-
Кости так ломит, словно их давят на крошки булавой. Голова раскалывается, разрывается на части, будто осколочная граната, застывшая в момент взрыва. В теле идёт настоящая война, настоящая бойня, как бы намекая: зря ты проснулась. Сон ничего не даёт. Он лишь позволяет недалеко переместиться во времени, чтобы на мгновение заглушить боль, которая не угасает больше недели. Не угасает после сна, не угасает после с трудом проталкиваемой пищи по опухшему горлу, не угасает после принятия таблеток. Ей уже кажется, что никогда не угаснет: сознание просто прыгает из сна в реальность, из сна в реальность целыми сутками, и ничего не меняется. Нет даже сил взять книгу или телефон в руки, или себя в руки, нет сил позвать кого-нибудь на помощь, ведь голова так гудит, что невозможно связать в ней слова — даже мысли спутались в один неразберимый клубок. В один момент она поняла, что не может сделать вдох.-
/10.04.19, среда, школа, 9:20 am/
Аяно может собой гордиться — она потратила панцушот на совершенно бесполезную информацию. Слышно было семпая и так называемую Сунобу-тян хорошо. Понятно их было не очень и не с первого раза: насколько Айши осознала спустя пару-тройку прослушиваний, эта девушка является членом театрального клуба и просит рассказать Таро о случае с Осаной, потому что в их пьесе есть персонажи, пережившие данную ситуацию, и актёрам будет легче вжиться в роль, если перед глазами будет живой пример. Так-то это всё хорошо (кроме нанесения душевного урона семпаю), но какой толк из этого может извлечь Аяно? Ладно, она ещё раз убедилась, что та незнакомка не является соперницей и не идёт ему признаваться в любви под сакурой. И? Что она может ещё сделать? Попросить Инфо-тян пересылать Айши его сообщения по поводу случившегося? Как будто Аяно не знает его в деталях… Хотя, польза в его сообщениях теоретически есть: благодаря им второклассница смогла бы понять ситуацию с точки зрения Таро, в лучшем случае — узнать дополнительные факты о случившемся, а в самом лучшем — понять черты и характер семпая ещё глубже, узнать темы для будущего общения с ним и начать продумывать стратегию будущих отношений. Определённый риск тоже был. Исходя из несколько отстранённого тона в их разговоре Аяно могла сделать вывод, что они не являются друзьями. Поэтому Таро из недостаточного доверия к Сунобу-тян мог просто описать голые факты ну или набить сообщения тривиальными фразами об испуге и грусти — что будет весьма бесполезно и для актрисы, и для Айши. К тому же, Инфо-тян обязательно заломит цену — так стоит ли на это тратиться? Вопрос сложный и неоднозначный, который нельзя решить за один присест и в одну голову. Прозвенел звонок с урока. Сегодня на литературе школьники проходили стихи Масаока Сики. Тема поэзии обычно затрагивалась в начале каждого учебного года — ну и творчество этого поэта, конечно, тоже (после Мацуо Басё). Очевидно, что Аяно не прониклась любовью к его хайку*, но это не отменяло её обязанности тоже уметь писать в этом жанре. Сегодня всем дали задание сочинить стих, и вот, что вышло у Аяно: землю целуют лепестки старой вишни. ветер перемен. Она не знала, насколько это художественно, но учительница литературы — интересная творческая личность лет тридцати — стихом удовлетворилась и поставила хорошую отметку. Больше думать об этом смысла не было: урок литературы прошёл, и скоро появится историк, которого одни из самых болтливых уже активно обсуждали в классе. Начала этот глупый диалог Кокоро Момоиро — тоже подруга Роншаку-тян (исходя из других её изречений), только автозагаром не пользуется и сияет белой бархатной кожей; длинные высветленные волосы с розовыми прядями спереди струились по хрупким девичьим плечам, которые всегда были выпрямлены, несмотря на невысокую самооценку самой