самых склочных преподавателей, любившем поунижать новеньких. И вышел победителем. Позже стало понятно, что речь шла даже не о самом Стиве, а о каком-то первокурснике по имени Сэм. Еще неделю потратив на бесплодные попытки изгнать Роджерса из своих мыслей, он признал хотя бы перед самим собой, что тосковал. Ему не хватало редкой солнечной улыбки, морщинки между светлыми бровями, испачканных в графите тонких рук, внезапно указывающих на огрех в его чертеже. Ему отчаянно не хватало всего Стива. Однако, в который раз посмотрев, как заразительно Роджерс смеялся в ответ на очередную глупую шутку Барнса, он ушел, не заметив направленного в спину внимательного взгляда.***
— Так, друг, колись, что случилось? — Баки только что дорисовал последний след от пули и обессилено опустился на траву. Сегодня они дорисовывали свои работы для конкурса в небольшом саду возле библиотеки. По словам Стива, тут после полудня был лучший свет. — В последнее время ты сам не свой. — Не говори ерунды, — отозвался Роджерс, сосредоточенно вырисовывая последнюю деталь доспехов, изображенного на фоне прекрасного сада, рыцаря. — Ну уж нет! Сегодня ты мне наконец все расскажешь, мелкий. Стив долго молчал, с одной стороны, понимая, что Баки стал ему очень близок и заслуживал доверия, с другой, любая из его тайн могла оттолкнуть кого угодно. — Мне нравятся парни, — сдавшись, выдавил он. — Тоже мне новость, — фыркнул Барнс. — Но тебе ведь не все парни нравятся? — он хитро подмигнул и легонько толкнул друга в плечо. — Так поведай же мне о ком страдает твое чистое, непорочное сердце. — Придурок! — воскликнул Стив, только закатывая глаза в ответ на все ужимки Баки. — Ни о ком оно не страдает. — Но ведь хочет? — Барнс указал почему-то на пах Роджерса, а не на грудь. — Пострадать! Пострадать. Сердце я имел в виду. Ай! — Вот тебе и ай! — у тщедушного Стива был удивительно тяжелый удар, будто в него он помимо физической силы вкладывал еще силу своих непоколебимых принципов. — Прекрати. Мне учиться надо, а не в розовых облаках витать. — Да ладно тебе, мелкий. Сейчас мы тебе быстро пару подберем. Ты только уточни параметры поиска. Вот, например, Клинт. Высок, строен, спокоен как танк в швейцарском банке. — Мне кажется, что танки не хранят в банках. Укоризненный взгляд и скептическое замечание совершенно не побеспокоили Баки. Некоторое время он думал над проблемой, бубня под нос незнакомые имена, но сдался и снова обратился к другу. — Помоги мне, хоть что-нибудь, что тебя привлекает назови. — Я сам еще не уверен. Расскажи про каждого. Ты много имен назвал. — Ладно. Вот Тони — умен, практически гений, харизматичен. — Что, больше, чем ты? — Больше… Тьфу ты! Не перебивай. — Прости, — Стив смущенно и чуть напряженно улыбнулся, высчитывая сколько еще нужно было отвлекать Баки, чтобы беспрепятственно узнать у него то, что действительно интересовало. — Так. Сэм — общителен, дружелюбен, занимается парашютным спортом. Тело у него, вроде, шикарное. Но в постели, должно быть, холоден. Это ж какую выдержку надо иметь, чтобы с такой высоты сигать! — Баки! — Ты же с ними не только в художественный музей пойдешь? Нужно и о постели подумать. Сам ты на такое не способен, но тебе грандиозно повезло, что у тебя есть я. Понаблюдав, как Барнс задирает нос и патетически складывает руки на груди, Стив решился задать вопрос. — А Брок? — Что? — явно ушедший в своих мыслях куда-то далеко Баки не сразу сообразил, о чем его спрашивали. — Брок? Знаешь, говорят, он из тех, с кем можно один раз потрахаться. Ближе все равно не подпустит. — Но ты же его друг. — Иногда мне кажется, что он меня терпит, потому что избавиться сложно, а прибить жалко. Холодный он. Заледеневший изнутри, может быть, даже жестокий. И ветреный. Ни с кем на моей памяти два раза не встречался. — Странно, а мне он показался таким теплым, надежным. Может, он еще не встретил подходящего партнера? — Ох, Стиви, с такими старомодными представлениями ты так и останешься девственником. Роджерс промолчал. На этот счет он ничего не собирался рассказывать даже Баки.***
