Not so easy.

— Слушай, чувак, некрасиво как-то, ты нас бесплатно подвез все-таки. — Акали широко улыбнулась молодому парнишке, восседающему за рулем серебристой тойоты, который предложил им подвезти их. Тот махнул рукой, а после, порывшись на соседнем сидении, протянул рэперше журнал с изображением группы K/DA, признавшись: — У меня сестра от вас тащится. Можно автограф? — Конечно! — Акали зашарила по карманам, а после, сняла с пояса один баллончик. — Не против, если так? — Только лучше! — Засмеялся водитель и когда рэперша украсила обложку своей росписью из баллончика, Эвелинн позади нее хмыкнула: — Ты скоро? — Да-да! — Акали засмеялась и протянула журнал обратно. — Спасибо, чувак! Тот еще раз поблагодарил рэпершу и только после этого плавно тронулся с места. Эвелинн, кажется, водитель не узнал, что было, наверное, к лучшему. Путь до дома дивы оставался недолгим, потому они попросили высадить их именно в окрестностях, дабы минимальное количество людей могло заподозрить то, где могла жить одна из участниц группы. Спальный район уже давным-давно погрузился в сон, и можно было рискнуть сделать то, что обычно они не позволяли друг другу на улице. Рука Акали мягко взяла солистку за руку, переплетая их пальцы. Даже такой обыденный жест, который изредка разделялся между друзьями, был для них под запретом в людных местах. А ведь иногда так хотелось даже такой мелочи! Если честно, оказавшись в такой приятной тишине и идя рука об руку, Акали неожиданно для самой себя поняла, что ее душил изнутри очередной импульс бунтарского несогласия с происходящим. Потрясающий вечер, да. Лучший в ее жизни, после первого официального выступления их коллектива и концерта на большой сцене. Но все омрачал факт того, что подобная идиллия продлится до первых случайных свидетелей, что могли увидеть их вместе. Ее, члена группы K/DA. Людям вечно хотелось влезать в чужую жизнь, а когда дело касалось таких личностей, как девушки из популярной музыкальной группы — все приобретало еще больший размах абсурда. Изредка Акали жалела о том, что ее жизнь вознеслась до таких высот популярности. Она с иронией осознала и поняла, что все те слова знаменитостей, которые говорили о том, что популярность портит жизнь — были не дешевой отмазкой, которую те используют ради того, чтобы выглядеть в глазах своих фанатов лучше, а искренние умозаключения. Внезапно, твоя жизнь перестает принадлежать тебе, и ты становишься в глазах общественности не живым человеком, а идолом. И любая человеческая вещь, которую ты выполнял, казалось, вчера с обыденностью и без особого подтекста — может стать в любой момент предметом обсуждения многих людей. Это глупая и детская обида, но, черт возьми, никто ее не предупреждал, что став знаменитостью ты рискуешь лишиться своей прежней жизни или стать в глазах других людей кем-то другим из-за странных событий своей биографии. Больше всего ее уничтожал факт того, что любая подробность личной жизни — становилась уже не личной, а общественной. Она не могла больше с утра завтракать в любимой забегаловке, потому что та была набита битком фанатами, которые не оставляли ее в покое; не могла со спокойной душой разъезжать на скейтборде в выходные; даже просто прогуляться в парке и насладиться свежим воздухом было не в ее силах. О какой личной жизни здесь вообще может идти речь? После очередной репетиции она однажды разговорилась с одним парнишкой в полупустом вагоне поезда метро, который узнал ее. Обыденный и приятный разговор — он спрашивал о всяких мелочах и не был навязчивым — ей даже было приятно провести с ним диалог, пока она добиралась до дома. В конце знакомства он попросил у нее автограф, на что она с улыбкой выполнила его просьбу и по личному пожеланию фаната — расписалась у него на руке несмывающимся маркером. Наутро в сети всплыло сообщение, что этот паренек заявил себя ее парнем и что у них давние отношения, которые они долго скрывали. Со всеми подробностями он выложил фотографии автографа и самой Акали, что стояла к нему на расстоянии вытянутой руки и якобы тянулась к нему за поцелуем. Естественно, большая часть фанатов этому не поверили, но была и другая часть, которая раздула из-за этой чуши настоящий фарс и ее неоднократно донимали с этим репортеры при очередной запланированной встрече с их группой. Тогда Акали чувствовала себя обманутой дурой — она была новенькой в группе и