***
Неожиданно появившиеся звуки разбудили спящую Делфи. Темно. Ну, это было понятно — у нее закрыты глаза. Но вот глухие звуки уже начали тревожить ее слух. Это, судя по всему, были разговоры. Разговаривало несколько человек. Их голоса звучали беспокойно. Потом появилось и первое ощущение — голова будто свинцом налита. Спать было уже невозможно, пора просыпаться, но разлепить веки оказалось непосильной задачей. Однако ее попытки не остались без внимания. Звуки сменились — сначала они исчезли, но потом стали ближе, и поднялся глухой галдеж, сперва неразборчивый, но затем слова зазвучали отчетливее на разный лад и разные голоса: — Ки-ки! Делфи! Боже, ты жива! Просыпайся, ну же! Тихо, дайте ей прийти в себя! Не указывай мне тут! К сожалению, Делфи в ответ пока могла только промычать. Руки… руками можно было пошевелить, но они все равно почти что висели. С ногами было все хуже. К ним будто привязали что-то тяжелое… хотя они даже смыкались чуть хуже, чем обычно, и вообще ощущение, как будто на какой-то из них… гипс?.. Внезапная догадка заставила девушку резко открыть глаза так, что по ним больно резануло дневным светом, и ей пришлось сощуриться. Помещение ей не было знакомо, но оно походило на больничное. Трамвпункт, догадалась Делфи. И она действительно сломала ногу. А перед ней сидели ее мама и… Трейси?.. — Доктор говорит, у тебя было такое шоковое состояние от боли и стресса, что ты потеряла сознание… бедная моя девочка!.. Как же ты так… — Мама обняла Делфи, и девушка почувствовала, что ее щека мокрая от слез. — Я не знала, что ты будешь разносить письма!.. — Трейси сменила цвет волос, вернувшись к своему натуральному — светло-русому. И макияжа на ней было поменьше. И вообще она выглядела как-то… обычно. Совсем не так, как раньше. — Знала бы, ни за что не написала бы эту дурацкую записку! А я хотела пригласить тебя на катере покататься потом как-нибудь… — Хорошая идея… — сонный разум Делфи выцепил из всех реплик только последнюю, про катер. — Когда?.. — Не раньше чем через месяц, — удрученно произнесла мама, отпуская дочь из объятий. — Все это время придется провести дома, никаких поездок, тем более велосипеда. — Но… я только научилась на нем кататься, и… — Делфи начала вспоминать, что было до происшествия. Ее что-то плохое гнало вперед. Что-то мучило… это могло быть только одно, что-то опять из прошлого… но как, она ведь давно с ним покончила! Если только не… Перед глазами снова встал образ: болезненно белое лицо, синие губы, паника, порыв ветра, рвущегося в открытое окно… РОДЖЕР! — Где он?! Что с ним?! — Делфи почти подскочила, но боль в ноге опять дала о себе знать, и девушка, скрипя зубами, опустилась обратно на диван. — А я говорила Вам! — почти злобно сказала Трейси маме пострадавшей девушки. — Говорила, что все этот хрен с горы! Это из-за него теперь она так мучается! — Мужчины, — прошипела женщина. — Делфи, я сама подумала сначала, что этот твой якобы друг хороший, но посмотри, что теперь из-за него с тобой случилось! — Да причем тут Роджер?! Он мой друг и вообще, ничего он такого не делал! — Ага, друг, как же, — закивала Трейси. — Этот прохиндей так запудрит мозги, что ты теперь его оправдывать готова! — Да что вы несете… — Делфи готова была хоть снова выпрыгнуть в окно, лишь бы не слышать этой чуши. Она спасла его, когда он был беспомощен. Он позаботился о ней, извинившись перед ее мамой, чтобы ее не ругали. И тогда, у желтого фонаря, горящего в ночи, когда ей в лицо прилетел мусорный пакет… чистый, искренний, детский смех паренька, который, казалось, уже принадлежал другому миру, миру безграничных удовольствий… если бы Делфи раньше сказали, что есть для нее найдутся звуки прекраснее ее флейты, она бы посмеялась. Она считала тихий напев своей любимицы самым очаровательным слуховым раздражителем в мире. Но теперь он подвинулся на второе место. Можно еще несколько пакетов ей в лицо, чтобы Роджер снова смеялся?.. Мама и Трейси еще что-то продолжали говорить. То