Работа Стива очень понравилась жюри, и ей присудили первое место. Плюс светленький, субтильный Роджерс в голубой, в тон глазам, футболке и простых джинсах (большая часть участников была одета так, что в глазах рябило) очаровал практически всю женскую аудиторию, и вдобавок получил приз зрительских симпатий. — Ну, друг, — Баки, который никакого приза не получил (зато познакомился с потрясающей девушкой Вандой и явно был увлечен ее рыжими локонами всерьез), подошел и с искренней счастливой улыбкой пожал другу руку, — поздравляю! Запомни этот день, именно сегодня ты получил признание. — Спасибо, — Стив раскраснелся, ему было приятно внимание, оказанное его работе, и сколько бы Барнс не пихал его локтем, он в упор не замечал, что ему самому тоже было оказано внимание. — Жаль, что «Мишень» не удостоилась награды. — Ой, да ну и пусть. Я, кстати, ходил рядом с жюри, удалось подслушать, что сама Хилл назвала «Мишень» сносной. Это ли не лучшая похвала? — Баки задорно улыбнулся, отсалютовав в сторону преподавателя по академическому рисунку и чуть не пролив свой лимонад. — И мы сегодня идем на вечеринку. Надо отпраздновать! — Нет, Баки, стой, — Роджерс пытался удержать разошедшегося друга, но тот уже привлек всеобщее внимание. — Вечеринка в честь победителя. Все приглашены. — К вам в общагу? — подошедший к ним Тони со скепсисом приподнял бровь. — Да там трем мышам тесно будет. Лучше давайте ко мне. Культурную программу гарантирую. Они всей толпой вывались наружу, болтая и обсуждая прошедший конкурс: кто-то сетовал, что жюри незаслуженно критиковало направо и налево, кто-то радовался хотя бы третьему месту (их было семь), кто-то поддерживал расстроенных друзей. — Стив, — Брок приблизился настолько незаметно, что Роджерсу показалось, будто он соткался из теней, — поздравляю. — Ты, — Стив запнулся и как всегда немного оробел. Присутствие Рамлоу вызывало у него неконтролируемую дрожь, — видел? Только награждение или… ? — Я видел все работы. И твоя самая лучшая, — он тепло улыбнулся и собирался уже мимолетно обнять голубоглазого, как их прервали. — О, Командир пришел, — казалось, что Тони уже успел где-то выпить, пока они шли от главного корпуса до общаги. — Обещаю, верну твой отряд до отбоя. — Старк в своем репертуаре, — неприязнь между этими двумя так и витала в воздухе. — Клоун, одним словом. — Ты так любезен, — Тони жеманно улыбнулся и погрозил Броку пальцем. — Так что я и тебя приглашаю на вечеринку. Итак, дамы и господа, через час жду вас всех в своей берлоге. Стиви, ты — почетный гость, золотце мое. — Пошли, надо тебя приодеть, — Роджерс успел только бросить виноватый взгляд на Рамлоу, прежде чем его утащил Баки. — Мелкий, скажи мне, что ты не запал на Рамлоу? — Барнс рылся в своем шкафу в поисках замечательной ярко-синей рубашки, которую собирался предложить Стиву. — Я… Ну, я… — Я же тебе говорил про него! — Баки бросил свое занятие, обернувшись. — Он боится отношений как огня! Подпустит к себе только если будет на сто процентов уверен, что его не будут потом преследовать. — Да понял я, понял. — Черт! И что все в нем находят?! — Барнс зло швырнул найденную рубашку. — Переодевайся и пошли. Когда они пришли к Тони, большинство студентов уже были в сборе. Алкоголь лился рекой, а многие даже забыли по какому поводу собрались, на радостях горланя что-то невразумительное. Смеющийся Старк махнул вошедшим рукой, подзывая к себе. Тут же обнаружился и хмурый Рамлоу. — Вот и наш виновник