8 лет назад
***
Я, чуть ли не бегом, держал путь в кабинет Лидера. Проходящие мимо меня люди, нередко оказавшиеся задетыми мною, злобно оглядывались. "— Не люблю я это место, — признавался я сам себе." Увидев пару знакомых, я даже не поздоровался и, просто проигнорировав их приветливое "Дарова!", быстро обходил их. На самом деле, я намного добрее и дружелюбнее, но только не тогда, когда мне хватает времени на всякие любезности. Однако, после того, что я увидел, все манеры уходили на второй..нет, даже третий план. Я влетел в открытый кабинет, аж не постучавшись, как того велел кодекс, и громко начал : — Лидер, что происходит в нижних отделах базы?! Какого чёрта какие-то неизвестные мне солдаты вытворяют такое с людьми?! Я `отдал им приказ остановить все действия и назвать номера, но те сказали, что нихера мне не обязаны и пошёл я на — Эддвард, давай начнём с простого, — мягко улыбнулся мужчина, — Какого чёрта ты вытворяешь? — Чт.. — Ты, чуть-ли не выломив мне дверь, кричишь о том, что кто-то тебя не послушался? Ты думаешь, я не знаю, что происходят в пределах моей же базы?! — его голос сходил на крик. — Н-нет, сэр, никак нет, но... — Не смей, сука, перебивать меня! — мужчина громко ударил кулаком по столу, заставляя меня дёрнуться от испуга, — Ты считаешь, что я обязан тебе что-то объяснять?! — Сэр, в секторе Z неизвестные мне солдаты пичкают ребёнка таблетками и вкалывают, насколько мне известно, очень опасное вещество, — терпеливо дождавшись тишины, чтобы ответить, продолжил я, — Причём мальчик был даже не в сознании. Такое количество препаратов изменит работу его организма, если не его сознание! — Эддвард, Эдд, Эдди... — Лидер тёр большим и указательным пальцами переносицу, устало выдыхая и поднимаясь из-за стола, медленно подходя ко мне — Послушай, я знаю всё, что происходит на моей территории. И всё под моим контролем. — Но.. — Свободен, — грубо рявкнул тот, пнув ногой стену, чуть не попав мне по колену, "повезло", — И, впредь, Эддвард, стучись, прежде чем войти. — Конечно, сэр, простите, — я опустил голову, дабы не смотреть на те страшные глаза, и, так и не получив ответы на свои вопросы, вышел из комнаты, предварительно аккуратно закрыв дверь. "— Я не могу так ничего так оставить, — любопытство распирало изнутри, — Мне придётся узнать что происходит." На протяжении ещё нескольких лет, сюда привозили этого мальчика и пичкали препаратами. Я пытался разузнать у тех, кто ему всё это колол, что же происходит, и кто этот мальчик, но те лишь злобно таращились на меня и игнорировали. Смотреть на мальчика было больно: после каждого вколотого шприца, ему открывали веки и светили фонариком в зрачок, что поспешно покрывался болезненной пеленой алого цвета и практически не сужался, иногда даже изо рта пена шла, словно это бешеный пёс, а не человек, а вены на руках так выпирали, словно сейчас и вовсе порвутся, столкнувшись с кожей... Мальчишке же было, от силы лет 12, а его уже пичкали химией. Причём не просто химией. "Почему ребёнок всегда вне сознания?"***
Приходя в сектор Z, чтобы понаблюдать со стороны или даже вблизи за всем этим действием, мне не всегда удавалось : меня часто выгоняли, а я, как провинившийся щенок уходил. Почему Лидер, который "обо всем знает", так и не узнал, что я всё свободное время проводил здесь, я так и не понял. Неужели он был занят чем-то более важным? Нет, не так... Неужели было что-то более важное?6 лет назад
Я сдержанно постучался в дверь, из которой доносится раздраженный женский голос. У Лидера практически никогда не бывает гостей, которых он приглашает к себе в кабинет, а если же они есть, значит этот человек — кто-то очень важный. Очень-очень важный. Дамочка, что грубо говорила что-то, либо была самоубийцей, либо гребанным президентом какой-либо страны, ибо никто, никогда, не повышал голос на Лидера и при этом не пострадал (а женщина эта возмущается уже очень долго, а голос Лидера подозрительно спокойный). Я снова постучался. Ответа так и не было. Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и стоял так минуты две. Наконец, насытившись игнором со стороны Лидера и его гостьи, я нервно оглянулся и, убедившись что никого вокруг нет, осторожно приблизился к двери, прислушиваясь: — Ты хоть понимаешь, как рискуешь?! — кричала дама, — Ты буквально ходишь по лезвию! А теперь ты ещё и меня в это впутываешь! Думаешь, ото всех можно откупиться?! В ответ была тишина, что только сильнее завело женщину. — Ты полный идиот! Как, скажи мне, как можно было... — вдруг, та вскрикнула, получив хлесткую пощёчину (что было понятно по звуку). — Не смей, сука называть меня так, трахалась с кем попало, а теперь хочешь, чтобы я принял не своего ребёнка?! Грязная шлюха! — - Какого чёрта, Уил?! Отпусти мен.. Уил, нет! Уил, положи шприц, Уил... Помогите! Кто-нибудь! Прошу вас, помогите! — "- "Неужели, Лидер вколит препарат этой женщине?! Как же тогда это отразится на её организме! Я не знаю, что делать.. Не знаю, не знаю, не знаю.. Я должен ей помочь! Но чем это обернётся для меня?! — миллионы мыслей пронеслась за секунду в голове, — Я должен спасти её! Должен! " Я резко дёрнул ручку двери, влетая в кабинет. Передо мной была следующая картина : Лидер закрыл одной рукой рот женщине, прижимая её к стене всем телом, а второй рукой держал шприц. Женщина всеми силами пыталась удержать шприц, находящийся чуть-ли не в сантиметре-двух, от её предплечья. Я увидел её молящий о помощи взгляд и уже красные от слёз глаза. Но также я увидел и аномально ярко-красные, ненавидящие и, кажется, уже проклянувшие меня миллион раз глаза. Меня охватила жуткая паника, но я не растерялся и быстро вынул огнестрел из кобуры, снял предохранитель и перезарядил его, не особо уверенно направляя оружие на Лидера. — У... Лидер! Прошу, отпустите её! Это н-незаконно! Пожалуйста, отпуст.. — Когда я убью Саманту, я пойду за тобой. Ты можешь бежать прямо сейчас, бежать, бежать, бежать.. — голос Лидера срывался, переходя на крик, — Я всё равно найду тебя, мудак, слышишь?! Я найду тебя! Найду, найду, убью тебя! Я буду отрезать твои конечности! Одну за другой! — он кричал и кричал, то и дело, сжимая и тряся несчастную. Я боялся убить Лидера, но если я выстрелю, но не убью? Что тогда? Тогда у меня нет шансов. Он закопает меня! Либо я убью его, либо он меня! Палец надавил на курок дважды, раздались выстрелы, затишье, секундное молчание, крик. Первый выстрел попал именно в ту руку, в которой был шприц, ныне валявшийся на полу и, к слову, уже разбитый. Второй же, чуть выше колена, из-за боль в котором, мужчина упал на пол. Лидер схватился за простреленную ладонь, по которой стекала кровь. Он болезненно простонал, сжимая зубы до треска. Женщина закричала, закрывая рот рукой, она быстро отбежала от мужчины, к выходу двери. — Щщенок! — стиснув зубы и сверкнув ярым взглядом, прошипел Лидер, — Тввой труп не найдут даже ссобаки! Ссволочь.. Даже раненым, Лидер оставался всё тем же : агрессивным, грубым, мстивым, алчным. (Наверно, даже при смерти, он будет клясться в ненависти ко всему миру. Невероятный человек, что сказать.)***
Я молча вёл машину. Мы были уже очень далёко от базы, хвоста за нами нет, что очень хорошо. Поразительно, что за нами никого не послали, я бы даже сказал, подозрительно. Но да и чёрт с ним. Я перевёл взгляд на женщину, сидящую справа от меня, смотрящую пустым взглядом в окно. Что её связывает, а точнее, связывало с Лидером? Роман, бизнес, компания, дружба, семья? Я бы мог спросить её об этом прямо сейчас, но, ни у неё, ни у меня не было желания говорить что-либо. Мы двое понимали, что на ждёт в ближайшем будущем. Нам придётся скрываться. И скрываться очень долго, быть может, до конца жизни. Новые документы, люди, места, работа... Мне было больно думать о том, что я потерял работу своей жизни. Мой отец работал когда-то вместе с Лидером и обещал, подмигивая, что однажды, у меня обязательно будет своя армия и, ( а это уже по секрету : ) намного сильнее, слаженнее и мощнее, чем Красная. Но годы шли, а Красная армия всё росла и росла. Отец, царство ему небесное, погиб, передавая свое дело мне. Н-да, в детстве мне казалось, что работа отца намного важнее и интереснее, чем выглядела. Хотя, вероятно, всем нам в детстве всё казалось интереснее. И мир больше, и люди красивей, и общество добрей. Но все мы, как оказалось, ошибались. Ох, как ошибались.***