девушки. Да, невысокую: имея внешнюю красоту, аккуратность, хрупкость и, судя по вещам, богатство, Кокоро-тян редко и зажато улыбается, никогда не грубит и остро воспринимает критику, тут же отчаянно пытаясь найти и исправить недостатки. Аяно считает, что эту неуверенность в большей степени вызывают оценки, так как учится Момоиро и впрямь плохо. Кто знает, может быть, её наказывают дома за это, что и вызывает перманентный, постоянно сдавленный, сжатый страх? Тему продолжила Фуджита Химари, что весьма очевидно — это местная светская львица и участница большинства бесед класса, которую Айши заметила ещё в первый день пребывания в школе Академи. Она заплетала длинный русый хвост то с левой стороны, то с правой, украшая себя небольшой голубой заколкой. На «львицу» эта на первый взгляд податливая и легкомысленная девушка не походит — скорее, на львёнка: Химари весёлая, игривая и, что самое главное, мягкая, однако притягивает к своей речи других людей потому, что умеет слушать и даже чувствовать мысли окружающих и попросту формулирует их в ёмкие предложения. А остальные одноклассники и рады согласиться — да и как тут спорить, если она говорит то же самое, что ты думаешь? Такие люди, как Фуджита-тян, всегда оставляли впечатление на Айши: умение манипулировать (а это ни что иное, как манипуляция; возможно, даже неосознанная) говорило как минимум об интеллекте выше среднего. Эта девушка смогла добиться прекрасной репутации и подружиться с большим количеством человек в школе, и многие негласно считают её старостой класса. Только вот Айши не рискнула бы присоединиться к этим многим: несмотря на то, что в общении этот человек достиг высшего пилотажа, она всё ещё оставалась слишком доброй и мягкотелой; в ней нет такого внутреннего стержня, который есть в Рюгоку Аои, настоящей старосте, и если бы на львицу вдруг свалилась кипа дел синеволосой, она бы потерпела крах. В общем, Фуджита не очень хороший лидер, но хороший талисман, который всегда сможет угадать настроение толпы и поддержать нужный настрой. Будто по сценарию, мечтательно закатившимся голубым глазкам Химари ответила бунтарка с задней парты — Тамамото Беши, ещё одна светловолосая девушка (высветлять волосы сейчас модно?). То ли она имела какие-то личные счёты с красавицей спереди (красота которой была скорее не внешней, как у Кокоро-тян, а исходила изнутри), то ли имела острое желание выделиться из толпы своим контрастным мнением — но она всегда была против. Против всего. У неё постоянно генерируется какое-то своё уникальное виденье происходящего, которое, как правило, вызывает у остальных лишь агрессию. Скорее всего, она так просто обращает внимание на себя и утешает своё мелкое эго, потому что спорит не только с Фуджита-тян, а со всеми. Несмотря на этот яркий недостаток и массу других минусов (например, вспыльчивость, максимализм и дружба с плохими парнями), Тамамото-тян определённо талантлива в музыке: она играет на барабанах, немного ксилофоне и в данный момент изучает гитару. Но даже своим талантом она умеет раздражать: на уроках Беши постоянно настукивает одной ей понятные ритмы, а во время тренировок в помещении музыкального клуба (а тренируется она помногу и пугающе энергично) почти никогда не закрывает дверь, оправдываясь духотой в комнате. И почему потом она удивляется, что её не понимают? В целом, это сложная во всех смыслах личность, и подружиться с ней можно только в том случае, если иметь такой же характер. После того, как мисс Недовольная упрекнула Химари в глупости чувств к историку, Аяно посчитала бессмысленным слушать этот диалог дальше, потому что она уже не раз его слышала от начала и до конца. К счастью, не у всех в классе такие однобокие проблемы и около самой левой парты в первом ряду, где сидела