торжества! Так, Стив, я решил сделать тебе подарок, — Тони тараторил, не давая вставить и слова. — Сегодня и только сегодня, — он многозначительно подчеркнул последнее слово, — я позволяю тебе быть популярнее, чем я. Вот так. Цени, — тут Старк покачнулся, чуть не придавив Барнса. — Ценишь? А? — Кажется, тебе хватит, Тони. — Нет! Сейчас будут конкурсы. Где он? Где? А вот же, — Старк растолкал толпу, очищая площадку под импровизированную сцену и представил какого-то невысокого, тщедушного брюнета, как устроителя вечеринок. — Мы начнем с несложного, — проговорил тот, вытащив из кармана небольшой микрофон. — Я вижу, что веселье идет полным ходом, но нужно добавить градус! Ну-ка, все взяли напиток крепче, чем пили. Да и вы, Тони, тоже — двойной виски. Да-а. То, что надо. Тост — за Стива Роджерса. Где он? — Баки толкнул Стива на сцену. — Ага. Подняли бокалы. Выше, еще выше. Молодцы, — через несколько минут, когда бокалы были наполнены и опустошены, и даже отнекивающемуся виновнику торжества досталось виски из стакана Старка, представление продолжилось. — Итак, Стив, расскажи нам, что ты почувствовал, когда тебя объявили победителем? — Удивление? — орущая музыка и пристальные взгляды действовали Роджерсу на нервы, и он хотел быстрее отвязаться от приставучего парня. — Посмотрите, он еще и скромник, — ведущий обратился к толпе, из которой сразу послышались одобрительные выкрики и свист. — Что нам с ним делать? А? Я спрашиваю, что с ним таким делать? — тут же последовали предложения, большей частью совершенно непристойные. Стив вглядывался в толпу, надеясь на помощь Баки, но тот был занят Вандой. — А я знаю. У меня есть на примете прекрасный конкурс, как раз для таких как он. Итак, мы будем танцевать! Но не просто танцевать. В этом конкурсе партнеры будут одного пола. Кто же составит компанию нашему Стиви? Рамлоу сам не понимал, зачем пришел. Вечеринки у Старка всегда проходили бурно, ни одна из них не заканчивалась мирно и без потерь. Теперь самовлюбленный болван бросил Стива на потеху публике. И как на зло, чертов Барнс улизнул куда-то со своей алой ведьмой. Когда объявили поиск партнера для танца с Роджерсом, многие хотели выйти на сцену, но Брок был быстрее всех. Не оставлять же Стива на растерзание путающемуся в собственных ногах Тони. — Ваше имя? — никто не стал спорить, когда Рамлоу вышел на сцену, все-таки репутация у него была та еще. — Брок, — пустопорожние разговоры только больше злили. Нужно было вытаскивать ошарашенного напором Роджерса, а не политесы разводить. — Отлично. Мужская пара у нас есть. Девчонки, вперед! — Спасибо, — шепнул Стив, скрывшись за надежным плечом. — Итак, все в сборе! — крикнул ведущий. — В правом углу нашего танцевального ринга — Бетани и Кристина, две жгучие красотки. Вы только посмотрите на них, какая страсть, какое очарование, — девушки сделали несколько танцевальных па, и они смотрелись бы красиво и эффектно, если бы не изрядное количество алкоголя в крови. — В левом углу — Брок и Стив, здесь сделана ставка на контраст: дикая, необузданная мощь и светлая, возвышенная нежность. Кто победит? Маэстро, музыку! Стив боялся, что включат какую-нибудь быструю, драйвовую мелодию, под которую он со своей неуклюжестью будет смотреться донельзя глупо, но из колонок полились нежные звуки медленной песни о любви. Девушки, мгновенно сориентировавшись, обнялись и заскользили по сцене, подбадриваемые улюлюканьем. Особенно после того, как решились поцеловаться прямо на сцене. — Брок, я… «Не умею танцевать», «не могу к тебе прикоснуться, иначе сорвусь», «наверное, люблю тебя» — он сам не осознавал, что пытался сказать, но его поняли по-своему. — Тсс, доверься мне, — Рамлоу осторожно, будто боясь обжечься, положил руку Стиву на талию, притягивая к себе, и повел