поначалу не принимала слова подруг о том, что ей не стоит быть такой открытой по отношению к фанатам. Она помнит, как недоумевала по этому поводу: «Они же любят нас! Что плохого в том, чтобы говорить с ними и попробовать подружиться?». Лишь после этого инцидента, что вышел ей боком, она поняла, как глубоко уходила эта нора. Большинство людей было, конечно, адекватным, но другие теряли себя в этом бесконечном обожании и становились похожими на безумцев. И это был наглядный пример того, что ни о каких встречах с другими людьми у Акали не могло быть и речи. Никаких встреч, общения, дружбы, а уж тем более романов. Не то что бы ей этого не хватало — у нее было в меру людей, с которыми она сходилась и расходилась, но именно тогда, когда темная сторона популярности ударила по ней сплошной стеной — пришла и некая небольшая депрессия, связанная с осознанием того, что она не сможет завести себе близкого человека с подобным темпом жизни. У судьбы, как обычно, было крайне специфичное чувство юмора, и предметом ее воздыхания стала не просто какая-то девушка из фанатов, а Эвелинн. Их дружба очень быстро переросла во влечение… и это только увеличило внутренние муки Акали. Она уже тогда переживала эти непростые эмоции со смирением нелегкого бремени популярности, а также вечной предвзятости со стороны остальных, выставляющих ее другим человеком. И когда вечно уверенная в себе Эвелинн, которая являлась для всех примером стойкости перед прессой и бесконечным потоком информационного шума, призналась ей в том, что она испытывала все то же самое, — Акали стало еще грустнее. И даже чуточку страшнее. Совсем не так она представляла себе жизнь знаменитости. В глазах остальных людей это была роскошь и любовь народа, где не было места сожалению или грусти. Ведь как такая жизнь вообще могла быть несчастной? Немыслимо, верно? Истина была в том, что когда ты возносился до таких вершин, то невольно попадал в нечто вроде клетки под вечным наблюдением со стороны. В случае с Эвелинн все было еще запутаннее и сложнее. Она была знаменита до K/DA, и опыт в этой сфере позволял ей многое воспринимать, как должное. Но только до тех пор, пока пресса не возобновила старые обвинения, касательно прошлого дивы. У Эвелинн оно было туманным и загадочным. Но только для официальных источников, среди которых часто мелькали слухи, порочащие солистку. Как известно, Эвелинн начинала свою карьеру, как супермодель и заслужила в свой адрес огромное количество почитания, особенно среди противоположного пола. Не заставили себя ждать и богатые ухажеры, которые осыпали ее вниманием с ног до головы. В большинстве своем они заканчивались скорым разрывом, и через некоторое время все повторялось вновь. Когда же Эвелинн начала заниматься музыкальной карьерой, количество ее почитателей выросло в разы, как и количество богатых толстосумов, желающих ее внимания. Последний инцидент, что прервал ненадолго эту цепочку, оказался связан с очень таинственными происшествиями. На самом же деле, как уверяла сама Эвелинн — ее последний ухажер оказался редкостной свиньей, и когда она хотела расстаться с ним, чтобы свободно и самостоятельно начать карьеру певицы, тот стал ей препятствовать, манипулируя своим положением. Лишь Акали она призналась в том, что этот человек даже поднимал на нее руку, но у нее хватило сил и смелости уйти и бросить его. Спустя неделю этих событий мужчина пропал без вести. Естественно той, кого стали обвинять в первую очередь, была как раз Эвелинн, поскольку накануне они расстались со страшным скандалом. Судебные процессы и взыскания продолжались долгое время — доля фанатов и аудитории девушки стояли за нее горой и вскоре после этого дело замяли. После этого Эвелинн очень долго не заводила публичных отношений с кем-то, пока наружу не всплыл слух о романе с богатым иностранцем. Они часто мелькали на обложках модных журналов, появлялись вдвоем на многих выставках и церемониях и даже, по откровенным словам дивы, готовились к тому, чтобы обручиться. Вот только все закончилось таким же таинственным исчезновением — по словам солистки, он полетел по важным делам на родину и… просто не вернулся. Позже, полиция заявила, что тот вообще не был в аэропорте и так до него и не добрался. Следствие вели около полугода, Эвелинн не оставляли в покое пресса и полиция, а фанаты разочаровывались в том, что слышали. Группа, в которой она