злобно, то, наоборот, с грустью и пониманием. Хотя что они могли понять… надо было прекращать все это. — Но как же работа… я ведь всего несколько дней отработала!.. — внезапно очнулась Делфи. Мама замолчала, обеспокоенно глядя то на дочку, то на Трейси. Последняя, впрочем, долго не думала. — Пусть попробуют уволить. Мы знаем кое-кого, кто живо разберется с этими благодетелями, — хлестко заявила «мажорка». — А деньгами поможем. Моя семья не обеднеет, а вам средства пригодятся. — Спасибо, Трейси, — улыбнулась мама. Делфи не сводила глаз со своей ровесницы, удивляясь, как совсем недавно живущая на широкую ногу богачка изменилась. Может, это был ответ на ее ободряющие слова тогда, когда Трейси больше всего в них нуждалась? Или это просто бескорыстная помощь-месть за разбитое тем же мужчиной сердце? Более того, когда кое-как передвигающаяся Делфи не без помощи мамы и Трейси вышла на улицу, ее в машине уже поджидал личный водитель семьи благодетельницы. Женщины помогли больной осторожно сесть на заднее сидение и пристегнули, несмотря на протестные вопли «у меня не рука сломана, а нога, сама справлюсь!» После того, как все погрузились в автомобиль, он неспешно поехал на окраину. Делфи отвернулась, глядя в окно и следя за проносящимися пейзажами. Дома, магазинчики, дома… паб, где они были. С переднего сидения раздалось раздраженное фыркание — не лучшие воспоминания у Трейси были с этим заведением. Зато Делфи помнила, как она вот тут шла пешком, и… опять то воспоминание захлестнуло ее с головой. И она решила, что окончательно сходит с ума. Одно дело — сгорать от желания, будучи непосредственно рядом с Роджером. Но совсем другое — с теплотой в сердце вспоминать что-то, что связывало ее с ним. Может быть, не так уж и не правы девушки, которые просто им пользуются. И не так уж плохи его друзья, которых он же обвинял в том, что они не хотят, дескать, его понять. Хуже всего — влюбиться и пытаться помочь, когда, наверное, помощи никто и не просит.Ошибки прошлого
15 декабря 2018 г. в 17:16
Следующие дни пролетали как на крыльях. Делфи нашла хоть и малооплачиваемую, но хоть какую-то работу на местной почте, а еще наконец она научилась ездить на велосипеде хотя бы по ровным дорогам, но большего и не требовалось. С Рокфилда не беспокоили — там и своих забот хватало. Да еще и наконец впервые выглянуло солнце из-за вечных облаков, согревая успевшую соскучиться по теплу и свету землю. Как мало нужно людям для счастья: на улицах стало появляться больше прохожих, уже не таких задумавшихся или мрачных. «Как хорошо, что обещание про пир горой по поводу солнца я произнесла не вслух», — довольно думала про себя Делфи, крутя педали. Этим солнечным утром предстояло снова разнести письма. С этим девушка управилась быстро, пока не осталось одно.
«Роджер Тейлор», — значилось в графе «кому». Делфи не то из любопытства, не то невольно перевела взгляд на имя отправителя. Ничему жизнь не учит! Говорила же Трейси, не связываться с мутными личностями, так нет же — она снова пишет наверняка любовные письма. Молодая почтальонша закатила глаза, думая, что сделать наперед — найти незадачливую поклонницу и снова промыть ей мозги, промывать и промывать, пока наконец не дойдет, или отвезти письма, потому что это ее работа. В принципе, с Трейси не такие уж они подруги, да и вообще нечего разбазаривать себя на малейшие проблемы, которых может и не быть в принципе. Поэтому Делфи, недолго думая, направила два колеса в сторону загородного шоссе.
К тому, что ей долго не отвечают, она привыкнуть успела давным-давно, поэтому за время ожидания девушка успела прогуляться по каменному забору как по бордюру, половить бабочек, еще помаяться всякой незначительной фигней. И тут до нее дошло — да кинуть в почтовый ящик или сунуть под дверь. Переполненная этими гениальными мыслями, Делфи решительно направилась к двери, наклонившись, чтобы продеть тонкое письмецо в щель. Но сквозь нее ухо уловило крики и шум с оттенком страха. Там что-то происходило.