в некоем подобии вальса. «Слишком близко», — подумал Стив, разрываясь между желанием прижаться еще ближе и убежать. Танец кружил голову: тонкие чуть подрагивающие от волнения пальцы были надежно устроены в теплой смуглой ладони. Вторая ладонь обжигала поясницу, рождая волны мурашек. Когда на особо резком повороте бедро Брока на мгновение прижалось к его паху, Роджерс с трудом подавил стон. Стараясь отрешиться от происходящего, он спрятал лицо на плече своего невольного партнера по танцу. Оставалось надеяться только на то, что он сможет его закончить не опозорившись: не сбежать от знакомого чувства всепоглощающего жара, когда тело требовало своего, не обращая внимания на обстоятельства. «Черти бы побрали этого Старка с его шуточками» — мысленно негодовал Рамлоу, безуспешно пытаясь не думать, как дрожит Стив в его объятиях. Ощутив теплое дыхание парня на своем плече, он аккуратно скосил глаза на русоволосую макушку. И оказалось так легко было коснуться ее губами… «Будто сделан специально для меня», — мелькнула в голове дикая мысль, а после все растворилось в нежном, свежем, манящем аромате волос. И тогда он решился: прикоснулся губами к маленькому уху и позвал. — Стив, — тихий, свистящий шепот будоражил, заставляя выгибаться навстречу, — пойдем со мной. — Нет, нет, — голос отчаянно сбивался на стоны, — не… могу-у, — как он мог позволить себе быть с Броком? Он ведь не знал о Стиве правды. — Итак, выбираем победителя, — ворвался в их странный рай визгливый голос. — Аплодисменты за пару в правом углу! — зал разразился овациями, девушки поклонились, но явно были заняты больше друг другом, чем остальными. — А теперь за пару в левом углу, — на этот раз шуму явно было больше, все не только хлопали, но и ритмично топали ногами. — Победители-и-и — Стив и Брок. Что скажете, Стив? Роджерс только помотал головой и бросился к выходу, он не мог больше здесь оставаться, когда тело предавало его. Снова. — Мы уступаем свою победу прекрасным дамам. Разве не так поступают рыцари? — Рамлоу неприятно усмехнулся, ему хотелось подхватить Роджерса на руки и унести отсюда, но тот ясно дал понять, что против. — Дамы, ваш час славы. Он шутливо поклонился и направился в толпу, намереваясь покинуть сборище. Вяло отмахнувшись от вынырнувшего из темноты Барнса, он ушел к себе. — Что это с ним? И где Стив? Тони? — Пусть идет. Видел бы ты их с Рамлоу на сцене. Кстати, где ты был? Баки тут же забыл обо всем на свете, рассказывая какая Ванда замечательная.***
Стив ушел. Нет, почти сбежал с вечеринки, между прочим, устроенной в его честь. Но ему нужно было обдумать свою реакцию: если до танца он мог списывать свою заинтересованность на дружескую симпатию, на чисто эстетическое любование богатой фактурой Брока, то теперь он убедился, что безумно хочет оказаться в его объятиях. Он забрался в самую дальнюю часть старого парка, чтобы его не нашел даже вездесущий Баки. Сложное решение он должен был принять самостоятельно.***
— Стив? — открывший дверь Рамлоу, осмотрел поникшего и измученного Роджерса и молча посторонился. — Я подслушал ваш разговор, — без предисловий начал Стив, — тот, где ты сказал, что я похож на жертву изнасилования. Ты прав. — Стив, не надо, — сжатые кулаки и упрямый взгляд без слов сказали, что тот не отступит, такой уж был характер. — Я думал, что влюблен. Хотя сейчас понимаю, что скорее увлечен, удивлен и захвачен новыми ощущениями. — Он обидел тебя? — Броку яростно захотелось убить неизвестного парня, из-за которого у Роджерса такой взгляд. — Смотря что считать обидой, — горькая насмешка над собой. — Я ведь кончил под ним. А потом под его приятелем. А потом под еще одним. Достаточно любого члена, чтобы… — Стив. Стив, — Рамлоу подавил желание обнять и утешить, ему сейчас хватило бы