хорошая знакомая — Бурейку-тян, сгруппировалась кучка людей, обсуждавших что-то наверняка поинтереснее. — Не понимаю, — раздался тихий и крайне не запоминающийся голос Ашитоми Аджии, которая стояла перед партой, сложив руки на груди и состроив очень сложное лицо. — С Амаи что-то не так в последнее время. Аджия была лучшей подругой Бурейку Дафуни и на первый взгляд казалась её копией — такая же скромная и тихая, только ещё и с неприметной внешностью в виде низенького роста, маленьких раскосых глазок и коротких чёрных волос, всегда заплетённых в два низко посаженных хвоста. Потом Аяно всё же заметила различия между ними: Дафуни более рассудительная, голос у неё выразительнее, речь поставлена грамотно, а Аджия — и правда просто серая мышь. И так Айши думала до четверга. Она знала, что Ашитоми-тян является членом кулинарного клуба, но в тот день, когда Айши подслушивала диалог их кружка с желтоволосой агентшей Инфо, она поначалу даже не узнала голос одноклассницы. В обычно мягкой, но быстрой речи откуда-то появилось обилие ругательных фраз (при этом — ни одного матерного), а говор стал надрывным, будто Аджия хочет кричать, но не может. Аяно узнала её, только когда заместитель их лидера произнёс её имя — и это до сих пор сильно удивляет. Больше так странно Ашитоми не проявляла себя, и Айши до сих пор гадает, что вызвало такое поведение. Почему она была такой злой и неприветливой, почему она не может говорить громче… эта личность, казавшаяся такой простой, вдруг оказалась загадкой. — А что с ней? — сдержанно и вежливо спросила Бурейку-тян, чем никого не удивила. — Она стала тихой и грустной, — быстро пробормотала Ашитоми. — Плохой день, со всеми бывает. Девушки обернулись на новую собеседницу. Роста чуть ниже среднего, средних форм и телосложения (разве что ноги коротковаты, а торс длинноват) и мятно-зелёные волосы (светлее оттенка Мидори), заплетённые в два коротких хвостика. Кохару Хината — особа, которая нечасто общалась внутри аудитории, предпочитая общение извне, поэтому её Аяно знала плохо. Единственное, что было известно о Кохару-тян — это умная девушка, которая мечтала изучать боевые искусства, однако из-за перелома позвоночника в первом классе средней школы ей пришлось навсегда забросить своё увлечение. В прошлом году она вступила в клуб рисования, где записана до сих пор и больших успехов, увы, не достигла. — Это не просто плохой день… — в тихом говоре Аджии пряталась интонация страха, отчаяния и разочарования одновременно. — Амаи вялая уже на протяжении третьих суток, и я, кажется, знаю причину. — Какую? — Дафуни вновь была сдержанна и вежлива. — Ну, это достаточно личная причина, — она заговорила ещё тише, — которую я даже вам не хотела бы рас- — Ааа, — Аяно, прислушивавшаяся к полушёпоту Ашитоми, резко оглохла от ужасного голоса парня, который, к сожалению, врезается в память раз и навсегда, — вы тоже собираетесь грязно обсудить личную жизнь Амаи-тян, до которой вам не должно быть дела, и начать неуместно советовать ей, кому отдать своё сердце? — СЕЙО! Наконец Айши увидит того человека, который спорил с Аджией в клубе и, кажется, является единственным способом вывести её из себя. Войдя, высокий плечистый парень с круглыми светло-серыми глазами взмахнул сильными, красивыми, све… снова светлые волосы?! Хотя, погодите… они натуральные! Что самое обидное, Аяно абсолютно ничего не знает об этом парне… кроме того, что он весьма заносчив и является членом клуба кулинарии. Теперь он стал главной загадкой, а именно: почему этот Сейо настолько похож и внешним видом, и манерами на американца? Впрочем, это было бы невежливо спрашивать, однако сейчас настала идеальная ситуация для немного другого вопроса. — Всем тихо! — уверенно произнесла подлетевшая к парте Айши, что произвело