— Откройте! — крикнула Делфи, стуча изо всех сил, но все безрезультатно. Она попыталась толкнуть дверь, но та оказалась слишком крепкая. Девушка уже и думать забыла о письме — надо проникнуть в дом. В глаза ей бросился не сильно крепко прилаженный к забору камень. Кое-как его отодрав, Делфи кинула его в окно, разбив его на сотни осколков, и, порезавшись в нескольких местах, наконец залезла в дом. Ее глазам предстала страшная картина.
Фредди вызывал «скорую помощь», боясь оглянуться, и вряд ли его голос звучал раньше настолько тревожно, как сейчас. Пол сновал рядом, не зная, чем может помочь — он как менеджер должен был предусмотреть, что такое может случиться, но понадеялся неизвестно на что и побоялся включаться. Джон и Брайан пытались привести в чувство лежащего на диване Роджера, почти потерявшего сознание. Барабанщик был бледен как смерть, его губы стали пугающего фиолетового цвета, а все, что он мог делать — кое-как мотать головой и еле слышно стонать, только таким образом показывая, что он еще в сознании. На столе лежала рассыпанная горстка белого порошка. Передозировка.
— Не оставляйте его, продолжайте приводить в чувство! — завизжала Делфи, бросаясь искать аптечку или что-то вроде того, тогда как парни только сильнее принялись тормошить товарища, лишь бы он не засыпал. Так, есть шкафчик с почти выцветшим красным крестом… спирт медицинский точно есть, уже хорошо, вата… лекарства всякие-разные были, но подходящее… все, нашлось что-то, что могло бы подойти. Одноразовые шприцы, совсем новые, не распакованные, удалось отыскать разве что чудом. Руки тряслись. Делфи не была уверена, сможет ли она вообще, тем более места порезов болели, кровоточили и отвлекали… но… она ведь уже так делала… только другим… будто в искупление.
Не время было обдумывать прошлое. Напуганная и без того девушка сцапала все необходимое, вернувшись к Роджеру. Надо было действовать только умом, надо было не подавать виду, что она боится за него больше, чем за себя, надо просто… просто действовать так, как она уже умеет, как делала раньше, пусть хоть и теперь на волоске висела жизнь почти незнакомого и одновременно дорогого человека. Счет шел на минуты, поэтому раздумывать было некогда. Найти что-нибудь, чем можно было бы перетянуть руку, и крепко зажать, чтобы были видны венки. Оторвав кусок ваты, нежданная спасительница смочила его спиртом, протирая белую кожу под локтем. Дальше — дело техники. Девушка отмерила нужное количества лекарства, совсем немного надавив, чтобы воздуха не осталось, и точно выверенным движением ввела в вену. Брайан и Джон, свидетели этого, недвусмысленно переглянулись. Вряд ли у нее было медицинское образование, курсы платные, и значило ли это, что она…
Со следующим препаратом было полегче, его Делфи вводила просто под кожу. Всего этого было мало, ничтожно мало, но эта капля в море помогла бы еще немножко продержаться до приезда «скорой помощи». Только когда все закончилось, Делфи почувствовала, что ее слегка пошатывает от перенапряжения. На негнущихся ногах девушка пошла открывать все окна в доме, слыша, как парни наперебой пытаются удержать своего друга в сознании. «Роджер, мы здесь!», «ты нас слышишь?!», «слушай наш голос!», «мы не бросим тебя!», «скорая» уже в пути!» Слыша все это, Делфи вспоминала, как Роджер о них отозвался. «Всем нужен веселый Роджер, Роджер-весельчак, Роджер-клоун!» Как-то не похоже поведение реально напуганных за товарища людей на отморозков, которые хотят только повеселиться и наплевательски относятся к товарищу в беде.
— Что?.. Вы слышите?.. — Фредди призвал Брайана и Джона к молчанию. Роджер действительно пытался что-то сказать.
— Родж, дружище, соберись! Мы слушаем, говори!
— Дру… гой…
— Что?!