и такой малости, чтобы сорваться, — испытывать влечение к многим людям, получать удовольствие от секса с разными людьми — нормально. Если бы каждому был предназначен один единственный, человечество бы вымерло. Или сошло с ума от недотраха, что вероятнее. — И чувства ничего не значат? Ничего не решают, если речь идет о жажде удовольствия? — Что ты хочешь от меня услышать? — он отвернулся, чтобы не видеть яростно расправленных плеч, окаменевшей спины и тонких рук, тщетно ищущих опору. Не смотреть в самые голубые на свете глаза, прятавшиеся под светлой челкой. — Что трахаться с чувствами слаще? Что влюблённость делает банальный секс чем-то возвышенным? Ты все равно получаешь удовольствие именно от того, что суешь свой член в другого человека, независимо от того, любишь ты его или даже имени не знаешь. Черт, Стив! Давай закроем тему. — Займись со мной любовью. Ты ведь хотел? Или теперь, когда ты знаешь, — он запнулся. — Знаешь про меня… — Идиот. — Кто? — Я! Я — идиот! Идиот, что соглашаюсь. — Брок? — Рамлоу спиной чувствовал, пристальный взгляд и уже занесенные для утешения руки. Нет уж, утешений он стерпеть не мог. — Раздевайся, — грубо — последняя попытка отпугнуть. Хотя он был эгоистом и отчаянно хотел Стива себе, все же помнил, что тот был влюблен в Барнса. Зачем затеяна данная акция он не понимал, но, заткнув голос разума в голове, не стал упускать свой шанс. Роджерс не спеша расстегнул рубашку, аккуратно сложив ее, после чего немного нервно сбросил джинсы, оставшись только в белье. Замер на мгновение, прикусив губу, но все-таки стянул трусы. — Поцелуешь меня? — голос чуть дрожал, но смотрел он твердо. Ни шагу назад, даже если противник — ты сам. — Куда мне лечь? На живот? — Стив… — Броку было очень тяжело сосредоточиться на том, что ему говорили, потому что взгляд сам скользил по тонким ключицам, розовым соскам, по светлой дорожке волос, убегающей вниз от пупка. Однако, нужно было собраться и унять беспокойство любовника. Пусть это и случится всего один раз. — Храбрый мой воробушек, — он рывком приблизился, но в последний момент остановился, застыв в сантиметре от объятий, — не нужно. Я, конечно, мудак, но не буду с тобой так. Он наклонился и осторожно прикоснулся к губам. Роджерс так быстро и с такой готовностью разомкнул губы, что Рамлоу просто снесло крышу, таким нежным и податливым был его рот. Он прижал к себе тоненькое тело, буквально вмяв, вплавив его в себя, и с безумным восторгом почувствовал ответное возбуждение. — Сейчас, сейчас, подожди, все будет, — как в бреду шептал он, подталкивая Стива к кровати. Когда тот запутался в ногах и чуть не упал, просто подхватил его на руки, удивляясь приличному для такой комплекции весу, и отпустил свою ношу только спустя долгие несколько минут, в течение которых не мог заставить себя разжать руки. — Ты не создан для случайного секса. Ты создан для тех самых бабочек в животе и любви до гроба. Мне так жаль, — выпутавшись из своих штанов, притерся кожа к коже, — так жаль, что я не… Не способен на такое. Я бы боролся за… Но, честное слово, сегодня я сделаю тебе настолько хорошо, насколько это в моих силах. Стиву пришлось закусить ладонь, чтобы не скулить на одной ноте: «Брок, Брок, Брок», чтобы хоть немного сохранить ясность сознания, которое тонуло в нежности и ласке, щедро изливаемыми на него одним из самых жестких и замкнутых людей, которых он знал. Казалось, что Брок вел своими губами одновременно по всему телу, настольно нестерпимо жаркими, острыми были ощущения от его прикосновений. И так легко было позволить ему коснуться себя там, внизу, где подспудно больше всего хотелось. Мысли о Хавьере и о том, что перед ним он стеснялся почти до слез, прежде чем решился на такое, вымело начисто. Осталось только желание