на всех четверых сильное впечатление. Продолжила она спокойнее: — Давайте мирно, без криков и споров обсудим, в чём соль конфликта и что, собственно, происходит. Оглядывая теперь и своих собеседников, Аяно поняла, что сделала этот рывок как нельзя вовремя: если бы она замедлилась хоть на секунду, то упустила бы возможность вступить в диалог и начать диктовать там свои правила. Потому что роль примирителя сыграла бы одноклассница — правдолюбка Кохару-тян, в глазах которой так и горели огоньки воющей от несправедливости души. А теперь и искры любопытства, с которыми она наблюдала за новой собеседницей./10.04.19, 11:20 am/
Собственно, вот, что Аяно выяснила: позавчера, в понедельник, Амаи поделилась с подругами в соцсети случаем, который произошёл у фонтана. Это тот самый случай, что наблюдала сама Айши, и передан он был правдиво: Таро поделился намерениями «научить говорить Осану, если она разучится», «научить ходить Осану, если она разучится» и так далее; кулинарка прокомментировала это с большим восхищением, назвав решение Ямада-семпая смелым, добрым и героическим, и призналась, что ей очень стыдно, что она по глупости своей неправильно поняла отсутствие Наджими-тян, а именно — посчитала, что они вновь поругались, и вспыльчивая подружка гуляет где-то по коридорам школы. Суть её пересказа состояла в выражении уважения к этому человеку, однако подруги Амаи восприняли сообщение неоднозначно: они стали думать, что Одаяка-семпай тайно влюблена в Таро, вот и восхищается им. Ситуацию подогрел ещё и тот факт, что лидерша кулинарного клуба давно не рассказывала подругам о Цубурая Шоку — так, оказывается, зовут её ухажёра — из чего они сделали вывод, что между ними что-то не ладится, любовь угасла ну и… всё такое. Львиную долю информации предоставил Аканиши-кун — так звучит фамилия американоподобного парня. Ругая остальных за проникновение в чужой огород и игнорирование личных границ Амаи, он, как ни странно, разбирался в её жизни лучше всех остальных и подробно рассказал то, что никто, кроме Одаяки-сан, не должен был знать. Аджия честно пыталась его остановить, но не смогла и в конце концов просто чувствовала себя оскорблённой и знатно искупавшейся в навозе. Кохару-тян попыталась защитить Амаи, сказав, что строить теории и тем более кого-либо оскорблять из-за одной только фразы — очень глупо; её восхищение могло попросту не содержать в себе романтического посыла, а то, что девушка не выкладывала подругам все события из жизни, ещё не значит, что их не было. Аяно была полностью с ней солидарна, в этом вопросе она и Хината оказались удивительно похожими. А потом — вот неожиданность — пришла Пиппи, чтобы в очередной раз поболтать с Аяно на переменке. Узнав, о чём эта компания болтала, Осу без комментариев решила вернуться в свой кабинет. Дафуни же на протяжении всего диалога сидела на стуле и молчала, снизу вверх наблюдая за другими и изредка что-то конспектируя в своём личном дневнике. В общем, ситуация не из приятных, и Аяно хотела надеяться, что мысли подруг Амаи являются предрассудками и не более. А если не являются… она так и не смогла проверить Одаяку-семпай на вызывание гнева, может быть, посидеть сегодня рядом с фонтаном и дождаться её? Впрочем, не только Амаи была у Айши в голове. Ко второй перемене школьница всё-таки решила попробовать написать Инфо-тян, а там уже посмотреть, стоит ли заказывать такую услугу: «Ты продашь сообщения, которые Ямада-семпай прислал Сунобу-тян?» К сожалению, Аяно была уверена, что подобрала верный глагол — «продашь», а не «перешлёшь». Ответ пришёл быстро: «Он ещё ничего не написал. Примерную цену назвать пока не могу.» Странно, он же обещал сделать это ещё вчера вечером. Возможно, снова забыл? Ничего, я не против подождать — вряд ли моя