— Найди… те… другого…
— Не неси хрень, — внезапно резко высказался Джон и еще более внезапно — дал Тейлору пощечину.
— Вот именно! — поддакнул ему Фредди. — Мы без тебя уже не будем Queen! Ты нам очень нужен, и не потому, что ты классный барабанщик — просто профи пруд пруди…
— Какой, к черту, пруд пруди!.. — уже увереннее заявил Роджер. Кажется, его такая реплика вкупе с притоком свежего воздуха из открытых окон нехило взбодрила, что не могло не обрадовать музыкантов. И только Брайан с подозрением следил за тихо перемещающейся по комнате и задумчивой Делфи. Поднявшись с колен, он подошел к девушке и небольно, но крепко взял ее за плечо.
— У тебя нет медицинского образования? — Вопрос больше звучал как утверждение. Делфи положительно качнула головой.
— На курсы медсестер тебе бы тоже денег не хватило. Резонный вопрос. Какого рожна ты так уверенно ставишь укол и знаешь, что делать при передозировке? — Было странно видеть Брайана таким недоверчивым. Даже его взгляд будто превратился в тоненький бур, готовый просверлить дыру в поисках правды. Бежать было некуда. Делфи отвела взгляд. Кое-как подбирая слова и осмелившись поднять глаза, она ответила:
— Я была курьером. Около года. Одновременно… спасала от передоза. Чтобы потом привезти новую дозу.
Брайан ничего не ответил. Конечно, больше он ее не сверлил, но руку не разжал. Было сложно описать его эмоции… а если бы она привезла это злополучное вещество, которое чуть не убило Роджера?! Но она же его и спасла, потому что знала, как. Это было очень запутанно. Противоречиво. И потому вскоре его рука опустилась с ее плеча.
— Спасибо, что помогла, — холодно процедил Брайан, но тон его обычно спокойного голоса говорил что-то вроде «убирайся отсюда к чертовой матери». Делфи не могла это не услышать. Она так и осталась стоять у открытого окна, не понимая, что ей делать. Гитарист отошел к друзьям, очевидно, рассказывая про нее — это было видно по редким недобрым переглядываниям в ее сторону. Делфи невыносимо захотелось провалиться на месте. Но она знала — она бы не простила себя, если бы уехала еще тогда, не решившись забраться в дом, и Роджер… Роджер бы…
Делфи начала задыхаться. В ее глазах жгло, а воздуха легким не хватало, и она беспомощно хватала губами воздух. Ее пронзила жуткая, далеко не физическая боль. Одно осознание того, что она могла его убить. Как убивала всех тех, кому поставляла дурманящие вещества. Есть кто-то, кто за них переживает: семьи, друзья, пока они со вздувшимися венами и ничего не видящими глазами лежат неизвестно где, и хорошо если это более-менее чистое помещение, а не полуразвалившийся подвал или еще что хуже. А может, страшнее было осознание того, что ты никому не нужен, и никому нет дела, что ты с собой делаешь. Какая разница. Всем все равно.
Делфи буквально вылетела на улицу, выбравшись через то же окно. К двери уже подъезжала карета «скорой помощи». Схватившись дрожащими руками за руль велосипеда и как-то забравшись в седло, напуганная девушка поехала прочь от студии, изо всех сил выкручивая педали и едва ли не ломая их. Быстрее, как можно быстрее! Забыть, не дать себе думать обо всем, что только что произошло! Надо на чем-то другом сосредоточиться… точно! Она утром думала, как отнесет письмо Трейси и спросит, что за чертовщину она там понаписала, она же не должна водиться с… снова он! Делфи ничего не видела из-за подступающих слез, они застилали глаза мутной пеленой, и девушка даже не заметила, как съехала с ровной и гладкой дороги на узкую колею с колдобинами и рытвинами. Неважно! Гнать отсюда быстрее, а если что, можно и срезать, и скорее домой, забыть все это…
Велосипед ощутимо тряхануло. Делфи как-то покачнулась, даже не пытаясь удержать равновесие, и не ощутила под собой седла. Все, что она запомнила после этого — дикую боль в ноге и легкий хрустик. Кажется, она не расслышала, как сама кричит, где-то на грани сознания догадываясь, что ее никто не услышит.