принадлежать. Но Рамлоу не торопился: мягко и нежно поглаживая сомкнутые мышцы, заставляя ерзать в нетерпении. — Стив, может, ты хочешь наоборот? Роджерс только остервенело замотал головой. Его внезапно ударило картинкой: Брок — высокий, сильный, с рельефными мышцами, смуглой, блестящей кожей и он под ним — худенький, невзрачный, со светлой, почти прозрачной кожей. Не могло быть наоборот! — Нет. Давай, — и его серьезный, почти приказной тон напомнил Рамлоу их капитана в учебке — жесткого, несгибаемого военного, само воплощение агитационных плакатов об идеальном воине. — Пожалуйста, — сменил тон на жалобный Стив, пытаясь сам насадиться на поглаживающие его пальцы. Вздохнув, Брок мягко и осторожно перевернул его на живот, помогая встать на четвереньки. Провел ладонями от плеч до ягодиц, чуть не сойдя с ума от вида изящного изгиба спины и милых ямочек на пояснице. Он коснулся губами острой лопатки, нежно, почти благоговейно, и, сорвавшись, вобрал в рот как можно больше кожи, как можно больше Стива, чтобы не начать нести всю ту чушь, которая рождалась в голове, чтобы не сказать ему, какой он красивый, какой горячий внутри, как ему хочется ласкать его и никогда не отпускать. Прежде, чем начать готовить тело Роджерса для себя, он долго и упоительно ласкал его член и яички, пока не довел до невменяемого состояния, когда проникновение скользких пальцев произошло безболезненно. Даже когда Брок начал двигаться, он не оставлял без внимания пах Роджерса, изо всех сил сдерживая себя и толкаясь мелко и неглубоко, лишь бы чаще задевать простату. — Вот так, вот так, — не переставая шептал он, заставляя себя четко проговаривать каждое слово, ведь тугая, шелковая теснота сводила с ума, толкала на безумства, а он должен был в первую очередь позаботиться о Стиве. — Доверься мне, отпусти себя. — Сильнее! — слово билось в мозгу, не давая дышать. — Сильнее! — молил Роджерс беззвучно, не понимая, что происходит, не понимая, почему тело бунтовало: утопая в наслаждении, но не срываясь за край. Наверное, ему хотелось в полной мере ощутить Брока в себе, всем собой запечатлеть ощущение его жаркой защищающей силы, тепла, какой-то стыдливой нежности. Сквозь марево удовольствия, застилающее сознание, он потянулся к любовнику, заставляя двигаться быстрее. — Что ты творишь? — просипел Рамлоу, четко осознавший момент, когда сдерживаться стало совершенно невозможно: когда, коротко застонав, Роджерс выгнулся и подался к нему. — Я не… Что «не» договорить он не смог, полностью отдавшись желанию, неистово двигаясь, пока острое наслаждение не затопило с головой. Стив лежал в постели Брока и тщательно притворялся спящим. Он боялся, что стоило ему открыть глаза, как пришлось бы уходить. Когда кровать прогнулась под весом Рамлоу, принесшего влажное полотенце, он только сильнее зарылся в одеяло, не желая покидать свой теплый кокон. Наградой за его упорство стало легкое, почти невесомое прикосновение к волосам. К горлу подступил ком, такая нежность была в каждом движении. Сердце учащенно билось в такт мыслям: «Брок не прав, говоря, что секс без эмоций приносит равное удовлетворение по сравнению с сексом с любимым человеком». Сегодня он понял, что не был грязным, что не был рабом своего тела, которое могло получить удовольствие с любым. Только с Броком, которым он восхищался, к которому испытывал симпатию и теплую привязанность, он мог испытать подобные эмоции. Как жаль, что… Он оборвал мысль. Сейчас ему было хорошо. Тепло, уютно, не одиноко. Об остальном он решил подумать утром. Рамлоу смотрел на светловолосую макушку и боялся, что сейчас Роджерс поднимется и навсегда уйдет из его жизни, оставляя за спиной. Впервые в жизни ему хотелось перестать бороться за свою свободу и остаться с кем-то. Но, видимо, карма штука такая, сволочная.***