боязнь подойти пропадёт так скоро. Раз Инфо-тян не может сразу сказать цену — значит, тоже сомневается, насколько сообщения могут быть полезными. Гении мыслят одинаково, да? Поразмыслив и не найдя причин для паники, Аяно вернулась к обычной учебной деятельности и открыла конспект по физике, спустя некоторое время успешно ответила на уроке и спустя ещё какое-то время услышала звонок на обеденную перемену и отправилась во внутренний кафетерий, где её должна была ждать Пиппи. Встречаться на крыше обе девушки сочли неразумным, поэтому теперь приходили к автоматам с едой, так как Аяно не имела привычки делать себе бенто и обычно заказывала что-то из недр бездушной машины. Ещё в начале прошлой недели Аяно понимала, что назойливость Осу будет сильно мешать ей. В общем-то, не прогадала: геймерша будто пыталась занять собою всё свободное время: весь обед, весь вечер, все минуты до уроков и иногда даже одну-две короткие перемены между занятиями она упорно проводила с подругой (хотя, казалось бы, никакой Осаны, которая могла бы отнять драгоценного человека, нет). Возможно, Аяно стоило поговорить с ней об этом напрямую и расстроить, или же поступить хитро и направить её внимание на кое-кого другого… Пиппи уже стояла там. — Дай угадаю, бананово-изюмовый батончик? — с ленивой иронией произнесла она и, улыбнувшись, оперлась плечом на один из автоматов. Аяно усмехнулась: — Для этого не обязательно быть экстрасенсом, Осу, — она закинула монету. — Давай пообедаем сегодня во внутреннем дворе? — А давай!***
Счастье. Снова. Знакомые ощущения вновь окутали её, и Аяно вдруг задумалась о простоте жизни. По-сути, все люди гонятся лишь за одной эмоцией — радостью, а остальные чувства обесценивают. Сейчас я нахожусь на месте здорового человека — и что, я, получается, исполнила мечту многих, просто сидя на скамье? Я могу располагаться здесь бесконечно и всю жизнь быть счастливой, пока рядом с семпаем не появится соперница? А сколько сложностей, казалось бы, есть у других людей. Честно, я согласна испытывать любую эмоцию — не только счастье и любовь, которая должна развиться в далёком будущем, — так как каждое переживание по-своему ново, интересно и уникально. Если бы я чувствовала только счастье, то внутри меня было бы только две Аяно: серая Аяно и счастливая Аяно. Но на самом деле я могу иметь очень много разных лиц: сердитая Аяно, грустная Аяно, смущённая Аяно, боязливая Аяно. Это делает жизнь такой объёмной, какой она не могла быть раньше. Такой, какой я никогда не могла её представить. Разве это не прекрасно? Как была бы проста жизнь людей, если бы они ценили все свои чувства. Если бы они находили эстетику в грусти, наслаждались остротой своего страха или огнём своего гнева. Они потому их не ценят, что всегда, всю жизнь могли их испытывать. Но они не знают, что самый страшный кошмар — не испытывать ничего. Думаю, если бы я всегда была нормальной, а потом вдруг стала безэмоциональной, я бы подумала, что умираю. — Ты меня слушаешь? — будто проверить, все ли дома, спросила Пиппи. «Собеседница» кивнула и откусила ещё кусочек от сладкого батончика. Лечение уже успело научить Аяно кое-чему важному — ценить момент. Раньше под этой фразой она понимала «извлекать пользу из мелочей»: например, замечать мгновение, когда кто-то рассказал свой секрет или выдал свою ложь неуместным жестом. И как только она осознавала спрятанную пользу, то сразу начинала выстраивать цепочки в будущее: о том, как можно развить отношения с этим человеком, где можно использовать его слабости и как на них выиграть. Однако эмоции не нуждаются в будущем, они происходят прямо в данный момент, и это странно и непривычно. Поначалу Аяно и их пыталась подогнать под свои стандарты: думала о логике их возникновения, о полезности для своего