тогда находилась, распалась из-за внутренних разногласий и дива как никогда оказалась в трудном положении. Ее не переставали обсуждать в СМИ, подрывая репутацию и всячески очерняя в глазах общественности. Несколько раз она была близка к тому, что ее посадят в тюрьму, но финансовое положение солистки позволяло ей нанимать хороших адвокатов, которые спасали ее от подобной участи и смогли закрыть дело. До недавнего времени, когда Эвелинн смогла оправиться после прошлых обвинений и начала успешную карьеру в группе с давней подругой и многие проныры посчитали довольно любопытным влезть туда, куда не следует. Дела начали ворошить, то и дело сотрясая информационное пространство компрометирующими «вбросами», некоторые из которых воспринимали серьезно. Некоторые из них дошли до такого масштаба, что K/DA грозились запретить покидать страну до следующих разбирательств. Эвелинн привыкла к этому, как бы печально это ни звучало — ее фигура претерпела очень много изменений в глазах фанатов и общественности и она устала реагировать на это. Она просто отдавалась творчеству со всей силой, а трудный характер, который стал среди общественности собирательным образом и сделал из нее «капризную диву» или «требовательную стерву» — лишь фарс и устоявшееся мнение. Частичная правда такого образа заключалась в том, что Эвелинн действительно была требовательной к качеству той работы, которая выпускалась от ее имени или от коллектива, в котором она работала. Нужно было отдавать должное — упрямство и прямолинейность Эвелинн было тем, что позволило ей добраться до тех вершин, где она восседала сейчас. Не с помощью красивой внешности и «раздвигания ног», как любили говорить об этом в сети, а именно благодаря непрекращающимся попыткам творить и быть сильной перед потоком информационного мусора в ее сторону. Акали, узнав о таких подробностях жизни солистки от самой Эвелинн, а позже и от Ари, после этого очень стала уважать ее. Она действительно восхитилась тем, как она была крепка духом и предана тому, что считала нужным. Что ж, восхищение и уважение очень быстро переросло в более теплые эмоции. — Иди ко мне. — А еще Эвелинн была довольно игривой и любвеобильной в моменты их уединения. Акали лишь тепло улыбалась, каждый раз, когда дива открыто звала ее в объятья или тянулась для поцелуя, отвечая на ласки взаимностью. Они остановились на пороге дома дивы, разделяя между собой очередной мягкий поцелуй, которых всегда было мало. Они никогда не планировали свои встречи заранее, боясь в любой момент оказаться под прицелом вездесущей прессы или фанатов, чье появление нельзя было предсказать. Потому каждая близость и уединение воспринималась для них крайне трепетно. — Нужно постирать одежду и помыться от краски. — Напомнила Акали, чуть опьяненная от глубоких поцелуев дивы, на что та с гулким смехом кивнула и плавно потянула ее внутрь, когда отворила дверь. *** — Ты помнишь, что ты обещала мне два месяца назад? — У Акали была хорошая память на вещи, которые были связаны непосредственно с Эвелинн. Та отвлеклась от изучения телефона на собственных коленях и бросила на Акали задумчивый взгляд. Конечно, она помнила. Если бы она раздавала обещания направо и налево, то грош цена ее словам, верно? В студии сейчас они были наедине — Ари и Кай’Са отошли за перекусом для всех, поскольку очередная репетиция подошла к концу и девушки проголодались. Редкий момент их уединения Акали решила потратить на откровенный разговор. — Я помню. — Просто проговорила Эвелинн, неловко оправила складку на юбке и нервно прошлась пальцами по воротнику темного джемпера. Взгляд рэперши стал чуть тверже. — Ты думаешь, что лучше сделать это сейчас? — Мне было бы намного легче и приятнее, если бы о нас знали хотя бы девчонки. — Призналась та и, с глубоким вздохом кинув взгляд на входную дверь, все-таки пересела с кресла на широкий диван, где сидела солистка. — Ты еще не готова? — Мне несложно рассказать им об этом. — Издалека начала Эвелинн. *** — Ари, мы точно все взяли? — Кай’Са придирчиво осмотрела список, занесенный в телефон, медленно поднимаясь по лестнице, прямо по пятам за лидером группы. Однако, не дождавшись ответа, Кай’Са, не переставая смотреть в телефон, неожиданно врезалась в спину девушки. Блондинка замерла на месте, держа в руках пакеты с купленными угощениями и уставившись сквозь тонкую щель приоткрытой двери, ведущей внутрь