Когда Брок проснулся утром, рядом уже никого не было. Подивившись способности Роджерса к бесшумным перемещениям, которые не потревожили его обычно чуткий сон, он поднялся и поплелся умываться. Надолго зависнув в ванной, потому что шевелиться не хотелось, однако, и возвращаться в постель, пахнущую Стивом, было невмоготу. Немного взбодрила мысль, что сейчас он выловит где-нибудь Барнса и скажет, чтобы ни в коем случае не смел обижать Роджерса, потому что ему досталось настоящее сокровище. Потом он вспомнил, что уже дважды предупреждал Баки и ничего не добился. Собственная унылая рожа в зеркале не вызывала ничего, кроме отвращения. В конце концов, Стив ведь не умер. Они вполне могли продолжать общаться. Нужно только убедить сверхправильного Роджерса, что случайный секс — не то, что стоило долго помнить, пусть он и был лучшим в его насыщенной жизни. — Черт! — выругался Рамлоу, мысли о Стиве неминуемо повлекли за собой воспоминания о прошедшей ночи, которые, по-хорошему, стоило залить парой литров виски и закрыть на самый прочный замок. Но разум упрямо подкидывал картинки: как Роджерс смотрел, полуобернувшись из-за плеча, точеный профиль, пушистые ресницы и взгляд, пробирающий до нутра, столько в нем было тщательно скрытого жара; худые бедра, которые так удобно ложились в руки, чтобы толкаться было еще слаще; гладкая, горячая кожица члена, нежно-розовая, так и не попробованная на вкус. Треснув кулаком по кафельной плитке и кое-как собравшись, Брок отправился в тренажерный зал. Тело требовало движения, нужно было выплеснуть ту лихорадочную энергию, что скопилась в нем, чтобы не взорваться. Однако время было самое неподходящее: зал был полон дамочек с ковриками для йоги, среди которых Рамлоу с удивлением увидел Барнса. Решив, что на ловца и зверь бежит, он направился к Баки, только в самый последний момент осознав, что тот не один. Алая ведьма, как за глаза называли Ванду Максимофф, наклонилась к своему спутнику, шепча что-то неразборчивое, но явно приятное, ловко увернулась от попытки ее поцеловать и вдруг свернулась в такую невероятную позу, что окружающие зааплодировали. — Ты что творишь? — рыкнул Брок, замученный своими утренними терзаниями, и потому плохо держащий себя в руках. — Как ты можешь так со Стивом?! — Эй, эй, остынь, Рамлоу. Ты чего? — Барнс, как всегда, строил из себя святую невинность. — Стив гуляет где-то. Прибежал сегодня с утра в таком виде, будто неожиданно выиграл миллион и в алкогольном бреду весь спустил его на мороженное для бездомных. Вроде и счастье привалило, а вроде и… — Я тебя самого сейчас привалю! Так привалю, что неделю на больничной койке проведешь! — Озверел?! Я-то что сделал? Это с тобой он вчера обжимался! — обвиняющий палец, упершийся Броку в грудь послужил чем-то вроде красной тряпки для быка. — Стой, черт тебя побери! Брок! — Он тебя любит! — Рамлоу в ярости схватил Баки за грудки и впечатал в ближайшую стену. — А ты тут йогой занимаешься… — Меня? Ты с ума сошел! Мы друзья с ним. А вот тебя он любит, — в кои-то веки серьезный Барнс наклонился к уху Брока и прошептал: «Я ему столько раз говорил, что ты с ним только переспать можешь, что на чувства не способен. А был не прав. Прости». — Я не… Ничего не… — Рамлоу отпустил Баки и на дрожащих ногах отошел от него. — Где он? — В старом парке где-нибудь. Всегда туда сбегает, когда хочет побыть один. Но тебе, думаю, будет рад. — Как думаешь, они разберутся? — проводив ошеломленного Брока взглядом спросила Ванда. — Я бы не была так уверена, что Стив влюблен в него. — Конечно, влюблен. Иначе он не стал бы с ним спать. В ответ на вопросительно вскинутую бровь Максимофф Баки только рассмеялся, хитро подмигнув. — Да ладно, они запали друг на друга еще при первой встрече.