лечения, о тренировке фантазии, пока неожиданно не попробовала расслабиться и просто насладиться этим моментом. Просто впитать в себя это чувство, пропустить его через всё тело, как влагу во время жажды. Избавиться от напрягающих мыслей в такие мгновения непросто, особенно если помнить, что долгие годы это было единственным наполнителем жизни, помимо физической боли; Аяно просто по привычке не может перестать думать, она не представляет своё существование без этого. Что ж, придётся представить, если она хочет развиваться. Даже среди здоровых людей усыпить на время рациональную часть головы — проблема, которую, вроде как, должна решать йога и медитация. Может быть, стоит попробовать? С натяжкой утолив голод несытным, но насыщенным витаминами батончиком, девушка крутила в руках упаковку от своего перекуса, разглядывая её сочный морковный цвет и не понимая, то ли солнце сегодня светит ярко, то ли сама жизнь стала ярче. — Я тоже доела, — на самом деле, Пиппи только дожёвывала последний кусочек, но фактически бенто осталось пустым, так что девушка говорила правду. — Чем займёмся? Аяно впервые почувствовала, что не хочет лгать. — Знаешь, я бы хотела просто посидеть здесь. Лицо Пиппи не выражало крайних эмоций: ни удивления, ни радости, ни растерянности, отчего было практически нечитаемым. Она как будто не расслышала эту фразу и смотрела на подругу, ожидая продолжения. И Аяно продолжила: — Сегодня так тепло и солнечно, и я хочу просто посидеть в маленьком уголке природы. Полюбоваться цветением клёна, — она подняла голову вверх, на крохотные жёлто-зелёные соцветия, — послушать шум фонтана, — перевела взгляд на плещущуюся воду, позволив задержаться глазами на спокойном лице Ямада-семпая, — и ничего не делать. Выражение лица Осу всё оставалось таким же внимательным и равнодушным. Одна бровь настойчиво поползла наверх. — Ну… ладно, — в этом голосе слышалось удивление и попытка сохранить учтивость. — Тогда пошли бы лучше к садоводам, у них хотя бы пространство открытое, если не считать живого забора. А тут высокие стены вокруг, как в тюрьме. Айши проигнорировала её слова, самозабвенно наблюдая за жизнью в коридорах; за тем, как в окнах пробегают люди, как другие школьники болтают, неспеша перебирая ногами, как торопливо семенит учительница японского и кто-то прошмыгивает в кабинет, закрывая за собой дверь. В конце концов, Аяно вернулась зрением туда, где и место её счастью — на Таро. Школьница с уверенностью могла сказать, что парень наконец-то выглядел обычно, видимо, окончательно справившись со своими переживаниями по поводу случившегося на прошлой неделе. Его форма слегка намокла по бокам и сзади из-за капель, прыгающих в фонтане, однако Ямаду это не отвлекало, так как он был полностью погружён в мир книги. Пиппи, очевидно, было скучно. Она попыталась проникнуться красотой вокруг, которая давно примелькалась и перестала захватывать дух, однако что-то не получалось: геймерша елозила на месте, стучала пальцами по скамье, пока ей вконец не наскучило и она не решила поговорить на отвлечённую тему: — У нас на геометрии сегодня был просто атас! — она, оперевшись на одну руку, энергично наклонилась к расслабленной Аяно. — Мы пол-урока вместе пытались решить задачу. Ну, точнее, её вызвалась решать Ториясу-сан — ну, та рыжая студичка, которая патрулирует крышу и внешнюю территорию школы, — но задачка оказалась сложной даже для неё! И мы в итоге всем классом начали решать. Нам Рино-сенсей сначала запрещала с места выкрикивать — мол, не мы оценку зарабатываем, — а потом поняла, что всё безнадёжно, и разрешила. Правда, удивляет? Скажу честно, Рино-сенсей обычно та ещё злюка! Но объясняет хорошо. — Да ну, — Аяно мотнула головой. — Химичка злее, как мне кажется. — Да, и хуже объясняет. У