зала. Хореограф недоуменно поднялась на последнюю ступеньку и поравнялась с подругой, поняв, что та была занята тем, что слушала доносящийся из помещения разговор. Первый импульс — укоризненно порицать Ари потонул во внезапно донесшимся до их слуха разговоре: — Ты еще не готова? — Это был голос Акали, пропитанный тревогой. — Мне несложно рассказать им об этом. — Голос Эвелинн был таким же напряженным. — И я уверена, что они в любом случае поддержат это, потому что мы знакомы очень долго, но… я не знаю, как это преподнести. Все в последнее время так сильно осложнилось. Я доставляю слишком много проблем одним лишь своим существованием в группе — бесконечные слухи, слежка и проблемы, возникающие на ровном месте. — Но ты в этом не виновата, сама ведь знаешь. — Судя по голосу, Акали пыталась успокоить солистку. Ари и Кай’Са, вслушивающиеся в чужую речь, мрачнели и хмурились. — Я могу им сказать вместо тебя, если хочешь. — Нет, я сама скажу им об этом. Но не сейчас. Я еще не готова. Пожалуйста, Акали. — Если ты думаешь, что так будет лучше, я не стану уговаривать тебя и давить. Но они обязаны знать об этом. Будет слишком жестоко и неправильно, если утаить это. — Я знаю. Кай’Са тревожно кинула взгляд на Ари и ее сердце тут же жалобно сжалось — карие глаза девушки остекленели от слез и она, уронив пакет, помчалась вниз по лестнице. Кай’Са, недолго думая, отправилась вслед за ней. Преодолев один лестничный пролет, хореограф не смогла сдержаться и позвала убегающую девушку: — Ари, стой! — Та приостановилась и замерла, прижав руки к груди и впив в подругу горестный и полный непролитых слез взгляд. — Мы ничего не слышали с тобой такого, что ты… — Она хочет уйти. — С твердой уверенностью и надломленным хрипом произнесла солистка, кулаком стерев подоспевшие слезы. — Она хочет уйти из группы! — Эй-эй! — Кай’Са обеспокоенно схватила девушку за руки и заставила посмотреть себе в глаза. — Так, глубокий вдох… выдох… Тише, ладно? Ари, мы этого не слышали и нельзя утверждать, что это правда. — Тут нет других вариантов! — Паника Ари и ее слезы становились все более выраженными. Следующие слова донеслись с мрачной смирением. — Пресса ее довела последними обвинениями. Ты ведь знаешь, что о ней пишут в сети и как постоянно донимают. Даже фанаты. Она устала от этого и ей трудно. Как бы Кай’Са не пыталась прислушиваться к голосу разума и доводам того, что они не слышали напрямую данного заявления, в словах их лидера была своя правда. Эвелинн действительно подвергалась излишнему вниманию со стороны фанатов и прессы. Иногда доходило до уровня настоящей травли. — Я… всегда восхищалась тем, какой сильной она была перед всем этим. — Призналась Ари приглушенно и невольно облокотилась о Кай’Су, которая заботливо приобняла ее за плечи. — Ей было все равно, что о ней думают — она просто продолжала делать свое дело и делала это безупречно. Но… видимо, все… эти придурки ее довели и она хочет уйти. Ты ведь слышала ее. Она настолько переживает из-за этого, что откровенно думает, что одно ее наличие в группе — для нас губительно. Я ее не осуждаю… — тут голос Ари дрогнул, и она порывисто закрыла глаза. -…но так не хочу, чтобы она уходила! — Тише-тише. — Кай’Са мягко обхватила лицо Ари своими ладонями и, открыто глядя ей в глаза, заявила: — Может быть, ты права. И если это так, то меньшее, что нам нужно сейчас делать — паниковать. Эвелинн действительно пришлось очень непросто в последнее время из-за возобновившихся обвинений, но мы можем помочь ей. Я уверена, что если мы поддержим ее и поговорим с ней, то сможем спокойно все решить. Она еще не решила нам сказать об этом, а значит, не уверена до конца. Акали тоже держит это в секрете неспроста. — Мы с Эвелинн лучшие подруги… — Ари чуть успокоилась, судорожно вытерев слезы. — Видимо, она просто очень боится нашей реакции. Мы еще так мало времени работаем все вместе. Мы должны позаботиться об Эвелинн и держаться все вместе! Если она уйдет… всей группе конец. — Мы что-нибудь придумаем, не переживай. — Кай’Са ободряюще обняла девушку. — А теперь, иди и умойся, а я пойду и принесу девочкам поесть. Мы поговорим о том, что услышали потом, хорошо? — Да. — С глубоким вздохом смирилась девушка и покорно направилась в уборную, а хореограф последовала вверх по лестнице, где подобрала нетронутый пакет и присоединилась к девушкам внутри, словно ничего не произошло.