Годы спустя. Я нашёл себе новую работу, намного спокойней и проще, а с моим-то резюме, меня сразу приняли на большую должность. Я завёл новые знакомства, но это уже чисто для галочки. Просто, чтобы казаться таким же, как и все, влиться в толпу; казаться простым, добрым, доверчивым и самым, что ни есть, обычным Эддом хотя бы для других. Доверие к людям упало до нуля, если не ниже. Я стал часто вести себя как параноик : то и дело подозревал каждого, кто пытался сблизиться со мной. Люди всё чаще исчезали. Но однажды, в потоке обыденной рутины, в той же самой толпе, я встретил Томаса. Его вели два амбала, скрутив руки за спиной, словно это был преступник, а не обычный ребёнок. Меня поразили его необычные глаза. Точнее, их отсутствие.. а может и не отсутствие, а просто аномалия.. Я не мог сказать этого сразу. Темная пустота; завораживает, конечно, но в большем случае пугает. Томас извивался как змея, вырывался изо всех сил. Пытался укусить, как дикий зверь рычал. Люди вокруг обходили их стороной, опасливо оборачиваясь и шепча друг-другу самые разные мысли. Я было даже удивился такой резвости у обычного ребёнка. Но был ли он обычным? Так много теорий, сплетен, шуток, основанных лишь на собственных доводах. Так просто судить, лишь взглянув на человека. В тот день я, пожалуй, впервые сменил свой ежедневный алгоритм действий. Кажется, я впервые свернул в другую сторону. И проследовал за ним. Таким же странным, как я. Эти два человека шли в направлении детдома, по-крайней мере, так предполагал я. Мальчик не переставал дёргаться и выкрикивать ругательства. Что же такого сделал этот пацан? Чем дольше я их преследовал, (преследовал? Давно я этим не занимался) тем меньше становился поток. Не каждый день навещаешь детишек-сирот, не так ли ? Я старался идти подальше от них, отчуждённо, чтоб не вызывать никаких подозрений. Я делал именно так, как учили на подготовке. Не разбирающиеся в подобном люди до последнего не будут замечать, обращать на вас внимания, для них вы будете таким же прохожим, идущим всего-то лишь по своим делам. Однако, меня скоро раскрыли (чем я, несомненно, был поражён). Интуиция? Предчувствия? Что заставило их вдруг обернуться и, довольно грубо и угрожающе, обратиться ко мне: — Если через десять секунд ты не скроешься с поля моего зрения, будешь следующим, кто сюда поступит. Я опешил. Продолжать свою игру или бежать? Блефовать со спокойнейшим лицом я мог действительно долго, но как долго будут слушать они, да и будут ли.. Недолго думая, я решил, что рисковать не стоит, это не моё дело и вообще, скорее всего, я просто ошибся, а пацан обычный сирота, совершивший что-то типа мелкого хулиганства или попытался сбежать, ничего необычного; и сюда я точно не вернусь. В тот день я развернулся и ушёл, не раз оглянувшись назад. Но я вернулся туда, хоть и обещал себе не делать этого. Я пришёл в детский дом, под видом человека, желающего усыновить/удочерить ребенка. Надеясь не встретить тех мужиков, я бегал глазами по помещению, но, к своему облегчению не нашёл их нигде.***
— Тут написано, что его зовут Томас, верно? — М? О чём в.. —женщина повернулась, её глаза раскрылись от ужаса, она быстро подошла ко мне, вырвав планшет* из рук, — Его нельзя усыновить, Эддвард! — Почему это? — я вскинул брови вверх, выпуская из рук бумагу, — Любого ребёнка здесь можно усыновить, иначе зачем он здесь? — Том сейчас.. проходит терапию, — уверенно сказала та. — Что за терапия? — Это конфиденциальная информация, никак вас не касающаяся, — съязвила она. В один момент приветливая женщина превратилась в.. вот в это. Я лишь коротко хмыкнул, поблагодарил её и поспешил уйти оттуда. Свернув за угул, под прожигающий взгляд я наткнулся того самого Томаса. Или не того.. Мальчик совершенно не был похож на того, кого я встретил тогда. Поникший, пустой взгляд, опущенные плечи и руки, чрезмерная худоба и бледность. На спине его была рука мужчины в длинном белом халате, с кармашком на груди, в котором лежала ручка. Предположительно врач, улыбнулся мне, обходя стороной, слегка сжимая ладонь на лопатке Томаса. Проходя мимо меня, еле передвигая ногами, Том бросил на меня молящий взгляд. Сердце разорвалось в клочья и было брошено в глубочайшую яму. Пустое бесчувствие сменилось сочувствием, жалостью. Я увидел в той непроглядной тьме его глаз мольбу, я увидел в ней что-то знакомое, что-то такое, что испытывал каждый. Я увидел в нём маленького себя, не имеющего понятия, что делать в этом огромном и, как оказалось, способном причинять боль мире, когда отец умер, а мать отвезла к тётушке. Я понял, что обязан спасти его, как когда-то спасли меня. Я понял, что должен действовать, иначе Томаса могло сгубить это место.