неё, наверное, пожизненные месячные, — сказала она тише и хихикнула. Айши улыбнулась и продолжила любоваться происходящим вокруг: вот перед ними прошлись гуськом мрачные члены оккультного клуба, наверное, в поисках школьных загадок; вот Кокоро-тян отошла в сторонку и, наклонив голову, разговаривает по телефону; вот какая-то незнакомка с прищуренными карими глазками и короткими серебристыми волосами играла с другой незнакомкой в… ладушки? Кто-то вернулся в детство. — Ты сегодня… необычная, — видимо, слово «странная» Пиппи посчитала слишком грубым. — Может быть, — легко согласилась Аяно. — Но почему? — в голосе звучало много интереса. — Ты же обычно такая… такая собранная, чёткая, действуешь быстро и по правилам. А сейчас ты даже на часы свои не смотришь! Будто по напоминанию, Айши действительно посмотрела на часы, вот только уже через несколько секунд не помнила, сколько увидела времени. — У меня сегодня хорошее настроение, — она наклонила голову вбок, наблюдая, как на крохотный цветок клёна села коричневая бабочка. — Почему? — игриво протянула Пиппи, пододвинувшись ещё ближе. — Выспалась, наелась, не болею и чувствую себя хорошо, — она пожала плечами. От такого ответа Осу фыркнула. — Ну да, конечно… — она смерила девушку долгим взглядом. — Будто мне не знакомо это чувство эйфории, Аяно! Ты кого хочешь надурить? — Надурить? Ох, я максимально искренна с тобой, Осу, — Айши пронаблюдала, как бабочка оторвалась от клёна и улетела. — Как хочешь, как хочешь… Я из вежливости не буду спрашивать, почему ты старательно избегаешь взглядом одно место, но при этом то и дело на него косишься! Аяно замерла. Ну да, стоило ей только расслабиться, выкинуть лишние мысли из головы, не пытаться даже придумывать новые описания радости в электронном блокноте и тренировать фантазию, чтобы было время насладиться моментом — так ситуация тут же обрисовалась против неё. Поэтому люди постоянно живут в стрессе — они знают о таком риске… — Ты про фонтан? — Айши дала себе мысленную оплеуху за то, что выдаёт себя ещё сильнее. — Рядом с ним, наверное, так свежо и прохладно, самое то в такую погоду! — Ну так давай туда сядем. Стоило Аяно только подумать о том, что она настолько приблизится к семпаю — единственному, кто уже расположился на бортике, — страх быстро пробежал по венам, мелко стучась о стенки сосудов, и заколол тело тысячью маленьких иголочек. Не отдавая себе отчёта в жестах, школьница взялась ладонями за скамью и вдруг почувствовала, что лакированное дерево гораздо теплее её рук. — Зачем? — Аяно дала себе вторую мысленную оплеуху. — Как зачем? Там свежо и прохладно, сама же сказала. — Я пошутила! — она физически почувствовала кривизну нервной улыбки. — Мне и здесь хорошо. Осу недоверчиво протоптала взглядом свою подругу. Снизу вверх. …Пока наконец не подняла уголок губ и не отвернула голову в сторону: — Конечно. Я не буду пытать тебя, я же не зверь. Давай так: ты знаешь о моём секрете, я о твоём… и мы обе об этом не говорим, ладно? Она чувствовала себя опустошённой. Обманутой. Обведённой вокруг пальца. Да, она ощутила облегчение, потому что ей не будут задавать каверзные вопросы по поводу семпая и чувств, которые он вызывает — но это облегчение очень тяжело на неё свалилось, будто и не облегчение вовсе, и это было… странно. Как будто Аяно разрывается меж двух эмоций. Нет, даже не разрывается — испытывает одновременно. — Ладно. На секунду она задумалась: Пиппи-тян сказала не говорить ни о секрете Айши, ни о её собственном. Значит ли это, что теперь разговоры о Рюто-семпае будут запрещены, и Аяно не сможет воплотить в жизнь совсем недавно возникший в голове план — свести его и Осу, отвлечь её внимание, чтобы она проводила с второклассницей меньше времени?.. — Привет, Ямада-кун! Возьмёшь кексик?